Реальная история. Родители моего мужа живут в селе, вот от них я и узнала эту историю.
Павел Денисович жил почти в самом конце села. После смерти жены несколько лет жил один. Дети были уже взрослые, уехали давно в город, приезжали к отцу раз в месяц и то что-нибудь попросить. Нагрузят багажники полные и обратно, порой даже переночевать не оставались. Дом у Павла Денисовича был большой, строился когда для семьи: красавицы жены и двух сыновей. Каждый из них хотел свою личную комнату. А ещё зал в доме был большой, гостей полон дом был в те времена.
Павел Денисович в совхозе работала пока тот не закрылся, а его жена завучем в местной школе была. Хозяйство большое держали, огород. Жила семья дружно. Так было до тех пор пока Анна Степановна не заболела. Долго не ехала к врачу, будто надеялась, что болячка эта окаянная сама пройдёт, но болячка не прошла, а драгоценное время было упущено.
Когда Павел Денисович узнал о болезни жены то рыдал как ребёнок, которому было безумно страшно. Он знал и умел многое, но как победить болезнь любимой жены он не понимал.
-Аннушка, душа моя, я все продам, если понадобится — душу дьяволу, но найду деньги на твоё лечение.
Анна нежно гладила мужа по голове, она чувствовала, как его слезы обжигают её колени.
-Паша, не нужно ничего продавать. Врач сказал, что лечение мне не поможет, посоветовал побыть с семьёй перед уходом.
-Не верь этим врачам, они ошибаются.
-Они ошибаются, но мое тело каждый день говорит мне о том, что его ресурс исчерпан.
Хоронили Анну Степановну всем селом. Народу не помешал промозглый февральский ветер. Плакали все: муж, дети, соседи, ученики.
Жизнь продолжилась для всех кроме Павла Денисовича. Его старший сын Артём вернулся в город на работу, младший продолжил обучение, а Павел Денисович остался один в огромном, пустом доме. Он сидел на стуле в углу большой комнаты и слушал как идут часы, как шумит ветер за окном, как капает вода в кране.
Соседка Зинаида заходила раз в неделю, по-хозяйски заглядывала в холодильник:
-Ты хоть что-нибудь ел сегодня? Мои котлеты стоят нетронутыми. Я всё понимаю, готовлю иначе, чем твоя Аннушка. Но, Паш, так нельзя, ты же себя в могилу сведешь.
А Павел улыбался через силу, а про себя думал, что делать ему нечего на этой земле без его Аннушки.
Время шло, женился старший сын, потом младший. Всё реже приезжали они у отцу. Снохи городские носики свои воротили от запаха деревенского, да от масштабов дома, который их мужья просили их убрать:
-Мариночка, отец — мужик, а дому руки женские нужны, помоги ты ему, вымети, да помой, ты же у меня умница.
Поначалу помогали снохи, а потом и ездить перестали. Ссылались на детей, на заботы и хлопоты в своих городских квартирах. Сначала одному из братьев жена намекнула, а потом и другому: «Так мол и так. Отец уже не молод. Мог бы дом продать, да между сыновьями деньги разделить. Деньги хоть и не сказочные, но хватит обменять имеющиеся маленькие городские квартирки на побольше. А сам мог бы и в доме престарелых век свой доживать. Это раньше такие дома были в ужасном состоянии, а сейчас там хорошо. С такими же старичками и старушками жил бы там, да под присмотром врачей»
Павел Денисович несмотря на возраст был еще очень даже ничего. Соседка Зинаида намекала ему то на одну вдовушку, то на другую, а тот молча отмахивался от неё, как от мухи назойливой.
А тут по селу новость разлетелась — в доме у Павла Денисовича женщина живет. да не просто женщина, а совсем молоденькая, лет 25-30. Зинаида аж голову свернула пытаясь разглядеть гостью.
А гостья вся в трудах и заботах: дом вымыла, окна вымыла, вынесла на заборе развесила одеяла просушить. Сама доходная какая-то, но работящая.
А потом они сели в Ниву Павла Денисовича и поехали в местный магазин, что в центре села располагался. Продавщица Любка не выдержала, её аж распирало от любопытства:
-Павел Денисовчич, смотрю гости у тебя, племянница какая небось?
Павел Денисович даже голову в сторону Любки не повернул, насмотреться на свою спутницу не мог, но любопытство бабское удовлетворил:
-Отчего же племянница — Мария жена моя.
-Как так жена?
-Хватит языком молоть, мы сюда приехали за покупками, а не сплетни распускать. Маша, говори по-хозяйски что нужно, на цены не смотри, деньги есть.
Люба только успевала товар из холодильника доставать, да на кассе отбивать. Накупили Павел Денисович и его молодая супруга полные пакеты и пошли к машине, а Люба с удивлением продолжала смотреть им вслед.
-Ну надо же, жена…
Долго народ языками чесал в селе откуда взялась эта девица. А им двоим до этих сплетен не было дела никакого. А однажды бабы местные отправили соседку Зинаиду на разведку: «Павел, как уедет — ты иди к этой молодухи и выведай всё. А потом нам расскажешь.»
Спустя пару дней как Павел Денисович уехал в город по делам Зинаида наведывалась в гости к соседям. Сделала удивленное лица от того, что Маша одна дома:
-А Паша где? Я пришла чайку попить, блинов вон настряпала, угостить по-соседски хотела.
-А Вы проходите. Мы можем с Вами чайку попить и познакомиться. Меня Маша зовут.
Девушка протянула Зинаиде руку.
Маша поставила на плиту чайник, достала на стол конфеты. Она понимала, что к её персоне в селе очень большой интерес. Скрывать ей было нечего и она решила рассказать всё сама.
-Я тоже в поселке росла, далеко очень от города. Семья у меня была большая, но неблагополучная. Отец сильно пил, мать бил всем, что под руку попадало. А мать не понять зачем каждый год как кошка детей от него рожала. Видимо детьми мужа непутевого пыталась удержать, другого объяснения этому у меня нет. Отец мой порой не имея за душой ни копейки еще и по бабам умудрялся гулять. Соседки матери донесут о его очередном похождении, а та берёт топор и несется туда. Она и беременная будучи вытаскивала моего отца из чужих коек.
А потом я родилась. Ножка у меня одна короче другой была. Пока я лежала это и не сильно заметно было. Соседки рассказывали, что врачи маме моей говорили, что это исправить можно, но нужно ехать в город на операцию пока я маленькая. А как мать моя уедет, кобеля своего не оставит. Бабушка моя рассказывала, что отец мать мою бил сильно когда та беременная была, вот из-за этого я якобы такая и уродилась.
Тяжело мне было в детстве. Будто имени у меня и не было — все звали хромой, даже братья с сестрами. У меня со временем из-за разницы ног и осанка сильно пострадала, я ходила вся наперекосяк. А соседские ребята издевались. говорили, что таких уродов как я в кунсткамере нужно выставлять. Я плакала и не хотела жить.
С горем пополам школу закончила и решила в город ехать поступать. Мать к тому времени пить вместе с отцом уже начала. Смотрела на меня глазами без капельки любви и говорила: «Вон у сестер твоих есть хотя бы шанс замуж выйти, а тебя хромую никто не возьмёт, так и просидишь в девках всю жизнь».
Я в город уехала, решила на медсестру поступать. Именно там мне преподаватель хороший попался, осмотрел мои ноги и сильно ругал моих родителей за то, что они мне операцию не сделали пока я маленькая была, пока косточки были более пластичными. А сейчас сказал, что мою хромоту можно только специальной обувью исправить.
Я помню, что копила целый месяц на эту обувь, отложила стипендию, мыла подъезд по вечерам, какие-то объявления ходила расклеивала. А когда купила эти ботиночки и прошла в них по комнате в общежитии, то заплакала от того что могла все эти годы так жить, а не чувствовать себя изгоем.
Но несмотря на обувь душу мне за эти годы люди искалечили, внушили мне, что я хромая уродина, никому не нужная. Я решила , что пусть так и будет. Выучилась на медсестру и пошла работать, но не в модный медицинский центр, а в обычную больницу. В этих модных медицинских центрах люди порой тебя и не замечают. будто ты не человек, а мебель. А в простой больнице каждая бабулечка меня жалела, спрашивала почему я такая худая, старалась угостить тем, что дети и внуки ей в передачке приносили. Каждая вторая бабулечка меня дочкой называла, ласково так. Я с ними будто оживать стала.
Там я и познакомилась с Пашей. Он поступил к нам с гипертоническим кризом, лежал молча, ни с кем не общался. А самое страшное, что к нему никто не приходил. Неделя прошла и я не выдержала сходила в магазин, купила яблок и апельсин, сложила в пакет, захожу в палату и строгим голосом спрашиваю:
-Кузьмин Павел Денисович в этой палате лежит? Вам передачка.
А Паша аж с кровати подпрыгнул, руку в верх тянет, а смотрит на меня и спрашивает:
-Я — Кузьмин! А кто передал, сын? А почему сам не поднялся?
Я растерялась и говорю:
-Да, сын, приболел он, не стал подниматься в палату, чтобы Вас ещё сильнее не заразить. Он у главврача всё узнал по Вашему лечению и ушёл, обещал еще прийти. Ждите….
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ