— Что это было? – спросила Элька, когда за Валентиной закрылась дверь. – Я не могу поверить… мне кажется, Валентина Александровна поняла нас… спасибо ей.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Это тебе спасибо, — Славка обнял жену, — ты у меня самая красивая, самая милая и самая умная… хорошо, что согласилась. Я знаю, для мамы сейчас наше согласие было важным.
— Слава, даже не представляю, как я справлюсь, а вдруг что-нибудь не так сделаю…
— Да брось ты, что там делать, все удобства в квартире, а суп сварить я тоже могу…
— Ну, нет, это мои обязанности, у меня сейчас почти экзамены по домоводству. Представляешь, твоя мама приедет, а ее сын и мой муж накормленный и довольный.
— Эличка, даже не сомневаюсь… но надо бы к твоим зайти…
— Я тоже об этом думаю, но давай все это отложим на завтра, сегодня же наш день…
_______________
Вечером следующего дня они зашли домой. Впервые Николай увидел зятя и был удивлен и смущен тем, как держался Вячеслав. Перед Николаем и Раисой стоял приятный молодой мужчина, готовый заступиться в любой момент за молодую жену.
— Ну, раз пришли, так давайте за стол, — предложили хозяева.
— Нет, папа, спасибо, мы торопимся. Зашли сказать, что будем жить у Славы, вчера Валентина Александровна приезжала и предложила переехать, так что не теряй меня. И вот адрес: мало ли что…
Николай засуетился, окончательно смущенный визитом. — Погоди, дочка, — он остановил Эльку, когда Слава уже вышел, — достал из кармана, завернутые в носовой платок купюры, — здесь двести рублей, немного, конечно, но все равно возьми, пригодятся, ты же замуж вышла…
— Папка, не надо, — Элька растрогалась, — мне теть Люда пятьсот рублей выслала, я стипендию получаю, а Слава работает…
Николай заморгал, погладил дочь по светлым волосам. – Дуреха ты моя, упрямая… живешь без обмана, говоришь, как есть, ничего не таишь. Другая бы смолчала про деньги, а ты – нет.
Он снова подал купюры: — Все одно бери, может и сладится у вас, живи, дочка…
Удивительно, что Раиса молча проглотила момент вручения денег, а лишь наблюдала, не сказав ни слова.
— Тебе плохо? – спросил Славка, когда Эля вышла.
— Нет, мне хорошо, не перестаю удивляться нашей семье. Пойдем, Слава, все хорошо.
_________________
Элька пересмотрела все семейные фотографии Нижегородцевых, часами разговаривая со Славкой, почему же так получилось, что успешный, умный, предусмотрительный Геннадий Иванович оказался в тюрьме.
— Понимаешь, он строил это предприятие, — пояснял Славка, — как говорит мама, стоял у истоков. При нем было установлено оборудование, он запускал завод… но комплектация шла медленно, некоторое оборудование было бракованным… а план выполнять надо. И вот он сам наладил новейшую линию. А наладил не на государственные деньги. А на деньги заказчиков, то есть, часть изделий шла на заказ.
И завод успешно работал. Люди были довольны, план выполнялся. Но получается, не по закону, это левый доход. Мы когда ходили на свидание к отцу, он сам мне признался, что виноват, что поторопился, что еще не время…
— А когда будет время? – спросила Элька.
— А вот сейчас! В этом году весной частный бизнес легализован, есть постановление на этот счет. А значит, то, чем начинал заниматься отец, ну можно сказать, подпольно, теперь станет законным…
— И что теперь?
— А теперь мы будем добиваться, чтобы отца освободили.
— А Валентина Александровна знает? – Элька искренне переживала за семью мужа.
— Пока нет, я не говорил. Этим вопросом занимается адвокат Герман Романович, и, возможно, если удастся доказать, что деятельность отца подпадает под новое постановление, то его могут освободить, ну или хотя бы срок сбавить…
— Это было бы здорово! Но почему не сказать Валентине Александровне? Она должна знать…
__________________
За неделю до приезда Валентины, в один из осенних слякотных дней, когда Элька пришла с учебы, раздался звонок.
На пороге стоял Петька. За все время никто из Элиных родственников не напоминал о себе. И вот сегодня мальчишка пришел, намокнув под дождем.
— Заходи! Раздевайся, сушись, давай, промок ведь.
Петька, в глазах которого всегда можно было прочитать задор и даже хулиганские нотки, был рассеян и подавлен.
— Чего случилось? – Элька не видела прежде мальчишку таким, и сразу поняла, что стряслось неладное.
— Мамка в больнице… папа Коля просил тебя зайти.
— А что с ней?
— Не знаю, заболела…
Элька быстро оделась, прихватила зонтик, и они вместе пошли к остановке.
В их квартире казалось пусто, пахло сыростью, на столе осталась немытая посуда. Николай закашлялся, увидев дочь.
— Пап, что случилось-то?
— Рая в больнице.
— Ну, это я поняла, случилось-то чего? Заболевание какое?
— Ты сходи к ней, а то я был, она плачет, — попросил отец.
— Да-аа, видно, ничего тут не узнаешь. – Элька попросила отца принести дров, а Петьку отправила за водой. Поставила греть воду, собрала посуду, а потом сварила суп.
— Петя, бегом в магазин, вот список продуктов.
В доме стало тепло, запахло свежей едой…
— Ну, вот что, я в больницу, а вы тут за порядком следите, нечего раскисать, а то хозяйку выпишут, а вы тут грязной посудой заросли.
Отец с благодарностью смотрел на дочь.
– Пап, схожу я, прямо сейчас заеду, – пообещала она.
________________
— А Золотареву с пятой палаты позовите.
Женщина уткнулась в списки, ведя по ним указательным пальцем. – Не ходячая она… — услышала Элька, как приговор.
— Как это не ходячая?
— Лежачая значит, или тебе еще непонятно… бери накидку, проходи, пока пускают.
Элька помчалась по лестнице.
Увидеть Раису, бойкую, шуструю, смеющуюся, или даже злящуюся, было гораздо привычней, чем застать в лежачем положении, похудевшей, с блеклыми волосами и бледным лицом.
— А-аа, пришла… — она попыталась пошевелиться.
— Да ладно, лежи… чего случилось-то?
— Да вот, дура я, родить захотела, да не случилось… Эля, я чего позвала-то тебя… помираю я…
— Рая, ты чего? откуда такие мысли? Лечат же… а дома все нормально, была сегодня.
— Худо мне, плохи дела, доктора молчат…
Элька растерялась, не ожидала она застать Раису в болезни. Впервые в жизни обратилась к ней на «ты» — по свойски. А может потому, что сама стала женщиной, просыпаясь по утрам в объятиях любимого, ощущая его дыхание и замирая от счастья. Может впервые поняла, что Раиса все же любит отца. А та, словно угадав мысли падчерицы, сама призналась:
— Папку-то твоего любила, а вот тебя, положа руку на сердце, не знаю, почему, не любила. Прости меня за это, Эля. В чем ты виновата? Ни в чем. Простишь? А?
— Да ну что ты, Рая, нашла время… тебе о здоровье думать надо, сил набираться…
— Нет сил, вот и позвала. Ну, так простишь?
— Не обижаюсь я… честно… прощаю…
Раиса выдохнула.
– За Петьку переживаю. Попросить хочу: если со мной что, пригляди за сыном. А то вдруг Коля запьет. А матери своей я не нужна, никогда не была нужна, и Петька ей не нужен. А отец Петькин давно смотался из наших краев, не нужен ему сын. Ну а брат мой младший сама знаешь, в тюрьме. А вот тебя, хоть и не любила, а уважала, умная ты… старательная… я Петьке уже не раз в пример тебя ставила, чтобы учился хорошо. На плечи твои не хочу сына посадить, ты сама еще молодая, но хотя бы присмотри за ним… как там жизнь у него сложится…
— Ну, все, все, не переживай, выкарабкаешься. Может лекарство какое надо?
— Не знаю, лечат вроде, вот капельницу ставили, а толку… худо мне… ты это, Эля, дома там, в шкафу, за полотенцами, деньги лежат, на всякий случай откладывала крохи. Ты возьми их, пусть у тебя будут.
— Вот выпишут тебя, сама и возьмешь эти деньги. – Эля стала поправлять одеяло. – Давай лучше постель заменим…
— Не надо.
— Ну как же не надо, сейчас попрошу, с нянечкой заменим тебе. – Элька намочила полотенце и стала вытирать Раисе лицо, а та лежала, беспомощная, бледная…
— Ну вот, уже лучше, смотри, порозовели щеки-то…
— Скажешь тоже…
Эдька смотрела на нее и думала: «и зачем ей эта «кричащая» краска, эта «башня» из волос, которую она по случаю и без случая водружала на затылке… ведь и без того Раиса симпатичная женщина…»
— Знаешь, что я думаю, вот выпишут тебя, купишь себе новое платье, стрижку сделаешь, тебе пойдет, я точно знаю, и придешь к нам в гости с папкой и Петькой…
— Эля, ты насчет Петьки не забудь, ты же ответственная…
— Не забуду. Я тебе тут поесть принесла. А завтра бульон принесу.
— Да не хочу я ничего, Тамара Кочкина вчера была, тоже приносила…
— В общем, я ничего не знаю, чтобы выздоровела, слышишь? Я очень хочу, чтобы ты поправилась. Завтра еще приду.
Элька кое-как нашла врача, справившись о здоровье Раисы.
— Информация только для родственников. Вы кем приходитесь? – спросила врач.
— Дочь. Точнее сказать, падчерица… но мы одна семья.
— Ну что сказать, не надо было ей беременеть, а она решилась… детей у нее больше не будет, ну и состояние довольно тяжелое. От организма зависит…
Элька еще раз заглянула в палату: — Все нормально. Не падай духом, карабкайся и не переживай…
Она ушла, а соседка у окна приняла Эльку за родную дочь. – Рая, — позвала она, — слышишь, а дочка у тебя хорошая, заботливая, вон как возле тебя хлопотала.
Раиса пошевелила губами, и соседка так и не поняла, что же она сказала. Повернула голову к стене, выкрашенной зеленой краской, и крупная, прозрачная слеза скатилась по щеке Раисы. Она застыла на какое-то время, словно капля дождя на листе…
Было в этой слезе и жалость к себе, и сожаление, что чужая девочка, и в самом деле, могла за эти пять лет стать дочкой ей… а теперь упущено драгоценное время, бесценные годы, отведенные им жить вместе
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >