Ася бежала домой так, словно случилось в её жизни что-то очень и очень хорошее, словно упал с души груз, неподъёмно висевший внутри на протяжении этого трудного и долгого дня. Бежала, словно от этого что-то зависело, хотя теперь, когда Миша дома, казалось бы, чего спешить.
Иван Тимофеевич открыл дверь. Руки его подрагивали, но лицо уже утратило иссиня-бледный оттенок и даже слегка порозовело.
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА — ЗДЕСЬ
— Асенька! Как хорошо, что вы пришли! Проходите, проходите скорее. А то я сам никак не могу Зинаиду Семёновну удержать. Всё порывается уйти.
Первым, кого увидела Ася, был Мишка. Сидел на диване всё в той же синей кофточке, при виде которой сердце Аси ухнуло куда-то вниз. Она никак не могла выбросить из головы слова полицейского про неизвестного, найденного в парке другого ребёнка, который уже никогда не вернётся к себе домой. Ася на секунду прикрыла глаза, а потом подошла, присела перед Мишей на корточки.
— Мишка, как же ты напугал нас с дедушкой! С тобой всё хорошо, малыш? Нигде не болит?
Мальчик замотал головой.
— Нет. Нигде не болит.
Ася сразу заметила появившуюся осиплость, машинально отмечая для себя, что надо сделать в первую очередь. Конечно, замёрз, конечно, простыл. Миша и так не отличается богатырским здоровьем и завидным иммунитетом, но с этим они справятся. Сейчас самое главное, что он не травмирован и находится дома. Она выдохнула и только сейчас увидела невысокую, худенькую, небогато и не очень опрятно одетую женщину, скромно сидящую в углу комнаты на краешке стула.
— Ой, простите. — Смутилась она. — Здравствуйте. Это вы Мишу нашли? Просто мы переволновались сильно очень. Спасибо вам, что привели его домой.
Женщина слушала, кивала. Видно было, что чувствует она себя очень неловко и не считает свой поступок чем-то особенным, заслуживающим благодарности. Ася вдруг поняла, что в тревоге за Мишку пропустила мимо ушей, как зовут его спасительницу. Выручил Иван Тимофеевич.
— Я, Асенька, уговариваю Зинаиду Семёновну чайку попить, а она ни в какую. У меня и конфеты есть, свежих купил. Только вот приготовить ничего так и не успел.
— Значит, будем пить чай. — Решила Ася. — Сейчас чайник поставлю и отойду на минуту. А вы, Иван Тимофеевич, гостью нашу никуда не отпускайте. Зинаида Семёновна, убегать даже не думайте. Пока про Мишу нам не расскажете, не отпустим. Мы же здесь едва с ума не сошли от страха.
Она быстро прошла в свою квартиру, достала из холодильника колбасу, сыр, вытащила из шкафчика батон и мешочек с печеньем и торопливо вернулась к соседям. На скорую руку накрыла стол к чаю.
Мишка оживился, увидев на столе столько вкусного, повеселел, глаза заблестели. Ася положила ему на тарелку несколько бутербродов. Уговаривать мальчика не пришлось. А вот Зинаида Семёновна страшно стеснялась, отщипывая крошки от кусочка батона и осторожно прихлёбывая горячий чай.
— Где же вы нашли нашего беглеца? — Спросила Ася, подвинув к ней поближе тарелку с колбасой. — Вы не стесняйтесь. У нас скромно, конечно, но сегодня такой трудный день.
— Бабушка Зина, меня на улице нашла. — С набитым ртом сообщил Миша. — Где кошек кормила.
— Да. — Смущённо начала женщина. — Я кошечек кормлю. Не все, правда, понимают. Считают меня странной. Мол, сама не доедает, а эту ораву кормит. Кто-то злится очень. Говорит, я их развожу, приплод от них, грязь, болезни. Да если бы я могла… Я же спрашивала, сколько стерилизация стоит. Мне не заплатить за неё. Покормить — всё, что могу. Бросить совсем — жалко. Они не виноваты, что на улице оказались.
Она говорила и говорила о том, что считала важным объяснить, и боялась, что её снова не поймут, перебьют, а, возможно, и осудят. Но Ася и Иван Тимофеевич слушали, хотя, конечно же, интересовало их совсем другое.
— У бабушки Зины и дома кошки. — Добавил Миша. — Пять.
— Шесть. — Женщина смутилась. — Это Пушинка из шкафа не вылезла, боится пока. Самых слабеньких взяла, кому на улице не выжить было. Всех-то не заберёшь. И так соседи грозятся полицию вызвать.
— Полиция! — Ася спохватилась. — Надо же позвонить, что мы Мишу нашли.
Женщина испуганно привстала, но Ася жестом попросила её сесть.
— Вы не волнуйтесь. — Прикрыв телефон рукой, шепнула она. — Им всё равно, кто нашёл мальчика. Главное, что ребёнок дома.
Передав информацию, Ася вернулась за стол.
— Зинаида Семёновна, а Мишка как же туда попал, где вы кошек кормили? — Волновался Иван Тимофеевич.
— Так бежал он, как ошалелый. — Женщина посмотрела на Мишку. — Я думала, гонится кто. И раздетый ещё. А тут машина эта.
— Какая машина? — Ася побледнела.
— Что из двора выезжала. — Пояснила женщина. И, глядя на Асю, добавила сочувственно. — Да вы не волнуйтесь так. Он медленно ехал. Только Миша прямо перед ним выскочил.
— Миша, ты же сказал, что не болит ничего! — Ася встала. — А если трещина, ушибы? Раздевайся, осмотрю тебя.
— Нет у него ничего. — Успокоила Зинаида Семёновна. — Смотрела я. Коленка разбита только, да мы уж зелёнкой помазали.
— Щипало. — Мишка поморщился. — А теперь не болит.
— Мужик этот за рулём затормозил сразу, поэтому Миша упал только, толкнул он его. Выскочил сразу, ощупывать начал. А потом в машину посадить хотел.
— Я испугался. — Миша вздохнул. — И заплакал.
— И я испугалась. — Мрачно добавила Зинаида Семёновна. — Может, он и хороший человек, и добра мальчику хотел, да столько страшного происходит в мире, не знаешь, что и думать. Ну как завезёт куда.
Она покосилась на Мишу, опасаясь продолжить, и призналась.
— Вот я и сказала, что внук это мой, и что ко мне бежал. Наорал он на меня, конечно, обозвал всяко, но ребёнка оставил. Вы уж не судите, может, и неправильно сделала.
— А я бабушку Зину не испугался. — Гордо сообщил Мишка. — Она кошечек кормит, как другая бабушка у нас во дворе. Поэтому она тоже добрая.
— Я Мишу к себе привела. — Вздохнула Зинаида Семёновна. — Согрелся он, коленку полечили. Покормила, правда, тем, что было. А потом не знала, что и делать. Про маму спросила, он плакать начал. Плачет и молчит. В полицию я сама идти боюсь. Они ж припишут то, чего ты и не делал.
— Мишка, что ж ты про меня сразу не сказал? — Заволновался Иван Тимофеевич.
— Не знаю. — Миша пожал плечами и засопел виновато. — Я твои огоньки испортил, и куртку отняли. Вдруг ты меня мамке отдашь, раз я такой.
— Сказал же, у меня жить будешь. — Нахмурился Иван Тимофеевич и запнулся. — Хотя теперь уже и не знаю, как Лена после сегодняшнего дня сделает.
Мишкино личико скривилось, на глазах выступили первые слезинки.
— Миш, Миша. — Остановила его Ася. — Погоди плакать. Ничего же ещё не понятно.
— Может, напьётся до беспамятства, да забудет. — Вздохнул Иван Тимофеевич. — Не реви, Мишанька.
— Да он потом уж сказал. — Заступилась Зинаида Семёновна. — Когда с кошками поиграл, успокоился. Адрес точно не знал, сказал, покажет. Мы сумерек подождали с ним. А то ж, я его в своё нарядила, чтоб не мёрз, рукава подвернула. Вид не очень был. Потому и пошли попозже, чтоб на улице не привязался никто. Да заплутали слегка…
— Ну, хорошо, что дошли. — Ободрила Ася. — Ты, Миша, молодец. А адрес мы выучим. Правда?
Мальчик кивнул.
— Пойду я. — Зинаида Семёновна поднялась. — Поздно уже, да и ждут меня.
— Кошки? — Спросила Ася.
Женщина улыбнулась.
— А кто ж ещё? Они.
Провожая её, Ася достала из сумочки деньги.
— Спасибо вам огромное. Вот, возьмите. Много нет, но хотя бы так.
Зинаида Семёновна посмотрела на Асю неожиданно строго.
— Уберите. Я ребёнку не из-за денег помогла. Когда-то и у меня сын таким был. И я тоже сходила бы с ума, если бы он потерялся.
— А сейчас?
— Нет его давно. Одна я на этом свете. Кошки только и держат.
— Вот и возьмите. Это не за Мишу. Это вашим питомцам. Купите им еды.
Она взяла нерешительно, долго благодарила. Асе даже стало неловко. И, вернувшись в комнату, она вздохнула.
— Наверное, у этой женщины была нелёгкая жизнь. И она тоже совсем одна. Иван Тимофеевич, почему в мире так много одиноких людей?
— Не знаю, Асенька. — Старик сидел, прижав к себе внука. — Жизнь — непонятная штука. Иногда тяжёлая. Но всё равно очень хорошая. Если бы не было хороших людей вокруг, кто знает, нашли бы мы Мишу так скоро.
«И нашли бы вообще?» — Подумала она с горечью, снова скользнув взглядом по синей кофте. Ком встал в горле.
Вдруг раздался звонок в дверь. Все трое вздрогнули от неожиданности.
— Лена? — Одними губами спросил старик.
— Вряд ли. — Ася пошла к двери. — Может быть, Зинаида Семёновна вернулась?
Мишка ещё теснее прижался к деду, словно хотел спрятаться, и затих. Но на пороге стояла совершенно незнакомая женщина с большим пакетом в руках. Она старалась выглядеть спокойной, но это получалось у неё плохо. Ася видела, как нервничает неожиданная гостья.
— Простите, могу я войти? — Спросила она. — Мне нужен Иван Тимофеевич.
— Войдите. — Ася слышала, как тяжело поднимается с дивана хозяин квартиры. — А что вы хотели?
— Для начала… — Женщина замялась, с трудом подбирая слова. — Хочу попросить прощения за своего сына. Соседи рассказали, что случилось во дворе. Мне очень стыдно за всё, что произошло. Понимаете, мы сюда недавно переехали, Денис пытается самоутвердиться среди ребят. Но я даже не думала, что таким варварским способом.
Она перевела взгляд на старика, голос дрогнул.
— Иван Тимофеевич, простите. Муж очень серьёзно поговорил с сыном. Денис будет наказан. Я не решилась сейчас взять его с собой, не знала, как вы себя чувствуете. Но, надеюсь, что он сделает выводы. А это…
Она поставила на пол пакет.
— Мы с мужем посоветовались и решили сделать вашему мальчику небольшой подарок. Здесь всё новое, мы только что вернулись из магазина. Возможно, что-то будет великовато. Но это ведь не страшно? — Мать Дениса с надеждой посмотрела на старика.
Иван Тимофеевич выпрямился. Асе показалось, что он даже ростом стал немного выше.
— Я принимаю ваши извинения. — Тихо сказал старик. — Никто из нас, родителей, не хочет, чтобы наши дети совершали скверные поступки. Мы все хотим, чтобы они выросли хорошими людьми. Не всегда получается. Очень надеюсь, что ваш мальчик услышит вас. А вещи заберите, пожалуйста. Мы не нищие. Я поддался на искушение, и вот что вышло.
— Но я не думала, что так получится. — Женщина растерялась. — Не знала, куда деть Денискины вещи. Они хорошие, дорогие. Обычно отдают родственникам, а у нас никого нет. Вот я и вынесла, запаковала хорошо, подумала, вдруг послужит ещё кому-то… Кто же знал, что выйдет беда.
— Иван Тимофеевич. — Мягко сказала Ася. — Возьмите. Это ведь от чистого сердца. Люди, даже незнакомые, иногда делают друг другу подарки.
— Да. — Женщина схватилась за её слова, как за соломинку. — Это подарок. Поверьте, мне очень хочется, чтобы мой сын научился в этой жизни делать что-то хорошее. Заботиться о других. Может быть, наш с мужем пример научит его этому. Мы выбирали вместе с Денисом. Не отказывайтесь, прошу.
— Ну, хорошо. — Голос старика дрогнул. — Если подарок… Мне неловко, но спасибо вам. Пусть ваш Денис вырастет хорошим человеком. И, если я вдруг смогу вам чем-то помочь по-соседски, заходите.
Наверное, из его уст это прозвучало смешно. Чем может слабый, больной пожилой, человек помочь молодым, здоровым, полным сил людям? Но сейчас никто не заметил этого.
Мать Дениса торопливо попрощалась, а Ася принесла пакет в комнату.
— Ну что, Мишка, давай смотреть?
Там оказались две пары брюк, утеплённые и полегче, лёгкая, но тёплая курточка, красивые толстовки и кофточки.
— Ну-ка, примерь. — Ася стащила с мальчика старые вещи.
Мишка переоделся и козлёнком запрыгал по комнате. Ася и Иван Тимофеевич засмеялись.
— Правда, чуть-чуть великоваты. — Заметила Ася. — Но тебе, Мишка, идёт. Так модно сейчас.
Она убрала и помыла посуду, спрятала в холодильник остатки продуктов, измерила давление Ивану Тимофеевичу.
— Я завтра утром перед работой забегу к вам. — Сказала Ивану Тимофеевичу. — Послушаю Мишу, горлышко посмотрю и давление ваше проконтролирую.
— Асенька. Что же ты столько возишься с нами? — Сокрушённо развёл руками Иван Тимофеевич. — У тебя же свои дела, а здесь старый да малый мешаются.
«Нет у меня никаких своих дел». — Подумала Ася. — «И, как ни странно, ближе вас никого сейчас нет».
— Иван Тимофеевич, если вдруг почувствуете себя плохо, звоните. В любое время, слышите? И ещё… Можно я выброшу эту кофту?
Она взяла в руки ни в чём не повинный кусок синей ткани. Почему-то хотелось убрать его с глаз подальше. Теперь он прочно ассоциировался у Аси с тем ужасом, о котором она, конечно же, не могла рассказать старику, просто как ребёнок хотела сейчас таким образом избавиться от собственных страхов.
Иван Тимофеевич посмотрел с сомнением, но махнул рукой.
— Выбрасывай, Асенька. Ни к чему она. Теперь хорошие вещи у Мишаньки есть. Может, и остальное на лад пойдёт. Как говорят умные люди: хочешь нового в жизни, избавься от старого. Надо и нам начинать.
Часть 5
Ася никак не могла уснуть. Понимала, что завтра на работу, что все волнения и страхи позади, но что-то не давало покоя. Словно в один момент вдруг обострилось нечто больное, скрытое глубоко внутри, полезли в голову мысли, от которых она благополучно избавлялась раньше.
Она пила кофе, обхватив ладонями горячие бока чашки, смотрела в темное окно и думала, что не хочет остаться одна, как Зинаида Семёновна, в пустой квартире в окружении кошек. Хорошо, если так. Ася никогда не думала о том, чтобы заводить дома животных, хотя возвращаться туда по вечерам часто совсем не хотелось.
Приходя на вызовы к своим маленьким пациентам, она видела разные квартиры, разные семьи, но все их объединяло одно: особенная аура присутствия в доме ребёнка. Разбросанные игрушки, маленькие ботиночки в коридоре, плакаты на стенах подростковых комнат, велосипеды и санки у входных дверей. Во всех этих домах кипела жизнь, в них каждый день происходило что-то новое, чего не может не быть, если в доме живёт ребёнок. Новые рисунки, шалости, размышления, достижения и, чего уж там, неприятности. А Асин дом встречал её пустотой, иногда строгим порядком, иногда разбросанными впопыхах вещами, но всегда тишиной и одиночеством.
Знакомиться она не умела, не ходила в места, где это можно было сделать. Ася не считала себя красивой, чересчур общительной и лёгкой. В ней всё ещё жила девочка-зубрилка, которой всегда внушали, что учёба и работа — единственное, что должно интересовать женщину…
Теперь, так уж получилось, кроме работы в Асиной жизни и нет ничего. И сегодня она особенно остро поняла это. Ася так искренне волновалась за Мишку, почувствовала такое облегчение, когда он нашёлся, так сочувствовала Ивану Тимофеевичу, что вдруг поняла сама для себя одну очень важную вещь: она готова подарить свою любовь совершенно чужому человеку — ребёнку, который нуждается в ней.
Может быть, это будет маленькая девочка, которая, прибегая из школы, взволнованным шёпотом расскажет о том, что Серёжка с первой парты на перемене угостил её яблоком, или мальчик украдкой засунувший за диван перепачканные во время очередной шалости краской джинсы. Она была готова и не боялась пойти дальше. Ася поставила в раковину пустую чашку, подумала, сполоснула её и после этого, приняв для себя какое-то решение, наконец уснула.
* * * * *
Утром она зашла к Ивану Тимофеевичу и Мише, убедилась, что с обоими всё в порядке. Велела старику заставлять Мишу полоскать покрасневшее горло. Дыхание мальчика пока не внушало ей опасений, но давление соседа снова оказалось слегка повышенным, и Асе пришлось вернуться к себе за лeкaрством. Она ещё раз напомнила ему, чтобы при любом ухудшении состояния Иван Тимофеевич непременно и без стеснения звонил ей, и убежала на работу. Приём шёл по накатанной, а Ася сосредоточенно рассчитывала своё время. Перед вызовами она вполне успевала зайти туда, куда решила.
— Конечно, можете. По закону вы обладаете всеми теми же правами, что и супружеская пара. Главное — соответствовать требованиям. — Женщина говорила дежурно и устало. — Я дам вам список документов и, если всё хорошо, включу в список для обучения в школе приёмных родителей.
Она протянула Асе распечатанный лист и произнесла совсем другим тоном.
— Просто, если это лишь душевный порыв, подумайте хорошо. Это ведь трудно. Женщине вообще трудно одной, даже с родными детьми. Вот у меня их двое. Муж ушёл, а я теперь иногда не знаю, как разговаривать с ними. Сама рожала, сама воспитывала. И трудно. А здесь чужой, с непонятной генетикой. Впрочем, сразу вам никто ребёнка не даст, а пока соберёте документы, поучитесь в школе, возможно, передумаете. Так часто бывает.
— Отказываются? — Тихо спросила Ася.
— Отказываются. — Подтвердила инспектор. — И от намерений, и от детей через некоторое время. Не все могут рассчитать собственные силы. А вы молодая. У вас ещё свои дети будут. Сейчас женщины и в сорок пять рожают. Такая тенденция. Так что, подумайте.
— Я подумаю. — Пообещала Ася. — Спасибо.
Попрощалась и побежала дальше по вызовам. И теперь уже не просто осматривала и лечила детей, а слушала, как каждый ребёнок отзывается у неё внутри, словно проверяла степень своего принятия маленьких чужих людей. Ася не собиралась отказываться от принятого решения и не верила в то, что что-то изменится в её жизни, если она не изменит это сама.
Возвращалась домой поздно. Окно у Ивана Тимофеевича светилось, и она нажала на кнопку звонка. Старик открыл, и у Аси словно случилась перемотка изображения на сутки назад. Тот же безжизненный и растерянный взгляд, шаткая походка.
— Иван Тимофеевич, плохо опять? Почему вы не позвонили? А Миша как?
Он без сил опустился на диван.
— Лена увезла… Приехала и забрала. Как же он плакал, Асенька! Цеплялся за меня, кричал, что я обещал не отдавать его. А что я могу?
Старик закрыл лицо руками, плечи его затряслись.
— Иван Тимофеевич, дорогой мой, нельзя вам сейчас так. — Ася устало опустилась на диван рядом с ним. — Кроме вас у Мишки никого нет. Лена сейчас одумается, привезёт его, а вы слегли. И что?
— А если не привезёт? Она за пособие испугалась. Будет мальца рядом с собой держать. Как он там будет, Асенька? Мы ж здесь с ним буквы учить начали… Буквы…
Лицо его побледнело, и тело начало клониться в сторону. Ася решительно набрала номер скорой. Ивану Тимофеевичу сейчас в больнице будет лучше. Он ещё после того приступа не оправился. Надо, чтобы сосед прошёл обследование. Сам он никогда не согласится на это. А эксперименты со здоровьем в его возрасте могут сыграть злую шутку. Она, как могла, успокоила Ивана Тимофеевича, собрала ему вещи в больницу, и задумалась.
Ей надо посмотреть, как живётся Мише с матерью. Адрес она теперь знает. Правда, на завтра опять много вызовов. Сейчас сезон простуд. Но если на такси туда и обратно, то можно попробовать успеть…
* * * * *
Ася видела молодую ещё женщину, которая, несмотря на разгар рабочего дня, покачиваясь, стояла в дверном проёме.
— Вы кто?
— Врач из детской поликлиники.
— Мы не вызывали.
— А у нас профилактический осмотр детей дошкольного возраста. Вы же с Мишей в поликлинику не приходите. Ему в школу на будущий год. Надо будет медицинскую комиссию проходить.
Отстранив плохо соображающую Лену, Ася прошла в квартиру. Да уж. Иван Тимофеевич волновался совсем не зря.
— Почему так грязно у вас?
— Не успела убрать. На работе была. — Буркнула Лена.
— Почему Мишу в садик не водите?
— Там мест нет.
— И с кем он находится, пока вы на работе?
— С мужем. Или дед присматривает.
Миша, увидев Асю, открыл было рот, но она приложила палец к губам. Он замолчал понятливо.
— Ну, здравствуй, Миша.
— Здравствуйте.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
— Ничего.
— Давай я горлышко твоё посмотрю. — Она повернулась к Лене. — А вы, мама, чайную ложечку дайте мне. Только вымойте хорошенько.
Пока женщина возилась на кухне, Ася крепко взяла мальчика за плечики.
— Мишка, дедушку отвезли в больницу. Хороший мой, ты побудь у мамы. Потерпи немного. Только никуда не убегай. Мы попробуем что-нибудь сделать. Я постараюсь ещё прийти к тебе.
Мальчик захлопал ресницами, сдерживая слёзы.
— Тётя Ася, а вы меня заберёте? — Он изо всех сил старался не всхлипывать. — Я не хочу здесь. А дедушку вылечат?
— Вылечат, Миша. Давай я горлышко посмотрю.
Она взяла протянутую ложку, покачала головой.
— Чего кривитесь? Других нет. — Лена смотрела почти с ненавистью. — Здоров он.
— У Миши красное горло. Надо полоскать регулярно, если не хотите, чтобы осложнения были. Тёплое обильное питьё. Тaблетки я оставлю вам. Здесь написала, как принимать.
— Бесплатно, что ли? — Подозрительно прищурилась Лена, с недоверием рассматривая гостью. — С чего это?
— В рамках страхования по медицинскому полису. — Отрезала Ася. — Если бы ходили в поликлинику, знали бы. Я через несколько дней приду, посмотрю ребёнка. Миша, выздоравливай.
Господи, как же не хотелось ей оставлять мальчика в этом грязном, пропахшем застарелым перегаром доме. Как хотелось забрать с собой. Но сейчас Ася ровным счётом ничего не могла сделать. Она даже не может купить ему ничего из продуктов. Если с лeкарством ещё как-то получилось выкрутиться, то с остальным не выйдет. Мишкины глаза смотрели ей вслед с отчаянием и надеждой.
— Помогите мне! — Она снова сидела напротив инспектора. В прошлый раз эта женщина показалась ей не просто человеком, отсиживающим на рабочем месте положенные часы. — Вот, я начала собирать документы. Вы только скажите, если есть мальчик, который живёт в плохих условиях, мать пьёт, совсем не занимается им. А из родственников только дедушка. И то, он отчим его матери. Можно будет мне взять под опеку такого ребёнка?
— Вы хотите напрямую решить вопрос с его матерью?
— Нет. Боюсь, что договориться там не получится. Мать получает пособие по потере кормильца…
— На него и пьёт. Знакомая картина. Плюс материнский капитал их всех очень прельщает. Большинство таких женщин цепляются за своих детей именно из-за этого. А дети страдают.
— Я очень боюсь, что если напишу заявление, и мальчика увезут, то отдадут его в детское учреждение, и у меня не получится забрать Мишу. Помогите, пожалуйста.
— Сначала я должна убедиться, что у вас всё в порядке с документами. Как только это станет понятно, можно будет сказать точнее. А вот с заявлением тянуть не стоит. Сразу мальчика никто не заберёт. Сначала надо будет проверить всё. А это тоже время. Знаете, как-то мы пожалели такую вот нерадивую мать. Она плакала здесь, клялась, что будет хорошо всё, что осознала, исправится. А потом вместе со своим сожителем так избила сына, что мальчик не выжил. Если бы забрали, может быть, и не сделали бы этого ребёнка счастливым, но сохранили бы ему жизнь. Так-то. В каком районе живёт ваш мальчик?
— Кажется, этот адрес относится к Советскому району.
— Хотите, напишите у нас, я передам.
— А могу я сначала уточнить некоторые детали?
— Это ваше право. Но не тяните. Потому что иногда бывает слишком поздно.
Ася не хотела делать что-то, не посоветовавшись с Иваном Тимофеевичем, хотя и предполагала, что он скажет. Но он, к её удивлению, сказал совсем не то, что она ожидала.
— Я, Асенька, когда Миша пропал в тот раз, если честно, думал, что навсегда потерял его. А Лена, она ведь даже не дёрнулась. За деньги испугалась, а не за Мишку. Случись что со мной, Миша останется совсем без защиты. Если получится забрать его, я по гроб жизни благодарен буду. И спокоен за него. Квартиру на Мишку перепишу, подарю ему, чтобы у парня пристань своя в жизни была. Помоги ему, если сможешь, дочка…
Он впервые назвал её так. До этого всегда ласково, но уважительно, на «вы».
— Я очень постараюсь, Иван Тимофеевич. Мне бы только документы одобрили все, а дальше я за Мишку до последнего биться буду. Только и вы уж держитесь. Мне ведь без вашей помощи никак. Вместе будем Мишу растить.
— Буду держаться, Ася. — Пообещал он. — Раз я не один теперь, раз надежда появилась.
— Вот и хорошо. — Ася обняла его. — А то я боялась вас ещё больше расстроить своими разговорами. Боялась, что рассердитесь, что не в своё дело лезу.
— Нет, девочка. Права ты. Нельзя всё время бояться. Надо страхи эти выбрасывать из жизни, как ту старую кофту Мишкину. Бороться надо, Асенька. Лишь бы только с Мишей всё хорошо было.
— Я завтра снова к Лене съезжу, проверю, как он там.
— А пустит она, Ася?
— Да я сказала, что врач из их поликлиники. Предупредила, что ещё приду.
— Ты Мишке скажи, Асенька, что я его люблю очень. Чтоб знал, что дед помнит про него.
— Скажу, Иван Тимофеевич. Обязательно передам.
* * * * *
— Слышь, врачиха, чего тебе надо? — Лицо открывшего ей дверь мужчины было раздражённым и злым. — Ты кто вообще? Ленка звонила в эту вашу поликлинику. Там сказали, что не присылали никого.
— Напутали, наверное. — Она изо всех сил прислушивалась к звукам в квартире, пытаясь услышать ребёнка. — Мне надо посмотреть Мишу, в прошлый раз у него горло красное было. Вы лeкарство давали ему?
— Какое твоё дело? Ты чего вынюхиваешь здесь?
— Дайте мне осмотреть мальчика.
— Пошла отсюда! — Он с силой захлопнул дверь.
Но Ася уже успела услышать, как в глубине квартиры тихо и безнадёжно заплакал Мишка.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
