Снова Вера чувствовала что-то странное. Не такое, как было в ее прошлой семье.
А были ли они вообще семьей? Нет, они с мамой точно были, а вот Игорь…
Как же нехорошо он с ней поступил!
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА ЗДЕСЬ
Глава 39. О вине и прощении
Спать вечером Вера пошла только убедившись, что с Андреем все хорошо.
Нет, ну понятно, что абсолютно хорошо все с простывшим человеком быть не может, но он хоты бы не отключается, не бредит, осознает себя и адекватно оценивает происходящее вокруг.
Настолько адекватно, что даже извинился за то, что накричал. Но снова сказал, что Вера должна была звонить в отделение.
Сейчас она понимала, что так и следовало бы сделать, но тогда, когда все только происходило…
Задним умом все крепки, есть такая поговорка. Андрей, наверное, рано научился реагировать должным образом во всяких внештатных ситуациях.
А вот Вера так не умела. Отчасти потому, что раньше ее особо ничему этому не учили.
Отчасти, потому, что ничего внештатного до той аварии не происходило.
И даже тогда перед Верой не вставала необходимость действовать, потому что она отключилась и пришла в себя уже в больнице.
А вот вчера надо было делать что-то самой и…
Утро началось с кашля, головной боли, заложенного носа и прочих вполне очевидных симптомов простуды.
Девочка лишь вздохнула и, прихватив пачку одноразовых платочков, вышла на кухню.
Этого следовало ожидать, на самом деле. Потому что еще во времена эпидемии, когда рассказывали из каждого утюга о передаче инфекций воздушно-капельным путем, постоянно упоминали, что больной человек становится заразен примерно за сутки до появления первых симптомов.
Ну а в первый день болезни это и вовсе ходячее вирусное оружие. Или лежачее, в зависимости от состояния.
А у них дом общий, посуда, места общего пользования, да и дрова вместе таскали, нахватались друг от друга всего, чего можно и нельзя.
Это только в книжках можно весело и просто изолировать заболевшего человека ото всех остальных членов семьи, а на деле как минимум нужен кто-то, кто принесет больному еду.
Да и по гигиеническим нуждам выходить из комнаты надо, а это разнос заразы по всему дому.
Вера к таким вещам относилась просто. Заболела и заболела, подумаешь. Тем более, что даже во времена эпидемии никто из ее семьи не находился в группе риска.
Болели три раза и никаких проблем не получили. Нюх, правда, первый раз пропал на полгода, ну да это не самая большая беда. Для Веры, по крайней мере.
Правда, расстраивало, что заболела она тогда, когда в школу ходить не надо было.
Все-таки, болеть вместо школы не так обидно, как в выходные, пусть и вынужденные.
В разгар мрачных мыслей о том, как не вовремя на нее свалилась простуда, на кухню вышел Андрей. А потом – завел этот разговор об их отношениях друг с другом.
Снова Вера чувствовала что-то странное. Не такое, как было в ее прошлой семье.
А были ли они вообще семьей? Нет, они с мамой точно были, а вот Игорь…
Как же мер..зко он с ней поступил!
Хотел хладнокровно использовать, лишь бы добраться до ее наследства и ничего же не дрогнуло внутри!
Не понимала этого Вера. В упор не могла ни понять, ни принять, ни объяснить. Но все же могла объяснить кое-что другое.
— Знаешь, мы тут с Машей еще в самом начала знакомства разговаривали по этому поводу.
И она сказала, что ребенок всегда любит своих родителей.
И что все зависит в целом от того, сколько хорошего и плохого родители, да и другие люди тоже, в целом сделали.
И если так смотреть, то…
Ну да, во всей этой истории с Игорем с моей стороны был прокол.
Но рвать со мной все отношения после этого – это было перебором, знаешь ли.
В смысле, я же не со зла промолчала и соврала. Мог бы наказать как-нибудь, карманных там лишить, или уборку полгода делать, или еще что, а ты… — Вера вздохнула.
И продолжила говорить, потому что Андрей молчал.
– Как папа ты нормальный. В смысле, за других так не вступаются, как ты за меня. И вообще много всякого…
Такого, что с тобой лучше, чем с мамой и Игорем было.
По крайней мере, ты когда сам на меня ругаешься, рот мне не затыкаешь и я тоже могу что-то в ответ сказать.
И раньше передо мной не извинялись, даже когда я была виновата.
Да и вообще, другого папу мне не выдадут, хотя ты вот, например, можешь другую дочь завести, правильную.
— Правильную там или нет, но ты от этого моей дочерью быть не перестанешь.
— Значит, ты меня любишь? – рискнула спросить Вера.
Андрей поперхнулся чаем.
Вера с трудом сдержала ехидную усмешку.
На одном форуме она прочитала комментарий «хочешь испугать мужчину – поговори с ним о чувствах».
— Что именно ты понимаешь под «любишь»? Спектр слишком широкий, знаешь ли, — ответил он несколько минут спустя.
— Отвечать за меня и кормить – это одно.
Ну а как к человеку ты ко мне привязался, хоть на вот столечко? – Вера показала двумя пальцами самую маленькую щель миллиметра три.
— До всей этой истории с Фаресовым – привязался и больше. Сейчас… Не знаю.
С одной стороны – да, привязался, с другой…
Один мой коллега сказал, что воспитывать ребенка – это как держать курящую обезьянку на пороховом складе: никогда не знаешь, где рванет.
И вчера я в этом убедился, потому что с одной стороны ты молодец, с другой… — Андрей снова постучал по столу.
— Да поняла я уже, что я… — Вера тоже постучала. – Но я вот, например, тебя люблю.
Переживаю за тебя, беспокоюсь. Не потому, что кто-то за кого-то отвечает и случись что с тобой – я в детдом перекочую со всеми вещами, а просто потому что, ну…
Без всякой причины, наверное.
— Вот же вопросы ты задаешь… Вот почему ты не мальчик, с ними бы проще как-то было… — буркнул Андрей глядя в сторону.
И даже покраснел немного, впрочем, может быть это от температуры и от того, что в доме натоплено.
– Если так подумать, то я к тебе привязался. Ты ведь неплохая девчонка. Ну, если не считать того, что ты…
След на очередной стук по столу затявкал, потому что хватит уже, двуногие, сколько можно собаку провоцировать.
Переглянувшись, отец и дочь прыснули. И замолчали. Но не так, как было в предыдущие дни, когда кто-то не хотел с кем-то разговаривать, а просто потому, что слова уже и не были особо нужны.
После обеда пришел вызванный терапевт. Осмотрел Андрея, дал список рекомендаций и, самое главное – открыл мужчине больничный лист с сегодняшнего числа.
— Вот зачем они раздают эти рекомендации, если все и так знают, как лечить ОРВИ? – хмыкнула Вера.
— Правила есть правила. И вообще, нам чем больше бумаги, тем лучше – печку растапливать тоже чем-то надо и лучше пусть халявные листы будут, чем хоть ту же туалетку переводить.
— Ой-ой-ой, какие мы практичные, — фыркнула девчонка.
— Жизнь заставила. Кстати, о жизни. Ты там по состоянию как, нормально?
— Соплями могу что-нибудь приклеить, ну а так – все вроде окей.
— Соплями не надо, а вот клеем вполне можно было бы. Я тут пару недель назад обои купил и клей к ним, а то на наши смотреть страшно.
— Это еще не страшно. Ну то есть они старые, конечно, и отклеились местами, но жить пока что можно. Погоди, обои?! И мне не сказал! Я бы хоть выбрать могла…
— Можешь сейчас повыбирать. Там их три вида, все по формату «последние пару рулонов по акции».
— И как мы клеить будем разными обоями?
— А ты про акцентные стены не слышала ничего? И про зонирование помещений?
В любом случае, со скидкой в половину стоимости можно и с разноцветными стенами пожить. Уж всяко лучше, чем в ободранных.
— Ну так-то да, — согласилась Вера, но к рулонам подходила все равно с опаской.
Впрочем, опасения тут же развеялись. Ведь оказалось, что у приобретенных Андреем обновок были очень даже сочетаемые цвета.
И первые два часа девочка развлекалась с программой на компьютере Андрея, компилируя разные варианты, чтобы понять, как будет выглядеть комната при разных способах укладки материала.
Андрей за ее возней наблюдал с усмешкой, сам раскидав свою часть материала таким образом, чтобы снизу были темные обои, сверху светлые, а «цветочными» обрамлялись окно, дверь и рабочий стол.
Вера, наоборот, из цветных решила сделать «акцентную зону» вокруг кровати, темные приклеить на те места, где больше пачкаются, а уже светлые разместить везде, где останется свободное место.
По предварительным расчетам у них даже оставалось примерно по рулону темных и светлых обоев, которые можно будет потом поклеить на кухне.
И закипела работа.
Раньше Вера читала в каком-то журнале, что для того, чтобы понять, можно ли жить с человеком, надо поклеить с ним вместе обои.
Возможно, этот совет касался только пар, но почему-то работал и в случае других форм семейных взаимоотношений.
Ведь с Андреем оказалось так просто и весело заниматься ремонтом.
— Чего нос повесила? – поддел ее мужчина, помогая шпателем отдирать «прикипевшую» в одном месте старую обоину.
Они вообще снимались просто руками, а остатки размачивались водой и оттирались тряпкой, но иногда приходилось пускать в ход «тяжелую артиллерию».
— Да так. Вспомнила кое-что.
— Жизнь раньше? – с пониманием произнес Андрей.
— Ага. И не в самом лучшем ключе, причем.
— Если хочешь, можешь выговориться, — пожал плечами мужчина. – Сам до недавнего времени не верил, но оказалось, действительно помогает.
Вздохнув, Вера в очередной раз шмыгнула носом и начала рассказ. О старом, полузабытом ремонте в ее детской комнате.
И только оказавшись дома, Вера расплакалась в голос.
И тут же услышала о том, что она неблагодарная.
Что другие дети бы радовались хоть какому-то ремонту, даже самому простенькому, а ее мама старалась, выбирала-ходила, специалисту вон заплатила за консультацию, а Верка, нехорошая девчонка, ревет.
Глава 40. Прошлое никуда не делось
Ремонт детской Игорь и Лида планировали сделать как раз к тому времени, как маленькая Вера пойдет в первый класс.
Ведь в любом случае понадобится обновить мебель, да и кровать можно купить уже более «взрослую», поскольку ребенок официально вступает в новую стадию своей жизни, а поэтому – нуждается в обновлении обстановки.
И в ее соответствующей серьезности. А то что это за детский сад: куча игрушек, манежи, шарики…
— Верочка, давай, выбери сама обойки, какие тебе нравятся.
Вера, которую взяли с собой в магазин непонятно зачем, теперь поняла, зачем именно ее сюда притащили.
И тут же пошла вдоль огромных стеллажей, на которых висели от пола до потолка в несколько рядов разноцветные рулоны.
— Вот эти! – с восторгом показала она на синие, обои, переливающиеся в полумраке какими-то блестками.
— Фу, Вера, ну что за колхоз? Дорохо, бахато, так, что ли?
— Но мне они нравятся. Они же синие, и блестят, — в шесть-семь лет она еще не знала, что лучше промолчать и согласиться.
Потому что ее мнение неинтересно, оно все равно неправильное, а значит – его не нужно учитывать.
А еще – отругать, что Вера выбирает совсем не то, что надо.
И если бы дело было только в обоях.
Ее брали везде – и в мебельный магазин, и в лакокрасочный отдел, и даже каталог оттенков оконных рам посмотреть дали.
Но каждый раз, когда Вера говорила, что ей что-то понравилось и она хочет видеть в своей комнате именно это – мама говорила о том, что выбор плохой, что лучше будет так, и что…
— Ну зачем меня спрашивать надо было, если все равно все сами и по-своему?! – только оказавшись дома, Вера расплакалась в голос.
И тут же услышала о том, что она неблагодарная.
Что другие дети бы радовались хоть какому-то ремонту, даже самому простенькому, а ее мама старалась, выбирала-ходила, специалисту вон заплатила за консультацию, а Верка, нехорошая девчонка, ревет.
«Эта нисправедлива и абидна. Мама злая, она меня не любит.
Если бы любила, не издивалась бы», — написала тогда маленькая Вера в своем дневнике.
А на следующий день после садика первое, что увидела, зайдя домой – тот самый дневник, лежащий на обеденном столе.
— Мама несправедливая?! Мама обидела?! Не любит тебя мама?!
Да я для тебя все делаю, стараюсь, из кожи вон лезу, прыгаю вокруг тебя одной целыми днями.
И ты после этого еще смеешь высказываться, что я над тобой издеваюсь?!
Игорь не вмешивался. Он никогда не вмешивался, считал, что это «бабье дело» ребенка воспитывать.
Ну правда, он же мужик, должен деньги зарабатывать, баранку крутить, всякие вопросы физические решать, а все эти воспитания-объяснения-договоренности и прочая эмоциональная лабуда – для этого вон, жена есть.
— Мда… — произнес Андрей, дослушав Верин рассказ.
Как раз под шумок дочистил участок стены, где надо было работать шпателем, после чего отложил инструмент в сторону.
– Ну, чужие дневники читать – это вообще некрасиво. Да и в целом больше на издевательство похоже.
Если хочешь, чтобы все было так, как тебе нравится, по каким-то причинам – купи материалы и сделай, потом по факту покажи, мол, вот тебе ремонт.
— Прямо как ты сделал?
— Заметь, я это сделал по объективным финансовым причинам.
Уж не Рокфеллер, а тут акция была на остатки, взял то, что было, не до выборов по такой-то цене.
— Я уже заметила, что ты любишь акции, — фыркнула Вера.
— Люблю. К твоему сведению – их все любят. Главное, с мозгами к ним подходить.
— Например?
— Ну вот возьмем вещи, которые хранятся долго. Чай, кофе, если его не распечатывать, крупы-мука-сахар-масло растительное, опять же.
Если видишь, что там висит ценник по формату «три по цене двух» — набираешь запас на пару тройку месяцев.
Те же пельмени, гавайка, консервы рыбные, которые так или иначе все равно ешь постоянно – в ту же оперу.
А вот брать то, что обычно не ешь, в огромных количествах только потому что «ну акция же» — это уже глу пость.
Вдвойне глу пость – взять вместо нормальной колбасы какую-нибудь «зеленую цену», которую даже След выплюнет.
Если по режиму жесткой экономии идти, как истинный «бедный студент» — там уже полностью убираешь из рациона все консервы, полуфабрикаты, колбасы и так далее.
Покупаешь крупы, мясо, готовишь все самостоятельно, причем выделяешь для этого целый день – и сам делаешь запасец всего необходимого типа котлет, пельменей и замороженного бульона.
— Погоди, ты что, сам умеешь делать пельмени?
— А кто не умеет?
— Ну… Я? А давай сделаем как-нибудь?
— Давай с обоями сначала разберемся, раз уж начали? Тут я доковырял, так что тряпку в зубы – и вперед.
— А можно я лучше руками, как хомо сапиенс.
— А ты точно сапиенс?
— Даже не знаю, с учетом того, что дети наследуют гены своих родителей, а ты мне только что предложил тряпку в зубы взять…
А не лезет девчонка в карман за словом. И непонятно, то ли у Андрея научилась, то ли изначально умела, просто с матерью и отчимом особо навык не продемонстрируешь.
Закончив возню в комнате Веры, Андрей в полном одиночестве, изредка шмыгая носом, принялся отковыривать обои у себя.
По пути размышляя над всего лишь одним эпизодом, о котором ему рассказала дочь.
Как-то, изучая ее дело, он забыл о том, что даже в «образцовых, примерных и прямо-таки идеальных» семьях трэ ша может быть не меньше, чем у детей всякой ал..кашни.
Просто этот тр эш красиво прикрыт новой фирменной одежкой и обедом из трех блюд. А так, если подумать…
У ребенка планомерно отбирали личное пространство. Лишали увлечений, развлечений, права на личное время и личную жизнь.
Чтение дневника – это вообще дно пробито и снизу не постучат.
Хотя еще надо посмотреть, что большее дно: прочитать детский дневник и устроить за него разнос, либо же сначала сказать ребенку «выбирай сам», а потом сделать по-своему, еще и отругав за то, что мелкой не нравится то же самое, что и тебе.
Лида с Игорем явно не были «родителями года». Впрочем, учитывая семейный анамнез женщины… Там, может, вообще помощь грамотного психиатра нужна была, сейчас уже не узнаешь.
Злость на Веру после узнанного, та, которая еще оставалась, и вовсе сошла на нет.
Сравнивая со своим детством ее, Андрей теперь с уверенностью мог сказать, что у него все-таки в чем-то были дела получше.
По крайней мере, другие люди не пытались влезть в его голову и почистить там все, а потом разложить так, как нужно им.
До него просто не было никому дела, что, в принципе, соответствовало обычной такой взрослой жизни.
Пискнул телефон, заставляя оторваться от отскабливания очередного «прикипевшего» бумажного лоскута. Так, все, сейчас это доделать – и можно тряпкой остальное дочистить.
«Привет. Главный сказал, ты на больничном. Тебе захватить что-нибудь в магазине, когда с работы идти буду?»
Дима. Да, помнится, только что он говорил о том, что во взрослой жизни ты никому не нужен.
Вот, опровержение сказанному. Хотя это скорей исключение из общих правил.
Коллеги из города, с которыми он несколько лет отработал, пережил всякое и даже вроде бы как дружил, даже не позвонили ни разу, чтобы узнать, как дела и получилось ли устроиться на новом месте.
Андрей их не винил, все-таки каждый сам за себя, а вот сейчас получалось, что все не совсем так.
Впрочем… У них с Верой все есть. Еда, лекарства, развлечения какие-никакие. Правда, из всех возможных способов проведения досуга на больничном они выбрали самый странный, но…
С другой стороны, а когда еще обои клеить? В будни после работы, когда устал как собака и хочется просто потупить в сериальчик и лечь спать?
Или в выходные, когда и других повседневных дел хватает с головой, да и отдохнуть нормально тоже надо?
«Есть кое-что, но не шибко срочное».
«Давай, выкладывай, все равно ведь в магазин себе заходить буду, прихвачу твое «не шибко срочное».
«Я в хозяйственном отделе мясорубки видел. Купишь нам одну?»
«О, так ты, я смотрю, не больной, а симулянт? Или мелкую прикомандировал борщи-котлеты конструировать?»
«Мелкая тоже на больничном. Мы как раз к вечеру обои доклеим, решили вот потом домашние пельмени сделать».
В ответ пришел «шокированный» смайлик и обещание, что мясорубку Дима по пути прихватит и им занесет. Так что Андрей перевел другу деньги, после чего принялся разводить обойный клей.
— Моя миссия все, — довольная Вера вышла из своей комнаты, показывая на чистые и уже подсохшие в большинстве случаев стены.
— Ага, еще вон такая же моя комната красивая тебя ждет.
— Эксплуатируют, — протянула девчонка, но с ведром в соседнюю комнату потащилась.
Пока она там дочищала и домывала стены, Андрей успел наклеить половину обоев так, как было задумано.
– Ни фи га себе ты быстрый…
— Опыт, — фыркнул Андрей. – Я в универе отделочником подрабатывал на выходных. Так что научился.
Все, иди, отмывайся, дальше я сам справлюсь.
Ну да, конечно, оставит она его одного. Эта за…ранка решила усложнить ему задачу!
Вернулась с телефоном в обнимку и каждый раз, когда Андрей приклеивал новую обоину, начинала зачитывать какой-нибудь р жа чный анекдот.
— Верка, ты будешь с кривыми обоями жить, если продолжишь бесить папу, — пообещал он дочери.
— А ты не бесись, — фыркнула та. – О, вот, еще слушай…
— Вера, иди, делом каким-нибудь займись.
— А каким… След, стой!
Поздно – щенок уже добрался до ведра с обойным клеем и с радостным рявком бултыхнулся внутрь, наплескав вокруг лужу.
— Вот, щенка искупай.
— Ну, След… — укоризненно произнесла Вера.
В ответ ей раздался радостный лай. Ну да, радуется он… Купаться-то любит, в отличие от Фортуны.
Следующий «бултых» раздался за спиной Андрея, когда Вера со Следом уже ушла. Ну да, кошке тоже интересно, что там в ведре такое…
— Вера! У тебя есть еще немного работы, — с трудом сдерживая смех, позвал дочь Андрей.
Та пришла через минуту, удерживая закутанного в полотенце щенка. Фортуна, к тому моменту выбравшаяся из ведра и запрыгнувшая на печку, смотрела на хозяйку круглыми желтыми глазами, уже понимая, к чему идет дело.
– Ты только это… Следа закрой где-нибудь. А то так и будешь бегать с ними двумя туда-сюда, туда-сюда…
Доклеив последний рулон, Андрей перешел в свою комнату. И тут же увидел Следа, уже обсохшего и сидящего на кресле.
— Раф? – уточнил щенок, глядя на ведро в руках Андрея.
— Можешь поплавать, пока Вера не видит, папа добрый, — подмигнул щенку Андрей.
— Я все слышу! – завопила из ванной Вера.
Она уже, судя по стихшему кошачьему ору, отмыла от клея Фортуну и сейчас отмывалась сама.
— Слышит, понимаешь ли. Ладно, без повторного заплыва обойдемся. Пошли, я тебя на кухне посажу пока, там клея нет.
Клея там не было, зато было ведро с золой, до которого щенок добрался уже через полминуты. А это, кстати, Вера убрать забыла.
Так что теперь пусть повторно зверя купает, ну и заодно – полы протрет. А он спокойно доклеит обои в своей комнате и…
Как раз когда он отмывал от остатков клея ведро, зазвонил телефон. Похоже, приехала их мясорубочка. Что там девчонка хотела, пельмени сделать? Это они быстро…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СКОРО БУДЕТ
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА БУДУТ ЗДЕСЬ
Автор: Екатерина Погорелова
