— Дима, солнце мое незаходящее, ты на работе появляться собираешься?
Голос владельца фитнес-клуба, где вот уже два года Дмитрий работал тренером, не предвещал ничего хорошего.
— Илья Сергеевич, вы же знаете, какие у меня обстоятельства…
— Дима, меня твои обстоятельства совершенно не волнуют. У меня очередь стоит на твое место. Или ты завтра выходишь, или ищи себе другую работу. Ты меня понял?
— Понял.
— Чудненько! – голос чуть потеплел. – Дима, ты хороший тренер. И о том, что у тебя случилось, я тоже знаю. Но жизнь продолжается! Мы все что-то теряем. Нужно помнить о главном. Ждем тебя!
Что-то…
Диме хотелось заорать в голос и послать куда подальше и Илью Сергеевича, и работу, и вообще весь белый свет. Но он не мог себе этого позволить. Потому, что в палате, помимо его мамы, которую Дима держал за руку, наблюдая за капельницей, были еще люди.
Да и мать Дима беспокоить своими проблемами не хотел. Нельзя ей было волноваться.
— Что ты, Дима? Случилось что?
Мама, оказывается, не спала, а просто дремала. И на настроение Димы среагировала как обычно – остро и сразу. Он всегда удивлялся этой ее способности понимать, какие именно кошки скребут у него на душе – черные или полосатые. Мама была в этом докой и всякий раз, когда Дима начинал кипятиться от очередной несправедливости, подброшенной ему для раздумий над бренностью бытия злодейкой-судьбой, вмешивалась в уже идущий процесс и спокойно интересовалась:
— А рыжие коты уже покинули чат? Дима, что с настроением? Давай поспокойнее, а? Тратить жизнь на злость – не самое конструктивное решение. На другие дела времени не останется. Или ты со мной не согласен?
Крыть было нечем. Дима понимал, что мама права, но с эмоциональностью своей ему бороться всегда было трудно. Помогали только танцы. Да и то не всегда.
Танцевать Дима начал, как только встал на ножки.
— Димочка, ты что, танцуешь?! – удивленно воскликнула бабушка Димы, когда увидела, как внук, чуть отклячив пухленький задок, приседает в такт музыке. – Наташа, ты посмотри, что он выкамаривает!
Мать Димы ничуть не удивилась.
— Есть в кого, Любовь Тимофеевна, не так ли? – смеялась Наталья, глядя на довольного сына. – Вы же тоже танцевать любите.
— Любила, девочка моя, любила! – поправила невестку Любовь Тимофеевна. – Какие уж мне теперь танцы…
Дима, уцепившись за шаль бабушки, глазел на нее, сидящую в кресле. Ему в то время было еще неведомо, как порой жестока бывает судьба и как может она менять действительность по собственному капризу, лишая людей возможности радоваться тому, что они имеют.
— Ну что вы! – Наталья, подхватив сына на руки, покачала головой. – Мы еще с вами станцуем! Обязательно! Вот только встанем на ноги, да? Дима встал? И вы сможете!
— Ты так в этом уверена… — Любовь Тимофеевна накинула на колени теплый плед и вздохнула. – Твои бы слова да Богу в уши!
— А там все и так слышат. Или вы в это не верите?
Вопрос был сложным. И Любовь Тимофеевна, воздержавшись от ответа, опустила глаза. Она знала, о чем говорит невестка. И от этого было невыносимо стыдно. Так, что хотелось просто бежать на край света и не оглядываться. Но позволить себе Люба этого попросту больше не могла. Ноги ее не слушались.
Бойкую большеглазую девчушку, студентку физико-математического факультета, сын Любы привел в дом почти сразу после знакомства.
— Мама – это Наташа. Она будет моей женой.
— Здравствуйте! – звонкий голосок Наташи резанул по сердцу Любу. – Какой красивый у вас дом!
Дом и впрямь был красив. Строил его муж Любы для большой семьи, о которой они так мечтали.
Не сложилось. Сын, Влад, так и остался единственным ребенком, как ни стремилась Люба стать еще раз матерью. Врачи разводили руками, а она поливала подушку слезами по ночам и баловала сына, пытаясь хоть так успокоить свою мятущуюся душу.
— Ты – мой единственный! Ты – самый лучший! – твердила Люба сыну, не замечая того, что мальчик становится почти неуправляем.
Отцу Влада было не до воспитания. Он обеспечивал тылы семье, стараясь сделать так, чтобы у Любы была возможность заниматься сыном, и близкие ни в чем не нуждались. Сложные времена, крутые нравы… Работа поглотила его почти целиком. Он дневал и ночевал на стройплощадках. И однажды просто не вернулся домой. Сердце его остановилось там, где он привык проводить большую часть своего времени. Новый дом, завершения строительства которого он так ждал, сдавали уже без него…
Люба тогда просто почернела от горя. Она не знала, как жить ей дальше. Партнеры мужа что-то требовали от нее, ничего не понимающей ни в делах, ни в том, как вести их. А когда от требований они перешли к угрозам, Любе ничего иного не оставалось, как обратиться за помощью к друзьям и продать бизнес. Ей удалось сохранить дом и кое-какие деньги, и Люба с облегчением выдохнула на какое-то время, радуясь тому, что сына не коснулись все эти проблемы
А Владу было и не до них. Ему едва стукнуло пятнадцать. Он был весел и влюблен. По отцу сильно тосковать он даже и не думал, ведь тот так редко появлялся в его жизни, что фигурой был почти мифической. Этакий атлант, который взвалил на свои плечи весь мир, но стоит и держит его где-то там, далеко, на краю света, а потому и думать о нем нечего. Пусть себе стоит.
Влада тревожило совсем иное. Впервые в жизни он влюбился. До чертиков, до потери пульса, так, что душа вон и сна ни в одном глазу! Предметом его мечтаний была одноклассница, которая никакого внимания на Влада не обращала. Яркая, красивая, достаточно умная, она знала его, как облупленного. Знала о его капризах и настырности, знала, что для него, кроме собственного «я», нет и никогда не было никого и ничего. А потому, просто отшила вьющегося вокруг кавалера и дала понять ему, что если тот не отстанет, то уже через пару дней над ним будет смеяться вся школа.
Прощать обиду и справляться с ней Влада никто и никогда не учил. А потому, ему даже в голову не пришло, что мстить за отказ, а уж тем более девушке, это не норма.
Ту, которая не оценила его чувств, нашли однажды неподалеку от дома. Она была избита, но жива.
Кто был причастен к этому, так и осталось для всех загадкой. Лица нападавшего одноклассница Влада не видела, голоса не слышала, а потому и точно сказать, кто напал на нее у самого дома в тот момент, когда она возвращалась вечером от репетитора, сказать не могла. Да и с Владом это происшествие связать ей даже в голову не пришло, ведь прошло немало времени с того момента, как он признался ей в своих чувствах.
И только Любу дернуло что-то, когда она поняла, что в тот вечер Влад вернулся домой поздно, в грязной почему-то куртке, и не стал ужинать. Ушел к себе. А когда Люба сунулась к нему со стаканом теплого молока, разозлился и накричал на нее, чего обычно за ним не водилось. Повышать голос Влад был не приучен. Люба настаивала на том, что в доме все должны разговаривать спокойно.
Дурные мысли Люба сразу от себя отогнала.
Как можно?! Ведь это же ее сын!
Но червячок сомнения, поселившийся в ее сердце с того самого дня, как Влад весьма равнодушно пожал плечами, увидев ее слезы по поводу ухода мужа, работу свою вершил. Люба стала внимательнее приглядываться к сыну, но тот вел себя так, что упрекнуть его было попросту не в чем. А задать прямой вопрос ему она так и не решилась. Ей было страшно…
Но шло время, Влад больше повода для тревог ей не давал, и Люба постепенно успокоилась. Видела, как готовится сын к поступлению в вуз, как серьезно относится к выбору будущей профессии и радовалась, что ему передались от отца усидчивость и тяга к успеху. Она гордилась достижениями сына. А разве мать может думать плохо о своем ребенке, когда ей есть, чем гордиться?
Прошло несколько лет. Влад поступил в университет, устроился на работу и даже настоял на том, чтобы помогать матери. Люба, которая вернулась к работе сразу, как только не стало мужа, была этому рада.
— Все полегче будет, да, сынок?
Со страхом ждала она лишь одного. Того, что сын приведет в дом девушку. По мере того, как этот момент приближался, Люба начинала понимать, что все-таки не забыла ни о своих сомнениях, ни о своих страхах, а потому с тревогой ловила всякое изменение в настроении сына.
Появление в своем доме Натальи она восприняла настороженно и со скрытым недовольством.
Мало ли, что за человек?! Вдруг обидит сына или сделает его жизнь вновь невыносимой?! Она чужая! А Влад – свой! О нем и надо думать! А чужих в свою жизнь лучше не пускать.
Появление Натальи в жизни Влада испугало Любу. Она видела, что сын снова влюблен. Видела, какими глазами смотрит он на девушку, которая улыбалась так смело и открыто, словно не было в ее жизни никогда ни горя, ни слез. Люба не могла понять, как человек может быть настолько спокоен и безмятежен.
Наташа была похожа на светлячка. Маленький, света не много от него, но ведь светится! Тихонько так, едва-едва, а посмотришь, и на душе так хорошо делается.
Это почему-то злило Любу. Она пыталась найти предлог, чтобы вывести Наталью на эмоции. Дать понять сыну, что перед ним живой человек, а вовсе не ангел с крыльями. Втайне Люба даже надеялась на то, что Влад одумается и отменит свадьбу.
Понимала ли она, почему это делает или это было подсознательное, неконтролируемое желание защитить и спасти от чего-то страшного своего ребенка – Люба не ответила бы, даже спроси ее кто-то об этом прямо.
Наташа же, то ли делала вид, что не замечает того, как смотрит на нее Люба, то и впрямь была настолько простодушна, что не понимала, почему ее пытаются поддеть и выставить в невыгодном свете, но на провокации не обращала внимания и довольно быстро дала понять, что Влада любит, жить с ним собирается долго и счастливо, а потому, свекрови придется смириться с выбором сына.
Свадьба была красивой.
Наталья светилась от счастья, Люба плакала, жалея о том, что потратилась на услуги визажиста, а Влад гордо поглядывал на гостей, пытаясь понять, все ли оценили его выбор.
Первый танец молодых был отрепетирован Владом и Натальей так, что гости только ахнули восторженно, когда увидели, как уверенно ведет в танце невесту жених, и как легко и изящно та скользит по паркету.
— Наташа, ты занималась бальными танцами? – удивленно спросила невестку Люба, когда молодые подошли к ней в перерыве между конкурсами.
— Да. Правда, не очень долго.
— Как и я. Пару лет всего, но мне хватило этого для того, чтобы полюбить это занятие. Я сломала ногу, и мама сказала, что танцы под запретом. А я так мечтала вновь вернуться на паркет! А почему ты бросила занятия, Наташа?
— Мы с родителями часто переезжали, а возможность заниматься на новом месте была не всегда.
Люба уже знала, что отец Натальи был подполковником, а мама – учителем начальных классов. Наташа потеряла их одного за другим в тот год, когда поступила в университет.
— Они как лебеди были… Папа так любил маму, что, когда ее не стало, не смог жить. Просто угас, как врачи сказали. Волю к жизни потерял.
— Но у него была ты, Наташа! Если есть ребенок, то нужно жить для него! – Люба попыталась было возмутиться, но тут же сникла под взглядом невестки. – Да-да… Ты права. Не у всех сил хватает.
— У вас хватило. Вы – молодец! Я знаю, как сложно вам пришлось, когда отца Влада не стало. Вы смогли…
— Да. Но мне было очень сложно. Ты даже не представляешь, насколько! Держало только то, что Влад был еще совсем ребенком. Я не могла себе позволить проявить слабость.
— Как думаете, когда у меня малыш появится, я тоже смогу так?
— Как, Наташа?
— Так как вы. Любить своего ребенка так же сильно?
— Конечно, сможешь! Ты же будешь мамой!
Наталья ничего не ответила. Улыбнулась только в ответ и что-то шепнула на ухо Владу, а потом махнула рукой гостям:
– Танцуют все!
Люба, которую сын пригласил на танец, невольно искала глазами невестку, и думала о том, что, может, и обойдется все, а она была неправа по отношению к сыну. И страхи ее были беспочвенны, и подозрения глупы и нелогичны.
Никогда еще она так не ошибалась.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >