Сегодня Женя первый раз вышла на «сводную» группу. Летом в саду детей оставалось немного, и руководство объединило оставшихся малышей в несколько таких групп.
Она стояла во дворе и с улыбкой встречала приходящих. День должен начинаться с улыбки — так учила её бабушка, да и сама Евгения Павловна была в этом убеждена. Поэтому она ласково улыбалась детям, приветливо их родителям и, как ни странно, откровенно капризничающих малышей сегодня не было. Когда почти все собрались, к ней подошёл невзрачный суетливый мужчина в очках, держащий за руку мальчика.
— Здравствуйте! Мы, наверное, к вам.
— Наверное. — Улыбнулась она. — А это у нас кто?
— Я Дима. — Чисто и чётко ответил мальчик. — Дима Орлов.
— Тогда точно ко мне. — Сверившись со списком, подтвердила Женя. — Ну, здравствуй, Дима. Меня зовут Евгения Павловна. Ты в какую группу ходил?
— Понимаете, он раньше не ходил в детский сад. — Торопливо заговорил мужчина. — С ним сидела бабушка, моя мама. Но к сожалению, недавно её не стало… Пришлось экстренно устраивать в сад. У меня скоро отпуск, но пока абсолютно не с кем его оставить.
— Бабушка умерла. — Так же чётко произнёс Дима. — Её похоронили на кладбище.
Из его уст это прозвучало печально, и как-то очень осознанно. Жене даже стало не по себе. Попробуй здесь удержать внутреннюю радость и оптимизм, когда тебе с самого утра сообщают такое.
— Дима, мне очень жаль, что твоя бабушка больше не может быть с тобой вместе, но ты не грусти. У нас здесь хорошо, ребят много, готовят вкусно.
— Да, вот с этим у нас проблемы. — Смутился Димин отец. — Плохо ест. Бабушка избаловала. Сладкое, выпечка… Даже не знаю, как он у вас будет.
— Да всё хорошо будет. — Женя постаралась вернуть утру его свежее летнее настроение. — Идите на работу и не волнуйтесь.
— Дим, ты хорошо себя веди, ладно. — Отец поправил рюкзачок на спине мальчика и неловко махнул рукой на прощание.
— Что вы сделаете со мной, если я не буду есть? — Испытующе спросил новенький, глядя прямо Жене в глаза.
— Ничего. — Спокойно ответила она. — Хочешь, ешь. Хочешь, не ешь. Ты человек, вижу, самостоятельный, тебе и решать. Почему я должна что-то делать?
— И что, не будете меня уговаривать?
— Не буду.
— И насильно кормить тоже не будете? И кричать?
— Нет. Смотри, сколько детей в группе. Если каждого кормить насильно, то когда мы будем играть, гулять, заниматься?
Дима пошевелил губами, словно пересчитывая детей, и промолчал.
За завтраком он независимо сложил руки на коленях и к тарелке с кашей не притронулся. Сидящие рядом ребятишки с удивлением посмотрели на него, но продолжали молча есть. Нянечка хотела подойти к новенькому, но Женя жестом попросила её не делать этого.
— Я буду какао. — Подумав, решил мальчик. — И булку.
Взрослые сделали вид, что заняты своими делами. Он осторожно придвинул к себе кружку, взял с тарелки булку с маслом.
В обед, когда набегавшиеся на улице дети, дружно стучали ложками, он снова выпил только компот и пожевал немного хлеба. На тихом часе ворочался, сопел и переворачивался с боку на бок.
— Дима, тебе неудобно? — Тихо спросила его Женя. — Может быть, ты в туалет хочешь?
— Нет. Евгения Павловна, — так же шёпотом ответил он — а ужин бывает в садике?
— Бывает, Дима. И полдник тоже.
Женя украдкой улыбнулась. Дима подвижный, активный мальчик. Может быть, со сложным характером, но далеко не глупый. Таким детям, она это знала, надо дать время принять собственное решение.
Во время полдника и ужина нянечка удивлённо смотрела на его чистые тарелки и посмеивалась.
— Проголодался наш упрямец! Тарелку только что не вылизал. — Шепнула она Жене.
— Про другому и быть не могло. Всё его упрямство — лишь защита от неизвестного. Привыкнет и всё будет хорошо. Да и не верю я, что бабушка его только сладостями кормила, как отец сказал.
Вечером, прощаясь с мальчиком, она натолкнулась на настороженный взгляд его отца.
— Как Дима вёл себя? — Спросил он.
— Хорошо. — Женя пожала плечами. — У вас самостоятельный и умный мальчик. Дима, до завтра.
— Он ел?
— Ел, и играл, и занимался. Не волнуйтесь.
— Дима, — попросил отец — пойди, поиграй.
Мальчик пристально посмотрел на него и отошёл.
— Понимаете, с тех пор, как мы забрали его от бабушки, он только и делает, что испытывает наши нервы. Ест одни конфеты, не хочет ложиться спать, постоянно требует внимания. А у нас с женой сейчас нелёгкие времена.
— Значит, решение отдать Диму в сад было своевременным. Здесь мальчик отвлечётся от ваших домашних проблем. Но ваше внимание, которого, как вы говорите, он требует, ему всё равно необходимо. Постарайтесь не отталкивать его от себя сейчас.
— Да, да. Я вас понял. — Он поспешно попрощался.
* * * * *
Однажды, когда дети рисовали, Женя обратила внимание на Димин рисунок. На листе неуклюже, но узнаваемо была изображена собака, напоминающая вельш-корги. Из глаз пёсика капали слёзы.
— Дим, а почему плачет твоя собака? — Спросила мальчика Женя. — Кто её обидел?
— Это Коржик. — Грустно пояснил мальчик. — Ему плохо без бабушки. Мне тоже. Но я хотя бы живу дома, а Коржик живёт один.
— Как один? — Удивилась Женя. — Совсем?
— Да. В бабушкиной квартире. Он гуляет с ним. И кормит. Но Коржику всё равно очень грустно. Домой к нам его нельзя. Я не знаю, почему.
— Он — это папа?
— Он не мой папа. — Дима доверчиво посмотрел на Женю. — Он дядя Олег. У него даже фамилия другая. А папу я не помню. Он ко мне никогда не приходит.
— А мама что-то говорила тебе про него?
— Нет. Она всегда на работе, и уезжает часто. Поэтому я и жил у бабушки.
— Дима, а мама и сейчас уезжает?
— И сейчас. — Дима поковырял пальцем стол.
— Скучаешь по маме?
— Нет. — Равнодушно и по обыкновению чётко ответил мальчик. — По бабушке скучаю, и по Коржику.
Вечером Женя показала рисунок, пришедшему за Димой Олегу.
— А, да. Это мамина собака. — Покаянно кивнул тот. — К сожалению, взять к себе мы его не можем. Я не особенно люблю собак, а у жены так и вовсе аллергия. Приходится ездить, гулять, кормить. Не выбрасывать же. Он дорогой, породистый. И продать не получается. Собака взрослая. А люди больше щенков ищут.
— Но Дима скучает по собаке.
— Знаю. Он привык к Коржику, пока жил у бабушки.
— Олег, простите, не знаю вашего отчества, а Димина мама?
— Станиславович. Мама Димы в отъезде. У неё работа разъездного характера. Сейчас как раз в отъезде.
* * * * *
— Евгения Павловна. — Как-то придя в садик, Дима ухватил Женю за руку и потащил в дальний угол беседки. — Вы знаете, что такое приют?
Говорил он шёпотом, и видно было, что это слово пугает мальчика.
— Дима, а ты где это слышал?
— Мама ругалась с дядей Олегом. Она опять хотела уехать, а он не пускал. Тогда мама сказала, что раз так, то и жить вместе не надо. А дядя Олег закричал, что пусть она сама занимается своим ребёнком. — Он подумал и уточнил. — Это мной. А мама закричала тоже, что от него никакого толка. И что у неё так жить нет сил, а ребёнка…
Дима замолчал, и Женя почувствовала, что он вот-вот заплачет.
— А ребёнка можно отдать в приют. Евгения Павловна, что такое приют?
— Димочка, посмотри, ребята уже собрались. Сейчас мне надо всех встретить и отвести на завтрак. Давай, мы с тобой потом поговорим.
То, что сказал Дима, звучало нелепо и дико. Нормальная, обеспеченная семья. Работающие, непьющие родители. Конечно, мальчик что-то напутал. По-другому просто быть не могло. Она решила вечером поговорить с Олегом Станиславовичем.
Весь день Женя старалась, чтобы мальчик не вспомнил об их утреннем разговоре. Дима вроде бы отвлёкся на игры с другими детьми и вопрос свой не повторил.
— Олег Станиславович, можно вас попросить задержаться на минуту. Дима, собери, пожалуйста игрушки на площадке.
Женя собралась с духом и начала этот непростой разговор.
— Вы знаете, что дети рассказывают всё, что происходит у них дома? Сегодня Дима спросил меня, что такое «приют».
— Ах, это. — Видно было, что мужчине непросто ответить. — Понимаете, Дима, хоть и не мой сын, но я всегда очень любил его мать, поэтому и я, и моя мама, которую он считает своей бабушкой, хорошо относились к мальчику.
Он не сказал «любили», и Женя сразу это заметила, так же как и употребление слов в прошедшем времени. Хотя то, с какой теплотой мальчик отзывался о не родной ему бабушке, частично ставили слова его отчима под сомнение.
— Что-то изменилось? — Спросила она.
— Да. Изменилось. Оказывается, всё это время Димина мать ездила к другому мужчине. А я верил, что она много работает. Узнал случайно. Понял, что ей просто всё это время было удобно, что я и мама, мы возились с Димой. И сказал, что не хочу, чтобы из меня делали идиота. Простите. Но это всё же не мой родной сын, как бы я хорошо не относился к нему. Но новому мужчине Лены, это Димина мама, её сын не нужен. Я думал, это остановит жену, но тогда она сказала про приют.
— Неужели, ваша жена совсем не любит своего ребёнка?
Женю словно ударили наотмашь. Она не могла поверить в то, что только что услышала.
— На рождении Димы настоял его отец. Так она говорит. Но я считаю, что Лена просто не успела вовремя сделать аборт. Они так и не поженились. Не знаю, за что она так ненавидит своего бывшего, но она как-то устроила так, что он никогда не приходил к мальчику.
— Но, может быть, она сказала всё это сгоряча? Не может женщина просто так отказаться от собственного ребёнка.
— Вы просто не знаете Лену. Если она считает, что что-то или кто-то стоит на пути к её цели, она уберёт это без всякой жалости. Любит повторять, что её жизнь не жалела, и она никого жалеть не обязана.
— Я заметила, что Дима не слишком привязан к маме. — Задумчиво и огорчённо сказала Женя. — Но думала, что это оттого, что он редко видит её из-за работы.
— Нет. Это из-за того, что Лена никогда не любила его. — Запальчиво возразил Олег. — Я не слишком настаивал, чтобы Дима жил с нами, а Лену так и вовсе полностью устраивало, что им занималась моя мама. Я думал, что так у жены будет больше времени оставаться для меня, а мама, наоборот, наконец-то, переключится с меня на ребёнка, но, видите, как вышло. Ни я, ни Дима, оказались Лене не нужны. Она сделала свой выбор.
— А что же теперь будет с Димой?
— Не знаю. Но Лена не станет рисковать своей новой любовью. А я. Поймите, я всего лишь муж его матери. И, кажется, уже бывший.
— А родной отец Димы? — Женя умоляюще смотрела на этого человека. — Олег Станиславович, я знаю, что это не моё дело, но я прошу вас: если Димина мама, действительно, решится на такой страшный шаг, помогите мне найти его настоящего отца. Мне очень жалко, если жизнь Димы изменится снова. Я не могу представить его в детском доме.
Видимо, искреннее огорчение молодой воспитательницы смутило собеседника. Он кивнул.
— Хорошо. Если я что-то выясню, то дам вам знать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
