— Это я звонил, — криво улыбнувшись, неизвестный подошел к Андрею, пряча руки в карманах.
— И где буянят?
— Пойдемте, покажу, товарищ начальник, — мужчина кивнул, пропуская Андрея вперед.
Тот сделал два шага, а потом…
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА ЗДЕСЬ
Глава 28. Рыбалка «на живца»
— Так что спасибо, Надь, что рассказала про сережки, — подвел Андрей итог своему рассказу о том, как прошли выходные.
Женщина вздохнула и спросила, что теперь он собирается делать.
— Для начала – выясню, зачем ему вообще Вера понадобилась.
Знаешь, только в тринадцать лет может прийти в голову чушь вроде «папа про меня вспомнил, раскаялся и поэтому решил наладить отношения».
Там либо мужик детей не может иметь, в лучшем случае, либо есть какое-то наследство.
— Если бы он был до денег жадным, вряд ли он Вере бы дарил такие дорогие сережки, — опровергла было теорию Андрея Надя.
И это она еще не знает о Вериной коробочке, где таких сережек не одна пара лежит. Но все же…
— А может быть, дело не в деньгах, а в их количестве? – пожал плечами Андрей. – В любом случае, пока мне ответ на запрос не придет, номер дохлый.
— А с Верой теперь что?
— А что? В смысле, не собираюсь ли я ее оправить обратно в детдом или отдать папочке номер один? Не собираюсь.
Будем жить, как жили. Просто буду держать ее на коротком поводке и не верить на слово.
— Понятно все.
За что Андрею нравилась Надя, так это за ее умение промолчать там, где надо. Начни она сейчас выгораживать Веру или давить на Андрея с требованиями пересмотреть отношение к дочери – закончилось бы все крупной ссорой еще и с ней.
Но Надя этого не делала, видимо, понимая, что есть определенные границы, которые ей лучше не переступать.
Андрей бы вот тоже не лез к ней с требованиями иначе воспитывать брата или перестать помогать либо больше помогать матери.
Все-таки есть семейные дела, личные.
Иногда, конечно, советы помогают. Но не в их текущей ситуации.
Потому что здесь дело не в том, что кто-то чего-то не понимает, а в том, что Вера наврала Андрею, причем врала долго, громоздя одну ложь на другую, изобретая несуществующие факты и несуществующих людей, и при этом даже глазом не моргнула.
А еще – в том, что врала она ради того, чтобы бегать встречаться с человеком, который был ее отцом раньше.
Если отодвинуть в сторону тот факт, что Игорь наверняка полез мириться из-за какого-то скрытого мотива, а рассмотреть только действия Веры, то… Андрей не рассчитывал на безусловную любовь, которая вдруг появится в ребенке от того, что ДНК-тест показал их родство.
Он знал, что так не бывает. Но также знал, что за все прошедшее время со своей стороны сделал все, чтобы показать себя адекватным, понимающим и подходящим для взаимодействия человеком.
Если бы он на Веру орал или бил ее, или придирался ни за что, ни про что – было бы понятно, почему она бросилась на шею другому человеку.
Но он ведь был нормальным! Старался понять, помочь, найти точки соприкосновения, узнать ее получше, подружиться в конце концов. И что получил взамен?
Андрей передернулся, вспомнив липкое мерзкое ощущение, которое возникло, когда он увидел Веру вместе с Андреем.
Как будто она опустила его своим поступком на самое дно.
Показала, что каким бы ни был плохим Игорь, в свое время выбросивший ее в приют, словно ненужного щенка, а все равно он будет ближе и дороже, чем Андрей, изменивший всю свою жизнь ради того, чтобы приютить неожиданно появившуюся дочь.
Нет, он не ждал, что Вера будет рассыпаться перед ним в благодарностях, восхвалять его поступок на каждом углу и все в таком духе… Но и такой подлости от тринадцатилетней девочки он тоже не ждал.
Возраст Веры был дополнительным гвоздем в крышку гроба их отношений. Если ребенок лет в пять-семь еще может не понимать многих вещей, происходящих в их жизни, то почти взрослый человек прекрасно осознавал, что именно творит и как поступает по отношению к Андрею.
Он снова будто вернулся в детство. Туда, где родная мать променяла его на гулянки и вечно пьяных собутыльников.
Снова это же чувство непонимания происходящего и попытки хоть как-то объяснить самому себе происходящее. Попытки безуспешные настолько, что…
Ну вот чего ей не хватало? Внимания? Так он давал, как умел, по совету той же Нади. Комплименты научился отвешивать, хвалить периодически, выслушивал всякую муть про школьные уроки, кто кому что сказал и все в таком духе.
Заботы? Так он заботился, как умел. И что получил взамен? Плевок в душу и ощущение, как будто его вываляли в горе экскрементов.
А больше всего бесило, что эта ситуация так зацепила. Где были его мозги и глаза, когда он привязывался к человеку, с которым у него только общая ДНК?
Мог бы ведь догадаться, что никакой семьи и никаких хороших отношений тут нет и быть не может.
Не тратил бы время на общение, попытки узнать друг друга, все эти притирания и взаимные подколки. Глядишь, и не было бы так паршиво сейчас…
— Вронский, там опять кто-то у заброшенного клуба буянит, сходи, утихомирь.
Он на такие вызовы ездил уже четыре раза. Ничего серьезного и особенного – обычные посиделки лиц без определенного места жительства.
Как правило, при виде участкового эти самые лица разбегались, поспешно распихивая по карманам остатки пиршества.
Андрею лишь оставалось в отдельных случаях вызвать транспортировку для доставки в КПЗ их павших товарищей.
Ну а дальше протокол, подпись, свободны.
Но в этот раз у развилки, ведущей к клубу, его ждал какой-то мужичок в телогрейке и меховой шапке-ушанке. Его ощутимо потряхивало, даже несмотря на теплую одежду.
— Это я звонил, — криво улыбнувшись, неизвестный подошел к Андрею, пряча руки в карманах.
— И где буянят?
— Пойдемте, покажу, товарищ начальник, — мужчина кивнул, пропуская Андрея вперед.
Тот сделал два шага, а потом…
В его жизни уже бывали такие ситуации, когда какая-то случайность, чутье или просто досадная оплошность спасали ему жизнь.
В этот раз он запнулся о какое-то невидимое препятствие и поэтому – нож ударил его в плечо, а не в спину, как планировал неизвестный.
Вскрикнув от неожиданной и резкой боли, Андрей все же сумел вывернуться и ударить в ответ, выбивая из чужой трясущейся руки нож.
Еще минута ушла на то, чтобы нанести несколько ударов по болевым точкам, повалить мужика на землю и связать ему руки ремнем.
После – вызвать ребят, объяснив, что именно произошло.
К моменту, когда рядом появляются оперативники, перед глазами уже все плывет.
Судя по встревоженным взглядам коллег – видок у него тот еще. И руку он уже не чувствует… совсем…
Последнее, что Андрей запомнил – как серое пасмурное небо вдруг закрутилось, вспыхнуло звездочками, а потом стало черным-черным.
В чувство привел запах. Такой непередаваемо-знакомый и отвратительный. Так пахнет только в больницах.
Нет, не кислыми щами и хлоркой, как описывают суровую действительность девяностых в различных романах, уж этого Андрею в больницах давно не встречалась, а чем-то… Непонятным.
Эфемерным, не подлежащим описанию, но сразу почему-то вызывающим в мозге ассоциации с больничной палатой. Как он… Где…
Открыв глаза, мужчина попытался приподняться, но сделать это помешали мягкие женские руки на плечах.
— Андрей, не двигайся. Тебе здорово досталось.
— Да что там здорового, один раз ножом по плечу чиркнули, — попытался улыбнуться он.
Тошнило. Голова кружилась и больше всего хотелось закрыть глаза и полежать немного не двигаясь.
Но надо встать, пойти, оформить этого иди…а, а заодно выяснить, какого черта он вообще на Андрея набросился.
Хотя что там выяснять, небось или алка…шня, или нар.кот, все равно там ни логики, ни смысла в действиях не будет. Но протокол делать надо, а еще…
— Нож повредил крупный сосуд. Ты под адреналином этого не заметил, да и куртка еще такая, что все впитывается, а не льется, вот и… — Надя махнула рукой.
– Парни, когда ты упал, сразу тебя в больницу привезли, ну а тут медики уже сообразили, конечно, что к чему. Ты здесь еще на три дня минимум, так что можешь не дергаться особо.
— Ненавижу больницы, — признался женщине Андрей.
— По-моему, их никто не любит, — Надя улыбнулась. И собралась еще что-то сказать, но в этот момент в палату зашел начальник отделения.
— Задам только один вопрос. Фаресов Игорь тебе знаком?
Андрей кивнул понимая, что происходит что-то серьезное. Иначе бы сам начальник к нему не пришел.
— Парни «побеседовали» с твоим нападавшим. После пятиминутного разговора товарищ сразу им признался, что нанял его этот самый Фаресов Игорь.
Пообещал сто тысяч на до..зу, если тот заточку тебе в бок воткнет с летальным исходом, молодчик и взялся выполнять.
— Ясно, — по коже пробежал неприятный холодок. – Как-то дешево он меня оценил, мог и побольше предложить. Или что, не мог какого-нибудь нормального киллера подослать, обязательно надо было нар.кота с но ж ом?
— На р кота с но жо м никто бы не списал на заказное, умник, — поморщился начальник. – В общем так, Фаресова надо брать, пока он еще кому до..зу не пообещал, делать это будем на живца.
— Это на меня, что ли?
— Ты вообще не высовывайся. Сидишь в палате, лечишься, никуда не выходишь. У тебя тут инфекционный бокс со своим санузлом, так что в коридоре чтобы вообще не появлялся, понял?
— Да как не понять. Вы правда думаете, что Фаресов поверит этому то р.чилле на слово?
— Он поверит Вере. А Вере я сейчас позвоню и сообщу, что папу при ре зал и в подворотне.
Странно, но у Андрея даже ничего не царапнуло внутри, когда начальник это сказал. Даже какое-то злорадное удовлетворение появилось от того, что Вера получит той же монетой, что платила ему.
— Давайте лучше я. И не позвоню, а сообщу лично, — предложила Надя.
— Но… — начальник попытался что-то возразить, вот только женщина покачала головой.
— Я понимаю, почему вы это делаете, но давайте хотя бы постараемся минимизировать урон для ее психики?
Сообщать о таком ребенку, пусть и взрослому, по телефону по принципу «позвонил, сказал и трубку бросил»…
Хотя бы надо будет убедиться, что она это адекватно более-менее восприняла и не собирается делать глу постей.
«Все глуп ости она уже сделала», — мысленно возразил Наде Андрей. Но с ее планом согласился.
Хотя бы потому, что сообщение от Нади будет выглядеть логичней, чем звонок от начальника.
Ведь начальник по правилам должен сообщить обо всем в органы опеки и попечительства, а уже они потом сами доносят информацию до ребенка в таких случаях.
Но так как у них настоящего трупа пока что нет, тьфу-тьфу-тьфу, опеку подключать не стоит, а значит – придется импровизировать самим.
Оставалось только надеяться, что Фаресова получится взять и привлечь по полной программе.
А еще – что знакомый Андрея все-таки найдет объяснение неожиданно возникшему интересу Игоря к девочке.
Первое, что она заметила, зайдя в дом – спину человека, роющегося в шкафу с вещами Андрея.
Схватив первое, что под руку подвернулось, Вера без единого звука бросилась на неизвестного.
Тот обернулся за секунду до удара. Вера закричала.
Глава 29. Планы Игоря
С момента получения известий об Андрее пошли вторые сутки. Вера ночью снова не спала, но понимала сейчас, что в школу пойти придется.
Хватит того, что она пропустила один день вчера, когда проспала до вечера. Надо было завести будильник, ну да тут уж она сплоховала…
Потом ночь не спала опять, а сейчас вот, надо с гудящей головой собираться и идти на уроки.
Стоит ли говорить, что в своем подвешенном состоянии она забыла дома проект по биологии?
Ладно, на перемене сбегает, главное – сильно не опаздывать, тогда ругаться не будут.
Мимо обеда она, конечно, пролетит, но есть не особо-то и хотелось.
Маша пыталась с ней поговорить, но снова потерпела неудачу. Наверное, Вера выглядит совсем плохо, потому что у нее попытались даже узнать учителя, что происходит.
Девочка лишь отмахнулась. Она не могла сейчас говорить с кем-то об Андрее и о том, что случилось. Просто не могла.
В конце концов, когда за ней приедут из опеки, они сами все расскажут и объяснят. Это их работа.
Вот пусть они и объясняют. А она пока просто будет пытаться жить дальше и…
Первое, что она заметила, зайдя в дом – спину человека, роющегося в шкафу с вещами Андрея.
Конечно же, находясь в здравом уме и трезвой памяти, Вера бы поступила так, как всегда учили.
То есть постаралась бы незаметно выйти из дома, а уже на улице, отбежав как можно дальше, позвала бы на помощь соседей, полицию и прочих людей, которым было бы сподручней задерживать вора (кем, несомненно, и был незнакомый мужчина).
Вот только здравого ума в ней сейчас не было. Зато была какая-то нечеловеческая ярость от того, что кто-то посмел прикоснуться к вещам умершего отца.
Схватив первое, что под руку подвернулось, Вера без единого звука бросилась на неизвестного.
Тот обернулся за секунду до удара. Вера закричала.
А кто бы не закричал, увидев перед собой того, кто сейчас должен лежать смирно на полке с биркой на ноге?
Андрей перехватив кочергу и легким движением вырвал инструмент из моментально ослабших рук Веры.
— И почему ты не в школе?
— Живой? – едва слышно прошептала Вера.
Сделала шаг, второй, собралась уже обнять, прижаться, убедиться, что это реальность, что это не какая-то ужасная шутка, что все происходит на самом деле и не снится, что он не исчез так же, как и мама.
— А что, как и твой любимый папочка, мертвым меня видеть хотела?
Ну извини, придется подождать еще лет двадцать-тридцать, а может и побольше.
Или меньше, это уж как мне повезет.
Колючий тон и знакомый отчужденный взгляд заставили вспомнить, что они вообще-то в ссоре. Хотя какое это имело значение сейчас, когда…
Господи, да о чем он вообще говорит сейчас?
Вера попыталась осмыслить шпильку Андрея, уже понимая, что «любимый папочка» — это было про Игоря. Но… Что?
— Что?
— О, так ты еще не звонила ему узнать последние новости? Я-то думал, что все уже знаешь.
Ладно, придется мне сообщить плохие новости.
Игорь Фаресов пообещал заплатить одному асоциальному элементу, если он сделает во мне одно лишнее отверстие, несовместимое жизнью.
Предотвращая вопли «он так не мог поступить» — вчера его взяли с поличным и под запись в момент передачи денег за мою смерть, о которой ты сообщила, исполнителю.
— Вы меня использовали! – ахнула Вера, только сейчас поняв, для чего Надя ей наврала про Андрея позавчера.
— Должна же от тебя хоть какая-то польза быть, — пожал плечами Андрей. – В конце концов, эта каша заварилась в том числе благодаря тебе.
— Я же не могла знать, что он… Господи, да зачем ему это понадобилось.
— Телефон мой отдай, — потребовал Андрей.
Вера кивнула в сторону кухонного стола, на котором продолжала лежать чужая трубка.
Андрей сделал два шага, а потом вдруг пошатнулся, прижимая ладонь ко лбу.
— Что с тобой? – перепуганная Вера попыталась поддержать под руку, но мужчина тут же вырвался и сел за стол, устраивая голову на руках. – Пап…
— Не смей. И называть так, и трогать меня, — между двумя глубокими вдохами произнес Андрей.
После чего, видимо, почувствовав себя лучше, потянулся за телефоном и открыл какой-то документ.
– На, читай.
— Что это? – с непониманием произнесла Вера.
— Читай, поймешь, — отозвался Андрей.
Вера несколько минут изучала текст документа. Юридическая терминология была для нее не совсем понятной, но имеющихся знаний хватило, чтобы понять: она имеет дело с чужим завещанием.
И по завещанию этому двухкомнатная квартира в Москве, принадлежащая уже отошедшей в мир иной женщине, переходит к ее матери.
— Эта женщина – твоя бабушка. Я уж не знаю, какая там кошка между ней и Лидой пробежала, раз они не общались, но суть в том, что свою квартиру мама все же завещала дочери.
А так как ее нет, то по праву представления имущество, завещанное Лиде, переходит к тебе.
А квартира стоит шестьдесят миллионов рублей. Ну это так, примерно.
— Сколько?! – ахнула Вера.
— Шестьдесят миллионов единиц отечественной валюты, — повторил Андрей. – Человек, который хотел сообщить обо всем Лиде, приехал на ее старый адрес, дверь открыл Игорь, а дальше, думаю, ты и сама догадаешься.
Вера кивнула. Понимание, что «любящий» бывший отец был вовсе не таким уж и любящим, заставило ощутить знакомую уже горечь внутри.
Андрей потянулся к графину с водой левой рукой. Правую он, Вера сейчас только сейчас заметила, неловко прижимал к телу.
— Что у тебя с рукой?
— Не твое собачье дело, — тут же последовал ответ.
Тявканье Следа заставило Андрея усмехнуться и, наклонившись, потрепать щенка по голове. – Привет, Следушка. Скучал, или просто есть хочешь?
— Зачем ты так со мной? Я ведь не виновата, что Игорь оказался каким-то пси-х-ом, помешанным на деньгах.
И что он из-за моего наследства решит от тебя избавиться, да и от меня бы, скорей всего, тоже потом… — Вера вздохнула.
От воспоминаний о том, как еще несколько дней назад радовалась желанию Игоря забрать ее, стало противно. Она ему не нужна. Она никому не нужна.
Раньше была нужна Андрею. Но сейчас он, кажется, зол на нее. Еще злей, чем был до того момента, когда Игорь решил подписать ему приговор.
— Не виновата? – губы Андрея скривились в болезненной, злой ухмылке. – Если бы ты просто сказала мне о том, что он объявился и пытается с тобой помириться, ничего этого бы не было.
Я бы сразу начал искать причину, по которой он это делает, нашел бы это завещание, мы бы дружно его послали на три веселых буквы и всей это истории с нападением на меня попросту бы не было, потому что Игорь бы знал, что ему ни при каких обстоятельствах ничего не обломится.
Но ты предпочла промолчать. И теперь он едет на зону, ну да и черт бы с ним, а меня едва не убили. Из-за тебя, малолетняя ты… — Андрей добавил матерное слово.
Вера всхлипнула, закрывая руками уши. Раньше он никогда не позволял себе называть ее так.
Ладони на ушах не помогли, поскольку каждое слово Андрея доносилось пугающе отчетливо и било, как будто ножом.
– Поэтому не смей делать вид, будто ты здесь ни при чем.
Я доверял тебе, потому что думал, что ты мой самый близкий человек.
Логично предполагал, что ты мне не вонзишь нож в спину если уж не из-за внезапно вспыхнувшей дочерней любви, то хотя бы из-за того, что сама на вкус распробовала каково это – когда тебя предают.
Но ты все же это сделала. И никакими твоими «я же не хотела», «прости» и прочими словечками этого не исправить.
Я не могу тебе доверять. И не буду. А без доверия семьи нет и быть не может.
— Сдашь меня обратно? – Вера была готова к этому.
— Нет. Вне зависимости от наших отношений или их отсутствия я все еще отвечаю за тебя и обязан о тебе заботиться.
Где холодильник ты помнишь, карманные остаются теми же, нужны будут вещи какие – сообщай, обижать будут – говори, разберемся.
Но на большее не рассчитывай, — припечатал Андрей. – И снова повторю вопрос, почему ты не в школе.
— Доклад забыла. Сейчас заберу и пойду, — на самом деле, доклад был уже не нужен, Вера пропустила весь урок биологии и сейчас даже могла опоздать на следующий.
— Записку написать, что тебя не было по семейным обстоятельствам?
— Напиши, пожалуйста. И за вчерашний день тоже.
При виде строчки «отсутствовала по семейным обстоятельствам» снова комом встали слезы.
Вера крепче зажмурила глаза, чтобы не расплакаться перед Андреем. Чтобы не злить его еще больше. Чтобы он не думал, будто она пытается таким образом надавить на жалость и заставить его изменить свое решение.
У нее получилось. Разрыдалась она только выйдя за порог. Достав из кармана ключи, принялась закрывать дверь и не сразу поняла, что…
Как Андрей попал домой, если его ключи принесла Надя? Впрочем… Наверняка у кого-то есть третий комплект. Может быть у той же Нади.
О чем она только думает? Явно не о том, о чем надо.
Но в голову никаких мыслей не приходило. Андрей не такой, как Вера.
Это она настолько доверчива и, как оказалось, глупа, что может простить предательство и решить, что человек раскаялся, признал свои ошибки и больше их не допустит.
А если она действительно раскаялась и больше так не поступит? Если она больше никогда-никогда не соврет Андрею?
Он поверил бы, если бы она это пообещала? Да кто врушке поверит…
Может, у Маши совета спросить? Но для этого надо будет рассказывать всю эту га-дк-ую историю, а ее рассказывать совсем не хочется, да и трепаться про деньги нельзя, это Веру уже Андрей научил.
Да и что ей Маша скажет? Наверное, что правильно Андрей ей не верит теперь.
Хотя нет, Маша так бы не сказала.
Скорей, посоветовала бы смириться и жить дальше, поскольку никаких способов уговорить Андрея изменить решение не предусматривалось.
Он ведь людям не доверяет и во «вторые шансы» не играет, Вера уже это смогла понять по методам его действий в прошлом.
Но сейчас больше всего хотелось вернуть ту теплоту отношений, что была между ними до обнаружения вранья. Да вот только поезд уже ушел…
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
