Следующее утро, хоть и выдалось не таким солнечным, но совершенно не испортило Анфисе настроения. Она шла во двор и видела его не заросшим, как сейчас, а таким, каким он скоро станет. Ей показалось, что зелёные эльфийские ушки за ночь стали больше и уверенней торчали из-под земли. Словно тюльпановому народцу тоже хотелось послушать и посмотреть, что такое затеяла наверху она, Анфиса.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Она с энтузиазмом защелкала секатором, старательно складывая ветки в одну кучу. Куча росла и становилась похожа на увиденное ей вчера гнездо. Будто и она сама превратилась в птицу и обустраивала собственное жилище. Сейчас Анфиса совсем не думала о том, что это не её дом и двор, что живёт она здесь практически случайно и почти незаконно, заручившись лишь устным разрешением никогда не виденного ею парнишки.
Она просто работала руками, наслаждаясь тёплым весенним воздухом и размышляя о том, как важно для человека именно видеть результат собственного труда, а не представлять его гипотетически, как это происходило на её бывшей работе, когда судить о том, что и как ты сделал, можно только по количеству купюр в безликом белом конверте, выдаваемом не всегда и не всем.
Увлёкшись, Анфиса не сразу обратила внимание на то, что чудо-ножницы немецкого производства, хотя и работают хорошо и исправно, но далеко не все ветки им «по зубам». Встречались среди отростков и довольно толстые, почти настоящие молодые деревца. Она, вздохнув, отложила секатор и повертела в руках пилу. Что же, придётся учиться.
Анфиса примерилась, нерешительно провела пилой по сероватой древесной коже. Та разошлась, обнажив беззащитное белое нутро. Ей даже стало жаль этого ещё не успевшего пожить деревца, но Анфиса видела цель и продолжила двигать пилу туда-сюда. В какой-то момент дрогнула ли неловкая рука, или просто зубья пилы соскользнули, но Анфиса вдруг ощутила резкую жгучую боль и с ужасом увидела, как левая её кисть, которой она придерживала ствол, мгновенно окрасилась алым. Ей стало страшно, неожиданно затошнило, и она, уронив инструмент, просто зажала рану подолом длинной свободной футболки.
— Батюшки! — Раздался от калитки испуганный голос. Марфа Андреевна засеменила к крыльцу. — А я тебе молочка хотела… А ну идём быстрее.
Она торопливо поставила банку на крыльцо и, подталкивая в спину побледневшую Анфису, поспешила обратно к калитке.
— Кpoвищи-то сколько. Как же тебя угораздило? — Суетливо повторяла старушка. — Ну ничего. Сейчас. Вадим Александрович посмотрит, он умеет всё. И людей лечить тоже.
— Тоже? — Анфиса нашла в себе силы удивиться.
— А то. Так-то он ветеринар. Животных лечит. Только, девка, по большому счёту, разница невелика. Все мы твари божии. Все болеем.
Так, приговаривая, Марфа Андреевна, довела Анфису до одного из домов, тоже небольшого, но более современного внешне и очень аккуратного. Во дворе наблюдался армейский порядок, но сейчас Анфисе было точно не до этого.
— Вадим Александрович, ты где? Выдь на минуту. — Старушка постучала костяшками пальцев о дверной косяк и шепнула. — Доктор, он такой, порядок любит.
Уголком сознания помня о том, что врач приходится забегавшему к ней мальчонке дедом, Анфиса ожидала увидеть пожилого или даже старого человека, и когда дверь распахнул симпатичный и совсем не старый мужчина с твёрдым волевым подбородком, растерялась.
— Здравствуйте. — Прошептала она.
Ситуацию он оценил мгновенно.
— Заходите. Чем вы так?
— Пилой. — Анфиса посмотрела на свою руку, и её снова затошнило.
— Спокойно. — Врач подвёл её к очень чистой раковине. — Выглядит страшнее, чем есть на самом деле.
Он ловко обрабатывал рану.
— Прививка от столбняка есть?
— Что?
— Прививки у вас все по графику? Бумажка такая, как прививочный сертификат, имеется?
— К-кажется, да. Я на работу приносила.
— Ну и славно. Тогда всё проще.
Он ловко забинтовал её руку.
— Болит?
— Дёргает. — Вздохнула Анфиса. Страшно больше не было, тошнота отступила, но на смену ей действительно пришла боль.
— Сейчас таблетку дам. Не панацея, конечно. Но на первое время поможет, а там само успокоится всё. Повязку не мочить, не снимать. Завтра зайдите, я посмотрю.
— Спасибо. — Тихо произнесла она и подняла на него виноватые глаза со следами недавних слёз. — Вот здесь капли. Давайте я уберу.
— Вы плохо меня поняли? — Подбородок его затвердел ещё больше. — Я сказал: не мочить руку. Сам уберу. Марфа Андреевна, вы проводите девушку?
— А то. — Подхватилась старушка. — Спасибо тебе, Вадим Александрович. Она, как и ты, городская. Только женщина, никогда с инструментом дела не имела. Вот и, вишь, что наделала. Напилилась.
Анфиса покраснела от неловкости.
— Ну там ещё надо смотреть, что за инструмент. — Примирительно произнёс доктор. — То, что девушка поранилась, говорит скорее о том, что пила затупилась. Вы будьте аккуратней впредь.
— Анфисой звать её. — Споро подсказала Марфа Андреевна.
— Будьте аккуратней, Анфиса. — Повторил Вадим Александрович.
— Деда! Деда! — Вася ураганом ворвался в дом. — Там, знаешь, что?
Увидев Марфу Андреевну, Анфису и алые капли на полу, он остановился удивлённо.
— Ой.
— Вот и «ой». — Дед смотрел на мальчика строго, но любовь и даже какую-то гордость за внука искрящуюся в его глазах, невозможно было не увидеть. — Ты чего же это, Василий Николаевич, не здороваешься?
— Здравствуйте! — Послушно произнёс мальчик. — Деда, ну там котята!
— Принесла-таки. — Вздохнул мужчина.
— Муська? — Понятливо кивнула старушка.
— Она. Нарушительница. — Кивнул Вадим Александрович и, глядя на ничего не понимающую Анфису, пояснил. — Сапожник без сапог я, Анфиса. Кошка приблудилась. Хотел сразу стерилизовать её, а она возьми и исчезни. Вот и результат. Впрочем, я предполагал что-то подобное. Сколько их там, Василий?
Малыш нахмурился, соображая. Пошевелил губами и решил.
— Четыре.
— Ну, не жили без проблем, нечего и начинать. — Анфисин спаситель развёл руками. — Ладно, я прощаюсь, надо идти смотреть.
— Спасибо тебе, Вадим Александрович. — Заторопилась старушка, потянув Анфису к выходу. — Идём, Анфиса, провожу тебя, почаёвничаем. Чай-то есть у тебя?
— Есть. — Растерянно сообщила Анфиса и поблагодарила ещё раз. — Спасибо.
— Пустяки. — Деликатно произнёс врач, держа за руку внука. — Не забудьте зайти завтра.
— Да, я… Хорошо.
Анфисе тоже хотелось посмотреть на котят, но Марфа Андреевна уже спустилась с крыльца и нетерпеливо посматривала на неё. Пришлось уходить.
* * * * *
— Хороший мужик. — Сидя за столом в доме Егоровых родителей, рассказывала Марфа Андреевна. — Строгий больно. Он, говорят, раньше в армии с собаками специальными работал. То ли после на ветеринара выучился, то ли сразу им был, а служил в армии, не скажу, врать не буду. Только с женой он развёлся, когда дочери его, Даше, годков двенадцать было. Это мне уже Дарья, Васькина мама-то, сама рассказывала. Мать её не разрешала им видеться, хоть Вадим Александрович всё равно приезжал к дочери. А потом мать замуж вышла повторно, двух мальчишек родила. Хотела Даша к отцу уехать, а тот вроде как тоже семью завести решил. Из армии ушёл, начал ветеринаром работать, познакомился с какой-то там, поженились. Она Дашу не слишком привечала, всё хотела, чтобы девчонка у матери осталась. Вот и подстраивала каверзы всякие. Вадим Александрович расстраивался из-за этого, пробовал помирить их, но Даша обиделась, вернулась домой. Он переживал сильно, а потом услышал, как его пассия по телефону сестре хвастается, что ловко девчонку из их дома спровадила. Он сразу и развёлся с ней. К дочери поехал. Даша тогда уже школу заканчивала. Не захотела отца простить. Вот Вадим Александрович бросил всё, купил дом в нашей деревне, с тех пор и работает здесь.
— А Вася?
— Так дочь потом приехала к нему сюда. В институте забеременела от однокурсника. Мать, как узнала, на аборт погнала. Тогда-то Даша отцу и позвонила. Вадим Александрович её забрал. Васятка здесь родился. Отчество ему по отцу дали, а фамилия Смирнов, как у Даши и доктора нашего. Уж так Вадим Александрович любит его, души не чает. Он Дашу доучиться заставил. Так когда она на сессии уезжала, сам с Васей управлялся.
— Когда Вася про дедушку говорил, я доктора стариком представляла. — Улыбнулась Анфиса. — Думала, старенький, седенький, с бородой. Как Айболит.
Марфа Андреевна засмеялась дробным тихим смехом.
— Старик, говоришь? Да ему сорок пять всего. Даша родилась, когда отцу двадцать было, и сама Васятку тоже в двадцать родила. Ещё шутит, что, наверное, наследственное это, и Вася её тоже в сорок бабушкой сделает. Не знаю, как дальше, а пока в этом мальчонке вся жизнь его, Вадима-то Александровича. На женщин не смотрит, нет. Уж как Лидочка, продавец наша из магазина, ни обхаживала его, чем только ни завлекала, а он будто не замечает.
Она внимательно посмотрела на Анфису и вздохнула.
— Обжёгся он, детка, на любви своей. Не верит теперь, поди, женщинам.
— Наверное. — Анфиса посмотрела на свою забинтованную кисть. — Рука не болит почти. Видно, хороший он доктор.
— А я и говорю, золотой. — Гордо, словно про собственного сына рассказывала, подтвердила Марфа Андреевна. — Козу мою, Нюсю, сколько раз лечил. И другую животину бессловесную. А это ж как тяжело. Они не люди, не скажут, где болит. Так что человека ему вылечить, должно, раз плюнуть.
Она посидела ещё немного, а потом, спохватившись, что дома невпроворот дел, засобиралась восвояси.
— Ты, гляди, не вздумай сегодня ничего делать больше. Слыхала, что доктор сказал?
— Помню. Я на сегодня уже отработалась, Марфа Андреевна.
— Вот и ладно.
Едва старушка скрылась из поля зрения, в калитку боком протиснулся Василий, остановился, наблюдая за тем, как Анфиса собирает одной рукой брошенные на землю инструменты.
— Можно я буду тебе помогать?
— Не надо, Вась. Порежешься ещё. — Анфиса показала на бинты. — Видишь?
— Заживёт. Тебя деда лечил. Значит, до свадьбы заживёт.
— До какой ещё свадьбы?
— Мама так говорит. И деда тоже. А ты какие сказки знаешь?
Анфиса улыбнулась. Надо же, не забыл Василий Николаевич их разговор.
— Про колобка знаю, про репку, про гусей-лебедей, про Айболита.
— Это малышовые. — Разочарованно протянул мальчик. — Деда другие рассказывает.
Анфиса посмотрела на его расстроенную мордашку и продолжила.
— А ещё я знаю сказку про тюльпановый народец, про маленьких цветочных эльфов с зелёными ушками.
— Да? — Голубые льдинки глаз блеснули неподдельным интересом. — Расскажи.
— А тебя дома не потеряют?
— Нет. — Он замотал головой. — Расскажи.
— Хорошо. Слушай тогда.
И Анфиса принялась рассказывать про злую и коварную Зиму и про сильный подземный тюльпановый народец, выходящий на поверхность земли встречать Весну. И про то, как слушают её шаги и пение птиц тонкие зелёные ушки цветочных эльфов.
Малыш слушал внимательно, даже рот приоткрыл, так ему было интересно.
— Хочешь покажу тебе их?
— Кого? Эльфов? — Недоверчиво протянул маленький гость.
Они сидели на корточках, и Васька гладил пальчиком крепенькие зелёные треугольнички.
— Ушки. — Прошептал он. — А я думал, травка.
— Вася, вот ты где! — Невысокая молодая женщина остановилась у забора. — Идём домой.
— Мама, мама! Здесь у Анфисы эльфы! — Мальчик бросился к матери. — Они под землёй живут и скоро превратятся в цветы!
— Здравствуйте. — Анфиса виновато посмотрела на дочь Вадима Александровича. — Вася сказку просил рассказать, вот я и…
— Вы как мой папа. — Даша погладила сына по голове. — Он тоже всё время придумывает для Васи сказки. Значит, вы Анфиса?
— А вы Даша?
Они переглянулись и засмеялись.
— Марфа Андреевна? — Спросила Даша. И сама же ответила. — Ну а кто ещё.
— А папа ваш мне руку лечил сегодня. Велел завтра приходить на перевязку.
— Значит, обязательно приходите. — Кивнула Даша. — Папа никогда не говорит зря. Значит, так нужно. Он мог бы стать хорошим врачом для людей, но предпочитает лечить животных. Говорит, что это самые благодарные пациенты в мире. Хотя и людям он никогда не отказывает. А вы надолго приехали? На лето?
— Она не знает. Да, Анфиса? — Вася вывернулся из-под материнской руки.
— В общем, да, не знаю. — Анфиса пожала плечами. — Егор не сказал, на сколько это?
— Егорка — шалопай. — Строго сказала Даша. — Но в непорядочности обвинить его нельзя. Скорее, это его подводили люди, приезжавшие сюда. А вы молодец. Двор уже становится совсем другим, и окна такие чистые. А ведь вы недавно приехали. Устали, наверное. А тут ещё гости непрошенные.
Она посмотрела на Васю.
— Что вы. Он не мешал совсем. — Торопливо заговорила Анфиса. — Мне Вадим Александрович сегодня запретил что-либо делать. Поэтому… Пусть Вася приходит, если захочет.
— Ох, и зря вы это. — Строгое выражение исчезло с Дашиного лица. — Василий Николаевич у нас человек общительный. Только и будете разговоры разговаривать.
— А мне в радость. — Призналась вдруг Анфиса. Она и сама это поняла только что. — Слишком много пришлось молчать дома, в городе.
— Тогда ладно.
Они попрощались. Вася шёл рядом с матерью и махал Анфисе рукой, смешной и доверчивый любитель сказок и одновременно серьёзный и пытливый собеседник, настоящий маленький мужчина — Василий Смирнов Николаевич.
Рука почти не болела. Так, словно постанывала немного. Анфиса и сама бы смогла обработать порез, но доктор чётко сказал, чтобы она обязательно зашла, и потому Анфиса, приведя себя в порядок, отправилась к дому ветеринара.
— Анфиса, вы? Проходите. — Откликнулся на её робкий стук Вадим Александрович. — Как рука?
— Здравствуйте. Хорошо, спасибо. Может быть, и не стоило вас с самого утра беспокоить. Но вы сказали прийти, и я пришла.
— Правильно сделали. Во-первых, надо посмотреть внешний вид повреждения, порез нешуточный, края рваные. Вдруг воспалится. А во-вторых, перевязку самому себе делать неудобно абсолютно. Поэтому, вы молодец, что слышите рекомендации врача.
— Если бы. — Прошептала Анфиса, не к месту вспомнив про почти забытую за эти дни аневризму.
— Что? — Не расслышал он.
— Ничего. А Вася где же?
— О! У Василия Николаевича теперь забот много. У него появились подшефные коты, вернее, котята, в количестве четырёх голов. Три кота и кошечка. И он с огромным энтузиазмом проводит шефскую работу в сарае.
Врач осмотрел Анфисину руку и остался доволен.
— Края хорошо сошлись, радует, что швы накладывать не пришлось. А Муська эта, знаете ли, Анфиса, создание прехитрое. После своего исчезновения появилась только тогда, когда котята уже на лапы встали. И только тогда их перетащила, да, можно сказать, привела сюда. Держите, воспитывайте.
— Надо же. — Удивилась Анфиса. — Неужели все животные такие умные?
— Разные, как и люди. — Отозвался Вадим Александрович, заканчивая перевязку. — Есть поумнее, есть попроще. И так же, как люди, верят в то, что их не предадут. И так же разочаровываются. Только они умеют прощать, а мы нет. Нам бы у них поучиться, но человек — царь природы. Негоже царю учиться у черни. А кошку, подобную Муське, я, кстати, всего второй раз в жизни увидел.
Он посмотрел на свою работу, остался доволен и предложил.
— Хотите чаю?
Анфиса отчего-то смутилась, даже в горле пересохло от этого смущения, и потому только кивнула молча. Вадим Александрович усадил её за стол и щёлкнул кнопкой электрического чайника. Заметил взгляд гостьи, брошенный на большой самовар, стоящий на отдельном столике, и сообщил.
— А вот с этой штукой ещё надо научиться управляться. Марфа Андреевна подарила, а у меня руки не дойдут почитать, как налаживать сей агрегат. Потеплеет скоро, начнём чаёвничать на свежем воздухе, вот тогда и займусь. Вы, случайно, не умеете?
— Нет. — Смутилась Анфиса. — Я самовар раньше вообще только в детских книжках на картинках видела. А чтобы вот так, настоящий, ни разу.
— Вот и я. Ну да ладно. Я ж вам про кошку рассказать хотел.
Он говорил, а сам ловко управлялся с посудой. Появились на столе розетки с вареньем и мёдом, сахар-рафинад, свежие оладьи. Интересно, он и их сам жарит или всё-таки Даша?
— Я когда маленьким был, дача у моих родителей, вернее, у бабушки, находилась в совершенно замечательном месте. Что-то вроде дачного посёлка Переделкино. Кругом сплошные интеллигентные люди. Даже бывшая оперная дива проживала рядом с нами через забор. Были и писатели, и врачи, и инженеры. И среди всего этого благополучия вдруг откуда ни возьмись появилась кошка. Бродячая, ничья. Откуда взялась, непонятно. Должно быть, вывез за город кто-то и бросил. А, возможно, родилась уже на улице.
Относились к ней все по-разному. Кто-то кормил и гладил, кто-то брезговал уличным животным, опасаясь инфекций, но не обижали, не били, не дай бог. Кошка быстро вычислила тех, кто относится к ней лучше других. А однажды пропала так же, как Муська. И потом привела котят. Знаете, Анфиса, что она сделала? Разнесла своих детёнышей по тем домам, где к ней относились особенно хорошо. Пристроила, так сказать, в хорошие руки.
— И к вам?
— И к нам. Причём нашей семье достался чёрный, как смоль, котёнок. Бабушка почему-то назвала его Сигизмундом. Он потом вырос в большого и, надо сказать, довольно нахального кота и прожил с ней всю свою жизнь.
— А другие?
— Не знаю. Потом из-за некоторых сложностей в семье нам пришлось продать эту дачу. Знаю только, что ни в одном доме, куда заботливая мать принесла своих детей, их не выкинули. Она не ошиблась, понимаете?
— Как и Муська?
— Ну, Муська оказалась хитрее. — Засмеялся Вадим Александрович. — Она делегировала полномочия. И теперь озаботиться поисками будущих хозяев придётся мне. Хотя, подозреваю, что Василий Николаевич готов усыновить сразу всех. А вы любите животных, Анфиса?
— Да. — Она ответила не задумываясь. — Только… Взять к себе. Меня ведь целыми днями нет… Не было дома. А брать кого-то, чтобы тебе было хорошо, а этому кому-то одиноко и тоскливо, мне кажется, несправедливо. А сейчас я и вовсе не знаю.
Тут она замолчала. Не хватало ещё начать жаловаться незнакомому человеку на свои проблемы. Они только её, и точка. Её сомнения, её невезение. Нечего заражать всем этим других людей.
— Вадим Александрович, а можно на этих котят посмотреть? — Спросила она, чтобы увести разговор в прежнее русло.
— Конечно. Только давайте вы будете обращаться ко мне просто по имени: Вадим. Я ведь не такой старый.
— Совсем не старый. — Вырвалось у неё. — Просто…
— Знаю, знаю. Сколько ни прошу об этом Марфу Андреевну, она продолжает называть меня так, как называет. Мол, доктор, положено так.
— Хорошо. Но меня вы тоже лечили. — Анфиса показала забинтованную кисть. — Как же субординация?
— А если я скажу вам, что мне, как и любому человеку, хочется неформального, простого человеческого общения, пойдёте навстречу?
— Пойду, Вадим. — Улыбнулась Анфиса.
— Вот и славно! — Обрадовался он. — Идём искать Василия Николаевича.
* * * * *
Вася сидел в сарае на ящике, держа на коленях пёстрого трёхцветного котёнка. Ещё трое: два серых, один потемнее, другой светлый, и огненно-рыжий возились у его ног.
— Анфиса! — Обрадовался он. — Смотри, какие! Хорошие, да?
— Хорошие. — Согласилась она, присаживаясь на корточки. Котята совсем не испугались. Серые одинаковым движением потянулись к ней, а рыжий и вовсе, играя, атаковал ногу, пытаясь забраться на колени.
— На руках у Василия кошечка. — Объяснил Анфисе Вадим. — А это три братца-разбойника.
— Ну, разбойник здесь, судя по всему, только один. — Улыбнулась Анфиса, подхватывая на руки неугомонного рыжика. — Эй, ты чего такой воинственный?
Котёнок немедленно вытянул вперёд лапку с растопыренными маленькими, но острыми коготками и попытался схватить шнурок её капюшона. Вася засмеялся.
— Ты ему нравишься. — Простодушно сообщил он. — Наверное, он тебя уже полюбил. Как меня Клякса.
— Уже и имя придумал? — Укоризненно спросил Вадим. — Василий, мы же договорились, что оставим себе Муську.
— И ничего не придумал. — Мальчик отвёл взгляд в сторону. — Мама сказала, что у неё будто кляксы по шкурке от краски. Муська уже большая, а я хочу свою кошку, маленькую. Ты, деда, не понимаешь, что ли, как это, если уже любишь?
— Да куда мне. — Вздохнул Вадим. — Ладно, поговорим ещё. Вот мама с работы придёт, и поговорим.
Он посмотрел на Анфису.
— Даша в соседнем селе в школе работает. Ездит на мотоцикле. Представляете, в каком восторге там ребятня? Их учительница въезжает в школьный двор на мотоцикле. Я уговариваю её поменяться, чтобы она на машине ездила. Но нет, спорит. Как, говорит, я буду по короткой дороге на ней ездить?
— Отчаянная у вас дочь. Я бы побоялась. И потом, мне так не везёт, что я вообще бы не рискнула связываться с техникой.
— Я тоже с мамой буду ездить. — Сообщил Вася гордо. — Когда в школу пойду.
— Вот когда ты пойдёшь в школу, тогда вы с мамой точно будете ездить на машине. — С напускной строгостью сообщил Вадим. — Не хватало мне сердечного приступа в молодые годы.
Анфиса заметила, что при этом он как-то странно покосился на неё, и непонятно от чего порозовела.
— На мотоцикле. — Попытался поспорить Вася. Но его дед решил не продолжать дискуссию.
— Ты, Василий Николаевич, котят покормил?
Внук кивнул.
— Тогда давай мы с тобой поступим вот как. Погуляем с Анфисой по нашим красивым местам, покажем ей всё. Согласен?
Вася тут же забыл про спор, осторожно посадил котят в высокую просторную коробку и с готовностью уставился на деда.
— Чего смотришь? Беги одевайся потеплее. Шапку не забудь, там ветер. А мы тебя подождём. Анфисе всё равно сегодня ещё делать ничего нельзя, а если мы её бросим одну, то она ведь не послушается.
— Не послушается. — Выдал Анфису Василий Николаевич. — Она вчера ветки собирала и опять пилу брала.
— Вот как. — Вадим строго свёл брови к переносице. — Пилу? А ничего, что доктор запретил? Кстати, я же хотел глянуть на эту травмоопасную зубастую штуку, что с ней не так.
— Я только убрала её в сарай и всё. — Анфиса вздохнула. — И с ней, скорее всего, всё так. Это я. У меня в жизни просто какое-то хроническое невезение.
— Невезение — категория относительная, Анфиса. — Вадим посмотрел на дверь дома, за которой скрылся Вася. — То, что нам может казаться несчастливым стечением обстоятельств, на самом деле имеет совсем другой смысл.
Он хотел сказать ещё что-то, но из дома, топая высокими сапожками, выскочил счастливый Василий Николаевич.
— Деда, а если там лужи есть, то теперь можно?
— Теперь можно. — Кивнул Вадим и пояснил. — Даша ему новые резиновые сапоги купила. Вырос из старых. Теперь все лужи — Васины.
— А мне в детстве не разрешали по лужам ходить. — Вспомнила Анфиса. — Правда, не помню уже, хотелось ли мне этого.
— Мне тоже. — Шепнул ей Вадим. — Но помню, что хотелось. Поэтому Васе не запрещаем.
Лужа на их пути попалась всего одна, но довольный Василий перемерил её вдоль и поперёк, сообщив деду, что сапоги на этот раз попались хорошие: с ног не соскакивают и до середины лужи доходят легко.
— Просто прошлогодние были короче, а поначалу ещё и великоваты. Это сейчас стали малы. Мальчишки быстро растут. — Объяснил Вадим.
Когда дошли до края села, Анфиса показала на большое гнездо на дереве.
— Что же за диковинная птица его построила? Оно же в диаметре метра полтора. Орёл?
— Аист! Аист! — Закричал Вася, радуясь, что сам может ответить на её вопрос. — Ты знаешь такую птицу, Анфиса?
— Знаю. — Кивнула она. — Но видела только на картинке, и никогда не думала, что они могут жить в наших краях.
— Чувствую, наша деревня станет для вас местом открытий. — Засмеялся Вадим. — Оказывается, у нас здесь есть всё то, что вы раньше видели только на картинках. Ну да потерпите немного. Аисты скоро прилетят. Они всегда прилетают примерно в это время.
— Деда, а расскажи Анфисе сказку про аистов. — Попросил Вася, цепляясь за руку Вадима и заглядывая ему в глаза.
— Ну, Анфисе, наверное, совсем неинтересно слушать такие сказки. Она ведь взрослая, Вась.
— Почему же. Я люблю сказки. — Возразила Анфиса и тоже взяла мальчика за руку. — Может быть, сам расскажешь?
— Нет. — Вася помотал головой. — Пусть лучше деда.
— Расскажите, Вадим.
— Хорошо. Это не сказка, скорее легенда. Вы же помните, что у аиста чёрные кончики крыльев? Собственно, легенда об этом.
В старые-престарые времена в одной деревне вместе с людьми очень дружно жили белые аисты. Они прилетали после зимы и приносили с собой весну. А потом оставались рядом с людьми и даже помогали присматривать за маленькими детьми, пока взрослые работали в поле. И вот однажды жарким летом, когда ужасная засуха пришла в деревню, начался пожар, грозивший уничтожить все постройки. Птицы первыми заметили это со своего высокого дерева, полетели в деревню и стали выносить из домов детей, прикрывая их крыльями от пламени. Люди, бывшие в то время на поле, прибежали и потушили огонь. Но аисты в тот день обожгли себе клювы и ноги так, что они стали красными, а обожженные крылья почернели по краям. С тех пор аисты стали такими, какими мы их знаем, как память о совместном противостоянии людей и смелых птиц беде.
— Бедные аисты. — Вася наклонил голову. Он уже слышал эту сказку, но каждый раз, когда дедушка рассказывал её, ему почему-то хотелось плакать.
— Ну, чего ты, Василий? — Вадим прижал его к себе, сильнее стиснув руку. — Всё же закончилось хорошо. Все остались живы: и дети, и аисты. И наши скоро прилетят. Мы тогда их обязательно покажем Анфисе. Да?
— Да. — Кивнул мальчик. — Покажем.
Они шли обратно, и Вася крепко держал их обоих за руки. Анфиса ещё никогда не испытывала такой гаммы чувств от ощущения в своей руке тёплой детской ладошки. Чувство было неизведанным и таким сильным, что ей почти до слёз захотелось, чтобы и у неё появился свой такой требовательный и серьёзный Васька.
Но разве можно мечтать о таком в её положении? Нет, не будет у Анфисы ни котёнка, ни ребёнка. И история про аистов тоже разбередила душу. У калитки Вадима она торопливо попрощалась со своими спутниками, и почти бегом пошла по улице, ощущая спиной их недоуменные взгляды. Но сейчас ей надо было уйти, укрыться в спасительной пустоте, пусть чужого, но ставшего близким дома, спрятаться в нём от реальности и, если получится, то и от собственных мыслей тоже.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ