— Брамс, тебе конец! И можешь даже не молить о пощаде! Не помилую!
Полина выволокла из-под кровати кота, и ткнула его носом в рассыпанные по всему полу бисер и бусины.
— Это что такое, злодей?! Я только-только порядок в своих закромах навела! Из чего теперь прикажешь мне бусики делать?!
Брамс, получивший свое имя когда-то в честь любимого композитора матери своей хозяйки, поджал хвост и прижал остатки ушей к бедовой своей головушке.
— Зачем ты это сделал?! – гнев Полины пошел на спад и ее пальцы разжались, невольно огладив кота напоследок.
Не могла она долго сердиться на того, кто спас ее когда-то от одиночества и такой боли, что вспоминать об этом было попросту страшно.
Кота Полина получила в тот самый день, когда попрощалась с мамой. Ехала с поминок, которые организовали коллеги матери, и боялась. Ей страшно было возвращаться в квартиру, где еще недавно звучал мамин смех и было так тепло и хорошо. Теперь там было плохо! Там странно пахло, зеркала были занавешены каким-то покрывалами и тряпками, а в маминой комнате было пусто. И от этого становилось настолько не по себе, что Полина вообще не хотела возвращаться домой. Она даже думала попроситься на постой к кому-то из бывших одноклассниц, но потом оставила эту затею. Все были заняты приготовлениями к выпускному, выбирали платья и думали о том, какую прическу сделать.
А Полине было не до того. Она была рада уже тому, что мама успела узнать, что школу Полина окончила хорошо и шансы на поступление у нее высоки настолько, насколько это было возможно, учитывая те два года, которые девушка училась, почти не отходя от кровати матери, боровшейся с тяжелым недугом. Учителя пошли навстречу, закрывая глаза на вопиющее нарушение дисциплины и пропуски, ведь Полина всегда в срок сдавала устные предметы и приходила в школу, чтобы написать контрольные. Тех, кто был не согласен с такой постановкой вопроса, директор школы вызвала в свой кабинет для разговора.
— Поймите, девочке и так не просто! Терять маму в любом возрасте тяжело. Да еще, когда сделать ничего не можешь и остается только ждать… А тут совсем еще ребенок! Вы же знаете Полину! Гордость школы! Отличница! На медаль шла! Конечно, теперь об этом речь не идет, но я считаю своим долгом дать девочке окончить школу с приличным аттестатом. Кто знает, как жизнь у нее сложится? Я считаю, что мы должны помочь ей! Кто не согласен – высказывайтесь здесь и сейчас, а не шушукайтесь по углам. Будут возражения?
Все дружно промолчали. Спорить было себе дороже. И вовсе не потому, что директора боялись. А просто никому не хотелось выглядеть хуже, чем есть на самом деле. Лишней пятерки, а тем более заработанной, ведь Полина хорошо училась, было не жаль. Не хотелось объясняться с родителями и учениками, которые недоумевали, почему кому-то удается даже в таких условиях получать отличные оценки там, где другим это было не под силу.
Аттестат свой Полина заработала и получила. А мама ее, которая в последние дни жизни держалась лишь усилием воли, слабо улыбнулась, когда Полина показала ей заветный документ:
— Вот ты и взрослая, Полюшка… Пусть все у тебя сложится… Как же я теперь рада, что отдала тебя в школу чуть позже! Тебе уже восемнадцать. Аттестат есть. Сбережения небольшие, которых тебе хватит на первое время, тоже. Учись, доченька! Устраивай свою жизнь. И никогда! Слышишь?! Никогда не опускай руки! Трудно будет, тоска накроет, займи их чем-нибудь! Помнишь, как бабушка говорила?
— Пустые руки – вред для души!
— Именно! Береги свою душу, дочка! Их, таких, как у тебя, мало на свете!
— Почему ты так говоришь, мам?
— Потому, что знаю! Вот, погоди! Найдется человек, который оценит по достоинству твою душу и откроет тебе свою. Тогда ты поймешь, о чем я говорю. Не разменивайся по мелочам. Жди своего человека, Поля!
— А как я его узнаю, мам?
— А ты внимательно смотри по сторонам. Он где-то рядом ходит. Только не на лицо смотри, а на поступки. Поймешь, чем дышит – узнаешь, что из себя представляет.
— Мам… Я не хочу, чтобы ты уходила…
— Надо, дочка. Это закон жизни. Без конца и начала не бывает. Все взаимосвязано. Мое время пришло. И тебе будет грустно и больно, но это пройдет. Останется память. А пока ты меня помнишь – я жива. Понимаешь?
— Нет! Не хочу понимать!
Как же корила себя Полина за те вспышки ярости, которые вызывали у нее слова мамы в такие моменты! Ей бы рядом побыть, ловя каждую минутку, которая была у них, чтобы поговорить, что-то обсудить, подумать вместе. А Полина убегала, обижаясь, и злилась часами, теряя такое драгоценное время. Вспыльчивость была той самой закавыкой в ее характере, с которой бороться было сложнее всего.
Вот и в тот страшный день, когда ее жизнь окончательно изменилась, она сидела в автобусе, прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрела на дождь, который лил и лил, не считаясь с тем, что уже наступило лето и хотелось солнца и тепла, и пыталась плакать, но слезы почему-то не шли.
— Детка, уступи мне место, пожалуйста.
Голос был тихим, но почему-то Полина сразу услышала его. В автобусе было шумно и она давно уже словно отключилась от реальности, думая только о маме и о том, как много не успела ей сказать. Но этот голос и тихое: «Пожалуйста…», словно пробудили ее, вернув в мир, где мамы больше не было, а вот наказы ее были. И уступать место в транспорте тем, кому это было нужнее, Полина научилась еще в раннем детстве.
— Ой, простите! Задумалась…
Она встала и помогла старушке, которая обратилась к ней с просьбой, занять место у окна.
— Плакать хочешь? – бабулька глянула так внимательно и с таким сочувствием, что Полина разом забыла о своем решении не показывать никому того, что творится на сердце.
— Да… Не могу…
— Получится. Не сразу. Но получится. И когда получится – ты не отказывайся от слез. Поплачь. Так легче станет.
Сумка, которую старушка держала на коленях, осторожно прижимая к себе, вдруг дернулась и чуть не свалившись с колен хозяйки. Кто-то невидимый взвыл там дурниной, заставив людей невольно оглянуться и искать источник странных звуков.
— Ой! – Полина шарахнулась, толкнув тех, кто стоял рядом. – Простите…
А бабулька рассмеялась.
Дробный смех ее мелким, искристым бисером рассыпался, раскатился по автобусу, и люди невольно заулыбались, прислушиваясь к разговору.
— Чего напугалась? Кот это. И такой, лешак, неугомонный, что не знаю уж, что с ним и делать. Приблудился. Голодно и холодно совсем, видать, стало на улице. Как пришел зимой, так уходить и отказывается. А куда мне его?! Своих хвостов трое. Вот, везу в клинику ветеринарную. Хочу, чтобы обидели его. Котята у него, паразита, красивые получаются. Но девать их некуда потом. Нынче модно породистых заводить. А эти никому не нужны. Я его потомство, которое моя Мурка принесла, с трудом раздала по знакомым. Вот лишат его бубенцов и буду думать, куда девать это счастье. Он же страшный, как смертный грех! Такого и не возьмет никто.
— Отдайте его мне! – неожиданно даже для самой себя выпалила Полина.
Ей показалось это отличной идеей. С котом не так страшно будет в пустой квартире, где нет мамы…
Но бабулька ее желание истолковала по-своему.
— Нет, детка. Не нужен он тебе. Ты его даже не видела, а уже взять захотела. Не кот тебе понадобился. А что тогда? Скажешь мне? Я старая. Мне можно. Судить других уже отучилась. Что случилось у тебя? О чем душа болит?
— Мамы больше нет… — Полина почему-то ответила на вопрос.
Возможно, это случилось потому, что ее впервые кто-то спросил об этом вот так запросто. Не выразил на бегу сочувствие, спеша по своим делам, не спрятал глаза, стараясь отгородиться от чужого, ненужного, горя, а просто поинтересовался искренне, что не так. И от этого стало так тепло и почему-то грустно, что слезы, которые так звала Полина, пришли сами собой.
Бабулька больше вопросов задавать не стала. Подхватила сумку, которая теперь уже не выла, а что-то бурчала недовольно, словно старый дед на завалинке, и крепко взяла Полину за руку:
— Мы выходим!
Ослушаться ее Полина не посмела. Она вообще почти ничего не видела из-за слез. Чуть не оступившись, она почти выпала из автобуса вслед за бабулькой, и покорно пошла за нею, шлепая по лужам, даже не сообразив сразу, что не доехала всего-то остановку до своего дома.
— Я в гости не напрашиваюсь. Но если пригласишь – не откажусь. Должна же я знать, кому такого кота отдаю!
— Хорошо… Конечно… — Полина только кивнула в ответ и остановилась на перекрестке, словно опомнившись. – Нам в другую сторону надо.
— А надо – так идем! – легко согласилась бабулька и сунула в руки Полине свою сумку. – Спина-то у меня не казенная. Раз кот теперь твой – тебе его и нести!
Полина все плакала и плакала, а кот вторил ей, подвывая и ворочаясь в сумке. Но вырваться не пытался.
Так они дошли до самого дома Полины и бабулька, которая шагала довольно бодро рядом с Полиной, спросила:
— Чай у тебя есть?
— Да…
— Вот и хорошо. А у меня есть пряники. Почаевничаем? А то замерзла я что-то.
Полина снова кивнула и толкнула дверь подъезда.
Удивительно, но в квартиру она вошла спокойно. Страх куда-то ушел. У нее было сразу несколько дел, которые нужно было сделать немедленно, не задумываясь о том, что рвало душу на части. Слезы не кончались, но теперь уже не шли бесконечным потоком, и Полина смахивала их, пока помогала бабульке снять кофту и промокшие туфли и показывала, где кухня.
Полина поставила чайник и дернула молнию на сумке бабульки.
— Погоди! – скомандовала тут же та. – Не выпускай пока. Место ему показать надо сразу.
— Какое место? – не поняла Полина.
— А куда он свои дела делать будет. Лотка нет у тебя?
— Откуда? У меня никогда не было кошек.
— Поднос какой-нибудь найдешь? Или тазик? Бумажки туда нарви. Потом купишь все, что нужно. А пока и так сойдет. Кот умный. Я бы его себе оставила, да, боюсь, на мою пенсию все до кучи не прокормимся.
Полина сделала все, что ей велели, и открыла сумку.
Кот был страшный.
Шерсть каким-то клоками росла на голове, уши были разодраны, но уже почти успели зажить. И только глаза, огромные, как плошки, медового странного оттенка, что смотрели на Полину в упор, были потрясающе красивы.
А еще кот молчал. Он смотрел на Полину, словно раздумывая, зачем она ему нужна и стоит ли покидать свое убежище.
— Я не обижу… — Полина не знала, как надо обращаться с котами и потому, просто решила сказать ему то, что думает.
Если умный, как говорила бабулька, то поймет.
Кот был умный. Он выбрался из сумки, толкнул Полинину ладонь кудлатой башкой, и по-хозяйски обошел кухню.
— Останешься? – Полина задала вопрос коту, и сама себе удивилась.
Что с ней не так?! Она с котом разговаривает! Это же ненормально! Неужели, настолько все плохо?!
— Да все в порядке с тобой, детка! – бабулька усмехнулась, глядя, как Полина сердито отряхивает джинсы, поднявшись с колен. – Кошки они такие. Ответить не могут, но многое понимают. Вот и тянет нас на беседы с ними. Не удивляйся!
И только тут Полина спохватилась, что даже не спросила имени у той, кто помогла ей переступить через страх и вернуться домой.
— Анна Васильевна я, — правильно поняла ее взгляд бабулька. – Будем знакомы!
— А я Полина…
— А кота как назовешь?
— Не знаю… — Полина задумалась было, но на глаза ей попалась пластинка, которую последней слушала мама. – Брамс… Пусть будет Брамс. Мама очень любила этого композитора…
— Хорошее имя. Пусть будет! – согласилась Анна Васильевна.
Так в жизни Полины появились сразу двое, кому было не все равно, как у нее дела
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >