— Я накажу его, обещаю. В колонию упеку вашего Димочку!
Ирина сидела съёжившись на стуле в кабинете директора. А он, высокий и полнотелый, грозно расхаживал по кабинету, то и дело хватая со стола какие-то бумаги.
— Вот мать Сосновского написала жалобу, что её сына избили в школьном туалете и отняли у него деньги. Вот заявление от учительницы химии, что ваш красавец сорвал урок, предлагая на лабораторной синтезировать… Вы, наверное, и сами поняли, что. Вот. Вот. И вот!
Листы ложились один на другой. Директор был молодой, амбициозный, совсем недавно вступивший в должность. И ему совершенно не нравилось, что какой-то Соболев из девятого «В» портит ему общие показатели. Надо знать некоторых родителей. Да ту же Сосновскую. Она и до отдела образования дойдёт, если он не примет меры.
— Вы забираете его после девятого. Всё!
— Но у Димы же хорошая успеваемость. — Робко возразила Ирина.
— А я и не говорил, что он у вас глупый. Но я не желаю рисковать репутацией школы. И запомните, сделаю всё, чтобы его здесь не было.
Он не боялся. Знал, что Ирина не будет записывать его слова и не побежит в прокуратуру. Слишком хорошо знал. Они встречались в этом кабинете не в первый раз. Она близко к сердцу принимала все неприятности сына и винила в этом только себя.
Она, действительно, винила себя. В том, что не смогла правильно воспитать Димку. В том, что когда-то рассталась с его отцом и тем самым лишила сына мужского общения. Можно было и потерпеть капризы Алексея ради ребёнка. Но она своё нежелание терпеть унижения от мужа поставила выше. Подумала тогда, что такой пример для Димы полезен не будет. Видно, ошиблась. Это без отца мальчишка по кривой дорожке пошёл.
Сначала всё хорошо было. Ровно до того момента, пока у сына не появились новые друзья. Стал его привечать у себя Вадим. Парень постарше. В армию не пошёл. Во дворе женщины шептались, мол, родители отмазали, справку какую-то сделали. Чем занимался, никто не знал, но деньги у него водились, и он сам решал, кому из дворовых мальчишек благоволить.
С тех пор Димку словно подменили. Только занятая работой Ирина не сразу это заметила. Начались проблемы в школе, куда она теперь ходила чаще, чем в магазин за продуктами. С Ириной сын разговаривал грубо, а чаще вообще на все её вопросы и замечания отмалчивался.
— Вадим. — Встретив во дворе соседа, попросила она. — Не морочил бы ты Димке голову. Не узнать ведь парня, с катушек слетел.
— Да вы что, тёть Ир. Разве я говорю ему что-то. Это просто возраст такой. Перерастёт, успокоится. А я и не вижу его почти.
Говорит серьёзно, душевно даже, а у самого в глубине глаз таится насмешка.
— Пап, не знаю, что делать. — Ирина позвонила отцу. — Димку из школы выгоняют. Директор сказал забирать, иначе плохо будет. Участковый приходил, опять с компанией наколобродили они что-то. К инспектору по делам несовершеннолетних на беседу ходила. Что делать, пап?
— Забирать, так забирай. Пусть в техникум идёт. Или как там они сейчас у вас зовутся. Захочет учиться дальше, будет. Нет, отслужит в армии, и работать. А на лето мы с матерью его сюда заберём. От греха подальше. Не переживай. Сладим как-нибудь.
* * * * *
— Да не поеду я! — Возмутился Дима.
Перспектива провести лето в деревне совершенно не привлекала, и тем более не радовала парнишку.
— Надо, Дим. — Ирина не заставляла и не уговаривала. — Дедушка не молодеет. По хозяйству им помощь нужна. А мужчин у нас в семье всего ничего. Ты да он.
Димка задумался. Деда он любил. В детстве сам просился к нему и к бабушке. С дедушкой и на рыбалку, и в лес. Павел Константинович занимался с ним всем тем, чем обычно занимаются с сыновьями отцы. Но Алексей даже звонил сыну очень редко, а дед при малейшей возможности был рядом.
— Ладно. — Решил он. — Только, как с делами управимся, в город вернусь.
Но, попав в крепкие объятья деда, наевшись вдоволь бабушкиных вареников с вишней, и вдохнув полной грудью свежий, пахнущий полевыми цветами воздух, растерял всю свою категоричность. Димка вдруг понял, как устал.
Если кто-то думает, что у подростков всё просто, то сильно ошибается. Он лежал под яблоней и думал, как надоела школа и всё, что с ней связано. Может быть, и хорошо, что директор вынудил уйти. Новое место, новые люди. Хорошо бы не такие, как Вадим. Димка и сам не понял, как попал в их компанию. Ему было одновременно интересно и страшно. Весело, потому что их развлечения щекотали нервы, и маятно от неприятия того, что они делают. Он не хотел быть с ними, и боялся остаться один…
— Дим, иди, поможешь!
Он вскочил.
— Что, дед?
Летние дни покатились, как рассыпавшиеся горошины. Дима уже не вспоминал, как рвался вернуться в город. Дел было много. Они с дедом неспеша ставили сарай, косили траву для кроликов, ловили рыбу.
— Димочка, сходил бы ты за грибами. — Попросила однажды бабушка. — Дед что-то слёг с утра. Спиной мается. Я б его грибной похлёбкой поправила. Больно он её любит.
Грибы собирать Дима любил и умел. Дедушка сызмальства научил его разбираться в них. И места грибные показал. В тот день мальчик и половины обойти не успел, а корзина уже была почти полной.
Проходя мимо оврага, края которого заросли малинником, он вдруг услышал чей-то скулёж. Собака что ли? Аккуратно поставив корзину, начал спускаться вниз. Накануне прошёл дождь, и, хотя с самого утра солнце палило уже нещадно, в глубине леса склон был мокрым и скользким.
Димка спустился ниже и едва не вздрогнул от неожиданности. У ближайших кустов сидела совсем не собака. На него испуганно смотрела маленькая девочка, руки и ноги которой были покрыты свежими царапинами и грязными полосами. Заплаканное лицо и растрепавшиеся волосы завершали картину.
— Ты как здесь оказалась? — Димка поднял голову вверх. — Высоко же.
— Упала. — Слёзы опять покатились по её щекам. — Я малину собирала.
— А чего зашла так далеко? Она здесь не дозрела ещё. Солнца мало.
— Я собрала. Только уронила. — И она заплакала уже в голос.
— Да погоди ты, не реви. — Не на шутку испугался Дима. — Где уронила?
— Вот. — Она показала на старую пластиковую посудину, валяющуюся ниже.
— А чего сидишь тут?
— Ногу подвернула. Жду, когда пройдёт.
— А если до ночи болеть будет? Так и будешь сидеть?
Она опять заплакала.
— Хватит уже. — Сердито одёрнул Димка. — Чуть чего, сразу реветь. Давай помогу.
— А ведёрко?
— На помойке ему место, твоему ведёрку. Пусть валяется.
— Папка ругаться будет. — Заупрямилась девочка.
Мальчик с досадой полез за посудиной.
С трудом выбрались из оврага.
— Идём. — Велел он. — Выведу тебя к деревне.
— Я малину собирать буду. — Девчонка, припадая на ногу, двинулась к кустам.
Дима вздохнул. Вот упрямая.
— У вас что, малина во дворе не растёт?
— У нас ничего не растёт. — Помотала головой девочка.
— Ладно, пойдём отведу, где растёт. — Он сделал шаг вперёд. — Там больше. И крупная.
Девочка неуклюже ковыляла за ним. Димке вдруг стало жалко её, маленькую и несуразную.
— Так мы до вечера идти будем.
— Больно. — Тихо объяснила она.
— Давай на спину. Донесу.
Дедушка, когда Димка был совсем маленький, часто играл с ним в «лошадки». Как же ему нравилась эта игра.
Девчонка оказалась совсем лёгкой. Он и малину помог ей собрать. Дел всего ничего, и не бросишь здесь одну. Когда вышли из леса к реке, Димка придирчиво посмотрел на свою спутницу.
— Грязная, как чёрт. Иди хоть руки помой.
Она осмотрела себя, ойкнула и, стащив через голову замызганное платьице, поковыляла к воде.
— Тёплая! — Крикнула Димке.
Но он стоял неподвижно, глядя на её худенькую спинку, на которой сияли свежие и поджившие кровоподтёки.
— Что это? — Скулы его закаменели.
— Упала же. — Её улыбка погасла, и она принялась натягивать своё платьишко торопливо и неловко.
Нет, это были не синяки от падения в овраг. Дима уже видел такое. Когда ребята Вадима избили какого-то парня «за долг». Димку тоже потом таскали в полицию. Парень говорил, что Димку не помнит, и не видел, а на руках и лице у него были такие же следы от ударов.
— Кто тебя бил?! — Почти закричал он.
Она испугалась. Димка видел. Отшатнулась от него, словно он тоже вот-вот ударит её.
— Папка.
Мальчик чувствовал, как пылает его лицо. От жары ли, от гнева, непонятно. Он зачерпнул воды из реки, умылся.
— Не бойся. — Уже тише сказал девочке. — За что он тебя?
— Пьяный был. — Она почти успокоилась.
— А мать почему не заступилась?
Димка знал: его мама никогда и никому в жизни не позволила бы ударить своего сына.
— Она умерла. — Его удивило, что девочка плакала из-за старого ведра, а сейчас говорила почти спокойно. — Три года уже прошло.
— А тебе сколько лет?
— Восемь скоро.
Надо же. А по виду лет шесть, не больше.
— И что, он тебя всё время бьёт?
— Не всё время…
Дима покачал головой. Не всё время, значит. Редко, но метко. И что, никто не видит? Кого там бить-то? Клоп, а не девчонка.
— А бабушка, дедушка у тебя есть?
— Только тётя Лена. Она в Липовке живёт.
— Почему ей не скажешь? Пусть заберёт тебя.
— Папка не даст. А меня ещё больше побьёт. Вот и не говорила.
— Ладно. — Вспомнив наконец, что бабушка ждёт его домой с грибами, Дима взял корзину. — Идём, доведу до дома. Нога болит?
— Не очень уже. Я сама.
Девочка подхватила свою посудину и заковыляла к селу. Дима просто пошёл за ней.
У крайних домов какая-то женщина окликнула.
— Надюшка, чего хромаешь?
— Ногу подвернула. — Откликнулась девочка и испуганно обернулась на мрачного Димку, не выдавай, мол.
Женщина тоже скользнула взглядом по парнишке и долго смотрела ему вслед.
— Добытчик ты мой. — Бабушка тут же споро принялась чистить грибы. — Долго сегодня. Нет грибов что ли? Соседка давеча ходила, говорила, море.
— Я на речку искупаться заходил. — Неизвестно почему соврал Димка. — А как дед?
— Спину ему натёрла, лежит. Вроде легче.
Дедушке и вправду стало легче. Словно грибная похлёбка обладала целебными свойствами. Он даже снова взялся за сарай, но Дима и бабушка строго следили, чтобы не наклонялся лишний раз, да не поднял невзначай чего тяжёлого. Павлу Константиновичу такая опека вскорости надоела, и он махнул рукой.
— Закудахтали. Каши с вами не сваришь. Завтра тогда уж дальше строить будем. А сейчас иди, Димка, погуляй. Артём сегодня мимо двора пробегал, про тебя спрашивал.
— Приехал? — Обрадовался Дима.
С Артёмом они были знакомы давно. Тот тоже раньше часто приезжал к бабушке. Тёма на год старше, и уже учится в строительно-политехническом колледже, но с Димой они общаются по-прежнему.
— Привет, Тёмыч!
— Здорово, Димон! Я думал, ты в этом году не приедешь.
— Мама просила деду помочь. Видел, наверное, сарай строить начали.
— Это дело. Пал Константиныч мужик крепкий, но годы. Если надо, скажи, я подтянусь.
— Спасибо, Тём. Может быть, а то что-то у деда спину заклинило. Завтра посмотрим. Куда пойдём?
— В клуб. Через магазин. Ты как насчёт пива?
— Не продадут.
— Хватит. Не город. Петьку Чернухина попросим.
Дима пожал плечами. Не то чтобы ему очень нужно было это самое пиво, но хотелось быть на равных с парнями постарше, и он не стал спорить.
В магазине он неожиданно увидел Надюшку. Она стояла рядом с высоким темноволосым мужчиной.
— Люда, макароны давай. Сахару килограмм. Тушёнки банку.
— Конфет возьми, Петя. Свежие.
— Чай с сахаром и конфетами? Слипнется. Вина бутылку давай.
— Папа, не надо. — Девочка потянула его за рукав.
— Цыц мне. Учить будешь? — Он вручил девочке сумку с продуктами. — Марш домой. Люда, сколько с меня? И вино в другой пакет положи.
Продавщица взяла деньги и, укоризненно глядя на него, протянула покупку.
— Завязывал бы ты, Пётр.
— Не себе, Людочка, не себе.
— Знаю кому. Лучше бы конфет девчонке купил.
— Без советчиков разберусь.
Он вышел из магазина.
— Люда, мне пива четыре. — Петька протянул деньги.
— Зачем пацанам берёшь? — Продавщица поставила бутылки на прилавок.
— Я беру сам, закон не нарушаю. — Мирно заметил он. — А дальше не твоя зона ответственности.
Выйдя из магазина, протянул по бутылке Артёму и Димке.
— Держите, щеглы.
— Спасибо, Петь. — Артём забрал пиво. Дима замешкался.
— Петь, а что это за мужчина вино брал?
— Какой? А, тёзка мой, Маркин Пётр. А что он тебе?
— Девчонка с ним была, видел её уже.
— Ну и была. Это дочь его, Надюшка. Жена умерла три года назад, а он остался с ребёнком. Можно сказать, героический мужик. Пиво своё забирай.
— Да уж, героический. — Димка вспомнил спину девочки и у него засосало под ложечкой.
— Странный ты, Димка. — Усмехнулся Чернухин. — Дался тебе этот Маркин. Пей лучше.
Пить не хотелось. Дима держал злосчастную бутылку в руках и слушал, как парни обсуждают какую-то Валю. Проходящие мимо женщины неодобрительно покосились на ребят, и одна что-то зашептала другой.
— Пойду я. — Дима протянул пиво Петьке.
— Тёме отдай, у меня есть. Чего это ты, малой? А клуб?
— Неохота. — Буркнул мальчик. — Голова болит.
— Голова — орган серьёзный. — Чернухин иронично кивнул. — А, может, всё же с нами?
Но Димка торопливо попрощался и поплёлся к дому. Люди, наоборот, стекались к клубу. И мальчик опять увидел Маркина. Тот шёл с весёлой пышной блондинкой и что-то шептал ей на ухо. Дама доставала из кулёчка ягоды малины и по одной отправляла в накрашенный яркой помадой рот.
«Те, что Надюшка собирала». — Понял Дима. — «Вот гад. Малая чуть не убилась, а этот боров ягоды какой-то тётке скармливает».
Домой вернулся сердитый. И, не объясняя ничего бабушке и деду, отвернулся к стене и сделал вид, что спит.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
