— Ты меня вообще не слышишь, или что?
И это не та ситуация, в которой можно просто все понять, простить, обсудить и жить дальше.
— Но вам ведь надо жить дальше, в этом-то и суть.
— И мы будем. Только в семью я больше не играю, мне хватило одного раза, спасибо, больше не надо.
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА ЗДЕСЬ
Глава 30. Не смей мне указывать
Первую ночь в больнице Андрей просто отсыпался. А еще – ждал ответа от своего знакомого, периодически проверяя почту.
Но вот днем спать уже не хотелось и он занимался тем, что раз за разом садил в ноль батарею на одолженном у коллеги на время ноутбуке.
Посмотрел пару фильмов, сыграл в несколько браузерных игр, даже новости почитал, чего отродясь не делал.
И все равно понял, что жизнь скучна и однообразна, а потому – пора заканчивать лечение и убираться восвояси.
Дома и стены лечат, да и у родного ноутбука памяти побольше. И видеокарта мощней.
Вот только приказа покидать царство мертвых пока что не было, а значит – мечты оставались мечтами.
Все-таки, совершенно одно дело просто из больницы уйти. Уж он бы договорился с врачами, опыт имеется.
И совершенно другое – сорвать операцию коллегам, которые, между прочим, ради его безопасности все это затеяли.
Идиотом Андрей не был, поэтому продолжал сидеть на койке ровно и ждать результатов.
Благо, что уже вечером все разрешилось. Пойманный Андреем киллер на минималках пошел на встречу с Игорем, отчитался о выполненном задании, получил на руки свою наличность – и тут-то «заказчика» повязали спортивные ребятки в красивой форме.
С выяснением мотивов коллегам помог уже Андрей – именно во время пребывания в палате начальника пискнул сигнал входящего сообщения, где содержалось завещание Вериной бабушки, а также детально описывалось наследуемое имущество.
Двушка в Москве, да еще и в хорошем районе – это вполне себе причина грохнуть и его, и Веру заодно.
По крайней мере, Андрей предполагал, что именно таким был конечный план Игоря: вернуть расположение девочки, лишить ее отца, удочерить «несчастную сиротку», а потом уже…
В случае см ерти Веры наследником бы оказался новый «папочка».
В том, что Веру ждала именно такая участь, Андрей не сомневался. Уж заметил он в прошлом, как Игорь к Вере относится. Жалко только, что Вера так затупила.
Вернуться домой он решил на следующий день. С врачами удалось договориться без проблем, как Андрей и ожидал.
Да, он все понимает, да, он будет себя беречь, ходить на перевязки, принимать выписанные препараты, ни нервничать, ни поднимать тяжелое и прочие «не-не-не-не» еще целую неделю.
Но еще он будет все это делать не в больнице, а это было самое главное. Самым сложным пунктом в его плане был поиск верхней одежды, поскольку родная и любимая куртка стирке и дальнейшей носке не подлежала.
Ну да тут выручил Михалыч, притащивший из личных закромов куртку явно еще девяностых годов выпуска. Сейчас бы он в нее не влез.
— Забирай, носи на здоровье. Все думал, кому бы отдать, вещь-то хорошая, хоть и не новая, а тут ты с этой всей ситуацией как раз.
— Спасибо, — от души поблагодарил Андрей. Покупка новой куртки в его планы вот совсем не вписывалась, а уж несоответствие законам моды, на которую мужикам в принципе внимание не положено обращать, он как-нибудь переживет.
Футболка и штаны тоже были в нормальном состоянии, а вот свитер пошел на выброс.
Ну да это нестрашно, свитера-то у него есть еще, а до дома сейчас он и в куртке поверх футболки дойдет. Там не холодно, да и идти десять минут.
Запасные ключи ему с работы принесла Надя. Она же предложила проводить Андрея до дома просто на всякий случай, чтобы он не упал, если вдруг закружится голова.
Но от этой помощи Андрей отказался, потому что чувствовал себя нормально. Если бы нет – попросил бы о помощи кого-то из мужиков, а не хрупкую женщину.
Ладно, не такую уж и хрупкую, но явно меньше приспособленную к физическим нагрузкам, чем мужчины.
Дома первым делом собрался помыться и полез для этого в шкаф с вещами, а затем – едва не получил кочергой от вернувшейся за каким-то докладом Веры.
Объяснил ситуацию, обозначил планы на жизнь – и наконец-то почувствовал себя белым человеком.
Попив чаю с бутербродами, мужчина уже собрался было завалиться в постель с очередным фильмом, но в этот момент позвонила Надя.
Ну кто бы сомневался, что она полезет его опекать…
Все желание ворчать испарилось, когда пришедшая его проведать женщина поставила на стол кастрюльку с вкусно пахнущим супом.
— Вот, ешь. А то знаю я тебя – дошираками будешь питаться.
— Зачем дошираки? У меня еще пельмени есть, супы в банках из магазина, консервы, крупы опять же.
— И ты все это будешь готовить с одной рукой? – скептически уточнила Надя.
— Пельмени можно варить вообще без рук.
— Все бы тебе шутить, — Надя вздохнула. – Ты с Верой говорил уже?
— Встретились вот, она как раз забежала что-то в школу забытое забрать.
— И как она восприняла? Ну, ты ей рассказал про Игоря и про вот эту всю историю, да?
— Рассказал. Как восприняла? Ну, реветь пыталась, говорит, что не хотела этого, ожидаемо, короче.
— Андрей, ты что же это, не простил ее?
— Надь, а с чего бы мне делать подобное? Я предателей не прощаю, ты мою позицию в этом вопросе знаешь.
— Но все же… — попыталась было женщина перебить, но Андрей посмотрел на нее исподлобья.
И что-то в его взгляде, видимо, заставило Надю замолчать.
– Ладно. Ладно, не лезу не в свое дело. Но если захочешь это все обсудить…
— Надя, здесь нечего обсуждать. Это не та ситуация, когда кто-то может чего-то не понять, или когда есть какая-то дополнительная специфика, которую надо учитывать.
— Андрей, Вера сама по себе – специфика, которую нужно учитывать. Это ребенок, который не так давно потерял самого близкого человека и…
— И это теперь будет оправданием любой творимой дичи? Любых поступков? Любых слов?
— Я не говорю об оправдании, Андрей. Я говорю хотя бы о понимании. Ты оцениваешь Веру, как дееспособного и взрослого человека без дополнительного взгляда на ее ситуацию и обстоятельства, при которых состоялось как ваше знакомство, так и ее разрыв с Игорем.
— Я не хочу…
— Да послушай ты меня! Я знаю, о чем говорю. Помнишь, я рассказывала про своих сестер, близняшек?
— Яну и Аню?
— Именно. Они нам биологически не родные. Верней, родные, но то ли троюродные, то ли четырехюродные сестры по линии отца мне получаются, а маме так и вовсе никто.
Их забрали, когда родители по пьяной лавочке в бане угорели. Так вот, там кроме нас была орда родственников, которые вроде бы как даже любили девчонок, но какой-то странной любовью.
Ругали методы воспитания матери и отца, если родители что-то запрещали – они говорили, что запреты нелепые и все в таком духе.
— Ну и?
— Ну и была постоянно такая же вакханалия, как в твоем случае с Верой.
Девочки вроде как и любят маму с папой моих, и в то же время – слушают, что те родственники говорят, считая, что те их любят и добра им желают.
По итогу в подростковом возрасте постоянно были всякие неурядицы и ссоры, Яна даже один раз из дома сбежала…
— Надь, это все очень замечательно, но я до сих пор не понимаю, какое это отношение имеет ко мне.
— Да самое прямое. Ты – отец, да, но Игоря она ведь тоже любила и в какой-то степени доверяла ему.
— Надь, вот эти твои сравнения – они сейчас вообще не в тему. И не имеют отношения к нашей с Верой ситуации.
Вот если бы младшие сестры на ваш дом воров навели или тебя попытались цыганам продать, чтобы лишним ртом в доме меньше было – вот это были бы хоть немного сопоставимые ситуации.
А ты сравниваешь подростковые ссоры «родители плохие, не купили телефон» с ситуацией, которая едва не стоила мне жизни.
— Но Вера…
— Ты меня вообще не слышишь, или что? Меня. Едва. Не. Убили. Из-за ее глу пости. Из-за ее лжи.
И это не та ситуация, в которой можно просто все понять, простить, обсудить и жить дальше.
— Но вам ведь надо жить дальше, в этом-то и суть.
— И мы будем. Только в семью я больше не играю, мне хватило одного раза, спасибо, больше не надо.
— Ох, Андрей… — Надя вздохнула.
Но разговор о Вере на этом прекратила. Лишь покачала головой раздосадованно, а потом – перевела тему, начав рассказывать о происходящем в отделе.
Эти новости Андрей слушал с куда большим интересом, чем предыдущие рассуждения о том, что Вера вся такая бедная, несчастная, ничего подобного не хотела и вообще – ни в чем не виновата.
Если бы она продолжила говорить об этом – что же, вдобавок к дочери Андрей бы за короткий срок лишился бы еще и подружки. Невелика потеря, на самом деле.
Нет, с Надей ему, конечно, приятно общаться и время вместе проводить, но не родился еще тот человек, который бы заставил Андрея прогнуться под свои представления о прекрасном.
Какого черта она вообще лезет в это дело? Если разобраться, то что Андрей, что Вера ей никто. И на взаимоотношения с Надей отношения Андрея с Верой никак не влияют.
Так чего ей понадобилось лезть и пытаться починить то, что ремонту не подлежит в принципе? Не мог этого Андрей понять. И перестать злиться не мог.
Может быть, он не умеет любить так, как это должно быть в представлениях большинства людей.
Той самой безусловной любовью, которая предписывает прощать и любить вне зависимости от того, что там второй человек накуролесил.
Ну уж простите, что он такой дефектный и не может испытывать те же чувства к человеку, которому доверял после перенесенного предательства.
И уж простите, что он злится, когда этого человека выставляют жертвой обстоятельств, несчастным одуванчиком и ни к чему не причастной бедняжечкой.
Вера виновата, точка. И давать ей возможность как-то подставить его снова Андрей больше не собирался.
В конце концов, у него только одна жизнь и, пусть даже с рисковой работой, но пожить ему хотелось бы подольше.
Так что Веру он будет держать на расстоянии и больше близко к себе не подпустит.
«Вера, я только что узнала об Игоре. Тебе придется постараться, чтобы помочь ему выпутаться из ситуации, в которую мы попали из-за тебя».
Вера уже собралась было позвонить и от души высказать «любящей бабушке» все, что думает и об Игоре, и о ней заодно.
Глава 31. Что мне делать?
В жизни Веры всегда было место ссорам с родителями. Там, в прошлом.
Когда мама кричала, ругалась и плакала, обвиняя Веру заслуженно и незаслуженно.
Там, где Вера сама могла обижаться на маму и папу, но всегда в итоге все заканчивалось миром.
Только сейчас она поняла, что на самом деле перед ней никогда не извинялись. Этого не делала мама и, тем более – никогда ничего подобного слову «извини» не произносил Игорь.
И уже это, на самом деле, должно было вызвать у нее подозрения, но она так обрадовалась тому, что человек, всю жизнь считавшийся ее отцом, решил с ней примириться, что сама к нему побежала, как собачонка, только что хвостиком не виляя…
Тьфу, противно-то как.
Но одно всегда оставалось неизменным: какой бы громкой не была ссора и какой бы сильной не оказалась обида одного члена семьи на другого, но в итоге все равно все помирятся.
Вера подходила, извинялась, ее прощали и все становилось хорошо. Или Веру просто звали, как и обычно, к ужину, а потом разговаривали с ней, как ни в чем не бывало.
Сейчас она знала, конечно, что это не самая здоровая схема семейных отношений, но…
Но это явно было понятней и обычней для нее, чем то, что происходило у них с Андреем сейчас.
Впрочем… Он явно сказал, что больше не собирается «играть с ней в семью». Как будто семья – это что-то такое, что сегодня есть, завтра нет.
Впрочем, для него ведь и правда все так получается. Была мама, потом допилась до потери человеческого облика – и вот он теперь живет, абсолютно не заморачиваясь ее судьбой.
Не было Веры, потом появилась. И он даже относился к ней, как к дочери. Но после ее ошибки решил, что будет проще ее от себя оттолкнуть, чем пережить подобное снова.
Но ведь она же не будет так снова! Впрочем, кто ей поверит… Уж точно не Андрей с его политикой «отсутствия вторых шансов».
— Ивантеева, в чем опять дело? – все, привет очередной выговор от математички за «плавание на кораблях мечты», как она это называла. – Ты что у нас, влюбилась?
— Можно подумать, здесь есть, в кого, — хмыкнула себе под нос Вера.
С соседнего ряда раздались тихие смешки девчонок. Самой Вере, впрочем, быстро стало не до веселья, потому что ее вызвали к доске.
Но у этого был и плюс – будучи вынуждена работать головой, она на время задвинула мысли об Андрее и их ситуации куда подальше.
Похоже, что и впрямь лучше сосредоточиться на учебе, а не пытаться исправить отношения…
Нет, она хотела их исправить. Более того – если бы она знала способ сделать это, сделала бы не раздумывая.
Вот только Андрей был не из тех, кто менял решения по ходу дела. И раз уж он решил, что между ними теперь будет все в формате «опекун-попечитель» без намека на хотя бы дружеские отношения – так все и будет.
Выбора, кроме как смириться, у Веры не было. По крайней мере, она другого выбора не видела.
Нет, первые пару дней она, конечно, пыталась обсудить с отцом ситуацию, объясниться, оправдаться, попросить прощения, доказать, что она не желала ему зла, вот только…
Андрею было наплевать на ее мотивы и мысли, которыми она руководствовалась, когда скрывала свои встречи с Игорем.
А учитывая, что не скрывай она этого – и вся ситуация бы разрешилась куда раньше, да и Андрей бы не пострадал…
Что теперь остается? Либо жить так, как хотел Андрей, либо вернуться в приемник, а следом – и в детский дом.
Вот только в детском доме у нее и комнаты своей не будет, и заступаться за нее так, как Андрей, там никто не станет.
Можно уже молчать о том, что ее шансы попасть в семью равны нулю или даже чуть меньше.
Нет, если, конечно, потенциальные опекуны узнают о московской квартире, которая вроде как полагается Вере в наследство – там еще возможны варианты.
Правда, не самые хорошие для Веры.
— Ивантеева, ты у меня сейчас до конца урока простоишь у доски.
Нет, определенно ей стоит сосредоточиться на учебе. Именно ею Вера и занималась в итоге до конца дня.
Да и потом, когда пришла домой и села делать уроки. Андрея еще дома не было, поэтому девочка пожарила картошки с мясом и, поужинав, села за домашнюю работу.
Совместные ужины канули в Лету. Как и «обязанности» Веры по приготовлению этого самого ужина на двоих.
Судя по всему, Андрей считал принятие пищи, приготовленной другим человеком, знаком доверия и принятия «в семью».
Иначе не объяснить тот факт, что мужчина упорно игнорировал салаты, вторые блюда и даже супы, приготовленные Верой.
Поначалу девочку это расстраивало, потому что она надеялась, что мужчина все-таки оттает немного и пойдет на мировую.
А потом поняла одну неприятную, но правдивую вещь: не стоит пытаться купить себе прощение какими-то либо средствами. В конце концов, если она так сделает – будет ничем не лучше Игоря. И…
Вера как раз подумала, что упускает из виду что-то важное, когда на телефон поступило входящее сообщение.
«Вера, я только что узнала об Игоре. Тебе придется постараться, чтобы помочь ему выпутаться из ситуации, в которую мы попали из-за тебя».
Вера уже собралась было позвонить и от души на матах высказать «любящей бабушке» все, что думает и об Игоре, и о ней заодно.
Наверняка ведь она была в курсе этой истории с Вериным возможным наследством! Вот только остановило от каких-либо действий следующее сообщение.
«Чего молчишь? Девочка, со мной лучше не играть. Не то я могу и пойти, например, написать заявление о том, что ты у меня украла золотые сережки с сапфирами.
Как думаешь, насколько быстро твой отец-полицейский спихнет в детский дом дочь-воровку?
Советую подумать и связаться со мной, вместе придумаем, как исправить последствия всей этой истории, которая из-за тебя закрутилась».
Это сообщение вызвало желание швырнуть телефон об стену. Остановил от этого действия только здравый смысл, подсказавший, что если Вера так поступит, то будет до восемнадцати лет после этого ходить с кнопочным телефоном типа «Нокии 3310», о которой рассказывал Андрей.
Вроде как этим телефоном можно было хоть кирпичи колоть, хоть повреждения разной степени тяжести при самообороне наносить.
Отвечать Вера не стала. Просто всплыли в голове слова Андрея о том, что она должна обращаться к нему, если вдруг ее кто-то будет обижать. А ее обижают.
Ей, между прочим, угрожают сейчас. Тоже мне, бабушка…
— Привет, — стоило Андрею зайти на порог, как Вера вышла из своей комнаты.
И, подхватив на руки Следа, чтобы не мешал Андрею разуваться и снимать куртку, произнесла.
— Разговор есть.
— По делу? – привычным уже холодным тоном уточнил Вронский.
— Да. Мне написала мать Игоря. Требует, чтобы я с ней связалась и помогла выпутаться Игорю из этой ситуации.
Если не сделаю, как она хочет – грозится в полицию пойти и за кражу сережек на меня сообщить.
— Твою же … Вот не было печали… Давай сюда телефон и сережки, решим вопрос, — вздохнул Андрей.
После чего Вера почти сутки не видела ни мужчину, ни своего телефона. Было немного непривычно обходиться без интернета и кучи игр, но, с другой стороны, она же хотела сосредоточиться на учебе.
Вот, ей сама судьба дала все возможности для подобного шага.
— Ивантеева, прекрати спать с открытыми глазами и выходи к доске.
Ну вот, всегда все этим заканчивается. А ведь она на минутку только задумалась!
Когда Андрей вернул ей телефон, контакт бабушки там уже был заблокирован.
— Так… Что в итоге?
— Сережки вернул, бабуля себе статью заработала в результате нашего общения.
— В смысле статью? — изумилась Вера.
— Статью сто пятидесятую УК РФ, часть третью, вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления с угрозой применения нас или я.
— Это чего же она от меня хотела, что аж до уголовки дело дошло?
— Хотела она, чтобы ты пошла вся такая заплаканная хоть в наше отделение, хоть в любое другое, и заявила, что любящий «папа Андрей» тебя трогал там, где не надо и разгуливал перед тобой без белья, вот и обезумел от страха за тебя папа Игорь да проговорился другу старому о деяниях «папы Игоря».
Ну а друг, хоть и на дно опустившийся, а подобного отношения к детям не терпит, вот и отправился наводить справедливость.
А что там наговорил в кабинете после задержания – так это сатрапы в погонах запугали и забили бедного.
А деньги, Игорем переданные – это вообще он старый долг другу возвращал.
— Ты хочешь сказать, что вот это вот выгорело бы?
— А что, ты уже хочешь любимого папу из застенков вызволить?
Тарелка, которую Вера мыла, выскользнула из ее рук и звякнув, упала на дно мойки. Пара осколков впились в ладонь, но девочка этого даже не заметила.
— Ты правда считаешь меня способной на подобное? Чтобы я намеренно лжесвидетельствовала против другого человека, особенно – кого-то близкого, да еще и по самой худшей статье, которую только можно себе представить?
— А откуда мне знать, на что ты способна, а на что нет? Еще пару недель назад я не представлял ситуации, при которой ты можешь подвести меня под нож.
— Хватит меня в этом обвинять! – рявкнула Вера, принявшись собирать осколки в мусорное ведро. – Все, что я хотела – это общаться с людьми, которые были частью моей жизни тринадцать лет.
Очень рада за тебя, что ты способен вот так вот взять – и кого угодно из своей жизни вышвырнуть, но сама подобной чертой не обладаю и всегда считала, что семью надо любить, какой бы она не была и какие бы ошибки человек не совершил.
Хочешь меня ненавидеть просто за то, что я хотела поддерживать отношения с человеком, которого знала всю жизнь и боялась, что другой человек, которого я не знаю фактически, будет мне в этом мешать, поэтому и молчала – пожалуйста, вперед и с песней. Но вешать на меня всех собак не смей!
— Правда глаза колет? – криво усмехнулся Андрей.
Вера, уже набравшая воздуха в грудь для продолжения тирады, этим самым воздухом подавилась.
И поняла, что у ссоры с Андреем есть кое-что общее с семейными ссорами в прошлом.
Ее слова не имеют никакого значения. И что бы она не сказала и не сделала – сложившаяся ситуация от этого никак не изменится.
Что же, возможно, ей не стоит лишний раз разговаривать с Андреем, чтобы не выслушивать о себе всякое.
Возможно, мужчина именно этого и добивался своими выпадами. Сказать точно Вера не могла. И слушать гадости о себе больше не собиралась.
Хочет, чтобы они жили, как чужие люди – пускай. В конце концов, в самом начале их истории, когда ее только забирали из приемника, она рассчитывала на что-то подобное.
Так что переживет как-нибудь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ —ЗДЕСЬ
