Порой просыпалась Дуся и не спешила открывать глаза. А вдруг случится чудо, и окажется, что все несчастья приснились ей?
Мама жива, и на кухне сладко пахнет крендельками, а в самоваре пыхтит свежий чай. Отец боготворит свою супругу и души не чает в детях. В семье достаток, и хозяйству их ничто не угрожает.
Как бы сложилась ее жизнь тогда? Вот сейчас, в сорок третьем году, когда ей, Дусе 19 лет, может, и замуж бы ее выдали? Хотя, за кого тут замуж выходить – всех ребят на фронт позабирали. Остались только те, чья деятельность была крайне важна для страны в такое время…
Впрочем, если случилось бы чудо, то и Костик был бы жив, как и другие защитники страны. Не было бы голода, напротив, у каждого на столе непременно стояли бы горячие наваристые щи с мясом. А еще каша – ароматная, рассыпчатая, непременно с маслом и сахаром.
Урчание пустого желудка отрывало девушку от сладких мыслей, и она окуналась в жестокую реальность. Голод, мамы нет, братьев нет. Да и отец… Отца у нее, считай, тоже нет. Когда редкими набегами он приезжал домой, то почти не общался с дочерью.
Изменился Никифор, даже к своим детям от Марфы стал неласков. Сильно похудел, бледная кожа была будто натянута на хрупкие кости. Дома он что-то ел, немного спал, переругивался с женой и снова уходил. Соседи поговаривали, что виной всему колдовство. Все знали, что Марфа ходила к ведьме – кто знает, что навела проклятая ведьма на Никифора Королева?
А Марфа винила во всем Дусю. Чем так не угодила женщине несчастная падчерица – одному Богу известно. Но сидела в душе мачехи эта заноза – злость и зависть к девушке, хоть ты тресни.
А хороша была Дуська… Это больше всего мучило Марфу. Желала завистливая баба, чтобы страдала девчонка, сильно страдала. А после победы страны в 1945 году возможность насолить подвернулась.
Была в селе пара Иван Кузнецов да Лукерья Попова. Любили друг друга сильно. Когда Ивана забрали на службу, Лукерью за другого замуж выдали и увезли в город. А там и весть пришла страшная – ушла на тот свет несчастная в родах.
С победой в 1945 году вернулся Иван. Тосковал по любимой сильно, видеть никого не желал, хотя невест ему разных сватали. Пил, гулял, делишки темные творил.
Задумала Марфа замуж Дуську выдать за Ивана. Родители очень уж за сына переживали, хотели женить его как можно скорее, чтобы образумился несчастный. После очередной выходки отец пригрозил, что если не женится сын, своими руками под суд его отдаст. Видать, не просто так слухи ходили про Ванькины темные делишки.
И Королёвы, и Кузнецовы хотели этой свадьбы. А вот молодые противились, как могли. Дуся наотрез отказывалась. Но беда новая её настигла – таявший на глазах отец отошел на тот свет. Совсем худо девушке стало в родительском доме.
Тут еще и Марфа подначивала Дусю, дескать, хотел Никифор свадьбы дочери с Иваном. Как не исполнить последнюю волю покойного-то? Как бы то не было, отца она всё равно любила, хоть и считала его предателем.
Согласилась девушка, некуда ей было деваться. В доме подрастали дочки Марфы – все в мать. Лучше уж в чужую семью уйти, чем с этим клубком змей оставаться.
А родители Ивана на радостях организовали свадьбу, роскошную по тем временам. Даже платье Дусе сшили – красивое, что глаз не отвести. Гостей позвали, столы накрыли. Все дивились такому столу в столь тяжкое время… Расстарались родители. А жених не явился. Ловили его всем селом, привели, поколотили маленько, чтобы подпись поставил.
Документ о браке Дусе выдали, а мужа она увидела лишь через неделю. И то мельком. Глянул на нее Иван равнодушно и снова куда-то пропал.
Родители его Алексей Федорович и Нина Гавриловна прикипели душой к Дусе. Работящая, хорошенькая, покладистая, шьет хорошо. Но с мужем, надо признаться, не повезло. Где это видано, что супруг есть, а ни одной ночи с молодой женой не провел?
Видать, имел-таки власть Алексей Федорович над сыном своим непутевым. Побаивался его Иван. Уж никто не знал, что сказал отец сыну, но в тот вечер пришел молодой супруг в родительский дом, где его ждала Дуся, и остался на ночь.
После этой ночи проплакала молодая жена весь день. Иван был холоден, равнодушен. А утром ни слова не сказал Дусе, молча ушел.
Так продолжалось несколько месяцев…
Узнав о беременности, Дуся не обрадовалась. Зачем дарить жизнь еще одной душе, обреченной на страдания? А Вот Алексей Федорович и Нина Гавриловна очень были рады будущему внуку.
Сенька родился осенью 1948 года. Потихоньку втянулась молодая мать в новую жизнь, о сыне заботилась, вновь пробудились в ее душе ростки любви и нежности.
Небрежный интерес к сыну проявлял и Иван. Глядела на это Дуся и думала, что могла бы полюбить мужа. Не сразу, но могла бы. Красивый, высокий, плечи широкие, неглупый – девки за ним бегали. Но не давал он никаких шансов своей супруге – был равнодушен, холоден и небрежен с ней.
В 1950 году родилась у молодых Кузнецовых дочь Варенька. Она стала любимицей и бабушки с дедом, и отца. Иван охотно водился с малышкой. Вот дочку он полюбил больше сына. Оттаивать начал…
Еще через год родила Дуся девочку, которую отец пожелал Лукерьей назвать. Согласилась Дуся, хотя понимала, почему такое имя Иван выбрал. И даже какое-то тепло появилось между супругами, понимание пришло. Тогда молодые Кузнецовы переселились в свой собственный дом – Алексей Федорович похлопотал об отдельном жилье для сына и невестки.
Вот только заболела малышка воспалением легких и ушла из жизни в возрасте полутора лет. Все горевали, но Иван был вне себя от переживаний.
— Это ты заморила Лушу! Не уберегла мою кровиночку, — обвинил он супругу и ушел из дому. А Дуся уже беременна была четвертым ребенком.
Однажды их дом посетила Марфа. Увидев на пороге мачеху, Дуся в страхе попятилась назад. Не ожидала она увидеть ту, которая столько ей в жизни насолила.
Вот только вела себя Марфа как-то на удивление спокойно и доброжелательно. Замешкалась Дуся, но пригласила мачеху в дом, чаем напоила, о сестрах своих спросила.
Рассказала Марфа, что с девчонками совсем беда. Не учатся, матери не помогают, ни во что не ставят. Раньше хоть тумаков материнских боялись, как огня, а теперь и вовсе сладу нет с ними.
По дому бегали Сенька и Варя. С умилением глядела на них Марфа. Непонятное было что-то в ее глазах – будто сожаление о чем-то. Посидела она у падчерицы, поблагодарила за чай и ушла. Зачем приходила – этого Дуся так и не узнала. Только поняла, что нет в её душе больше зла к этой несчастной женщине. Но и сочувствия никакого. Вообще ничего.
Долго Дуся жила без мужа. Если бы не помощь свекров, не выжила бы, наверное. Даже когда Глебка родился, не пришел отец на него посмотреть.
Вернулся Иван лишь через два года. Работал и жил он в городе. Да оказалось, что двух пальцев на заводе лишился. Здоровьем был слаб, едва из больницы выписали, так домой подался. Ходил он тоже с трудом, ушибов много было после поломки станка.
Выхаживала Дуся мужа, как за дитем малым заботилась. И лечила, и с ложки кормила, и просто сидела рядом. Как еж колючий Иван поначалу был. И так не особо ласков, а тут еще и от беспомощности характер усугубился.
Но благодаря стараниям и поддержке жены поправился Иван. Теплота появилась между супругами, которой раньше не бывало. Как-то потерялся Ваня на целый день, а вернулся с подарками для жены. На заводе-то неплохо заработал, а тратить некуда было. Съездил в город, бусы купил Дусе и сапоги красивые. С размером, правда, не угадал, но дюже красивые они были, налюбоваться на них супруга не могла.
Очень обрадовалась Дуся, глаза ее засияли, на лице улыбка появилась. Смотрел Иван на то, как жена расцвела, и что-то зашевелилось в его сердце.
Как встал Ваня полностью на ноги, заговорил с супругой о том, что надо бы в город переезжать. Дусю поначалу пугали такие разговоры.
— Ванюшка, да мы же с тобой всю жизнь в селе. Чем заниматься там будем? А жить где? – отговаривала Ивана жена.
— Я на свой завод пойду, а ты на фабрику устроишься швейную. Жилье от работы дадут, не сомневайся. Еще и просторное – у нас же дети, — уговаривал муж Дусю.
Старшие Кузнецовы поддержали сына. Сказали, что помогут с переездом, да и внуков на какое-то время у себя оставят.
Обустроились Иван с Дусей в городе, сперва в коммуналке жили, потом ах квартиру получили от завода. Это было огромным счастьем в жизни Дуси. Она не могла даже мечтать об этом.
Дуся сначала работала гладильщицей, затем устроилась в швейных цех. Закончила какие-то курсы при фабрике, и вскоре пошла на повышение. Иван стал мастером на своем заводе.
Жили дружно, детей воспитывали, чтобы жили по совести и своим умом. О прошлом почти не вспоминали. Лишь однажды, когда выпил Иван лишнего, стал лить слезы, как обижал жену, как обвинил несправедливо в смерти Луши.
— Давай не будем о плохом. Теперь у нас все хорошо, а дальше еще лучше будет, — ответила ему тогда Дуся. Она успокаивала мужа, и не хотела, чтобы он вспоминал дурное. Хотя ей было приятно, что он осознал вину.
Словно призрак из далекого прошлого однажды в дом Кузнецовых снова постучалась Марфа. Это были уже семидесятые годы. Она приехала в город, узнала адрес падчерицы и зашла в гости.
Дуся смотрела на грузную, неприятную женщину и с трудом узнавала в ней ту остроглазую, шуструю Марфу, которая охмурила ее отца. Нехотя она пустила ее в дом.
Жаловалась Марфа на своих дочерей. Они повзрослели и разъехались кто куда.
— Не знаю я теперь, где Машка моя старшая. Катьку тоже потеряла, как уехала со своим мужиком, так и не знаю куда. А Ирка появляется, когда выпьет, и то с руганью всегда, а то и кулаки распускает, — плакала Марфа, ожидая сочувствия.
С удивлением мачеха смотрела на Дусю. Падчерице было лет пятьдесят, и жизнь у нее тоже выдалась тяжелая. Но выглядела она замечательно. И дети у нее чудесные, боготворят отца и мать. Как же так поучилось? Что она, Марфа, делала не так? Боролась же за свое счастье, как могла, и вот на тебе…Даже в зеркало страшно на себя взглянуть. Ни мужика, ни внуков, а дочери и знать ее не хотят.
— Чего ты хочешь от меня, Марфуш? – с удивлением спросила Дуся, выслушав жалобы мачехи.
— Ох, Дусенька, холодно мне и страшно. Одиноко. Хочется мне с тобой почаще бывать и твоими детьми. Сенька, Варька – да они ж мне почти внуки, — говорила Марфа, а падчерица с изумлением глядела на нее.
Когда-то давно Дуся очень хотела отомстить мачехе. Эх, скажи Марфа эти слова тогда – такой бы от ворот поворот получила змея, что мало не показалось бы. А теперь Дусе было все равно. Вот только хотелось, чтобы ушла эта женщина из ее квартиры как можно скорее.
— Знаешь, Марфа, не приходи ко мне больше. Не держу зла, клянусь. Но и радости мне нет глаза твои видеть. Уходи, пожалуйста, — произнесла тихо Дуся, указывая на дверь.
Завыла Марфа, но ничего, кроме брезгливости, не вызвал этот вой у Дуси. А как покинула ее дом мачеха, почему-то захотелось вымыть после нее полы.
ЭПИЛОГ
Через несколько месяцев прилетела весть, что Марфа умерла. Нашли ее в собственном доме соседи, но не сразу. Видимо, недели две пролежала несчастная, никому не нужная. Дочки так и не хватились матери, да и найти их не могли. Даже младшая не объявилась.
Так что похороны устраивала Дуся. Глядя на то, как гроб опускается в бездонную яму, она зарыдала. Но не о Марфе плакала она. Просто вспомнила в ту минуту о матери, отце и братьях, которых давно уже нет на этом свете.
Дуся жила по совести, муж заботился о ней, любовь к ним пришла. Дети хорошими выросли. А вот как живут её сестры по отцу, Дуся так и не узнала. Не общалась она с ними больше никогда, чужими они были друг другу…
Автор Хельга
