Свет в тени(Часть 6 -7 заключительная)

Почти каждый раз, когда они ездили на дальние экскурсии –они заезжали на этот высокогорный базар. Многие туристы сами просили, прослышав, что тут дешево можно купить вещи ручной вязки из настоящей шерсти, какие-то особые целебные травы, и прочее, и прочее.

ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА — ЗДЕСЬ

Остановка длилась обычно около часа – Вероника и шофер пользовались этим временем, чтобы перекусить. Вот что безусловно стоило тут купить – еду, которую готовили на открытом огне. Особенно хороши были – Вероника так и не узнала, как это правильно называется – круглые, очень тонкие пироги, похожие, скорее, на лепешки, с начинкой, благоухающей мясом и луком. На вкусные запах сходились даже ослы, и чернобородый мужчина, что стоял у очага, гонял их лопатой:

У-у-у…. Шай-таны….
Вероника вытирала о носовой платок пальцы, но знала, что запах сохранится до самого дома. Туристки торговались с местными женщинами, предлагавшими пуховые платки, вязаные жилеты и свитера. Детей интересовали игрушки, сделанные гончарами.

И тут Вероника увидела его. Она уронила сумочку и стояла, как в дешевой комедии – часто моргая и приоткрыв рот. Шофер Арсен поднял сумочку и повесил ей на плечо.

Ты чего?
Алексей разговаривал с каким-то местным дядькой. Наверное, тоже пришел сюда за покупками.

У Вероники была очень плохая память на лица. Нередко она говорила – чтобы узнать человека, ей надо увидеть его на том же месте и в той же одежде. Но Алексея она забыть не могла. Не было дня, когда она не вспоминала бы о нем, это было самое дорогое….

Она не сомневалась – если взгляд Алексея упадет на нее – и он ее узнает в то же миг. Вероника даже шагнула вперед, теперь их разделало шагов десять… Но не произошло ничего.

Глаза Алексея лишь скользнули по ней, но даже разговор он не прервал.

Вероника не могла с этим смириться. Да, она теперь стриглась коротко, и волосы уже год как – красила в черный цвет. Говорили, что она похожа на актрису Вайнону Райдер – такие же жгучие глаза. Может быть, все дело в этом?

Вероника сглотнула – это движение было похоже на спазм – и подошла. Встала рядом с Алексеем.

Привет, – сказала она, – Ты… Вы не узнали меня? Я – Вероника…. Не помните такую? Когда-то давно…
Теперь и его лицо изменилось — стало потрясенным, и даже испуганным. Он не мог поверить в эту встречу.

– Но как?!

Ты теперь живешь здесь?
Вы с Иваном живете здесь?
Это они спросили почти одновременно. Алексей взял Веронику за руки и отвел в сторону.

Я не думал, что когда-то еще увижу тебя…
А я – тем более. Для меня ты сегодня воскрес из ме—ртвых.
Это – образно?
Это в прямом смысле. Иван сказал мне, что ты по-гиб… Теперь я поняла, что ты просто решил не возвращаться. Чтобы не выглядеть плохим, передо мной…перед самим собой… Понимаю, да… Так проще… Только зря. У меня…. Разве я бы стала возражать?…
Единственное, что я просил ребят передать тебе – что я лежу в клинике. И буду лежать там долго…А потом Иван позвонил и сказал, что вы женитесь, и попросил больше не отсвечивать… в вашей жизни…
Вероника поверила сразу. Иван был на это способен. Выходит, он сломал жизнь не только ей.

Что ж, — сказала она с подчеркнутым оживлением, за которым звенели слезы, – Если ты меня даже не узнал, значит и вправду – все благополучно забыто. Оно и к лучшему. Ты всегда любил эти края. Ты теперь живешь здесь, женат, наверное… Ничего… Всё классно… Всё здорово….
А ты приехала сюда с ним?
Она замотала головой, чтобы не расплакаться уже в открытую. И пошла к автобусу. Алексей догнал ее, сжал ее руку выше локтя.

Вероника… Дай мне свой телефон и адрес…
Нет! – это было сказано шепотом, но с такой силой, что походило на крик, – Теперь уже я говорю – не надо писать, не надо окликать… И звонить тоже – не надо! Не делай несчастным еще одного человека – свою жену… Всё, всё… Забыто, проехали….
И она шагнула на высокую ступеньку автобуса, будто ушла в иной, свой мир, отрезала себя от него…

…Многие экскурсоводы ничего не рассказывают на обратном пути. Автобус возвращается по той же самой дороге, всё уже сказано. Но Вероника обычно находила, чем развлечь туристов – вспоминала легенды, интересные случаи, делилась информацией.

Но сейчас Арсен понял, что она не может говорить. Вероника тихо плакала, отвернувшись к окну.

А давайте споем, – предложил он туристам, когда тронул автобус с места, – Что-нибудь, что все знают….
И первым запел, подавая пример, «Подмосковные вечера», хотя ни голоса, ни слуха у него не было…

Наталья заметила, что муж вернулся домой до странности молчаливым. Хотя обычно работы у нее было столько, что не хватало времени подмечать такие нюансы и реагировать на них.

Но на этот раз она спросила:

Ничего не случилось?
Он покачал головой.

Теперь ни для кого из них – ни для Вероники, ни для него – не было секретом, почему они не остались вместе. Он не узнал ее в первый миг, потому что слишком неожиданно появилась она – он никак не ожидал увидеть ее здесь. И да, Вероника изменилась, повзрослела – видно за плечами ее была нелегкая жизненная школа. Но глаза остались прежними – такими огромными, такими обжигающими.

… Даже если бы Алексей сейчас нашел Ивана, и заставил его ответить за то, что тот сотворил, что бы последовало дальше? Слишком давно разошлись их с Вероникой пути. Мог ли он сейчас бросить жену, ни в чем не повинную? Есть ли «право первенства» — у того или той, с кем судьба свела тебя раньше? Или важнее жить «по совести»? Алексей не мог забыть Веронику, но любил ли он ее настолько сильно, чтобы нанести удар другой женщине, ставшей ему близким человеком? И стал бы он когда-нибудь искать Веронику, если бы сегодня она не подошла к нему сама?

Вопросы, которые он задавал сам себе – множились, но не было на них ответа.

Наталья покормила коз и овец, плеснула молока кошке, стала готовить ужин. Она уже разобрала продукты, которые он принес, и Алексей знал, что возле электрической плитки жена проведет сегодня несколько часов – чтобы приготовить ему с собой побольше съестного. Завтра начнется его вахта на метеостанции и будет длиться неделю, а там стряпать особой возможности нет.

…Если остаться здесь на долгие годы – вокруг не будет меняться почти ничего. Те же горы, те же стены маленького домика, тот же простой и трудный быт. И та же ясная тишина в душе, которую до сегодняшнего дня ему удавалось сохранять. Где-то он читал, что среди горцев так много долгожителей от того, что один день у них похож на другой, и к ним не долетают, не будоражат их вести – тревожные, горькие и радостные…. Потому что радость тоже бывает горька….

В этот вечер они с Натальей засиделись на крыльце, как всегда засиживались перед тем, как ему уходить на долгую неделю. Просто сидели, и не говорили ничего, и смотрели, как звезды плывут по небосводу – от края до края. Их было так много, что казалось – небо светится само по себе.

Юлька позвонила поздно вечером. Обычно Вероника ложилась рано – уставала за день. Но только не в этот раз. Она сидела в огромном, старом, очень удобном кресле и пила чай… И старалась ни о чем не думать. Может, и получится.

Слушай меня, – сказала Юлька.
Уже эти первые слова, уже сам тон, каким они были сказаны – заставили Веронику испугаться.

Что-то случилось?
Теперь на твоем Иване висит еще и уго-ловка…Напрямую, конечно, об этом никто еще не заявил, но я знаю, что это он.
Юлька взяла короткую паузу:

Короче, он расправился с одной женщиной в нашем городе – не знаю уж, специально, или просто так получилось…При-д-ушил ее в процессе разговора. Тревогу забили те люди, которые его к ней направили. Они знали, что в тот день Иван должен был с этой теткой встретиться. Потом его опознали соседи с той же улицы….по фотографии… Видели, как он заходил. Пока, конечно, ничего не доказано, Иван – лишь подозреваемый, но…
Его задержали? – это было все, что смогла спросить Вероника.
Нет! – Юлька не собиралась утешать ее, Веронике нужно было знать правду, – И где он теперь, и что эта женщина ему рассказала – пока никаких предположений…
Да что же это за женщина? Я ее знаю?
Вряд ли. Насколько мне известно, ты всякой аномальщиной до сих пор не интересовалась. А она как раз по этой части была большой специалист. Якобы могла связываться с теми, кто уже покинул мир живых и теперь пребывает на той стороне…
И зачем он к ней пошел? –Вероника внезапно догадалась, – Узнать обо мне? И она сказала ему, что я жива?
Ну знаешь, я там свечку не держала, – сухо сказала Юлька, – А только Иван сейчас может быть где угодно, хотя его и ищут…
А-а-а… Она могла, – это был главный вопрос, – сказать ему, где я сейчас?
Если хочешь знать, я вообще во всё это не верю, – рассердилась Юлька, – Я верю в реальное. Допустим, кто-то из тех, кто приезжал в Пятигорск – большой же город, сюда многие ездят отдыхать – увидел тебя, узнал, и потом доложил твоему мужу — мол, зря печалитесь, там ваша Вероника по улицам рассекает. Вот в это я верю… Но я хотела тебя предупредить, что Иван может быть сейчас где угодно. В том числе – в твоих краях. И, похоже, у него совершенно поехала крыша…. Так что…
Вероника молчала.

Помнишь, я тогда, давно… Давала тебе телефончик один… Свяжись-ка ты с этим человеком…
Когда Вероника ничего не ответила, Юлька поняла:

Боишься? Ну а какой у тебя выбор? Ну, сходи в полицию и расскажи – так мол, и так, давным-давно живу, стараясь не засвечивать свои документы, потому что восемь лет уже числюсь поко-йницей. Но сейчас решила открыться, потому как меня ищет муж-ма-ньяк. Очень интересная история, это я тебе точно говорю…
Юлька дала Веронике еще несколько секунд на размышление.

Иди к нему, я тебе говорю… Те люди, через которых я на него вышла, уверили, что душу он в залог не берет, и платы на-турой не требует… Попытка не пыт-ка… А если не пойдешь, купи хотя бы газовый бал-лончик, Потому что сейчас ты беззащитная совсем.
*

…Человек, которому она позвонила, слушал ее минуты две. А потом сказал:

По телефону этого не решишь.
Он не позвал ее домой, но назначил встречу – в парке. Может быть, выбрал это место, потому что почувствовал – она боится остаться с ним наедине, а может – не хотел, чтобы кто-то знал – где он живет.

Когда Вероника пришла в парк – заранее, за четверть часа – здесь не было никого, похожего на ее недавнего собеседника – такого, каким она его себе представляла.. Матери с детьми, пожилые люди, курортники семьями… Вон седая старушка с палочкой, вон дети играют… Не так уж много народу.

Вероника выбрала скамейку – чуть в стороне от остальных, присела и стала ждать. Ей хотелось издали увидеть того человека. Но тщетно она на это надеялась.

…Он сел рядом с ней, и даже не спросил – с ней ли он условился. Просто кивнул – мол, рассказывай…

Часть 7 заключительная

Она видела только его профиль – запавшая щека, горбинка на носу, волосы с проседью – и ощущала запах сигаретного дыма. Он курил, изредка стряхивая пепел.

Странно, сама она никогда не курила, но аромат тлеющего табака ее успокаивал. Может быть, это шло из детства. Отец вставал очень рано, когда домашние еще спали. Он уходил в кухню, дымил, и смотрел как в доме напротив зажигаются огни.

Когда мама или Вероника появлялись, чтобы сварить кофе- их встречал этот запах.

Выходит, ты не знаешь, где он сейчас, – сказал мужчина.
Он может быть где угодно… Я не знаю – успела эта женщина ему что-то сказать или нет. Правду ли были у неё способности – или она притворялась…

Вероника спрятала в сумочку фотографию Ивана. Она приносила ее с собой, чтобы показать. Скопировала из интернета. У кого сейчас нет страниц в соцсетях, пусть и заброшенных…

Новый кивок.

Ты хотела бы его…

Собеседник не закончил, но Вероника поняла. И вдруг то, о чем она боялась думать, стало реально, и вполне достижимо. И больше никогда Иван не сможет ей угрожать. Другое дело – готова ли она жить, осознавая, что своим решением отправила человека на тот свет так же верно, как если бы сделала это сама, своими руками.

Она чуть поморщилась, досадуя на себя:

Я…я не смогу так….

Показалось ли ей – или она услышала, как он пренебрежительно хмыкнул.

Если вы думаете, что я…не смогу вам заплатить, то я … всё сделаю…я кредит возьму…

Ага, кто бы ей его еще дал, с ее то документами. И откуда она знает, какие у ее собеседника расценки?

Вы…вы сможете мне помочь?

Он пожал плечами. Он ничего не обещал.

И на этом кончился разговор. Человек поднялся, причем так, что она не успела увидеть его лица. И вот уже она видела лишь спину – он уходил, слегка прихрамывая, опираясь на тросточку. Оказывается, он был невысокого роста…

Вероника осталась одна. Она ощущала себя всё более беспомощной. Похоже, ей только что отказали.

Так она и сказала Юльке, набрав ее номер.

Всё сорвалось. Этот человек…я с ним встречалась… И он ничего не собирается делать.

Юлька потребовала рассказать ей всё в мельчайших подробностях.

Ты знаешь, я думаю – он согласился, – сказала она потом, – Если бы он отказал, то сразу бы дал понять, что – нет. Без всяких сантиментов. А что не обещал… Так эти люди – они суеверные.
И он ничего не сказал о деньгах…

Юлька промолчала – ей тоже нечем было обнадежить Веронику.

Ладно, посмотрим, что дальше будет, – наконец, сказала она, – Но баллончик или что-то в этом духе ты всё-таки купи… Я понимаю, как тебе сейчас страшно… Но что мы можем сделать? Только ждать…

Когда Вероника шла домой, она невольно всматривалась в лица прохожих и несколько раз оглянулась, для того, чтобы убедиться – Ивана пока нет рядом, никто за ней не следит.

Вернувшись домой, Вероника особенно тщательно проверила – заперла ли она за собой двери. К счастью, на окнах стояла решетка. И этаж был – второй. Незаметно не заберешься.

Вероника продолжала жить в той же студии. Хотя хозяйка несколько раз поднимала плату, но ненамного. В целом же отношения у нее с квартиранткой сложились самые добрые. Вероника вела себя тихо как мышь, гостей не водила и платила всегда аккуратно. И сама Вероника за несколько лет, прожитых тут, привыкла считать этот дом, эту квартиру – своим надежным пристанищем. И вот теперь – может быть, придется снова пускаться в бега.

Даже ванну сегодня Вероника принимала не так, как обычно. Сначала набрала воду, оставила дверь в ванную комнату открытой, и мыла голову, стараясь плескаться потише, чтобы не пропустить ни единого звука.

..Он позвонил как раз в это время. Вероника схватила телефон, он лежал на табуретке, возле ванны. Номер был незнакомый, и она боялась отвечать, да и мокрые пальцы скользили по стеклу.

Да, – сказала она, наконец.

Она ожидала услышать в ответ тот — самый страшный для нее — голос: «Я здесь, стою под дверьми». Но это звонил Алексей.

Нам нужно с тобой поговорить.
Как ты меня нашел?
Ну… Ты же работаешь в туристической фирме. Правда, мне пришлось долго уговаривать твоих коллег, чтобы помогли с тобой связаться. Мы не поговорили тогда толком. А так нельзя, так невозможно. Ты встретишься со мной завтра?
Неужели ради меня ты спустишься со своих гор? Нет, завтра я не могу, я везу группу на Терский конезавод.

Вероника сама оборвала разговор. Она и вправду считала, что так будет легче – не нужно им больше встречаться, не нужно говорить.

… Из всех экскурсий, на которые ей приходилось возить туристов, эту она любила больше других. И если бы в ее силах было строить жизнь так, как ей хочется – она осталась бы в этих благословенных краях, где на лугах гуляют матки с жеребятами, где изящные жеребцы осторожно, замшевыми губами берут яблоки с ладони…

Туристы ушли слушать рассказ о лошадях – перед ними всегда выступал один из зоотехников завода, а Вероника осталась возле автобуса – ждать их.

Здесь к ней и подошел Алексей. И она, которая пару дней назад даже мечтать не могла, что когда-нибудь его увидит, теперь горестно свела брови:

Ты всё-таки приехал, всё-таки нашел меня….
У меня тут работает друг. Вероника, нам вправду надо поговорить.

Но не получился у них этот разговор, которого так желал он, и считала бесполезным — она.

Они стояли у ограды. Алексей смотрел на молодую женщину, ее же взгляд был устремлен куда-то вдаль, и она говорила точно самой себе.

Наверное, каждому в какой-то момент жизни дается свыше такой лотерейный билет, как любовь, как право на счастье… Мы свои билеты потеряли, и не успели получить выигрыш. А он с тех пор обесценился.
Ты действительно так думаешь?
А что ты предлагаешь? – вот теперь она взглянула на него в упор, – Перешагнуть через то, что было… Встречаться потом семьями? Вспоминать прошлое, как ветераны? Мы смирились, понимаешь, мы больше не искали друг друга…. И если бы не эта случайная встреча…Значит, мы можем друг без друга дышать, жить… Значит мы друг от друга – выздоровели…И это прошлое… Меньше всего нужно его ворошить…

Она не заговорила с ним про Ивана, не рассказала о своих страхах. Ей ни под каким видом не хотелось просить у него защиты.

Оборвать бы тягостный этот разговор, и тут – будто услышав просьбу Вероники – подошел тот самый друг Алекея, что работал на заводе, и ничего Алексею не оставалось, как познакомить их. Звали друга – Ирбек, и до той самой минуты, когда окончилась лекция и стали возвращаться туристы – Ирбек с Вероникой разговаривали о лошадях.

Иван вовсе не хотел вытрясти из той самой тетки душу – так получилось само собой. И вышло это очень некстати, потому что теперь всё указывало на него, его след полиция взяла сразу, и ему ничего не оставалось, как спешно бежать из города.

Другое дело – никто не смог догадаться, куда он рванул. И то, что он в последнюю минуту заставил тетку сказать, где она видит Веронику, об этом никакому сыщику не догадаться. Ведь для всех – Вероники уже давно не было на свете.

Иван добирался «на перекладных» – несколько раз менял попутные машины, чтобы никто из шоферов не смог точно сказать – куда он в конечном счете отправился.

Но и добравшись до Пятигорска, он не мог позволить себе расслабиться. Отыскать в большом городе молодую женщину – та еще задача… Вероника могла выйти замуж, носить другую фамилию. Она могла быть в Пятигорске проездом. В конце концов, он полагался только на слова пожилой перепуганной тетки, о которой говорили, что она ясновидящая.

И всё же он намерен был оставаться здесь, оставаться – и искать Веронику, потому что никакой другой зацепки у него не было.

Иван снял комнату. Какого-то плана поисков у него не было. Он не представлял, где могла работать Вероника, в каком районе города было больше шансов ее встретить.

Иван бродил по улицам, садился в трамваи, в автобусы, напряженно вглядывался в лица людей. Он не верил, что за эти годы Вероника изменилась настолько, что он не смог бы ее узнать.

Но когда он увидел ее, то не сразу поверил своим глазам. Он ехал в автобусе, и как всегда, не садился, оббегая глазами салон, каждого пассажира, входящего на остановке. Она вошла в переднюю дверь, конечно, ничего не подозревая. На ней был светлый плащ, а в руках она держала зонт, который только что сложила. Вероника чему-то улыбалась. Теперь у нее были черные волосы и стрижка, которая ей очень шла.

И тут глаза их встретились. Иван увидел – с тайной внутренней радостью – как взгляд его жены наполняется ужасом. Она метнулась в двери, но та — в этот самый момент — затворилась. Автобус тронулся. Иван рванулся к Веронике, раздвигая пассажиров, которых всегда в «единице»(автобусе номер один) хватало. И тут он ощутил острую бо-ль в ноге. Мужчина в очках и с тросточкой (слепой, наверное) ударил его тростью прямо в голень.

Полегче, не толкайтесь…

Не будь сейчас такой минуты, когда Ивану – кроме Вероники – на всё было наплевать, он бы разобрался с этим слепым наглецом. Сгреб бы его за грудки….

Но сейчас значение имела только она.

Иван продирался сквозь людей, не сразу ощутив, что нога его начинает неметь.

Вероника стучала ладонями по двери:

Откройте! Откройте!

Она понимала – стоит Ивану схватить ее – и она проиграла, раз и навсегда.

До остановки потерпите, – крикнул водитель, – Приспичило, что ль? Негде мне здесь останавливаться….

Уже недалеко оставалось до Провала.

Автобус, наконец, затормозил, на остановке не было людей, а выходили только двое. Вероника выпрыгнула на асфальт, за ней вывалился и Иван, вцепившись в полу ее плаща. Левая нога онемела окончательно,и левая рука начинала плохо повиноваться. У Ивана мелькнула мысль, что вот сейчас, так некстати, его разбил пара-лич… Наверное, сказалось дикое напряжение.

Уже не имел он надежды разобраться с Вероникой иначе, как только покончив с ней прямо здесь и сейчас. Для этого ему и одной руки хватит.

Вероника пыталась отбиваться. Она понимала, что с Иваном что-то не так… Помимо безу-мия, горевшего в его взгляде, он не мог толком двигаться, одна рука его потеряла силу, но вторая – как клешня – стиснула ее беззащитную шею… Вероника пыталась оторвать ее пальцами… хрипела и кашляла. И вдруг Иван рухнул. Он больше не шевелился…но мог ли он дышать?

Человек в темных очках опустил трость… И кивнул Веронике – мол, ты сама знаешь, что нужно делать дальше. И пока она трясущимися пальцами набирала номер полиции – он успел отойти шагов на десять, а потом – будто его и не было.

…Веронику заставили провести ночь в больнице, и она не возражала против этого. Наоборот, ей даже приятно было подчиниться. Ее осмотрели, дали успо-коительное.Вероника разговаривала со следователем и засыпала на ходу. В конце концов, тот понял – толку от нее сегодня не будет, и пообещал навестить молодую женщину завтра.

Наутро, после беседы с ним Вероника в первую очередь позвонила Юльке.

Он жив, Иван… Просто .. Тот человек его обездвижил на время… Да, конечно, его не отпустят…Мне сказали – у него очень сильные изменения в психике… Так что в любом случае – он будет или сидеть в тюрь-ме, или проведет остаток дней в псих-иатрической лечебнице.

Вероника услышала как выдохнула Юлька.

Если бы ты знала, как я за тебя рада…
Но почему так…. Ведь я даже не знала, что этот человек… который взялся разобраться… что он едет в том же автобусе…

Юлька помедлила:

Он считает, что тревога и страх, которые исходят от жерт-вы – привлекают хищника не хуже, чем запах. Поэтому он и не стал тебя успокаивать, обещать что-то… Ты должна была оставаться такой… Вся на нерве. Кроме того, люди его профессии … Суеверны.

Вероника не стала спрашивать, что за профессия. И так понятно, не маленькая.

Но как же мне ему заплатить? Сколько? И как передать?
Не нужно, – сказала Юлька, – Ты его чем-то тронула. Считай, что это… подарок. Да у него и редко бывает работа… Такого сорта. Обычно приходится дело доводить до конца. Теперь можешь жить спокойно, и я надеюсь…. что тебе больше никогда не понадобятся его услуги.

…После обхода врач предложил Веронике задержаться еще на денек.

Давление у вас так и скачет после пережитого. Неудивительно. Оставайтесь лучше здесь – иначе не исключено, только доберетесь до дому – скорую вызывать придется.

Теперь Веронике уже хотелось поскорее выбраться из больничных стен. Но врач улыбнулся:

И да, к вам посетитель. Примете?

В какой-то момент Вероника подумала, что это приехал Алексей. Наверное, он уже услышал о том, что произошло. Наверняка весть о случившемся промелькнула хотя бы в интернете. И, конечно, он своими глазами хочет убедиться в том, что Вероника жива-здорова, и с ней ничего не случилось. Это понятно, но тогда придется ворошить всю историю с Иваном, рассказывать- как он измы-вался над ней, почему и как она бежала от него…Ей не хотелось будить в Алексее чувство вины. Он просто должен оставить ее в покое.

…Но на пороге в символическом белом халате, наброшенном на плечи, стоял совсем другой человек. Вот уж кого Вероника не ожидала увидеть.

Ирбек?
Я услышал, что стряслось, – сказал он, – Решил навестить, да… Посмотреть – всё ли хорошо?
Я очень тронута, правда…

Он осторожно поставил на тумбочку пакет, стал выкладывать фрукты. Вероника угадала по очертаниям, что там – под апельсинами и грушами – таится бутылка вина.

Вы с ума сошли…. В больницу?
Можно потом. Это очень хорошее вино. Отец мой сам делает. У нас в семье всё идет из поколения в поколение… Прадед, дед мой, отец, теперь я… Всегда рядом лошади, всегда мы делаем вино из своего винограда.

Вероника искала слова, Ирбек же спросил с искренней тревогой:

Что говорит врач?

Вероника пояснила, что ее выпишут, скорее всего, завтра. Что теперь плохой человек, который напал на нее – больше не сможет ей угрожать. Она может жить и дышать свободно.

И вы будете приезжать к нам туда, на завод, к лошадям, да? У нас там вчера родился жеребенок. Это редкость – черный как смоль…
Чем же редкость? Разве вороных коней мало?
Раньше считалось, если появился на свет черный арабский жеребенок – это к беде. Чтобы отвести от хозяев беду, нужно было, чтобы жеребенок не увидел восхода солнца… И вороных осталось очень мало. Когда такой конь рождается, даже среди ночи мы собираемся, чтобы на него посмотреть.

Вероника слушала, ощущая, что она немножко пьяна и без вина. И думала о том, как хорошо б, чтобы черными были не люди, не мысли…не дела…а только лошади. Вороные прекрасные лошади.

Конец

(Автор Татьяна Дивергент)