Милана не сразу поняла, что её жизнь изменилась круто и в один момент. Когда разбились мама и папа, она плакала вместе с бабушкой, но не осознавала, что их больше никогда не будет в её жизни. Родителей и раньше почти никогда не было дома. Днём на работе, а по вечерам они часто уходили к своим друзьям. Так говорила мама. Возвращались поздно, роняя вещи в коридоре, то ругаясь, то смеясь. Девочка иногда просыпалась, а потом засыпала снова.
ВСЕ ЧАСТИ БУДУТ ЗДЕСЬ
В детский сад Милана не ходила, оставалась дома с бабушкой. С ней было хорошо, она почти никогда не ругалась, восхищалась всем, что делала Милана, баловала внучку и исполняла капризы девочки. Малышка привыкла к тому, что стоит ей зарыдать, и сразу отменяются все запреты.
Вика иногда вяло делала матери замечания, но в целом её вполне устраивало, что дочь не мешается под ногами, и они с Виталием имеют возможность не быть привязанными к потребностям девочки. Ничего особенно не изменилось, и когда Миланка отправилась в первый класс, потому что с заданиями начальной школы бабушка вполне справлялась, и помощь родителей особо не требовалась. А во второй класс девочка перешла уже сиротой.
После известия о гибели Вики и Виталия, всем стало не до капризов Миланы. Бабушка плакала, в дом приходили непонятные люди. Один раз с ней разговаривала похожая на её учительницу женщина, бабушка сказала, психолог, спрашивая, как они жили, и с кем девочка хочет жить дальше. Милана рассказала, что хочет жить дома, с бабушкой.
Потом, наконец, их оставили в покое. Бабушка постепенно перестала плакать. Успокоилась и Милана. В школе девочку жалели. Там, где другой ученик непременно схватил бы «тройку», ей ставилась уверенная «четвёрка». Второклассники, с которыми родителями и учительницей были проведены беседы, тоже старались уступать девочке. Милана очень быстро почувствовала себя особенной и начала пользоваться своим положением на полную катушку, закатывая истерики, если что-то бывало не по ней.
Учительница пыталась оставаться толерантной, дети, не обладающие терпением взрослых, принялись потихоньку давать отпор или сторониться своенравной одноклассницы. Бабушку периодически приглашали в школу для личных бесед, после которых она попыталась слегка закрутить гайки, но, надо сказать, не слишком в этом преуспела. Милана уже почувствовала безнаказанность и просто не обращала внимания на чужие замечания.
Однажды в тёплый апрельский день бабушка велела ей собираться.
— Куда? — Поинтересовалась девочка.
— В гости. — Коротко ответила та.
Они долго ехали на автобусе, и когда Милана увидела двор и дом, в который направлялась бабушка, то ей там совсем не понравилось. Как не понравилось и в квартире, куда они зашли. Внутри было некрасиво, совсем не так, как у них дома. Женщина, открывшая им дверь, бросилась обнимать бабушку.
— Ох, сваха, не виделись давно! Скоро год, как детей наших нет. Вот ведь как бывает: только горе и свело. Виталька-то стеснялся нас, внучку не привозил, видеть не давал… Миланочка, деточка!
Милана вспомнила её. Эта женщина громко кричала на клaдбищe, а после, у них дома много пила и снова кричала и плакала. Мужчина рядом с ней смотрел в одну точку и тоже пил, но молча.
— Бабушка, кто это? — Спросила тогда Милана.
— Ещё одна бабушка твоя, папина мама, и дед. Они приезжали как-то, когда ты маленькая была, не помнишь просто.
Милана тогда решила, что не хочет такую бабушку. Женщина пугала её и громким голосом, и резкими хаотичными движениями. Поэтому сейчас девочка отстранилась.
— Не привыкла она. — Её бабушка виновато посмотрела на хозяйку. — Милан, ты что же бабушку Валю не узнала?
— Узнала. — Буркнула Милана. — А когда мы уже домой поедем?
— Мы же только приехали. Сейчас посидим, поговорим, чайку попьём и тогда поедем.
— А чего ж только чайку? — Подхватила хозяйка. — Раз в кои-то веки приехала, сваха. Посидим по-людски, деток наших пoмянем. — Валентина шмыгнула носом.
— Даже не знаю… — Бабушка нерешительно посмотрела на Милану.
— Ты на неё не гляди. — Пресекла её колебания мать Виталия. — Потому она из тебя и вьёт верёвки. Дети старших почитать должны. Присаживайся, Тоня. И ты, внучка, садись. Сейчас покормлю, и иди вон в комнату. Нечего со взрослыми за столами рассиживаться.
— Я не хочу. — Милана поморщилась и отодвинула тарелку.
— Не хочешь, не надо. — Валентина убрала тарелку у неё из-под носа. — Свободна.
Милана растерялась. Впервые никто не уговаривал её, не заставлял съесть хотя бы ложечку.
— Иди, иди, побудь в комнате. — Поддержала бабушка.
Спорить девочка не рискнула, но уже минут через двадцать вновь появилась на кухне.
— Мне скучно. Пойдём. — Она потянула бабушку за рукав. Та обернулась к ней. В глазах стояли слёзы.
Бабушка хотела что-то сказать, но Валентина решительно взяла девочку за плечо и отвела обратно в комнату. Выложила из скрипучего шкафа стопку старых потрёпанных детских книжек.
— Почитай вот. Папки ещё твоего.
— Я не хочу. Не люблю.
— Не хочешь, так сиди. У меня здесь не парк развлечений.
Когда через некоторое время Милана сделала ещё одну попытку закапризничать, Валентина попросту выставила её за дверь квартиры.
— Марш во двор! И никуда оттуда. Я в окно смотреть буду.
— Валя, Милана у нас одна не гуляет. — Попробовала возразить бабушка, но сваха лишь махнула рукой.
— У вас не гуляет. А у нас научится. Девке не пять лет. Девять скоро. Когда-то надо самостоятельной становиться.
Во дворе тоже было скучно. Девочка покачалась на поломанных качелях, побродила по старой детской площадке, не умея себя занять. Телефон свой она забыла дома и уже успела устроить скандал из-за этого по дороге сюда. Милана украдкой поглядывала на окна, надеясь, что бабушка её позовёт, но у взрослых шли свои разговоры.
— Тонечка, ты привози её к нам. Погостить. Каникулы вот-вот начнутся. Мы ж чего, мы ж такие же родные. — Обнимала гостью Валентина. — А одной с девкой колотиться, так она все нервы вымотает, вон, с каким норовом.
— И не говори, Валя. Не слушает меня совсем. Была бы Вика жива.
— Нет больше наших деток, Тоня. Так, значит, помогать друг другу надо. Неужто мы бросим тебя?
Они пили и плакали, обнявшись.
В тот день бабушка с Миланой отправились домой. Но с той поры мать Риты начала часто ездить на Красногорскую. Она подружилась с родителями Виталия и находила в общении с ними отдушину, которой так не хватало ей после того, как она осталась одна. В доме сватов Антонину встречали радостно. Частенько теперь она прихватывала с собой что-нибудь горячительное, что поднимало настроение и позволяло делать компанию ещё более тёплой.
Милана протестовала, закатывала истерики, топала ногами, но почему-то на бабушку это больше не действовало. Когда она впервые оставила внучку «погостить» на Красногорской, Милана попробовала зареветь, как всегда делала это дома. Но Валентина моментально прекратила её попытки парой суровых фраз. А дед, нахмурившись, заметил, что ремень, которым он воспитывал Миланкиного папу, никуда не делся, только стал прочнее от времени. Она испугалась и замолчала.
Со временем привыкла и даже подружилась во дворе с такими же, как она девчонками. Поначалу бывало всякое, но потом Миланку приняли за свою.
— Тебя лупят? — Спросила как-то одна из новых подружек.
— Обещают только. — Призналась она. И добавила с вызовом. — Пусть попробуют только, я убегу.
— Ага, убежишь. — Насмешливо передразнила девочка. — Убежала одна такая. Потом тебя тётки из полиции домой не отдадут. Будешь жить в центре за забором, а там вообще могут чужим людям отдать.
Милане стало страшно, но она независимо дёрнула плечом. В школе теперь друзей почти не осталось, а с девчонками, одни из которых оказались ровесницами Миланы, а другие постарше, было весело. Вскоре девочка перестала возражать против поездок на Красногорскую. Валентина не следила за ней так, как бабушка, и Милана с подругами лазила по гаражам, уходила далеко за пределы двора и заходила в супермаркет.
Магазин стал особым местом для развлечений. Надо было зайти туда толпой и разбрестись по разным уголкам торгового зала. Кое-что они покупали, но кроме покупки обязательно надо было вынести за пределы магазина что-то ещё. У кого добыча оказывалась богаче, тот и выигрывал. Делили потом всё за гаражами.
Это было страшно и весело одновременно. Милана сначала боялась, а потом как-то легко вынесла две жевательные резинки и после этого вошла во вкус. Сначала осторожничали, и их «набеги» проходили безнаказанно. Но потом охранник начал пристально наблюдать за ними, а однажды погнался и едва не поймал. Этот момент как раз и увидел оказавшийся случайно в тех краях Вадим.
После погони девчонки притихли и больше не заходили в магазин приметной группой. Только по одной или по две среди толпы людей. Поэтому когда охранник внезапно схватил Милану за руку, она испугалась, очень испугалась…
* * * * *
— Вадим, мать Виталия даже не узнала меня. — Рита смотрела на мужа. — Представляешь, стоит пьяная, а говорит всё абсолютно чётко. Но не узнала. Мы же виделись на похоронах.
— А ты помнишь, в каком состоянии она там была?
— Помню. Но я даже не подумала в тот момент ничего плохого. Потерять сына так страшно для матери. Это же великое горе. Потом уже мама сказала, что они пьют. И она, и муж, и брат Виталия. Теперь я сама увидела. Она сказала, что Милана гуляет. Но во дворе девочки не было. А где её искать, я не знала.
— Как же тёща отпустила туда Милану? — Удивился Вадим.
— Ой, Вадь, видел бы ты сейчас маму…
— Всё так плохо?
— Плохо. — Тихо призналась Рита. — Мама никогда не пила. Понимаешь, никогда. И такая заметная деградация за такое короткое время. А вдруг с психикой что-то, а Вадик?
— Да, всё сложнее, чем я думал. — Вадим нахмурился.
— Что случилось? — В кухню вошёл Иван. — Вы про бабушку Тоню, что ли?
— Да, Ванюш. — Рита вздохнула. — Кажется, у бабушки начались проблемы с алкогoлем. А Милану папа видел в магазине, когда за ней гнался охранник.
— Ничего себе. — Сын присвистнул. — И что теперь делать?
— Да вот сидим с папой и думаем, Ваня. Заставить бабушку не пить мы не сможем. Ты сам знаешь, какая она. Взрослый уже. А Милану так скоро заберут в детский дом.
— Плохо. — Ваня покачал головой. — Ну и как она будет там? С бабушкой — это одно, а в детском доме — совсем другое. Вон, по телевизору каждый день показывают: подарите семью детям. И так нельзя, она всё же моя и Василискина сестра.
— Сестра. — Вздохнула Рита. — Но она сложная девочка, Вань.
— Она маленькая ещё, мама. — Сын смотрел укоризненно. — Что, я не чудил? Или Василиса не вредничает? Привыкнет.
— Хорошо тебе рассуждать. — Обиделась Рита. — Ты поступишь и уедешь, Ваня. А как Василиса к этому отнесётся?
— Уеду. — Согласился Иван. — Не насовсем же. И потом, как раз комната освободится, и девчонки мешать друг другу не будут. А за Василиску вы не решайте. Спросите её лучше.
— Не о чем пока спрашивать, Ваня. Ничего ещё не ясно. — Вадим задумчиво посмотрел на сына. — Боюсь, что здесь разбираться и разбираться.
Но всё разрешилось гораздо быстрее. Рите позвонили из опеки. Спросили, сможет ли она подойти для разговора.
«Началось». — Подумала Рита, записывая адрес и фамилию инспектора.
— Нам позвонили из полиции. К инспектору ПДН попала Милана Ярцева, ваша племянница. Девочку поймали в магазине на краже. Выяснилось, что во время задержания она находилась далеко от своего места жительства без присмотра опекуна.
— В этом районе проживают её родные дедушка и бабушка, родители отца. — Пояснила Рита.
— Мы в курсе, Маргарита Сергеевна. Но они не являются опекунами несовершеннолетней, и не отвечают за её безопасность, хотя право общаться имеют.
— Я знаю. — Рита кивнула. — Опекун — моя мать.
— А вот это, Маргарита Сергеевна, уже под вопросом. Опека планирует выходить в суд с иском о неисполнении обязанностей опекуном. Мы снова проверили условия проживания, побеседовали с соседями, сделали запрос в учебное заведение. Выяснилось, что за последние полтора года обстоятельства изменились. Вашу мать стали замечать в нетрезвом виде, девочку соседи реже видят по месту прописки, оценки Миланы в школе заметно ухудшились.
Она открыла какую-то папку.
— При обследовании жилищных условий в акте отмечено, что опекун находилась в изменённом состоянии, не могла ответить на вопросы инспектора о местонахождении девочки, не было в наличии продуктов необходимых для питания ребёнка.
— Но ребёнок находился у родственников. — Рита сделала слабую попытку заступиться за мать.
— Не стоит, Маргарита Сергеевна. — Перебила её инспектор. — Вы сами всё прекрасно понимаете. Кроме вас близких родственников у несовершеннолетней Ярцевой нет. Я имею в виду тех, кто может стать её опекуном. Если вы решите взять на себя заботы о племяннице, на первом этапе потребуется согласие вашего супруга и медицинские справки. Мы сможем оформить вам предварительное опекунство, пока проверим всё остальное. Так что поговорите с супругом и возьмите на всякий случай список документов. Попрошу уведомить меня о вашем решении.
— Подождите, вы сказали, что Милана попала в полицию. А где же она сейчас?
— В центре временного пребывания. И будет находиться там до принятия какого-либо решения.
— Скажите, а можем мы навестить её там? Возможно, Милана сама не захочет жить у нас?
— Сомневаюсь. Обычно все дети, за редким исключением, хотят домой. Впрочем, Милане через две недели исполняется десять. После десяти лет мы юридически обязаны спрашивать согласие ребёнка. Но пока…
— Ну как же не спросить. — Растерялась Рита. — Нельзя же заставлять.
— Приносите документы и я оформлю вам разрешение на посещение девочки.
Рита шла домой и в голове её теснилось множество мыслей. Ну почему Вадим, и даже Ваня совершенно не сомневаются в том, что надо делать дальше, а она никак не может принять решение?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
