Камир приблизился к застывшему Асмиэлю и провёл по нему рукой. По мере движения руки Камира, Асмиэль уменьшался в размерах, как будто кто-то стирал его изображение с доски. Когда от Асмиэля осталась маленькая точка, Камир достал из кармана стеклянную коробочку и поместил в неё то, что осталось.
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА — ЗДЕСЬ
Потом подошёл к красной кнопке в стенной панели и разморозил мир. Наимия смотрела на Камира еле живая от страха. Он шёл прямо на неё. Лицо Камира не предвещало ничего хорошего. Наимия прикрылась руками и присела. Ей на мгновение показалось, что на ней нависла сама тьма. Примерно такая же, которую они все видят в течение доли секунды во время завершения человеческой программы. Миг тьмы, а после снова свет, только уже более яркий. Недоступный человеческому глазу.
— Вставай. Пойдём со мной. – услышала она.
— А вы… вы разве не сотрете меня?
— Я никого не стираю. Не надо мне приписывать лишнего. Просто идём со мной.
— А как же Асмиэль? Вы его стёрли!
— Не говори ерунды! Я его нейтрализовал. На время. Лишил облика и свободы. Вот он, твой любимый.
Он показал ей стеклянную ёмкость, герметично закрытую. Что-то среднее между коробкой и шкатулкой. Внутри ёмкости металась, пульсировала точка. Разгораясь и затухая.
— Я даже не знала, что такое возможно… — прошептала Наимия. – И вы вернете его?
— Нет. Пока нет!
— Пока – что?
— Пока я не разберусь, что вы тут пытались сделать. Ты отнимаешь моё время! Могла бы уже всё объяснить.
Наимия прошла за Камиром в угол зала. Там он нажал на стену и появился проход. Они оказались в маленькой комнате без экранов и панорамных окон.
— Что это? Где мы?
— В комнате отдыха.
— Вы же не отдыхаете. – поразилась Наимия.
— Нет. Но мне приятно знать, что такое место существует в принципе. Итак, садись и рассказывай.
Наимия пересказала Камиру всё, что услышала от Асмиэля. Уделяя особое внимание эмоциям, которые захлестнули парня. Камир слушал и молчал.
— Камир, вы слышите?
— Слышу. – спокойно ответил он.
— Разве такое возможно? Как он мог забрать с собой эти чувства? Мы же выходим из программы чистыми. Такими же, какими начинаем человеческую жизнь. Как он мог всё это забрать с собой?
— Не знаю. Зря я его отправил туда. Да ещё и трижды. Он слишком отождествился со своим персонажем. Но я уже не мог его заменить, программу должен был выполнить Асмиэль. А что вы забыли в Америке в 1966м году?
— Он хотел родиться каким-то музыкантом. Рано ушедшим. Хотел прожить его жизнь иначе.
— Глупые дети! Это так не работает.
— Но вы же возвращали его дважды! Пока он не прожил жизнь этого ученого.
— Именно. Его. А жизнь Курта Кобейна прожита другим духом. Отправься туда Асмиэль – и всё могло пойти по-другому. Не было бы гениальных песен, прекрасной музыки. Была бы другая.
— Музыка? – спросила Наимия.
— И музыка. И сама жизнь. Он мог не прославиться, и не стать такой значимой фигурой в искусстве. И всё бы вокруг персонажа посыпалось, как карточный домик. Если каждый дух начнет вселяться в кого ему вздумается, да еще и с отсылкой в прошлое – в мире наступит хаос!
— Асмиэль всё твердил, что выбора нет. Вы много говорите о выборе, иногда даже нам предлагаете выбрать себе программу. Вы учите нас, какого выбора нам следует придерживаться, чтобы лучше прожить земную жизнь. Но сами только что сказали, что Асмиэль мог бы сделать только хуже, если бы попробовал исправить уже пройденную кем-то программу. И точно не сделал бы лучше. А ведь он очень хотел! Он хотел сделать, как лучше! Спасти талантливого человека. Но если это невозможно – значит и нет никакого выбора?! Асмиэль прав?
Камир усмехнулся.
— Что? Чему вы смеетесь?
— От безделья вы начинаете думать. А это уже никуда не годится. Идём.
— Куда?
— Пора тебе заняться делом. Прожить жизнь обычной женщины.
— А Асмиэль? Вы обещали отпустить его!
Камир уже стоял в зале, набирая какую-то информацию на экране.
— Камир! Отпустите Асмиэля! Я хочу убедиться, что с ним всё хорошо.
— С ним всё хорошо. – Камир улыбнулся и нажал клавишу рядом с экраном. – До встречи.
— Нет! – она попыталась крикнуть.
Дальше Наимия уже не могла сопротивляться. Её понесло по пространству, как песчинку. Она летела, направляемая свыше, и уже не думала об Асмиэле и его проблемах. Эти волнения смывались ветром и дождём, сквозь которые Наимия стремительно приближалась к земле. Ещё пару мгновений, и она заняла своё место в маленьком многоклеточном организме, из которого через девять месяцев должен был появиться человек.
Рита с детства тянулась к музыке, и родители отдали её в музыкальную школу. Учителя вынесли вердикт: абсолютный слух. Поёт хорошо, научится – будет петь идеально. Но всё же неплохо выбрать музыкальный инструмент.
— Скрипка? – спросила мама.
— Да, ну. Гитара. – авторитетно заявил папа.
— А можно пианино? – еле слышно прошелестела скромная Рита.
— На кой пёс тебе эта бандура? Её в квартиру тащить так целое мероприятие.
— Дорогой, не будь таким категоричным. Ну, хочет ребёнок играть на пианино – пусть играет.
И пианино затащили на восьмой этаж старого дома без грузового лифта. И Рита играла, увлечённо и самозабвенно. Всё свободное время. Она бы и ночью играла, но к ночи у мамы уже так болела голова от её маршей и фуг, что приходилось прекращать игру. И папа тоже недовольно хмурился, то ли по поводу Ритиного музицирования, то ли по поводу маминых головных болей.
В старших классах уроков в основной школе стали задавать больше, и времени на фортепьяно оставалось уже меньше. Ни в каких конкурсах Рита участвовать не хотела. И не могла. Как только первый раз попробовала выйти и сыграть на публику ещё в восемь лет, так и потерпела поражение.
— Бывает. – пожала плечами учительница. – Сходите к психологу, если хотите дальнейшего развития ребёнка в музыке. Но Рита, строго говоря, ни к чему такому не стремится. Она не хочет даже изучать программу – заставляем из-под палки. Ей нравится играть что-то для души, или подбирать услышанные мелодии. Ещё она сочиняет музыку сама.
— В восемь лет? – выпучили глаза Ритины родители.
— Да. Притом, весьма интересные композиции получаются. Может быть, она станет композитором. И в музыке реализуется, и на публике выступать не обязательно.
Так у Риты завелась целая нотная тетрадь, куда она старательно записывала сочиненные мелодии.
— И что это будет? — спрашивал отец. – На что похоже?
— Не знаю. Разве некрасиво?
— Красиво. Но если это песня – где слова?
— Слова я не умею, папочка. Но и музыку не писать не могу.
— Лучше бы играла, что уже сочинили. Как все люди. На концертах выступала.
— Я не могу. У меня руки сильно дрожат почему-то.
— Мать твоя не послушала училку. Надо было к врачу тебя вести, глядишь и вылечили бы дрожь твою.
Отцу было непонятно Ритино музыкальное сочинительство. Он считал, раз музыкантом не стала – нужно выбирать нормальную профессию. А Рита была и не против. Она с годами начала спокойнее относиться к пианино. Её уже не тянуло к нему сутками. Как будто разбилась детская мечта. А музыка, которую сочинила… ну, что же. Пусть будет. Может когда-нибудь кому-то и пригодится. Или нет – неважно.
Незадолго до выпускного Рита влюбилась. В музыканта. Они с подругами гуляли по парку, а там на уличной сцене играла группа. Кустарно, кое-как подключив гитары. Но какие это были песни! Слушая их, Рита пожалела, что не сумела в свое время преодолеть свой страх перед выступлениями. Как должно быть прекрасно стоять на сцене и дарить часть себя людям через музыку. Она стояла, не отводя взгляда от солиста. Девчонки пытались утащить Риту дальше, но без толку. Наконец, спев несколько песен, музыканты раскланялись перед жиденькой толпой слушателей.
— Вы слышали эти тексты? Слышали? Это же целая философия! – восхищалась Рита.
Она повернулась, чтобы пойти прочь, и упёрлась лбом в чью-то грудь.
— Привет. Я Саня.
Это был он. Парень с потрясающими песнями про жизнь, смерть, любовь, борьбу и память. Он стоял перед ней с бутылкой пива и смотрел с любопытством.
— Рита. А чьи у тебя песни?
— Мои. – важно ответил он. — А что? Понравились?
— Прекрасные!
— Саня, пошли. Чо ты там застрял? – поторопили его товарищи.
— Идите парни, я подойду.
Он так и не подошёл. Они с Ритой бродили по парку вдвоём за ручку. Она не помнила, куда делись подруги, и в какой момент ушли. Рита всё говорила, говорила, и не могла наговориться. В том числе о том, что у неё есть написанная музыка. Вот бы было здорово, если бы он сочинил на её музыку такой же прекрасный текст, как она услышала сегодня!
Камир взял стеклянную коробочку и освободил Асмиэля. Посидев взаперти Асмиэль расстался с вольными думами. Посидите сами в стеклянной емкости семь на три сантиметра! Даже Джину в лампе, наверное, было удобнее.
— Посмотри на экран! – потребовал Камир.
По весеннему парку гуляла парочка. Красивая девушка и хипповатый паренек. Асмиэль приблизил картинку, заглянул в глаза молодым людям:
— Наимия…
— Отправляйся. – сказал Камир. – Ты поймёшь, что всё имеет свой смысл. Да… и не забывай о том, что выбор есть. Просто нужно стараться выбирать то, что правильно.
Когда Рита обнаружила, что беременна, она растерялась. Если выразиться мягко. По правде говоря, просто пришла в ужас. Саша после их первого и единственного спонтанного свидания не появлялся на горизонте. Она дала ему свой телефон и ждала звонка. Его телефон Рита спросить не догадалась. Что именно с ней происходит, Рита тоже поняла не сразу. Да она бы и не поняла. Но когда она, сидя у подруги в гостях, вытаскивала уже пятый соленый огурец из банки, Ольга спросила:
— Ты беременная, что ли? Что ты эти огурцы хватаешь с такой скоростью. Всю книгу нам забрызгала.
Они собрались, чтобы подготовиться к собеседованию в институт культуры. Рита замерла, не донеся огурец до рта. Оля подсунула под руки Рите блюдце, ругаясь, что капает.
— Ритка, ну ты чего? И на футболку себе налила. Пятна такие, как бомж.
— Да погоди! Я считаю.
— Что ты считаешь? – всё еще не врубалась Ольга.
Про беременность она сказала, совершенно не думая ни о чем таком.
— Блин. Вот блин. Вот же блин! – запричитала Рита.
— Что такое, скажи нормально?!
— У меня задержка. Две недели уже.
— Фак. – Оля села на стул, блюдце, которое она подпихивала под огурец, звякнуло об стол. – Ты ж вроде ни с кем…
Рита заплакала.
— Да погоди ты реветь! У меня тест есть.
— Правда? – подняла Рита мокрые глаза.
— Ну, конечно! Может ложная тревога. А кто он вообще?
— Вариантов немного. Собственно, он всего один. Это тот музыкант, Саша. Помнишь, в парке?
— Погоди, так вы что, встречаетесь? – оторопела Оля.
— Нет. Он пропал. С того вечера.
— А почему ты молчишь?! – накинулась подруга на Риту. – Так бы и не рассказала, что ли, ничего?
— А чем хвалиться? Тем, что меня парень после первой же встречи бросил?
— Как ты вообще додумалась? – крикнула Ольга уже из ванной, гремя там чем-то.
— Я… я сама не понимаю, как это произошло…
Произошло это вполне обычно для не вполне опытной девушки- одиннадцатиклассницы. Точнее, вообще неопытной. Говорили о музыке, гуляя по парку и взявшись за руки. Потом сидели на лавочке и целовались. Лавочка была в уединенном месте парка. От поцелуев, весны и рок-н-рольного Саши кружилась голова так, что едва ли она осознавала, что можно ничего такого и не делать. Возразить. Встать, уйти. Как тут уйдёшь? Когда такой парень обратил на тебя внимание.
Тест оказался положительным.
— Папа меня убьёт. – упавшим голосом сказала Рита.
— Значит, нужно избавиться до того, как он узнает!
Рита шарахнулась от подруги, как от чумной. Такой вариант она даже не рассматривала.
— Нужно найти его. Сашу.
— Рит… если бы он тебя хотел – он бы не пропал.
— Дело же не во мне! Ну, не хочет и не хочет. Но ребёнок тут при чём? Он же не только мой!
— Как ты будешь жить на свете. – взялась за лоб Ольга. – Святая наивность… ну, попробовать-то можно. Давай, что ты про него знаешь? Фамилия? Работа? Учеба?
Она открыла ноутбук и приготовилась искать.
— Ничего не знаю. – вздохнула Рита.
— Ну а что? С другой стороны, тоже верно. Постель не повод для знакомства.
— Что?
— Забей! Я знаю, как его найти. Пошли в парк.
Ольга была очень пробивной. Она вытрясла из администрации парка список выступавших в тот день на сцене. Отдельных артистов отмела сразу. Начала гуглить группы и нашла. «Эверест». Солист и автор песен Александр Тёмушкин.
— Ну, что, Саша. Покорил вершину. – злорадно сказала Оля, открывая вкладку сообщений.
— Погоди! Давай я напишу ему.
— Ага! И мы его снова потеряем. Ну, нет. Надо зайти издалека. А знаешь, что лучше всего? Вот их афиша. Сейчас, посмотрим, где он будет в следующий раз цеплять девчонок своей философией. Нашла. Ну, вот. Там ты его и поймаешь.
— Спасибо. – Рита сложила руки на груди. – Спасибо! Я бы без тебя не нашла его. Никогда.
— Еще бы. – самодовольно отозвалась подруга. – Ну, что? Сходить с тобой? Для моральной поддержки?
— Правда?! – чуть не расплакалась Рита от таких порывов.
— Конечно. Своих не бросаем.
Рита тщательно нарядилась. В субботу вечером они пошли в какой-то замызганный клуб и мужественно выслушали весь концерт группы. Ольга откровенно маялась, ей не нравилось творчество Саши. А Рита бы получила удовольствие, если бы пришла просто послушать музыку. А не по такому важному поводу. И не особо радостному в данном случае. Она волновалась, её мутило, тошнило. В зале клуба-ресторана было душно. Когда объявили последнюю песню, Ольга толкнула её:
— Иди к сцене. А то упустишь.
— Погоди. Допоёт…
— Иди-иди. И с тобой у сцены допоёт – не развалится.
Рита лежала в своей комнате и плакала. Из всего вечера после концерта ей запомнилось три ощущения. Отчаяние, когда она поняла, что Саша её просто не узнаёт. А она ещё боялась ему помешать, не хотела раньше времени беспокоить. А парень её просто не узнал.
Унижение. Когда напомнив о том, кто она, Рита объяснила ситуацию, и выслушала поток «Да ты шутишь что ли?», «Мало ли от кого это», «Дураков поищи в другом месте».
Боль. Когда она шла домой, и через каждый метр сгибалась от боли, которая хлестала полосой по груди и животу. Ольга шла рядом. Поддерживала её уже не только морально, но и подставляла плечо, и материла Сашу распоследними словами. Рита даже подумать не могла, что её подруга, с которой она поступает в институт культуры, может так некультурно ругаться. Как сапожник или строитель. В конце концов, кажется именно от этой ругани Рите и стало чуть полегче.
Рита не могла уснуть уже полночи. Вся подушка была мокрой от слёз. Ситуация складывалась так, что придется сдаваться родителям. Ну, что будет, то и будет. Утро вечера мудренее. Девушка повернулась на спину и вытерла слёзы. Рука дрожала. Рита прижала руку к животу с прошептала:
— Не бойся. Мы справимся!
Родители не подвели. Нет, они, конечно, были в шоке от таких новостей. Папа даже кричал на Риту, поминутно спохватываясь и извиняясь. Он понимал, что кричать на беременную девушку плохо, вредно для её нервной системы и ребенка, но возмущение выплескивалось за рамки этого понимания. Рита молча слушала, потупившись. Принимала всё вылитое на неё осуждение. Родители были тысячу раз правы. Не с того она жизнь начинала. Ей бы об учёбе думать, а она вон чего. Принесла в подоле. Отец кричал:
— Где этот паршивец? Я набью ему морду! Шкуру с него спущу! Где это видано, от детей отказываться? Пусть несёт ответственность!
Рита не сказала родителям, где искать Сашу. Ну, опростоволосилась. Не узнала ни телефона, ни адреса коварного соблазнителя. Она не врала, так ведь всё и было. О том, что Александра можно найти через соцсети, Рита умолчала. Как и о том, что они с Ольгой уже нашли его. И какой мерзкой оказалась их встреча. Родители ещё пошумели, попили корвалол и успокоились. Нужно было как-то планировать дальнейшую жизнь. Мать уволилась с работы, чтобы сидеть с ребенком. А Рита прошла собеседование и была зачислена в ряды студентов института культуры. Она заикнулась было, что можно ведь отложить поступление. Но мама даже слушать не стала.
— Всё нужно делать в своё время! И учиться, и детей рожать. Со вторым мы уже ничего поделать не можем, но учиться ты будешь!
И Рита училась. В марте она родила сына, и почти сразу вернулась за парту. С утра вставала ни свет, ни заря, сцеживала молоко для ребенка и убегала на лекции. После института все девчонки шли радостной гурьбой гулять по весенним московским улочкам, и в кафе, а Рита топала домой, исполнять материнский долг. Андрей. Так они, после долгих препирательств, назвали малыша. Он рос крикливым и активным. Рита не успевала моргнуть, как сынок научился держать голову, а потом сидеть и ползать. Андрей был до безобразия похож на её первую и единственную любовь, на своего отца, Александра. Рита больше никогда с ним не встречалась, но разглядывая сопящего на руках сына, находила знакомые черты. А глядя в глаза Андрюшке Рита чувствовала какое-то странное дежавю. Будто где-то когда-то она уже смотрела в эти глаза. Такие глубокие, синие, как небо.
Андрей тянулся к музыке с первых осознанных шагов. Годовалый, он вставал около компьютерного стола, и топал ногой, пока Рита не включала музыку. Мог забраться на диван, играть в свои игрушки, но музыка должна была играть. Так продолжалось около полугода. Как-то в плей-лист затесалась попсовая песенка, милая и достаточно складная. Андрей бросил игрушки и завыл, как пароходная сирена, требуя вернуть рок-исполнителей в эфир. Риту это ужасно рассмешило. Она стала специально пробовать другие песни, — Андрей неизменно скандалил.
— Мам, смотри! Он ничего кроме рока слушать не хочет. – позвала Рита мать с кухни.
— Не выдумывай! Что полуторагодовалый в музыке понимает.
— А вот, смотри. – Рита включила классику.
Андрей прислушался, кинул машинку на пол и закатился в истерике. Рита включила Queen , и ребенок моментально успокоился. Пополз собирать кубики.
— Видела?
— О, Господи! Мистика какая-то.
— Да не выдумывай. Какая мистика? У ребенка хороший вкус.
— А Бетховен-то ему чем не угодил?
Рита пожала плечами. Посмотрела на сына, поймала его внимательный взгляд синих глаз. Вздрогнула. Ей самой иногда приходило в голову именно это слово: мистика. Что кроется за такими ощущениями, когда ты будто не ты. А что-то большее. И это большее точно знает, откуда так знакомы эти глаза. Рита почувствовала дрожь в руках. Посмотрела на кисть, вытянув её перед собой. Рука дрожала сильнее, чем обычно. После родов этот непонятный тремор усилился и участился. Она не говорила врачам, что её беспокоит. А может стоило сказать? Дрожь потихоньку унялась. Ну вот и прекрасно! Хлопнула дверь, пришёл отец с работы.
— Ну, где там мой внук? Почему не встречает? – басил отец из коридора.
Андрюха, кряхтя, встал и поковылял встречать дедушку. Рита сделала музыку тише и открыла учебник. Она не думала, что и правда получится совмещать материнство с учебой, но пока всё получалось. Спасибо маме с папой!
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
