Алексей ушел защищать Родину, а Татьяна и Вера остались дома. В этот сложный период жизни невестка и свекровь сблизились, поддерживая друг друга. Они вместе писали письма Алексею, вместе читали редкие его послания, ожидая заветный треугольник, но каждый раз вздрагивая, когда почтальон, хромая на одну ногу, шел в их сторону. Сколько уж похоронок в село пришло, а им остается только молиться, чтобы им не пришло известие, из-за которого придется надевать на голову черный платок…
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Плакали женщины вместе, радовались тоже сообща. Вот Таточка делает первые шаги, вот слова первые произносит. Как радовалась Татьяна, когда малышка подбежала к ней и обняла ноги женщины, закинув голову и произнеся:
— Ба-ба-ба.
Верила женщина, что вернется её Алешка, заживут они душа в душу. Девчонка подрастает, умненькой растет, послушной. Только вот письма от него какие-то холодные, ни слова о любви жене не пишет. Но ничего, ничего… Чай, ему там не до любви и нежностей, вот вернется и всё наладится. Скорей бы уже..
1945 год
Таня уже звала Веру дочкой, а она её мамой. Положено так… губы уже давно Татьяна не поджимает, покаялась перед невесткой за то, что вела себя так грубо. На что Вера, вздохнув, ответила:
— Вы думаете, я на вас обиду держу? Да мне в ноги вам кланяться надо! Думаете, я бы хотела, чтобы вот мой сын, если он у меня будет, привел в дом невесту от другого брюхатую? А вы меня не обижали, хоть и не замечали будто. Но потом… Я не забуду ту ночь, когда вы Таточку взяли в руки и она у вас затихла. Я поняла тогда, что та ночь всё меняет. Я всю жизнь вам буду благодарна за то, что вы нашли в себе силы и проявили мудрость.
— Коли раньше бы я её проявила, то раньше бы и дочь обрела, — ласково ответила Татьяна.
— Мама, мужики уж возвращаются, а Алешка последнюю весточку в марте прислал.
— Ничего, и он вернется. Только недавно Победу праздновали, а путь домой не близок.
— Татьяна, Вера! — услышали они радостный голос соседки. — Вовка мой вернулся! Танька, велел тебя позвать, письмо от Алешки передаст.
— Я тоже пойду, — поднялась с лавочки Вера.
— Нет, — покачала головой соседка. — Велено было только Татьяну позвать.
Женщины переглянулись и Таня, пожав плечами, пошла за соседкой Люсей .
Обняв соседского паренька, поздравив его с победой и искренне произнеся слова радости по поводу его возвращения, Таня спросила:
— Письмо у тебя от Алешки? А где он сам? Вы вроде рука об руку, плечо к плечу шли все эти четыре года.
— Вы письмо прочитайте, сами поймете. — Он подвинул табурет и пригласил женщину присесть.
— Я дома почитаю.
— Лучше здесь. А я потом отвечу на вопросы, если они возникнут.
Развернув листок, Татьяна начала читать и чувствовала, что покрывается липким потом.
» Мама, здравствуй. Прежде всего я должен попросить у тебя прощения за то, что задерживаюсь и откладываю возвращение домой. Сейчас я еду в Смоленск.
Должен признать, что права ты была, мамочка — не стоило мне жениться на Вере и брать на себя ответственность за чужого ребенка. И да, в чем-то ты была права, я поступаю сейчас так, как отец поступил с нами. У меня другая женщина, санитарка Нина, она последний год служила в нашем отряде. Она ждет ребенка, второй месяц уже. Нина хочет, чтобы мы сперва в Смоленск к её родителям заехали, а уж потом мы приедем домой. У тебя будет родной внук или родная внучка. Всё, как ты и хотела. Потерпи еще немного.
Я виноват перед Верой, не знаю как написать ей и как подобрать слова. Многое изменилось. Знаешь, я люблю Веру, до сих пор люблю, но сейчас стою перед выбором — либо свой ребенок, либо чужой. И ради родного ребенка я буду с Ниной. Жди нас в скором времени. Люблю тебя, твой сын.»
— Это что же? — недоуменно спрашивала Татьяна, держа листок. — Это что же за любовь у моего сына беспутного такая? Одну любит, другой ребенка заделал. Когда ж время у него на то было? А ну, Володя, всё рассказывай!
— А что рассказывать, теть Тань? Ну молодые, горячие. Там же каждая минута на счету, всё как в последний раз. А Ниночка… Она сразу за Алешкой бегать стала, всё вилась вокруг него. Хорошая девочка, да только молодая и глупая. Уж сколько знаков внимания от холостого Петьки получала, да всё на Алешку только её глаза смотрели. А он молодой, да тоже видно не большого ума. Вот и начали они крутить любовь. Правда, признавался мне Алексей, Верку он любит, да вот только ребенка не смог полюбить чужого. Но все равно к жене вернуться собирался, надеясь, что про амуры его никто не узнает в селе.
А тут Нина сообщила, что ребеночка ждет. Вот тогда Алексей за голову взялся — с одной стороны Вера, которую он любит, но чужой ребенок. А с другой стороны фронтовая интрижка, но своё, родное дитё.
— Наворотил сын делов, — качала головой Татьяна. — А мне теперь расхлебывать? Ох, недаром говорят, что просьбы до Бога дойти могут, да только радость ли сбывшиеся желания принесут? Мечтала я о родных внуках, а теперь не знаю, что с этим делать. А как Верке мне сказать?
Володя опустил глаза и пожал плечами.
***
— Ну что, мама? Что за письмо такое, которое только вам читать можно?
— А не было письма, Люська напутала всё. На словах передать просил, что через пару-тройку месяцев вернется. В Берлине он, пока не подписывают рапорт.
Она врала и ругала себя за это. Но как скажешь той, которая дочкой ей стала, чтобы в дом родительский возвращалась? Родители хоть и простили её, смирились, но разве так можно? Разве поступок сына можно назвать мужским?
Татьяна вошла в дом, но, открывая дверь в избу, вытащила руку из кармана и письмо, сложенное в несколько раз, выпало из него. Вера это увидела и подняла бровь от удивления. Значит, письмо было!
Подкравшись тихонько к крыльцу, она схватила листок и зашла за угол. Развернув его, молодая женщина залилась слезами, прочитав эти строки.
Всё изменилось… Обе женщины знали правду, но обе делали вид, что ничего не произошло. А через месяц Вера вдруг подошла к Татьяна и сказала, что переходит жить в дом Павловых.
— Это отчего? Почто тебе жить там?
В этом доме жила Зина, потерявшая трех сыновей. Женщина враз постарела, сдала и будто одичала.
— Она приютила меня, разрешила пожить, покуда её четвертый сын Прохор не вернется. А ему в Берлине еще год служить.
— Так отчего тебе здесь не живется? Это же и твой дом тоже! — Татьяна недоуменно смотрела на невестку.
— Я всё знаю, — прошептала Вера. — Скоро в этом доме будет новая хозяйка, родной ребенок Алешки, а я лучше сейчас уйду, не хочу потом как побитая собака с вещами со двора уходить. Почему вот только раньше вы мне не сказали? Если бы я не нашла письмо, выпавшее из вашего кармана, так бы и жила в неведении.
— А как мне об этом было сказать, дочка? Что я могла тебе поведать? Что пока ты тут его ждала и молилась, мой сын другую зазнобу нашел и семья у него новая появилась? Стыдоба какая… Долго ли будет сын меня позорить? Вот пущай только вернется — приголублю его при встрече, а потом лично за розги возьмусь, не посмотрю, что лоб он здоровый и солдат, прошедший четыре года ада.
Вдруг калитка распахнулась и вошел Алексей. Он встал как вкопанный посреди двора, а Татьяна, поняв, что ей это не снится, бросилась к сыну. Только Вера стояла без движения, облокотившись о стену избы…
После нескольких минут объятий и ликования повисла тишина.
— В дом пустите? — усмехнулся Алексей.
— Заходи, сынок, заходи…
Он вошел, а Вера осталась на улице. Слезы заливали её лицо. Она смотрела на калитку, ожидая, что с минуты на минуту она распахнется и появится та, которая будет в этом дворе новой хозяйкой. Но никто не входил, зато из дома вышел муж и бросился на колени, упав рядом с Верой.
— Зачем ты? Встань. Не нужно, — шептала она. — Я уйду сегодня же, Алеша. Не буду смущать твою новую жену.
— Нет никакой жены, Верочка. Виноват я перед тобой, виноват. Прости меня, если силы найдутся.
— А куда же делать Ниночка? А ребенок?
— Нет никакого ребенка. Солгала мне она, чтобы рядом с ней остался. И в Смоленск меня зазывала, чтобы время потянуть. Врала про ребенка, к себе не подпускала, чтобы не понял я ничего. Глупенькая и наивная девчонка. На что она рассчитывала? Но ведь такое не скрыть… Прости меня, Вера, прости. Если ты уйдешь, я пойму тебя. Но пожалуйста, дай мне немного времени, чтобы загладить свою вину, вымолить у тебя прощения.
Он обнял её ноги своими руками, а Вера попросила:
— Встань, Леша. Встань, прошу тебя. Господи, что за жизнь мы себе устроили? Ты однажды принял меня с ребенком, закрыл глаза на то, что другой у меня мужчина был. А я забуду о том, что в твоей жизни была Нина. Я постараюсь это сделать… Ради нашей семьи.
— Папка? Этой мой папка? — вдруг раздался детский голос и Алексей, развернувшись, обомлел, увидев девчушку за своей спиной.
— Тата? Это Тата так выросла?
— Да, это моя дочь.
Он выпрямился, протянул руки и громко произнес:
— Иди к папке, дочка!
ЭПИЛОГ
И Алексей и Вера учились жить заново. Он старался забыть о том, что Вера когда-то была с другим и что дочь, которую он растит, родилась от чужого мужика. А Вера пыталась забыть те строчки из письма. Но все изменилось, когда в 1948 году она родила мальчика, названного Петром. Тогда они окончательно поняли, что теперь их надежно связывает этот маленький человечек и ради него надо забыть всё плохое. Больше детей у них не было. Алексей всё же со временем стал мудрее и вспоминал всё чаще и чаще слова, сказанные им до брака — не тот отец, кто родил, а тот, кто воспитал. Тата выросла красавицей и послушной дочкой, которая души не чаяла в младшем брате. А Татьяна теперь и не представляла свою жизнь без Веры и Таточки, ставшими ей родными.
Благодарю подписчицу за то, что поделилась рассказом.
Автор Хельга