История основана на реальных событиях.
Ирина родилась в 1906 году в Самарской губернии.
Детство её не было счастливым, она лишилась матери и старшей сестры, когда ей было всего пять лет.
Мать Иры со старшей дочерью переправлялась через болотные места, как вдруг телега сошла с гати (настил из бревен через топкое место) и перевернулась. Лошадь спасли, а вот мать Ирины и девочку не смогли.
Так Ефим овдовел, оставшись с пятилеткой на руках.
Что такое воспитание девочки, Ефиму было неведомо. Всегда доселе Прасковья детишками занималась, он же был добытчиком в семье. А тут девчушка растет, косы лохматые путаются, одежу стирать надобно, а уж про то, что платья надо штопать, Ефим и вовсе не думал. Как управляться ниткой с иголкой он не ведал.
На помощь соседка молодая пришла, Алёнка. Вот она лихо управлялась и с уборкой в избе, и с готовкой, и корову ловко доила. А уж как Иринка приукрасилась с появлением женской руки в доме! И косы заплетены, и личико чистое.
Не прошло и года, как Ефим позвал соседку замуж. Живым надо жить…
Алёнка с радостью пошла замуж за Ефима. Хоть и старше он был её на двенадцать годков, а мужик красивый, ладный, статный. Да и рукастый очень.
Сватал её раньше Петр, да вот долго думала Алёнка — пойдет к нему в дом, а там и свекры, и сёстры его. То ли дело Ефим — один в хорошей избе живёт, знать ей, Алёнке, единоличной хозяйкой быть в доме.
— Пойдешь за меня, Алёнка? — хлебая вкусные, наваристые щи, спросил будто между делом Ефим.
— Пойду, — кротко кивнула она, продолжая вплетать ленту в косу будущей падчерице.
Свадьбу играли довольно скромную, обвенчали новобрачных, с соседями посидели, да и к ночи гости разошлись.
***
Хорошо относилась Алёнка к падчерице, да вот только покуда общие дети у них с Ефимом не пошли.
И чем дальше, тем больше равнодушнее она относилась к дочери мужа. Тут и гражданская грянула, революция прокатилась по стране. Жили будто на пороховой бочке. Никто не знал, что завтрашний день принесёт.
А Алёнка всё рожала и рожала детей Ефиму, да вот только чем больше детей появлялось в семье, тем больше мачеха думала о том, что Иринка лишним ртом в доме становится.
В 1921 году, когда Иринке шестнадцать лет уж исполнилось, Алёнка ликовала — влюбилась падчерица в Артёмку Ненашева. Да и ему девчонка по сердцу была.
— Ефим, ты же с Ненашевым-старшим приятельствуешь, так намекни ему, чтобы сватов засылал к нашей Иринке, — попросила однажды вечерком она мужа.
— Ты чего, Алёнка? — он удивленно глянул на жену. — Так малая она ещё. Ты сама женой моей стала в двадцать лет.
— Какая же она малая, коли уж шестнадцать годков исполнилось? Всё при ней, созрела уж девчонка для замужества. А коли сейчас такого жениха упустим, где найти нам лучшего? У Ненашевых надел земли хороший, четыре лошади, конь, коровы в стойле стоят, да дом добротный, а уж птицы по двору не сосчитать! Да любая деревенская за него замуж пойдет, стоит ему только свистнуть. Хорош всем Артём, ладный парень, да взрослый, считай, двадцать два года уж парню.
— Слыхал я, что в рабоче-крестьянскую армию он записался, вроде же как собирается скоро отбыть, — с сомнением посмотрел Ефим на жену.
— Так вот же, Ефимушка, — ласково погладила Алёнка мужа по голове. — Пусть сватают нашу Иринку, а как вернется, так свадьбу и сыграем. Кто знает, сколько он там пробудет. Может полгода, может год, а может и того больше. И дочка наша чуток повзрослеет.
— Какая же ты у меня умная, Алёнушка, — он обнял жену. — И за Иринку, как за дочку родную переживаешь. Поговорю, обязательно поговорю с Ненашевым.
Только не за Иринку она переживала, а за то, чтобы лишний рот из дома сбагрить.
*****
Сватов Ненашевы заслали, сговорились, что когда Артём вернется, тут же свадебку сыграют. Со слезами на глазах прощалась Ирина со своим любимым, обещала ждать и молиться за него.
Но прошёл год, а от Артёма весточек обнадеживающих не было. Писал очень редко, казалось, конца и края не будет беспокойным временам. И домой он не собирался.
А в конце лета 1922 года в дом Ефима вновь пришли сваты. На этот раз просили они руки Иринки для младшего своего сына, Григория.
— Так Артёму обещана дочь моя, — удивился Ефим, увидев будущего свата.
— Письмо пришло нам, Ефим Макарыч, — грустно ответил Ненашев-старший. — Не вернется в скором времени Артём.
Ира, услыхав эти слова, громко вскрикнула и упала на землю. Когда она пришла в себя, её стали успокаивать.
— Жив он, жив. Уехал на Кубань, писал, что вернется не скоро, не в этом году точно. Говорит, шибко остро сейчас, каждый день проживает, как последний.
— Я дождусь его, дождусь. Я напишу ему, а вы передадите письмецо моё, — простонала Ира.
— Не надо ему писать, — покачала головой мать Артёма. — Другую зазнобу он себе нашел. Забудь о нём. Выходи замуж за нашего Гришку. Нравишься ты ему, почти ровесники вы, он всего на два года постарше тебя будет. А мы там поможем вам во всём, дом поставим, корову и лошадь дадим. Девушка ты хорошая, нам такая невестка нужна.
— Я не могу ответ дать, — плакала Ирина. — Мне обдумать всё надобно.
****
Думала она недолго. Мачеха и отец наседали с одной стороны, а с другой стороны она всё думала о зазнобе любимого. Он предал её, получается? Не выполнил обещания своего, и про любовь его слова пустыми оказались.
Вот так — мечтала о счастье с одним, а жить будет с другим.
И осенью 1922 года Ирина выходила замуж за Григория. Не любила она его так, как Артёма, но хорошим парнем Гришка был, на неё смотрел с любовью и восхищением, цветочки полевые по утрам приносил, слова ласковые говорил, так и растопил сердечко молодой жены.
В начале 1924 года родился из первенец Иван, а потом один за другим Сергей и Дмитрий.
И когда Ирина родила третьего сына, вернулся Артём со своей женой Галиной. Но не было у Ирины ревности или сожаления — Артём сильно изменился, был грубым, много дымил, ругался. И жена ему под стать… А вот Гришу она полюбила всем сердцем.
Вскоре Артём и Галина уехали, а Ира с Гришей остались в селе — растили детей, работали в колхозе, в который вступили, отдав большую часть добра. Ненашевы боялись раскулачивания, оттого пожертвовали тем, что у них было, лишь бы жить в покое. Спокойно трудиться и воспитывать детей.
Но спокойную жизнь нарушил осенний вечер 1931 года.
— Собирай вещи, жена моя родная, собирай детей и самое необходимое и ценное. Нам сегодня ночью надобно дом покинуть. — с порога велел муж, зайдя в дом.
— Ты чего, Гриша, уработался? Куда же нам деваться? Да и зачем? — думала она, что пошутил муженек.
— Отца с матерью придут арестовывать, и нас могут прихватить.
— Да за что же? За что? — Ирина заплакала. — В чём же провинились Андрей Кузьмич и Евдокия Петровна?
— Ты же знаешь, отец мой бригадиром на посевной, а мать счетоводом стала месяц назад. Да вот завистников злоба и съела. Написали донос на них, оклеветали.
— Какой донос?
— Что укрыли они три мешка муки. А знаешь, что за это будет? Кто-то на места их метит… — задумчиво произнес Гриша.
— Так ничего же они не брали!- всполошилась Ирина. Она знала своих свёкров как честных людей. — Приедут из города, поищут и ничего не найдут. Вон, Михей, участковый наш, разве же он не осмотрел дом?
— В том-то и дело, что Михей предупредил. Подставили отца и мать, в сторожку нашу лесную кто-то муку оттащил. Думается, Пушковы это. Ведь не зря сыновья их старшие вызвались сторожку охранять, пока из города начальство не приедет.
— Гриша, это же не могли мама с папой сделать? Нет, точно не могли, — заплакала Ира.
— Не могли, — покачал головой Григорий. — У матушки вчера голова болела, отец ходил до Прасковьи в Величковку за травами. Утром проходил, заглянул в сторожку, удочку свою там оставил. Никакой муки не было. А когда вернулся из Величковки, в сторожке уже люд скопился, мол, муку там обнаружили. Кто-то за это время притащил туда мешки. Подставили его.
— Значит, им тоже бежать надо, — в страхе произнесла Ирина. — Пусть бегут, а там, когда разберутся, смогут вернуться.
— Не побегут, — покачал головой Гриша. — Отец на Бога уповает, говорит, не виноват ни в чем и бегать не собирается. А мы, Иринка, уедем от греха подальше. Знаю я, как разбираются. Нас потом всем селом клевать станут, да еще и из колхоза погнать могут. Нет уж, вот батька монет дал, хватит на первое время, да и добра, которое ежели чего продать можно будет, у нас достаточно. От бабки досталось. Вот это в первую очередь и грузи на телегу.
В ту ночь Ненашев Григорий с женой и тремя детьми покинули родное село. Путь их лежал на Урал, где проживали родственники. Вот там и решили они обосноваться и переждать нелегкие времена…
Все мечты о счастливом будущем она оставила в доме, который покидали в ночи…
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
