-Зачем вы здесь! Не велено мне ни с кем видеться, накажут меня! — женский голос ворвался в Витькино забытье, обдал, словно холодной водой, и зазвенел в ушах колокольным трезвоном.
Мужчина резко открыл глаза. Перед ним стояла на коленях женщина. Лица практически не было видно под черным, ниспадающим складками на плечи капюшоне, свободные одежды прятали фигуру, руки едва высовывались из длинных рукавов, позволяя рассмотреть только кисти, в одной из которых была зажата рукоятка тонкого ножа для бумаг.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
И был еще голос, как фильме ужасов — глухой, какой-то грудной и пришептывающий.
-Извините, мне что-то плохо, позовите ребят! Вы разыгрываете меня? — Витя пытался приподняться на локте, но сил пока не хватало.
-Я не понимаю, — тихо протянула женщина и, видя, что Виктор хочет встать, отпрянула выставив вперед нож. Возникшая невесть откуда свеча стерла темноту с ее лица. — Кого я могу позвать?! Меня здесь никто не слушает. Как вы здесь оказались? Идите прочь, иначе мне не дадут еды! Прочь! — она повысила голос, всхлипывая.
Виктор не шелохнулся.
-Ну, что же вы! Мне и так дают кусок хлеба на весь день, не лишайте меня и этого! Мой грех, видимо, настолько велик, что не дает права на уединение даже в этой затхлой комнатенке?! У вас есть ключ? Конечно, есть, иначе как бы вы попали сюда! Уходите!- женщина, выронив нож, схватила незнакомца за рукав и тянула к дверям, пытаясь выпроводить.
Свеча то нежно трепетала, бросая легкие тени на стены, то бешено плясала, противясь потоку воздуха, идущему из окошка. По стенам рваными тряпицами лазили тени, повторяя движения людей.
-Да что вы мне морочите голову? Какой грех, какой хлеб? Вы сумасшедшая? А, нет, вы из деревни, наверное? Вы хотите, как в дурном фильме, напугать нас, чтобы мы ушли? Почему?
-Я? Нет-нет! — она молитвенно сложила руки. — Я просто запуталась, я не знаю, что делать дальше… Да впрочем, уже все равно. Отсюда мне дороги нет…
Та же келья, те же обшарпанные стены, а все равно, как будто два мира соединились разом. Женщина смотрела из своего, а Витя — из своего. И каждый видел то, что было рядом с ним до этого…
Мужчина глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, а потом решил, принять «правила игры» и хоть что-то выяснить:
-За что ты здесь? Не верю, что такая дама сама решила стать монахиней. Ты красивая… Это ты делала засечки на стене? Тридцать отметок…А надпись — тоже твоя? Звать-то тебя как?
От такого напора женщина скривила лицо и нахмурилась. Она все поправляла кулон, висящий на шее, казалось, что он жжет ее кожу.
-Юлия, Юлия Петровна я, — тихо ответила она, наконец, помолчала, погрев руки над свечей, а потом продолжила:
-Я здесь не по своей воле. Да! — она сказала это с нажимом, почти закричала. — Я грешница, о, какая я грешница! Бог подарил ли мне любовь, дьявол ли, но я приняла этот дар, и была наказана за него. Я изменила мужу, злому и свирепому человеку, вот он-то, точно, родился сатаной. И за измену, за то, что позволила ребенку поселиться в моем чреве, меня заперли здесь. Бог им судья. Я уверена, муж хорошо заплатил сестрам за молчание…
Она всхлипнула, опустилась на пол и стала неистово креститься, целуя кулон, висящий на шее.
Виктор пригляделся и заметил, что это не просто украшение, это образок, иконка, лик святого, выложенный драгоценными камнями.
-А ну-ка, можно, я посмотрю? — Виктор осторожно дотронулся до шнурка, на котором висело украшение.
Юлия замерла.
-Зачем?
-Да я просто посмотрю…
Витя определенно уже видел эту вещь. В памяти всплыл день знакомства с Федором…
…Парень в ту осень страдал от абсолютной нехватки работы. Однажды на его электронную почту вдруг пришло приглашение от Федора Плоткина явиться на собеседование. Найдя в интернете информацию о том, кто этот человек, и что он задумал, Виктор решил согласиться.
Обычные, стандартные вопросы, приятная беседа, даже кофе предложили. Федор сразу сказал, что работать надо будет, скорее всего, уже зимой, что место командировки не очень комфортно, но обещал хорошее вознаграждение.
-Если вас все устраивает, то вот договор, ознакомьтесь и подпишите. Вам позвонят, сообщат время выезда, — Федор Плоткин протянул парню скрепленные в одну книжечку листы.
Витя, не читая, всё подписал.
-Зря вы так, — усмехнулся Федор. — Не подписывайте, не прочитав! Никогда, слышите?!
-Да ладно, вам я верю, хорошее дело вы затеяли. Я тут вспомнил, что по материнской линии у нас в том районе родня была, потом село затопило, все переехали…
И именно тогда заметил Виктор, как блеснуло что-то на груди Федора Плоткина, украшение, не то цепь, не то драгоценный кулон.
Витя одно время интересовался иконописью, потом все как-то ушло, а вот теперь всплыли в памяти давнишние знания.
Федор заметил взгляд работника, не стал прятать украшение.
-Это мне по наследству досталось, хорошее украшение и силу имеет! — довольно улыбнулся он. — Нравится? В руки не дам, а так посмотри, разрешаю!…
Тогда молодой человек внимательно рассмотрел искусно выполненный талисман своего работодателя…
…Виктор вспомнил образок сразу, как увидел его на Юлии.
-Извините, — прошептал он, сев на полу. — А вы такого Федора Плоткина не знаете? Ну, или его предков?
Женщина внимательно посмотрела на Витю, на его странный, «чужой» наряд, на инструменты, разбросанные по комнатке.
-Я Юлия Петровна Афанасьева, в девичестве Плоткина…
-Да ну…
Тут в дверь постучали, потом в середине ее открылось маленькое окошко, и рука просунула внутрь глиняную миску.
-На вот, Матушка передала, в честь праздника. Да бери же!
Юлия Петровна быстро забрала миску и, оглянувшись на незваного гостя, стала руками выгребать угощение. Она походила на затравленного зверька, быстро заглатывающего брошенный кусок.
За окном раздался колокольный перезвон. Монахини потянулись стройными рядами к церкви. Скоро стало слышно их пение, потом все стихло.
Юлии идти было не нужно, она находилась под «домашним арестом».
-Я уже видел этот кулон! — наконец, сказал мужчина.
-Этого не может быть. Он мой и только мой! — Юлия быстро спрятала украшение в складках одежды. — Он передавался по наследству только в нашей семье, другого такого нет.
-Я точно видел его. Мой начальник носит такой на шее. Только вот… Ну… Он живет за сотню лет после вас… Хотя это звучит как бред… И еще, Федор, ну, тот, кто носит такое украшение,… он похож на вас, немного, — нос, форма головы, какие-то черты. Может, родственник? У вас же должны были остаться родственники!…
-Никого нет, я одна, последняя… Отец и мать умерли год назад, других родных нет, — прошептала Юлия. — У меня был сын, мой маленький мальчик. Он прожил на земле всего тридцать дней, он родился прямо здесь, в этой келье. Это был самый счастливый день в моей жизни… А потом монахини забрали его, унесли, сообщив, что мальчик умер. Он был… ну, байстрюк. Никто не хотел, чтобы малыш выжил…
-Выжил… — эхом повторил Виктор. В голове сначала был сумбур, но разбираться в том, что происходит, не хотелось. А потом все вдруг сложилось в четкую, хорошую картинку. — Он, я думаю, остался жив, вас обманули. Возможно, монашкам заплатили, чтобы они отдали ребенка… Только вот вас не стали «выкупать»…
Юлия замерла, так и не донеся последнюю щепотку крутой, заваренной на воде каши до рта, утерла лицо рукавом, потом, вскочив, схватила Виктора за куртку и стала трясти.
-Что?! Что ты сказал?! Как… Они же уверяли… Жив?…
Она то бормотала, то судорожно перекладывая вещи на кровати, то кидалась к окну и смотрела на гранатово-красный закат, то оборачивалась к мужчине и улыбалась…
Безразличие в ее глазах сменилось живым блеском, морщины разгладились, и Виктор увидел, что она совсем еще молода. Если бы он встретил ее в обычной, реальной жизни, то, возможно, влюбился бы…
Потом она задала свой последний вопрос.
-Как я умерла? Ты же знаешь, ты ангел, ты все знаешь!
-Но я не… Не знаю, правда! Я не читал о послушницах монастыря, я просто…
-Нет, ты ангел. Няня всегда говорила, что люди с родинкой на левой щеке — это ангелы, сам Бог поцеловал их, наделив тайной силой!
Виктор дотронулся до кожи на левой щеке, растерянно качая головой.
-Ну, это сомнительно… Я грешен! Очень…
-Ладно, не хочешь — не говори! Господь милостив! — вдруг перебила его Юлия. — Он заберет меня к себе мирно и покойно. Главное, что мальчик мой жив… Он такой красивый, такой… Значит, род мой не прервался. не канул в небытие! Я совершила грех, отвечу за него перед Богом, но ребенок невинен, он храним Небом!…
В келье стало совсем темно, свеча, разлившись по блюдцу тонким, прозрачным восковым озерцом, захлебнулась своими слезами.
Юлия зачерпнула пальцами горячий воск и, отпечатав на нем образок, отдала Виктору.
-Отдай ему… Ну, тому, кто носит в себе частицу меня…
Виктор взял подарок, хотел, было, еще что-то сказать, но силуэт женщины отдалился, слившись с темнотой, стало тихо и прохладно…
…-Эй! Мужик! Ты чего тут?! Надрался, что ли? На работе, а так напился!- услышал Витя голоса. Кто-то похлопал его по щекам, в нос ударил противный запах нашатыря.
-Да нормальный я, голова просто закружилась!
Виктор сел. Рядом с ним на коленках ползали охранники, копались в аптечке, кто-то шелестел в рации.
-Руки покажи! — велели мужчины.
Витя вытянул вперед руки и заметил, что до сих пор сжимает подарок монахини. Воск сохранил в себе очертания драгоценного образа…
…-Федор Яковлевич! Тут к вам… Парень рвется уже второй день! Пустить?
-Кто? Ладно, проводи на веранду.
Федор Плоткин сидел в огромном кресле и читал газету.
-Федор Яковлевич, тут вам просили передать… — Виктор робко протянул на раскрытой ладони восковой отпечаток образка. — Вы не поверите, но…
Федор Яковлевич осторожно, словно хрупкий цветок, взял в руки подношение, рассмотрел его, поднял глаза на Витю, что топтался рядом, шумно дыша…
И поверил, по глазам было ясно, что верит Федор, без объяснений и ненужных слов, будто получил подтверждение своим молитвам…
-Значит, правильно я все нашел. Столько книг, летописей перелопатил, а нашел! — он улыбнулся. — Будет теперь последний дом родственницы моей в порядке. Да и могилку найдем, обязательно!… Корни свои, брат, беречь надо! Ты вот о своих знаешь?
Витя пожал плечами.
-Ничего, и твои найдем!..
… После той ночи, когда из комнаты Юлии слышались то ли разговоры, то ли молитвы, монахини удивленно смотрели на одухотворенное, восторженное лицо затворницы, как будто и не лишалась она своего сына, как будто знала, как все было на самом деле.
-Она догадывается! — в ужасе прошептала одна их служительниц Матушке. — Никак сам дьявол просветил ее! Еще шум поднимет… И где теперь этот младенец? Не надо было связываться с этой прелюбодейкой!…
-Ерунда. Девка просто тронулась умом. Не переживай, она все равно никогда отсюда не выйдет. Зато нам хорошо заплатили за мальчишку, за его тщедушное тельце! Ну, ты же знаешь, Клавдия, ты и себе в карман те монеты положила!
Монахиня Клавдия, суровая, со злыми, холодными глазами и тонкой ниткой плотно сжатых губ, судорожно перебирала четки, глядя, как Юлия послушно шагает на утреннюю молитву…
Во время реставрационных работ люди Федора Плоткина найдут монастырские книги, где описано все, что творилось в этих стенах много-много лет назад. Кто их писал, неизвестно. Возможно, сам Господь водил чьей-то рукой, чтобы потомки знали о тайной жизни сего монастыря. По найденным письменам были восстановлены имена служительниц, что отобрали мальчишку у грешницы-матери. Одной из них, согласно монастырским бумагам, была Клавдия, далекая предшественница рода Виктора… Он был даже чем-то похож на нее, некоторые черты сохранились, перейдя через время и осев на лице смазанным отпечатком…
Прочитал Федор и то, что Анна, монахиня, чья фотография по праву могла стоять в генеалогическом древе Женьки, мальчика с тонкими пальцами, после смерти Юлии в монастыре нашла ее сына и отдала ему материн образок. Так он и попал впоследствии к Федору Плоткину, став семейной реликвией…
…-Вот ведь оно как вышло… — протянул Виктор, выслушав все, что узнал Федор Яковлевич. – Выходит, дрянь у меня, а не родня… И я, наверное, такой…
-Да ты погоди! Много воды с тех пор утекло! И время другое, и ты другой, да и ведь благодаря тебе Юлия Петровна умерла счастливой, все благодаря тебе… Считай, искупил вину родственницы своей. Это же так хорошо — знать, что твой ребенок жив и видит то же небо, что и ты… — Федор как-то грустно вздохнул. — Ладно, не будем об этом. Давай-ка лучше чаю попьем, с вареньем, с медом, по монастырскому рецепту. Вон, и колокола звонят, благодать…
Спасибо большое за внимание!
Автор Зюзинские истории