1950 год, посёлок Березняки
Тая шла вдоль железнодорожных путей. Услышав приближающийся поезд, она замерла и на лице девочки застыла восторженная улыбка. Ах, как нравился ей этот звук – тук-тук-тук, тра-та-та. А от протяжного гудка сердце её просто замирало.
Мечталось Тае, что вырастет она и помчится по рельсам далеко-далеко. Всё равно куда – лишь бы на поезде. Будет глядеть она в окно и радоваться сменяющим друг друга картинкам, увидит свою страну разной, посмотрит на красоты и природу!
Вот о такой жизни мечтала простая девчонка, егоза и озорница из маленького посёлка Березняки. Любила она здешние места всей душой – здесь мамка её с папкой жили, бабуля тут родилась и, по её словам, тут и помрёт. Здесь мягкое весеннее солнце ласкало её нежную девичью кожу, а осенний пронизывающий ветер заставлял сжиматься от голода – всё это Тая принимала с детской радостью и восторгом.
Но несмотря на любовь к родным Березнякам, душа девочки стремилась куда-то далеко. С малых лет была она непоседой и мечтала о путешествиях и дальних краях.
Эта мечта приобрела ясные очертания, когда Репиных приехал навестить Алексей, старший сын бабы Любы. Дядя Лёша работал машинистом на пассажирских поездах дальнего следования и от его рассказов двенадцатилетняя девочка млела – она просила у дядьки историй ещё и ещё.
— Вот чудная! – рассмеялся Алексей. – Ты ж девчонка, не о том думать должна.
— А о чём же тогда? – нахмурилась Тая.
— О куклах, о платье. И о том, чтобы в будущем мужа хорошего найти, — стал перечислять дядя Лёша, — деток родить побольше, дом в порядке держать.
Аргументы у Алексея вроде как закончились, а племянница продолжала глядеть на него, ожидая ответа. Вот и начал он говорить дальше, загибая пальцы.
— О хозяйстве каждая женщина мечтает, — рассуждал дядька, — стало быть, и ты хозяйкой будешь, хотя и девчонка совсем.
— Есть у нас хозяйство, чего о нём мечтать? – пожала плечами Тая, разглядывая камушек, который Алексей привёз с моря. – Куры, вон, имеются, гуси, поросята.
— А вот коровы нет, — будто бы в шутку произнёс Алексей, хотя ему уже начал надоедать разговор с приставучей и озорной племянницей.
— И что? – с удивлением спросила Тая. – Это вместо далёких краёв я должна о корове думать?
Алексей захохотал и потрепал девочку по белокурой макушке и девочка рассмеялась.
Девчонка часто улыбалась и смеялась заливистым смехом и от этого будто светлее было на белом свете.
О муже Тае никогда не думалось, да и о свадьбе она никогда не мечтала. Вот подружки её – те другое дело. Вечно шептались, кто за кого замуж выйдет. Местным красавцем считался Иван Зимин. Парнишке в ту пору уже пятнадцать было, конечно же, не заглядывался он на малявок. Зато девчата всех возрастов окружали его вниманием и мечтали, что когда вырастут, замуж выйдут за него.
— Вот парень золото, хороший помощник матери своей, – сказала как-то Нина, Тайкина мать, выглядывая в окно. Там как раз шёл Иван с тяжёлыми сумками.
— А чего в нём хорошего, мам? – будто бы с удивлением спросила девочка, но, конечно же, лукавила.
Ваней Зиминым восхищались все. Парень был очень хорош собой – красивый, широкоплечий, высокий для своего возраста. Со старшими здоровался, мог остановиться и поговорить с соседской старушкой, справиться о её здоровье.
— Да всем он хорош! – уверенно заявила Нина. – Ты ведь знаешь, что на войне отец его Анатолий Зимин погиб. Так вместо него сын хозяином дома был. Как взрослый мужик с хозяйством управлялся, матери своей помогал, хотя сам был такой же малой, как и ты, когда война закончилась.
— И Кирюха Потапов один у матери остался, тоже подмогой был, и Стёпка Селиванов, — заступилась Тая за своих товарищей по играм. Почему-то задела её похвала, адресованная красивому парню, которого нахваливали все, кому не лень.
— Недотёпа твой Потапов, — фыркнула мать, — глянь, вон, ходит вечно сопли до колен, и мордаха грязная.
— Так потому, мам, и грязная, что в огороде ковыряется и птичник чистит!
— А Ванька, думаешь, не чистит? Ещё как чистит! Всё хозяйство на нём. А смотрится как? Загляденье просто – всегда чистенький, красивый. Еще и в рубахе глаженой.
— Так ему ту рубаху, видать, мамка, и стирает и гладит!
— Вот ты язва, Тая, нет бы доброе слово о хорошем парне сказать. Нет же, злословишь только. Не видать тебе хорошего мужа с таким характером, если не изменишься.
Тая и сама не знала, почему испытывала нечто вроде неприязни к красивому парню. В общем-то, он и правда был молодцом. Но ленивых и трусливых в ту пору мальчишек и не было. Каждый помогал семье по мере сил. Даже Гриша, младший братишка самой Таи, которому в годы войны и пяти лет не было носил дрова, полол грядки, собирал ягоды и забирал яйца из-под курицы. Почему же каждый в посёлке нахваливал Ивана, который делал то же, что и другие дети, подростки?
Возможно, Тая испытывала к парню раздражение из-за того, что с тяжёлыми бытовыми делами он справлялся будто бы играючи. И улыбался всегда, ещё и нарядный ходил. Вот у Стёпки Селиванова, поработай он с часок, физиономия красная, потная. Вечно рот искорёжит, пыхтит. И волосы патлами потом.
То ли дело Иван – любое дело у него спорилось да всё с огоньком.
****
Время шло, а в Березняках мало что менялось. Жизнь текла своим чередом – дети взрослели, родители старели, молодые женились, и у них появлялись малыши.
Вот и Тае семнадцать лет исполнилось, но была она всё такая же, как в детстве – озорная, живая, шустрая. И мечты прежние оставались. В её глазах-солнцах сияли мечты о путешествиях, вольной интересной жизни.
В школе девочка училась хорошо, но кто бы отпустил её в город учиться? Скажи она, что учительницей хочет стать или врачом, может, и прислушались бы. А Тая же заладила – проводником в поезде собирается стать.
— Как была без мозгов, так и осталась! – фыркнула мать. – Не смей и думать о таком. Проводницы по стране ездят, мужья и дети у них сами себе предоставлены. Да еще и найти мужа надо такого, который бы потерпел, чтобы жена долго дома отсутствовала!
Отец тоже считал, что работа проводником не для женщин. Да и отправлять свою юную дочку в город, чтобы она потом по стране колесила, был не готов.
— Не для женщины эта работа, дочка, — сказал тогда отец.
— А что ж для женщины, пап? Деток малых нянчить? Так нанянчилась я, — ответила Тая, — вон с Гришкой возилась с малых лет. И с вами жила, за домом смотрела, щи варила, полы мела.
— Так то ж другое, — возразил отец и заглянул в глаза дочери, будто пытался увидеть, что творится в её душе.
— А чем же другое, пап?
— Да тем, что жизнь женщины вокруг дома и семьи вертится. А если нет своего дома, где сама хозяйка, и семьи нет, так несчастна та женщина.
— Пап, дядя Лёша рассказывал, что многие девушки проводницами становятся. И ездят по всей стране, и не несчастны они вовсе.
— Так чего ж им остаётся, как не скитаться по рельсам, коли ни мужа, ни ребятёнка? Вот и мучаются, горемычные. После войны не так-то легко было найти себе мужа.
— Не мучаются они вовсе!
Покачал головой отец – нипочём не переспоришь эту девчонку. И такой огонь в глазах её сияет, что зажмурится охота.
«Пытался я по-доброму с ней, да, видать, напрасно, — подумал тогда родитель, — пусть пеняет на себя дочка. Нечего ей себя выдумками тешить».
Нахмурился отец и сказал, что в город Таю не отпустит. Тем более, что в посёлке на курсах поваров отучиться можно. Вот это профессия, что надо! И ехать никуда не нужно, и семья всегда сыта будет.
Непривычна была Тая родителям наперекор идти. Поспорить, слово своё высказать могла, но открыто бунтовать не по ней было. Потому и смирилась она, стала на курсах учиться.
Девчонкой она выросла любознательной. Казалось бы, кашу она и раньше варить умела, да и с похлёбкой управлялась, но на курсах научилась многому. С интересом узнала она секреты нарезки и работы с профессиональным оборудованием.
Тая симпатичная девчонка была, и за ней, как и за другими, парни ухлёстывали. Девчата же дружно млели от Ивана, который к тому времени уже из армии пришёл. Всё такой же он был, как раньше, только ещё лучше – и лицом краше, и в плечах шире.
Теперь им восхищались ещё и как ценным работником. Иван работал слесарем — сначала подмастерьем, затем мастером, а потом и бригадиром стал. Ударником труда даже был. В Березняках его лицо всюду мелькало – и на доске почёта на главной улице посёлка, и в здании родного завода.
Считался Иван завидным женихом. Матери дочерей всё недоумевали, почему такой красивый и трудолюбивый молодой человек до сих пор один? Даже поговаривали, что его родительница больно переживает, что женится он, и перестанет быть заботливым сыном, вот и не принимает невесток будущих. Разговоры про Ваню бывали постоянно – и у старшего поколения, и среди молодых девчат.
***
— А Иван на Тайку нашу поглядывает, — заявила черноглазая Катюша, которая пуще всех страдала по Зимину.
В голове её и зависть была, и будто бы желание уколоть. Видать, хотелось Катюше, чтобы подружки стали охать и ахать, мол у Тайки и смотреть-то нечего — веснушки, да фигурка худенькая и ростом мала, то ли дело сама Катя.
Загалдели девчонки, а Тая услышала, нахмурилась и фыркнула. Сказала, что Катюша всё выдумывает.
— Ты ж сама по нему, сохнешь, подруга. Вот пусть на тебя он и заглядывается. А мне-то зачем он?
— Видать бёдрами крутить научилась, раз глядит! Хотя и бёдер-то у тебя нет!
Девушки залились смехом, стали шутить, перекрикивать друг друга. Тая же не разделяла общего веселья. Зачем Катя ни с того ни с сего про Ивана заговорила? Задумалась девушка и даже волнение какое-то внутри ощутила.
Ни за что на свете никому Тая не призналась бы, что ей и самой нравится Иван. Удивительное дело, был бы её сердцу мил Степан или Кирюха, не испытывала бы она тревоги и беспокойства. А при мыслях об Иване сердце болезненно сжималось. Не от любви ли?
«А что, если и правда я Ване нравлюсь? – думала Тая. – Да нет, не может быть. За ним любая красотка пойдёт, на кой ему я?»
И всё же нечто женское, пускающее нежные ростки, пробуждалось в ней, а вместе с женственностью появлялись и чувства. Стала она волноваться, оказываясь рядом с Иваном, опускала глаза и некстати краснела. А потом заметила тот самый интерес молодого человека к ней, о котором говорила бойкая Катюша.
Ох, умел Ваня расположить к себе – улыбался, говорил тепло и ласково. А ещё всегда помочь рвался, о семье спрашивал. Как было не поверить красивому парню, ударнику труда, который ещё и о бабушкином здоровье осведомлялся, снадобье рекомендовал, которым его матушка лечила больные ноги?
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >