Силантий закрутился с головой в тулуп и задремал. Какую уж зиму встречал он лесником на таёжной заимке! Мерно догорала сальная свеча в его лесной сторожке. Почти стемнело, но красное зарево заката ярко чернило верхушки деревьев. Силантий скинул тулуп, расправив широкие плечи. Он надел рыжую меховую безрукавку поверх суконного кафтана, заправил порты в затертые временем олочи и направился к белой мазаной печи, стоявшей посередине избы.
— Остыла, родимая,- покачал головой Силантий,- растопить бы тебя надобно.
Пламя свечи колыхнулось, осветив бревенчатые стены с торчавшим из щелей мхом. Силантий подошел к кадушке и зачерпнул ковшом ледяной воды, принесенной им из никогда не замерзающего родника. Бил тонкой струйкой из мерзлой земли, а к лету разливался в прозрачное озерцо. Силантий промокнул рукавом намокшую черную бороду и развернулся к скрытой в полумраке божнице с иконостасом. Лампадка давно погасла, но лица святых все равно проступали светящимися ликами.
— Как же меня сморило,- пробурчал Силантий вслух.- Прости, Господи!
Он троекратно с усердием перекрестился перед божницей, поправил вышитый ручник и зажег закопченную лампадку. На душе сразу стало уютней и теплее. Свет озарил задумчивое лицо лесника, его глубоко посаженные карие глаза на мгновение блеснули, придавая суровым чертам утраченную за годы одиночества мягкость. Вспомнил он милый сердцу образ. Много лет жил Силантий бобылем, как пропала в лесу его невеста – Варвара. Искали ее всей деревней: да куда там! В мрачной тайге и охотник бывалый плутал, а шестнадцатилетняя девица и подавно. Силантий с той поры в лесники и подался, благо место освободилось. Поначалу надеялся найти любимую, где бы она ни была. Тайгу вглубь прочесал, все в округе обошел – нет Варвары, будто в воду канула. Чужда ему была эта мирская суета. До ближайшей деревни – день пути по тайге. Зимой добрести труднее. В родной Князевке Силантий появлялся не часто, все больше по делу – в церкви исповедаться, жалованье у приказчика получить или продать чего. Мастерил он зимними вечерами посуду резную из дерева, туеса для разных надобностей, из коряг детишкам на потеху игрушки вырезал. На столе под иконками лежали соструганные кедровые завитки, берестяные золотистые листы, выделанные для работы, заготовки шкатулок и кузовков.
Силантий подобрал полена у печки и разжег холостяцкий очаг. Пламя жадно потрескивало еловыми ветками, которые он щедро накидал в огонь. Уже не так убого смотрелась сторожка, пропитанная терпким сосновым запахом. На полатях стояли припасы в кадушках, хранились сушеные вязанки грибов, полки украшали занятные фигурки из дерева. На печи Силантий не спал, любил, где попрохладнее – широкой лавке напротив окна. Привык он сам кашеварить, да еще и охотничьим промыслом занимался: когда на глухаря ходил, а когда и на зайца. Довелось ему и с хозяином тайги – бурым медведем встречаться, но Бог миловал. Посты он строго соблюдал, молился много, про охоту забывал на время. От скуки завел себе добрую псину – лайку Дымку, все ж не один в тайге, да и на охоте сподручней. Держал ее Силантий на дворе, в избу не пускал – псы хоть и божьи создания, но нечистые животные. Будку сколотил ей просторную, но Дымка прямо в снегу спала, закрутив пушистый серый хвост колечком. Силантий посмотрел в маленькое окошко – Дымка беспокойно залаяла. Лесник набросил тулуп, прошел в сени и выглянул наружу. Псина, виляя хвостом, подскочила к хозяину.
— Что, хорошая моя?- приласкал ее Силантий.- Голодна? Или чуешь кого?
Дымка присела и облизнулась. Луна – круглой желтой тарелкой висела над верхушками вековых елей. От ее неяркого свечения волшебно поблескивал снег. Где-то поблизости захрустел снег. Дымка зарычала, шерсть на холке встала дыбом. Силантий схватился за топор, оставленный в колоде, и сделал несколько шагов к чернеющим деревьям.
— Неужто, зверь какой к нам пожаловал?- сказал, оборачиваясь к собаке лесник.- А, Дымка, чего молчишь?
Дымка прижала уши, пряча внутри настороженный рык. К заимке, утопая в сугробах, шел невысокий кряжистый человек. Силантий разглядел в незваном госте остяка Геркена. Тунгус остановился напротив избушки.
— Откуда ж тебя принесла нелегкая?- крикнул Силантий.
— Впусти в дом, хозяин,- поклонился тунгус,- дело есть.
— Заходи.
Геркен протиснулся в сени в своей широкой оленьей парке. Он снял теплые лисьи рукавицы, скинул капор и уселся на лавку. Силантий примостился напротив:
— Сказывай, Геркен, свое дело.
Широкоскулое смуглое лицо Геркена передернулось испуганной гримасой. Покачиваясь взад-вперед, он закатил узкие глаза:
— Дух лесной Айями зол на нас.
— Какой дух, Геркен?- усмехнулся Силантий.- Бесовщина все ваши духи, прости Господи! Вот, в Бога верь и в Святую Троицу! Ты же крещеный, а ересь несешь.
— Айями неприкаянный дух, мытарь по-вашему. Мается. Олени пропали, кто увел? Охоты нет…голод будет, — сузил щелки-глаза тунгус.- Разгневалась Айями. Шаман за тобой прислал.
— Медведь-шатун поди объявился, а может, волки,- задумался Силантий.- Давай, Геркен, поутру на твое становище отправимся. На месте осмотрим. А ты молитвы бы читал. Крестик нательный, небось, не носишь?
— Не знаю я молитв,- пожал плечами гость,- шаман не велит крестика носить.
Утро в тайге занялось поздно. Сумрачно и хмуро встретила чащоба путников. Силантий прихватил с собой Дымку. Было ей раздолье носиться в синеватых сугробах! Треснул сушняк в еловых дебрях. Дымка подняла лапу, замерла, жадно ловя незнакомый запах, ощетинилась и звонко залаяла. Силантий на всякий случай потянулся к ружью. По узкой дорожке пробиралась серо-бурая лосиха. Силантий придержал собаку, и лосиха испуганно бросилась в сторону.
— Идем, Геркен, до вечера бы добраться,- заметил лесник.
Тунгус молча кивнул и последовал за Силантием. Тишину леса время от времени прерывала трескотня птиц да скрип сухих деревьев. Стемнело. Силантий и Геркен продолжали путь, пока кедры и пихты не уступили место белым березам. Вытоптанная тропка уперлась в поваленное молодое деревцо. Силантий с грустью погладил нежный ствол березки.
— Осторожно, там может жить Айями,- предупредил Геркен,- она любит селиться в деревьях.
Из тайги потянуло дымком костра. Сквозь стволы деревьев виднелось становище. На заснеженной поляне стояли несколько чумов, у разгоревшегося костра сидели тунгусы. Один из них – высокий сухопарый старик в меховом кафтане с вышитым причудливым узором нагрудником и звенящими подвесками, заметив путников, поднялся первым. Силантий сразу узнал в нем Эргиса – местного шамана.
— Здравствуй, Силанта!- громко сказал старик.- Иди, к нашему костру!
Лесник слегка усмехнулся, чудно называли его тунгусы – Силанта, и подошел к шаману. Дымка уселась рядом и зажмурилась от ярких искр, летящих от кострища. Силантий снял рукавицы и протянул руки к огню.
— Олени нашлись,- сказал один из тунгусов.
— Ну, вот, и чего я сюда шел?- нахмурился лесник и сердито посмотрел на Геркена.
— Там, за сопкой, у замерзшей реки,- добавил Эргис,- шкура содрана, ни одного живого! Сонголик, пастушонок, гнал важенок к юртам…околел,…остались мы без Сонголика!
— Что же случилось?- удивился Силантий.
— Айями натворила!- кивнул шаман.- Вот, камлать буду!
— Нет никакой Айями!- рассердился Силантий.- Медведь объявился. Так и до деревни доберется. Выследить его нужно. Вон, береза, поваленная у стойбища! Значит берлога шатуна где-то рядом. Наведаться бы надобно.
— Тебе не привыкать, Силанта,- хитро улыбнулся шаман,- у тебя — ружье!
— Ну, не каждому медведю пуля бока пробьет,- пожав плечами, сказал лесник,- бывает и отскочит.
— Все лучше, чем копье,- с завистью посмотрел на ружье шаман.- А хочешь, погадаю тебе? Эргис редко ошибается. Шибко хорошо!
— Нет, мил человек,- замотал головой Силантий,- не верю я в твои шаманские сказки.
— Зачем спешить…день…ночь останешься у меня,- шаман взял в руки бубен,- чум просторный, всем места хватит…гляди на огонь, Силанта.
Эргис закрутился перед костром. Геркен и другие тунгусы стали в круг. Шаман закатил глаза и неистово забил колотушкой в бубен, сотрясаясь все телом. Он еще что-то гортанно кричал на своем языке. Языки пламени взвились вверх вместе с клубами серого густого дыма. В этом дыму Силантию почудилось лицо его Варвары – такое же милое и родное, как и много лет назад. Красавица с укором смотрела на Силантия, пока ее бледные губы не прошептали: «Все забыли, лишь ты помнишь!» Силантий стащил шапку, обливаясь холодным потом, попятился назад и упал в снег. Видение пропало, но шаман продолжал камлать, пока ему вторили зачарованные тунгусы. Силантий отвернулся и шепотом прочитал:
— Отче наш, иже еси на небеси…
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >