– Что-то ты сегодня молчаливая, – заметила Раиса, она работала в соседнем кабинете, – Что сказали врачи? Как желудок?
– Нормально, небольшое лечение назначили. Но я ещё не закончила обследование, ещё пойду …
– Точно всё нормально, Юль? Ты какая-то не такая.
– Такая-такая. Просто голова болит, плохо спала, приливы … климакс, наверное. Высплюсь и всё пройдет.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Понедельник прошёл, как понедельник. В рабочих заботах. Когда поступило новое обширное задание, и коллеги Юлии взвыли, она, наоборот – обрадовалась: за работой можно было забыть о своих проблемах.
В обед Юлия позвонила в регистратуру местной женской консультации и записалась на приём на обеденное время следующего дня. Очень хотелось посоветоваться с другим врачом.
Эту ночь она спала так крепко, что даже не услышала трель будильника, чуть не проспала.
В обед, за минуту до приёма вошла в дверь женской консультации, чуть не пропустила очередь.
– Вы кто?
Маленькая кругленькая пожилая докторша с короткой шеей по имени Софья Петровна не сказала даже «Здрасьте».
– Я? Я – Лопатина Юлия, первый раз к Вам.
Врач, не поднимая на неё глаз, изучала карточку.
– Давно ли обследовались?
– Почему нет флюорограммы?
– Какие прививки делали?
– В роду был сахарный диабет, онкология?
– Сколько родов, сколько абортов?
– Когда были последние …?
И голос такой бесстрастный и противный. Юлия уже не рада была, что пришла. Казалось, это какой-то социологический опрос, а не больница.
Врач смешно и близоруко уткнулась в карточку и что-то строчила.
И вот, наконец, доктор дошла до главного вопроса?
– Какие проблемы?
Аллилуйя…
– Мне 47 и я беременна …
Врач первый раз подняла на неё глаза.
– И что делать думаете?
Нормально!
Юля-то как раз у неё и хотела попросить совета, спросить – что ей делать?
– Я не знаю. Говорят – поздно, рожу дауна или скину вообще.
– Ребенка хотите сохранить или нет?
Врач была прямолинейна.
– Я не знаю, – сказала Юлия и опустила голову.
Она была одна с этой своей проблемой и уже решила, что сейчас её отфутболят. Доктор своим писклявым безэмоциональным голосом ей скажет что-то типа:
«Ну, Вы решите, голубушка, сначала, а потом уж приходите.»
Но доктор так не сказала.
– Посмотрим, – сказала она, – Идите за кушетку, водружайтесь на кресло.
А дальше она осматривала легко и очень спокойно, констатируя какие-то детали медсестре и ей.
– Да, хорошая беременность. Сейчас УЗИ сделаю. Сроки посчитаем. Вы работаете?
– Да, конечно.
– Ну вот и посчитаем, когда в декрет. Анализы назначу.
А потом добавила, когда уже делала УЗИ:
– Так. Дела такие: ложимся на сохранение, есть угроза выкидыша. Живот болел?
– Болел.
– А чего молчите? Я сейчас позвоню в гинекологию. Вас к Денисову положат, хороший врач. У него и рожать будете. Сегодня сможете лечь?
Сквозь ком, собравшийся где-то в горле, Юлия просипела:
– Смогу …
Юля начала плакать, все эмоции и вопросы, которые собрались, вырвались наружу слезами…
– Вот там и анализы у Вас возьмут, бегать не придется. Нельзя Вам бегать, – потом посмотрела на сопящую пациентку и добавила, – Чего Вы расстраиваетесь? Все же нормально пока. Подлечим.
Для Софьи Петровны вопрос был решён, она не рассуждала, не рассматривала другие варианты, кроме одного – пытаться беременность сохранить. Опытная и сама бездетная по интонации этой беременной она поняла всё. Через полчаса она уже забудет эту пациентку. А Юлия будет удивляться тому, что каждый раз она её будет встречать одним и тем же вопросом:
– Вы кто?
А потом изучать карточку и всё досконально вспоминать, назначать лечение и дотошно руководить процессом беременности.
– Доктор, а как же возраст? Как же здоровье ребенка? Мне сказали могу идиота родить, – Юлия одевалась, утирая слезы.
– Можете. А можете и не идиота. Это уж только Бог знает. Вам просто статистику сказали, а Вы и расстроились. Все генетические аномалии сейчас определяются еще во время беременности, надо обследоваться. Так что хватит нюни распускать – Ваша задача – самой идиоткой не быть, беречь свое здоровье и слушать нормальных врачей. Меня, например, или Денисова Игоря Владимировича.
И Юлия доверилась. Теперь она приняла решение: если в таком возрасте Бог послал ей беременность, значит так и нужно. А об остальном подумает она потом, не сейчас.
Она позвонила на работу, пристроила кошку соседям, и во второй половине дня, с лёгкой руки Софьи Петровны, уже лежала в гинекологии – на сохранении.
Рае сказала, что лечит климакс …
– Чего тебе принести?
– У тебя есть варенье земляничное!
– О, у свекрови есть, притащу!
Как быстро человек, попав в другую жизненную ситуацию и окружение, может перекроить свое сознание…
Уже через пару дней мозги, настроенные на мониторинг схем грузоперевозок, изучение контрактов и безопасную доставку грузов изучали вопросы патологии беременности.
Юлия, больше от соседок по палате, чем от врачей, уже знала всё о плаценте, о неинвазивных тестах, о ДНК, о наборе хромосом и о развитии плода.
Оказалось, в этом вопросе она – полный профан, в отличии от соседок.
И это увлекло, понесло по ступеням желания, чтоб единицы анализов улучшались, чтоб ребенку было хорошо. Она либо бегала по местным эскулапам, проходя медосмотр, либо лежала под капельницей, сохраняя беременность.
Пару раз звонили с работы, и Юлия удивлялась насколько легко она оставила то, что казалось ей таким важным, то, где без неё, думалось, и не справятся. Но справились.
Райка прибежала, поговорили в коридоре.
Наслушавшись разговоров о заболеваниях, Юля придумала себе диагноз – она лечит кисту.
Рая поверила или сделала вид, что поверила – вещала о необходимости операции.
А за окном бушевала весна. Какой-то куст под окном стационара цвёл розовыми цветами. Они были похожи на маленькие зефирки, закутанные в белый мех, чтобы не замерзнуть от холода.
И Юля подумала, что если всё будет хорошо следующей весной они будут любоваться первыми цветами уже с ребёнком. Пришли мечты о маленьком. Только бы всё хорошо сейчас, а дальше … А дальше – она справится.
Она уже придумала, что продаст машину. Взяла она ее после продажи своей однушки за 800 тысяч, если даже продаст дешевле, то на год денег должно хватить, даже учитывая расходы на детское приданое. Или нет?
Сейчас трудно сказать, но это был выход.
После стационара она проработала месяц и опять оказалась здесь – у неё обнаружили кисту. Вот так сама себе накликала.
Дотошная Софья нашла.
– Вы кто?
Она требовала операцию. Лапароскопически, но все равно было страшно. Наркоз, беременность…
Но к тому времени Юлия уже доверяла этой немного странной, смешной, жёсткой, но такой профессиональной Софье.
– Хватит дрожать! Трусиха какая! У Вас такие врачи – я, Денисов, а Вы трясётесь.
Юлия легла на операцию. Столько волнений, тревог, бессонных ночей не было у неё никогда в жизни. Сейчас Юлия была погружена в проблемы со своим здоровьем.
Врачи постоянно находили какие-то нюансы и отклонения от нормы, и это было бесконечно. Но главное – ребёнок по анализам был здоров, отклонения не обнаружены. Есть надежда, что дитя – не инвалид. Но говорили, что бывает разное, забота оставалась.
Операция прошла нормально.
Раиса торчала рядом с её койкой после операции, рассказывала что-то весёлое случившееся на работе, отвлекала подругу. Сейчас в палате они были одни, все ушли на обед.
– Рай, Рай, послушай: я беременна.
Раиса замолчала, потом скривила губы – типа улыбается.
– Оч смешно! – не поверила и продолжила что-то прибирать на тумбочке.
Собрала мусор и вышла из палаты. Через минуту вернулась и застыла в дверях.
– Юлька, по-ходу ты не шутила, да?
– Не шутила, Рай.
– И давно?
– В сентябре рожать…
– Охренеть, подруга!
Это она типа поддержала.
– И кто счастливый папаша?
– Святой дух. И замяли с этим вопросом, ладно?
– Ладно. Как скажешь.
Она села на пустующую кровать напротив, минуту молча посидела и вдруг начала рыдать.
– Ты чего? Рай, ты чего это?
– Ой, Юляха. Я чего только не передумала! Понимала ж, что скрываешь что-то, и надумала себе всякого, но о беременности – ни сном ни духом. Юль, дай я тебя обниму! – и она бросилась перед Юлькой на колени, отодвигая капельницу, орошая слезами и целуя ту в щеки.
– Господи, Рая! Да что ты!
Хорошо, что явились соседки, иначе Раю бы вообще развезло от нахлынувших эмоций.
– Кого ждём? – шепотом спросила она.
– Да не шепчи ты, здесь в курсе все. Я девочку хочу – Веронику, а там, как Бог пошлет. Доносить бы! Вот что главное. Не сидится что-то дитю там спокойно …
– Ничего, – Рая утирала сопящий нос, – Это потому, что ты совсем за собой не следишь. Теперь я за тебя возьмусь.
«Только не это!» – подумала Юля про себя, а вслух сказала:
– Спасибо, Рай…
Юлия делала очередное УЗИ.
– А голова не слишком ли большая? – она лежала на кушетке и видела монитор.
– Нормальная голова, всё в норме. А что, есть опасения?
– Я – старородящая.
– Все параметры в норме. И пол могу сказать. Хотите узнать?
УЗИ показало девочку. Её девочку. С ручками тоненькими как стебельки, длинными пальчиками и большой головой. Казалось, большой.
И уже точно обращаясь к будущей дочке внутрь себя, Юлия говорила вслух:
– Ну вот что, Ника! Ты будешь себя нормально вести! Я слушаю врачей, а ты меня! Поняла?
Но Ника оказалась непослушной.
Шёл июль. В послеродовой палате лежали четверо женщин всех мастей. Здесь была совсем юная наивная девчушка, вышедшая замуж совсем недавно, потому что …, и женщина лет 35-ти, рожавшая второго и знавшая о родах практически все, и женщина после кесарева сечения, рядом с которой постоянно дежурила нанятая сиделка.
Четвертая женщина лежала, отвернувшись от всех к стене, не разговаривала с соседками.
Периодически она сцеживала молоко, ела мало и опять ложилась, отвернувшись к стене.
Её дочка родилась прежде времени почти на три месяца, она не весила даже килограмма, её спасали врачи.
Выживет ли девочка? Гарантий никто не давал …
Шёл июль. В послеродовой палате лежали четверо женщин. Здесь была совсем юная наивная девчушка, вышедшая замуж совсем недавно, потому что …, и женщина лет 35-ти, рожавшая второго и знавшая о родах практически все, и женщина после кесарева сечения, рядом с которой постоянно дежурила нанятая сиделка.
Четвертая женщина лежала, отвернувшись от всех к стене, не разговаривала с соседками.
Периодически она сцеживала молоко, ела мало и опять ложилась, отвернувшись к стене.
Её дочка родилась прежде времени почти на три месяца, она не весила даже килограмма, её спасали врачи.
Выживет ли девочка? Гарантий никто не давал …
Где эта грань между любовью к будущему ребенку и любовью к живой человеческой душе? Для Юлии она свершилась в момент, когда она проснулась от медицинского сна после случившегося.
И случилось всё крайне неожиданно.
Она, отказавшаяся от самостоятельного вождения автомобиля, чтобы не испытывать стресс, попала в аварию на маршрутке, когда ехала на работу.
Авария не принесла никому особых травм, просто маршрутка резко затормозила и сдала всторону, уходя от столкновения. Народ понесло, некоторые упали, в том числе и Юлия.
Дошла до работы, а там очень захотелось в туалет. Ну, а дальше – скорая и преждевременные роды. Она думала это просто осмотр, помощь медицинская, а оказалось …
Потом укол, сон.
Когда проснулась – сообщение: её дочка пока жива, но очень слаба. Сейчас не покажут, но надо сцеживаться … Эти дни она помнила плохо.
Пока, пока жива. Это слово «пока» превращалось в её снах в черного паука, подползающего к ней все ближе.
Через пару дней, взяв обещание, что она не будет терять сознание, детский врач отвела её к Нике.
Когда у человека появляется душа? Вот теперь у этой маленькой темненькой хрупкой малышки, лежащей в стеклянном инкубаторе с приклеенными трубками повсюду, душа уже была. Юля чувствовала эту связь. Ей разрешили засунуть к девочке руку, потрогать маленькое, но такое родное тельце, и мать понимала – маленький такой недвижимый организм малышки это почувствовал.
Даже во время беременности Юлия не осознавала, что она – не одна. А теперь … Теперь точно – не одна. Осталось только, чтобы Ника выжила. А она сделает все, чтобы так и случилось. Ей велели сцеживаться, малышке нужно было её молоко и она делала это основательно, старательно, хоть к горлу и подкатывал ком.
– Будем жить, будем жить, Ника! – твердила она про себя.
Каждый раз, когда в палату входил кто-то из медперсонала – её ошпаривало, как кипятком – страхом, а потом отпускало – жива. Ничего не сказали – значит Ника жива.
Девочка ещё не могла достаточно активно дышать, не умела сосать и регулировать температуру своего тела. Мелкими шажками они шли к своим маленьким успехам.
Сейчас все проблемы откатились и мысли были заняты одной Никой. Юля не могла беседовать с соседками по палате, не могла говорить по телефону. Она лежала и молилась.
Раю попросила пока часто ей не звонить, но поддержка подруги чувствовалась – каждый день Рая передавала ей передачки. Через неделю, когда Юля немного оттаяла, она сама начала звонить Раисе.
– Есть надежда, Рай! Врачи обнадеживают. Сейчас главное – без сюрпризов.
– Юлька, ты сама тоже там держись! Ты сильная дочке нужна, не хандри!
Подруга была права. Надо было потихоньку приходить в себя. В палате менялись роженицы, а Юля все лежала. Вскоре её перевели в палату двухместную, лежать ей предстояло долго. Но, по-прежнему, Юлии не хотелось общаться с соседками, она замкнулась в себе.
Ей было плевать на то, как выглядит она сейчас, она привыкла ходить с каменным выражением лица, и было всё равно, как воспринимают её соседки.
В юности роженицы красивы просто так, от юности, в среднем возрасте – увы… Юле сейчас ничего не хотелось.
– Здрасьте, здрасьте ещё раз, а я к Вам не один. – в палату уже после обхода заходил её врач Игорь Владимирович Денисов, – Знакомьтесь: Константин Сергеевич, мой коллега – психолог.
– Зачем мне психолог? У меня все нормально.
– Это у нас традиция такая, – веселился доктор, – Всех мамочек недоношенных детей через психиатра пропускать. В общем, надо, Юлия. Оставлю вас.
Юлия напряглась, заправила волосы за уши, убрала с тумбочки то, что, по её мнению, не должен видеть посторонний мужчина. Врач, который принимал роды – это уже почти родной человек, но этот … Сейчас в палате она была без соседки.
Брала злость. Она бурчала:
– Не нужен мне никакой психолог…
В маленькой двухместной палате было тесно. Доктор присел на соседнюю кровать, разложил бумаги на коленях. Казалось, он был немного старше ее, с маленькой бородой, в белом халате– он был похож на Айболита.
– Ну, не нужен так не нужен, давайте только бумажки заполним, – он улыбнулся и начал задавать простые вопросы. Юля вынужденно отвечала. Вообще-то она собиралась сцеживаться, а тут …
– Вы с кем живёте? – вдруг спросил он, как бы невзначай.
– С кошкой, а теперь ещё и с дочкой буду. А может … Да какая Вам разница?
Бесило это влезание в её личное, о котором она и сама-то пыталась не думать. На самом деле, чем реальнее и ближе было время, когда она окажется дома одна с таким маленьким беспомощным ребёнком, тем ей было страшнее.
– Да, никакой. Одиночество не зависит от состава семьи.
– А с чего вы взяли, что я одинокая?
– Ваш врач сказал, что общаетесь крайне мало, – он взялся рукой за лоб, – Ой! Заложил я друга, да?
– Не беспокойтесь, я не настучу, –остановила она его терзания.
– Надеюсь на Вас, – он поднял глаза и посмотрел на неё из-под очков, – Давайте тогда сделаем вид, что мы проводим душеспасительные успокоительные беседы. Хотя бы дня три. А сами просто поболтаем. Ага? Помогите мне сделать вид крайней важности моей работы, пожалуйста.
Юлии не хотелось спорить.
– Ну, если надо, давайте. Только не сегодня, мне сцеживаться пора, – сказала она и поставила точку.
Доктор ушёл. А на следующий день они уже болтали о любимых кинофильмах.
– Помните, как говорил Форест Гамп в фильме: » Жизнь как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какая начинка тебе попадется,» – задумчиво говорил доктор, глядя в окно.
«Это верно, жизнь такая» – думала о себе Юлия.
– А герой фильма «Человек дождя» говорил: «Один — плохо, два — хорошо. Вдвоем всегда лучше.» Вы — счастливая, у Вас есть дочка, – Юле уже казалось, что доктор сейчас не о ней думает, а скорее о себе.
– Мне под полтинник и я – одинокая, не совсем здоровая женщина с недоношенным ребенком на руках. Счастье так и плещет! – это был сарказм.
Константин Сергеевич улыбался. Это был какой-то пагубный рефлекс, как только с ним спорили – он улыбался.
– Счастье – это когда есть кого любить, и у Вас такая возможность! – не соглашался он.
Юлия начала общаться с новой соседкой. Впервые взяла на руки чужого грудничка, помогая ей.
Когда же и она испытает это счастье – держать на руках свою дочь?
Но вскоре и ей сделать это разрешили. Юлия готова была держать свою малышку часами, но пока это было дозировано.
Уже не психолог ходил к ней, а она сама ходила к нему в кабинет по длинным коридорам родильного дома.
Она ложилась там на кушетку, и, казалось, просто присутствовала. А он занимался своими бумажными делами и разговаривал с ней. Он не вел тех бесед, которые в понимании пациентов должны вести врачи подобного рода, он рассказывал о своей науке психологии, об интересных случаях из практики, о книгах, о вере в высшие силы…
Однажды Юля уснула у него в кабинете. А когда проснулась, врача на месте не было. Она села. Минут через десять он вернулся.
– Простите, я, кажется, уснула.
– И хорошо, – спокойно сказал Константин, – Засыпают только рядом с людьми, которым доверяют. Значит есть между нами доверие.
Он, как всегда, улыбался.
Рая, верная подруга, помогла с оформлением документов на Нику. А ещё они решили проблему с кроваткой и коляской: у Раи подрастали внуки, кое-что перешло по наследству.
Вскоре Юлии сообщили, что визиты к психологу можно прекратить, и Юлия вдруг расстроилась.
– А мои психотерапевтические беседы уже завершены? – спросила она во время обхода у Игоря Владимировича как бы невзначай.
– Константин уехал в Москву по личным делам. Но заключение по Вам сделал. Там все хорошо. А Вы как считаете?
– Конечно, все хорошо, доктор, – она успела привыкнуть к Константину, было жаль, что все завершено.
Ника прибавляла в весе и в успехах. Как-то потихоньку она перевалила за два килограмма.
– Будем! Будем жить!
На выписку явилась не только Рая – она привезла и всю свою семью, и коллег. Поэтому Юлю встречали помпезно. Райка сокрушалась, что не застали они врача Денисова. Ему приготовили пакет с шампанским и прочими вещами без которых, по мнению Раисы, ни один врач просто не может прожить.
Когда суета доставки «молодой» мамочки домой была завершена, и Юлия впервые осталась одна с Никой, она вся ушла в заботы с головой. Страшно было не досмотреть. Первую ночь она практически не спала. Впрочем, как и вторую, и третью…
Приезжала медсестра, но она больше ставила задачи, чем помогала.
Когда через три дня к ней приехала Раиса, вместо подруги она увидела вымотанную тётку с красными глазами и слабопонимающим взглядом.
– Нее, подруга, так не пойдет. Я сейчас домой, потом в аптеку, в магазин и к тебе – переночую.
Рая ночевала, пытаясь дать Юлии отдохнуть, но получалось это плохо. Юлия никому не доверяла. В результате неспавши оказались обе. Да ещё чуть не поссорились ночью.
– Ты ненормальная мать! Ты так не сможешь, не протянешь долго. Надо же отдыхать! Спать матерям тоже надо, прикинь…
Но Юля никак не могла расслабиться. Ника не была такой уж беспокойной, но каждое её сопение и шевеление, Юля воспринимала, как сигнал к тому, что дочке нужна её помощь. Она сразу забрала её к себе в постель, иначе вообще не могла уснуть.
Рая работала, да и свои внуки часто были на ней. Она советовала нанять няню или взять квартирантку. Няня! Какая няня, если даже подруге нет доверия…
Да и это было не по финансовым возможностям Юлии.
Квартирантка — помощница? Сейчас, когда вся квартира Юлии была подчинена одной единственной цели – взращиванию младенца, представить квартирантку тут было крайне трудно.
Но активная Рая начала работу в этом направлении. Наступил сентябрь, квартиры искали студенты.
К Юле начали заглядывать соискатели. Это раздражало. Они задавали вопросы, требовали уюта, новой мебели и светильников в одной из комнат, а Юле этим заниматься было некогда. Да и желание не возникало. Она постоянно была усталой и невыспавшейся.
Неужели я не справляюсь? Неужели это из-за возраста.
– Ну что, приходила девушка?
– Ага.
– И как?
– Никак. Ей письменный стол нужен и кровать. Диван не устроил. Рай, давай прекратим это. Мне не до того! Да и лишняя инфекция мне сейчас не нужна. В доме грудник.
Рая уже закончила писать объявления, а кандидаты все равно звонили. Юля уже привыкла отвечать неизвестным абонентам, не дождавшись их вопросов: «Извините, квартира уже сдана.»
Вот и в этот день было так.
– Извините, квартира уже сдана, – устало сказала она в трубку и отключилась.
Сегодня ей очень не здоровилось, она весь день провалялась в постели, в халате, вставая только за тем, чтоб заняться Никой. Есть не хотелось, и она пила чай с молоком, чтоб наполнялась грудь, но грудь только ныла.
И Ника капризничала сегодня: начиная сосать вдруг вся изгибалась, нервничала и плакала.
Опять звонок, опять этот же номер. Вот непонятливые! Юля отключилась.
После обеда раздался звонок в дверь. Юля прошаркала в прихожую, держась за стену – сегодня очень кружилась голова.
– Кто?
– Здравствуйте? Откройте, пожалуйста! Я Вам звонил.
– Квартира уже сдана! До свидания! – она хотела вернуться в кровать и уже направилась в спальню.
– Юлия, Вы меня не узнали?
Этот голос …
Юля запахнула махровый халат и медленно приоткрыла дверь, высунулась. За дверью стоял Константин.
– Звоню, звоню, а Вы – то трубку бросаете, то вообще отключаетесь. Пустите?
Он, как всегда, улыбался. Пагубная привычка.
В таком внешнем виде, в таком состоянии, в каком находилась сейчас её квартира с кучей немытой посуды на кухне, переполненным мусорным ведром из памперсов, меньше всего хотелось встречать гостей. Тем более его – Константина.
Но Юля сделала шаг назад и запустила гостя. Она стояла растерянно перед ним, держа на груди полы развязанного халата. Заплакала Ника, сегодня она плакала весь день.
– Я сейчас, – она обернулась, чтоб пойти к дочке, но её шатнуло и она ухватилась за угол.
– О! Дела! – он взял ее под локоть, но тут же почувствовал неладное и положил ладонь ей на щеку, – Давай в постель, ты горишь! Температуру меряла?
– Нет.
Он усадил её.
– Я руки помою, – он вышел, в ванной полилась вода.
Юлия привычно взяла Нику на руки, пыталась приложить к груди.
То ли температура помутила сознание, то ли ей уже было всё равно, но вошедшего Константина она не застеснялась.
Ника корчилась, сосок не брала. Константин присел рядом, опытным жестом взял в руки сосок, слегка надавил. Юлия поморщилась.
– Все ясно. Это мастит, Юль. Ложись, сейчас Денисову позвоню.
Юлия послушно легла, пытаясь успокоить дочку. Константин о чем-то беседовала с другом.
– Да у неё я, – услышала Юля.
После беседы, он спросил где у неё аптечка, сунул ей под мышку градусник, дал таблетку. Сказал, что через полчаса приедет опытная медсестра, а он пошел в аптеку, там и питания Нике возьмет, видимо, она голодная.
– Слушайте, Константин, у меня такой бардак, мне стыдно. Ещё и медсестра …
– Разберусь, лежи.
Юля по звуку поняла, что Константин собрал мусор и вышел. Усталая от слез дочка, хныкала.
Вернулся он очень быстро, потрогал лоб Юлии, посуетился на кухне, а потом осторожно забрал у неё младенца, сел рядом и сунул ей в рот миниатюрную бутылочку.
– Это смесь?
– Ага. Не переживай ты, когда вернём грудь твою в норму, вернёшься на грудное… Держи! – он протянул ей Нику, жадно сосущую смесь, – Пойду ликвидировать твой бардак, лежи.
Потом пришла дородная медсестра от Денисова. Она деловито обследовала грудь, поучила Юлю что нужно делать, откапала лекарствами. Решили, что лечить будут на дому, медсестра придет и завтра.
Константин с Никой были в это время в другой комнате. Сытая и усталая Ника крепко спала.
А когда проводили медсестру как-то неожиданно вдруг уснула и Юлия. Проснулась она уже поздно вечером. Рядом в кресле дремал Константин – их обоих одновременно разбудила Ника.
Юлия встала, подошла к кроватке дочки.
– Простите, я, кажется, уснула.
– И хорошо, – спокойно сказал Константин, – Засыпают только рядом с людьми, которым доверяют. Значит есть между нами доверие. Может уже перейдешь на «ты»?
Он, как всегда, улыбался. Юля первый раз за последнее время улыбнулась тоже. Он исчез так же внезапно, как и появился. Обещал, что придет завтра.
На следующий день разговорчивая медсестра рассказала Юле, что Константин Сергеич у них недавно. Друг Денисов его позвал сюда, место нашел в их больнице. Из Москвы позвал. Там у Константина была семья, а потом – личная трагедия: разошелся с женой, оставил ей жилье. А отсюда он родом, есть в нашем городе у Константина квартира родительская.
А недавно он ездил в Москву давать разрешение на вывоз за границу дочки — подростка и прощаться с детьми: жена переезжает в Канаду, вроде там и замуж уж вышла.
– И что бабам надо? Такой мужик! И дети, хоть и взрослые, сын уж с женой, а видно, что горюет. Как это – с детьми-то расставаться! На такую даль ведь уедут …
Юля ещё ничего не поняла. Состояние её не позволяло слишком анализировать. Ну, навестил врач больную и навестил! Переживает за ее психологическое состояние. Оказался кстати – помог. Такой врачебный визит.
Но сегодня ещё не звонил, может и не позвонит больше.
Но когда раздался от него звонок, с вопросом, что купить в супермаркете по дороге к ней, Юлия не удивилась и уже по-хозяйски перечисляла необходимое.
– И земляники очень хочется, хотя бы в виде варенья.
– Аллергии не боишься?
– Мы с Никой всегда её ели, возьми.
Что это с ней? Эксплуатирует доктора…
Позвонила Раиса:
– Так, Юляха, ты как? Прости два дня в запарке.
– Нормально.
– Говори чего купить?
– Не надо ничего, Рай. Константин купит.
По ту сторону телефонной точки зависло молчание. Юля живо представила, как Раиса морщит лоб, перебирая всех знакомых с таким именем, вспоминает и переваривает. Логическая цепочка у подруги пришла в тупик и закончилась вопросом:
– Святой дух?
– Не-ет! – Юлия хихикала, – Не тот, о котором ты … Но возможно, Рай, и святой…
***
– Вероника, это за тобой?
Шла предшколка – подготовка детей к школе, учителя менялись, они ещё не успели познакомиться с родителями будущих учеников.
– Да, за мной!
– Ну, беги к дедушке.
Ника улыбнулась, но спорить не стала. Она привыкла. Мужчина в очках со слегка седеющей бородой и правда был похож на деда. Но Ника знала, насколько молод он душой, весел и жизнелюбив. Это был папа.
Он слышал слова учителя тоже, но только улыбнулся:
– Пошли внученька, – смешным хриплым старческим голосом сказал он, – Отведу тебя к бабушке!
Папа был шутник.
– Ой, пап! – хихикала Ника, – Папуль, ты только с мамой так не шути, лучше маме это не рассказывай, а то расстроится.
– Не скажу, будет наша с тобой тайна.
– Угу. Ее всего один раз бабушкой назвали, а она все не забудет никак.
– Потому что молодая она у нас.
Ника посмотрела глазами умудрённого жизнью шестилетнего ребенка.
– И ты молодой. У меня самые молодые и лучшие мама с папой в мире! – потом посмотрела на отца и добавила, – И борода у тебя совсем не седая, а серебряная.
***
Все мы думаем, что идём к счастью.
А может пути к счастью и нет? Счастье — это и есть путь, или путь к нему – часть этого самого счастья.
В общем, поди – разбери …)
Автор Рассеянный хореограф
