История основана на реальных событиях.
Июль 1941 год. Горький.
Женя открыла глаза и посмотрела на серый потолок. Вращая глазами и, повернув голову, она сделала вывод, что находится в палате.
— Воды, — едва простонала она.
Женщина, лежавшая рядом, встала и вышла в коридор, зовя кого-то из персонала. Затем взяла металлическую кружку и налила воды, подав её Жене.
— Очнулась, милая, — в палату вошла пожилая женщина. — Меня Глашей зовут, я санитаркой здесь тружусь.
— Где я, что со мной?
— Милая, я врача сейчас кликну, а пока он придет, отвечу на твои вопросы. Ах ты, сердешная, наконец за столько времени хоть внятные словечки говорить стала, а то всё стонала или кричала.
Глаша вышла из палаты, но уже через несколько минут вернулась.
— Скоро врач наш подойдет. Никита Емельянович знаешь, какой доктор? Отличный, хоть и молодой, но такой башковитый. Тебя, считай, с того света вытащил. Только вот, милая, вовремя ты в себя пришла, хоть своими ножками из госпиталя уйдешь. Распоряжение пришло — освободить госпиталь для раненых.
— Каких раненых? Откуда они взялись? — прошептала Женя.
— Ах, деточка. Так неужто… Вой.на ведь идет… — смахнула слезу Глаша.
Женя испугалась. Значит, это всё были не сны? Она слышала какие-то голоса, что-то про немцев говорили испуганно. Но как же Юра? А где её дочка Леночка.
— Муж твой в первые дни ушел. Сидел тут, сердечный, днями и ночами возле тебя, да только ему всего три дня на сборы дали, а ты всё в себя не приходила.
— Юра. — Женя заплакала. — А дочка моя? Где моя дочь?
— Муж говорил, что к сестре её отвёз. Главный наш тогда мужу твоему сказал, что не жилец ты, что не стоит тешить себя надеждами. А вот сколько ты так пролежишь, одному Богу известно. Да вот Никита Емельянович вытащил тебя с того света, я свечки за него и за тебя ставлю пред иконой, — она перекрестилась.
****
Женя стала всё вспоминать…
Она сама росла в детском доме, в 1925 году её родителей арестовали и вынесли им высшую меру наказания. Так она оказалась на попечении государства. В 1933 году она пошла учиться на курсы счетовода, спустя год её определили на склад заготконторы и дали койко-место в общежитии. На танцах, куда она пошла с подружками, Женя познакомилась с Юрой Поспеловым. Он был молодым красивым военным, только окончившим училище. Парень сразу приглянулся девушке. Да и она была довольно красивой девчонкой, которая свела молодого парня с ума.
В 1935 году сыграли скромную свадьбу. Со стороны Жени родни не было, только две подружки. А со стороны Юры пара сослуживцев, да сестра и маленький новорожденный племянник.
Сестра Юры, Екатерина, сразу невзлюбила свою невестку. Жили они в разных концах города, у Юры был свой дом, а Катя жила в небольшом домике, который ей остался от покойного деда. Кто отец Павлика — она не говорила. Не было его и всё! Но она не опускала руки в надежде обрести женское счастье, поэтому рядом с ней были другие мужчины. Да вот только помогать ей никто не спешил. Катя не любила работать, плохо вела хозяйство и постоянно ей нужны были деньги. Юра помогал сестре, жалел её и племянника. В 1936 году Катя вновь родила. Опять без мужа, кто отец — промолчала. Дочь Соней назвала.
Но когда в 1937 году у него и Евгении родилась дочка Леночка, содержание сестре он урезал, давал крохи, от этого Катерина еще пуще невзлюбила невестку и была равнодушной к племяннице.
В апреле 1941 года супруги поняли, что ждут ребенка. Но вскоре радостные улыбки стерли врачи, которые обрушили на них неприятное известие: ребенка нет. Есть другая какая-то причина, по которой у Жени рос живот.
Юра и Женя ходили от одного лекаря к другому, но все разводили руками. Женя худела, но рос живот. А в июне, когда она настолько ослабла, что даже не могла ходить и от боли разговаривать, Юра привез ее в больницу.
Вот там и попала она в руки Никиты Емельяновича, который сразу определил, что у нее опухоль, но не рак.
После операции Женя долго не приходила в себя и главврач уже ни на что не надеялся. Но Никита Емельянович верил в нее, верил в то, что сможет вытащить женщину с того света.
Она пробыла в бессознательном состоянии две недели, а потом начала выходить из него.
Сегодня она наконец очнулась и стала разговаривать.
— Евгения Семеновна, — Никита Емельянович, молодой доктор присел рядом с ней на стул и ласково посмотрел на неё. — Вы понимаете, что произошло чудо? Мы смогли справиться — и я, и вы, мы общими усилиями победили ваш недуг. Когда закончится вой.на, я напишу по вашему случаю диссертацию. Это уникальный случай, вы должны об этом знать. Вам Глаша сказала, что гражданских отправляют по домам?
Женя кивнула, а он покачал головой:
— Вас я не могу домой отправить. Вы пока поживете у Глаши, у неё дом рядышком с госпиталем. Я должен вас наблюдать.
— Я хочу знать, где мой муж и моя дочь.
— Муж ваш выполняет свой долг перед Отчизной. А дочка у родственницы. Вам сейчас нужно думать о том, как крепко встать на ноги. Если я вас отпущу сейчас, все усилия могут быть напрасными. Послушайте меня и вскоре у вас всё наладится. Вы встретитесь со своей дочкой, но ей нужна сильная и здоровая мама.
****
Глаша в тот же вечер отвела Женю к себе домой. Каждый день их посещал Никита Емельянович, лечил женщину и Женя крепла день ото дня.
Только вот сестра мужа как-то странно себя повела. Мало того, что она ни разу не навестила родственницу, так еще и Глашу буквально с порога спустила, когда та принесла записку от Жени. Читать она её не стала, разговаривать тоже. Как услышала, от кого Глаша пришла, так дверь перед её носом закрыла.
Никита Емельянович отпустил Женю домой только в конце августа. Одежда на ней была та, которую Глаша для нее подобрала — старческое ситцевое платье, поверх которого был надет цветастый халат. На ногах галоши, на голову Женя повязала платок, так как волосы у неё остригли в больнице…
— Возьмите деньги, — Никита Емельянович протянул ей несколько бумажек.
— Вы что, я не могу, — замахала руками Женя.
— Берите, Женечка. Эти деньги я вам дам в долг. Настанет пора и вы отдадите мне его. Но только тогда, когда вы поймете, что эта пора и правда настала. Не нужно отдавать долг из последних средств. Возьмите, иначе вы меня обидите.
Женя поблагодарила его и взяла деньги в руки. Здесь было немного, их хватило бы на несколько дней, но они были очень нужны.
Доехав до сестры мужа, Женя увидела во дворе дочку.
— Лена, Лена, крошечка моя! — но тут слова встали комом в горле.
Она скучала по дочери, представляла встречу с ней, мечтала, как вновь начнет заплетать в косички её мягкие шелковистые волосы, как будет бранить её за испачканное платье и целовать в пухлые щечки. Но сейчас перед ней был будто другой ребенок с глазами её дочери — платье с дырками, в пятнах, волосы острижены очень коротко. Но хуже всего, что девочка, увидев её, закричала и убежала в дом. Вскоре оттуда вышла Екатерина, увидев невестку, она попятилась, но потом взяла себя в руки и спросила:
— Что, очухалась?
— Катя… Что происходит? Ты будто ждала, что я умру.
— Юрке главврач так и сказал, что не жилец ты. А когда он стал письма один за другим писать, так я ему и написала, что померла ты. Пущай погорюет, но перестанет тревожиться о том, как ты там. Поплачет и перестанет. Ему о другом думать надо — как самому выжить.
— Катя, ты что говоришь? — Женя смотрела на родственницу думая о том, что в ней больше — злости или глупости? — Ты как могла?
— Я посчитала, что так для него будет лучше. А что выжила ты… Ну, считай, повезло. За дочкой пришла?
— За ней. И еще, Катя… Дай мне обратный адрес Юры, я ему напишу.
— Нет уж, — Катя показала кукиш. — Ты ему напишешь, а он возьмет и свой паёк на тебя переведет.
Тут Екатерина прикусила язык, но слово не воробей, не поймаешь.
— Так ты получаешь паёк Юры? — догадалась Женя. — Поэтому ты меня похоронила? Катька, в тебе что, ничего святого нет, что за кусок хлеба ты на такие вещи идешь?
— Не тебе меня судить! — огрызнулась Катя. — Пока ты на казенных харчах была, я тут с тремя детьми одна осталась. Мне их кормить надо было, и твою дочь, между прочим, тоже. Так что не тебе меня судить, я твою Ленку в детский дом могла бы сдать, да не сделала этого.
— Спасибо тебе за это, — прошептала Женя сквозь слезы. — Войти разрешишь?
— Я сейчас Ленку соберу и выведу. Жди здесь.
****
Идя с дочкой за руку, Женя плакала. Почему Юра и Катя такие разные? Они же брат и сестра. Неужто какой-то паёк ожесточил сердце женщины, которая сама дважды мать?
Катя так и не дала адрес Юры и Женя, вытерев слёзы, решила — она сама его узнает. Она верила, что настанет день, когда слёзы сменятся улыбкой на лице дочери, мужа и её самой…
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
