Катя училась в городе, и Вера ушла с головой в работу, не давая себе даже на минуту отвлечься, чтобы вспомнить о том, что было.
Учиться Катя мечтала.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Она, еще будучи малышкой, усаживала в рядок своих кукол и медвежат и командовала:
— Так, дети! Начинаем урок!
Ее мечта стать учителем никуда не делась со временем, и Вера не раз ругала дочь, когда видела, что Катя засиживается допоздна с уроками.
— Катюша! А спать когда?
— Мам, ну неужели ты не понимаешь? Если я хочу стать хорошим учителем, то должна и учиться лучше всех! Как я научу детей чему-то, если сама этого знать не буду? Не мешай! Мне немного осталось. Сейчас доделаю и лягу.
Провожая дочь в город, Вера просила:
— Катюша, береги себя! Быть лучшей – это хорошо, но и о здоровье забывать не нужно! Оно тебе еще пригодится. Тетя Аня проследит за тем, чтобы ты питалась по-человечески, а ты спать ложись вовремя, хорошо? Я тебя прошу!
— Мамуля, не волнуйся! – Катя бравировала, но понимала, что одно дело школа, а другое университет. Там учеба в разы серьезнее пойдет.
Так и вышло.
Кате было сложно. Несмотря на то, что Кате повезло и школа, в которой она училась, пыталась дать детям как можно больше, трудностей было много. И первой из них было то, что учителей не хватало. И как ни старалась Светлана восполнить недостаток знаний у старшеклассников, приглашая тех преподавателей, кто уже давно был на пенсии хотя бы для консультаций, этого, конечно, не хватало.
И потому, Кате приходилось наверстывать упущенное. А тетка ее, Анна, заходя к девочке в комнату после полуночи, сердилась:
— Катерина! Что я матери твоей скажу? Ты же уже на тень похожа стала!
Катя послушно кивала, а позже включала фонарик под одеялом и продолжала готовиться к зачетам и экзаменам.
Тетушка, которая Катю любила как родную дочь, ведь своих детей у нее так и не случилось, пыталась познакомить девушку с хорошим парнем.
— Сын моей подруги, Катюша. Такой мальчик замечательный! Сходили бы, погуляли вместе. А то сидишь как сыч за учебниками! Скоро уже забудешь, что такое свобода!
Катя отказывалась наотрез. После того, что случилось, она даже думать не хотела о парнях. Ей мерещились руки Толика, его ухмылка, и мягкие, плохо выбритые щеки, по которым она била кулаками, сдирая кожу на костяшках пальцев, и плача от бессилия.
В какой-то момент она поняла, что все это ненормально и подошла к одному из преподавателей:
— Ольга Семеновна, вы не могли бы посоветовать мне кого-то из своих коллег.
— Тебе нужен психолог, Катюша?
Катя, подумав немного, не соврать ли, все же решилась сказать правду.
— Да. У меня есть проблема, которую нужно обсудить с грамотным специалистом.
Лишних вопросов ей задавать не стали. Ольга Семеновна просто созвонилась со своей подругой и выдала Кате номер телефона, по которому следовало договориться о встрече.
— Катюша, если у тебя какие-то проблемы, ты можешь в любое время обратиться ко мне. И я постараюсь тебе помочь.
Катя кивнула, но все-таки спросила.
— Зачем это вам?
— Не совсем поняла твой вопрос.
— Понимаете, люди сейчас редко помогают друг другу просто так. Не принято это стало. Даже у нас, в поселке. Про город я вообще молчу. Не модно…
— Катюша, а я вообще не модная женщина. Знаешь, какую кличку мне студенты дали? Улыбаешься… Значит, знаешь. А разве черепаха Тортилла не помогала героям сказки? Да, своеобразно. Но помогала же. Вот и я леплю тройки направо и налево, за что меня очень не любят. Но если те, кто хочет получить приличные оценки, хотя бы просто постараются пересдать мне темы, по которым получили не то, что хотели, они откроют учебник. А это шанс, что в памяти потом что-то останется. И дети, которых они будут обучать, мне точно спасибо скажут. Понимаешь?
— Кажется, да.
— Так вот, Катюша! Золотой ключик я тебе, конечно, не обещаю, но совет дам, а, если нужно будет, и связями помогу. Они у меня обширные и очень разные. Учись, Катя, а потом подумаем, где применить твой талант. А он у тебя есть, уж поверь мне. Повезет ребятишкам, которых ты учить будешь, если не передумаешь.
— Не передумаю!
— Вот и хорошо! А сейчас иди. У меня лекция. И приходи ко мне в любое время, без всяких церемоний. Поняла?
— Спасибо…
Ольга Семеновна присматривала за Катей до самого выпуска и очень огорчилась, когда та отказалась работать в городской гимназии.
— Хорошо подумай, Катюша! Это неплохая возможность. Ты пока без опыта и это даст тебе отличный толчок в карьере.
— Я подумала. Спасибо вам за все! Но ведь и в поселке кто-то должен детей учить, так? Мне очень не хватало хороших преподавателей. Сейчас все в город рвутся, а я не хочу здесь оставаться. И потом… Там мама… Я домой хочу!
Ольга Семеновна неожиданно для Кати улыбнулась.
— А ты очень хороший человек, Катюша! И мама у тебя хорошая, если смогла такую девочку воспитать. Счастливого пути тебе! И не забывай! У тебя есть к кому обратиться, если вдруг планы на жизнь поменяются.
Катя, поблагодарив Ольгу Семеновну, засобиралась домой. Еще немного и увидит она свои любимые березки у родного дома, знакомую калитку и… маму. По ней Катя скучала несказанно, несмотря на то, что Вера приезжала в город так часто, как только могла.
Тетушка, провожая Катю, расплакалась. И обнимая племянницу, напутствовала:
— Катюшка, ты, главное, на людей не смотри! Смотри на себя! Люди – злые, но не все! Много хороших. Очень много! И где-то ходит твое счастье, девочка моя, я верю. Не упусти его! Не дай никому забрать!
— Тетя Аня, так никто пока и не пытался.
— Когда попробуют, вспомни мои слова. И действуй!
Катя знала, о чем говорит тетка.
Анна так и не вышла замуж, пережив предательство жениха, который поверил своим сестрам, когда те решили, что Аня не придется ко двору в их доме и написали брату письмо в часть. Письмо это было очень злое и несправедливое, но разбираться, правда ли то, что в нем написано, жених Ани не стал. Из армии он вернулся уже с новой невестой, а Анна уехала в город, чтобы попытаться забыть того, кого так любила. Увы, ей это нисколько не удалось. И она жила одна, воспитывая двух котов и маленькую собачку, подобранную когда-то на улице, не желая связывать свою жизнь с нелюбимым.
Марии ума хватило на то, чтобы обходить дом Веры стороной и лишний раз с нею не встречаться. Она, конечно, и не думала успокаиваться, но тактику избрала особую. Зная, как много может сделать слово, она роняла свое то тут, то там, и скоро уже Вера стала замечать косые взгляды в свою сторону, а иногда и не только взгляды. Тактика Марии сработала.
Сына это ей, конечно, вернуть не могло. Да Толику это было и не надо. Он отлично прижился в столице, где работал охранником в каком-то большом торговом центре и снимал крошечную квартирку на окраине. Его все устраивало, ведь здесь не было матери, которая твердила, что он лучше всех, а, значит, ему все позволено. Теперь Толик точно знал, что это далеко не так. А потому учился жить иначе, вычеркнув из жизни эпизод с Катей, о котором ему нет-нет, да и напоминали проблемы со здоровьем, которые появились после разъяснительных бесед, проведенных земляками, о том, как стоит себя вести мужчине.
Марию такой расклад не устраивал, но поделать с желанием сына строить свою жизнь вдали от нее, она ничего не могла. А потому злилась на Веру и ее дочь, срывая раздражение в беседах с соседками.
Катерина после возвращения потратила неделю на то, чтобы навести порядок в доме и помочь матери, а потом пошла устраиваться на работу.
— Катюша! Да ты моя умница! Красный диплом! Это же прекрасно! Нам как раз сейчас педагог младших классов нужен. Галина Ивановна на пенсию выходит, вот ты ее и заменишь.
Светлана Катю приняла с распростертыми объятиями. Еще бы! Девочку эту она сама учила и очень надеялась, что по окончании учебы Катя вернется в родную школу.
Первого сентября Вера побросала все дела и прибежала к школе, чтобы посмотреть, как дочь, такая взрослая и красивая в новом костюмчике, заводит в школу свой немногочисленный класс. Детвора робко жалась к Кате, оглядываясь на родителей, а Вера цвела улыбкой, смахивая слезы.
Ее девочка… Золотая ее березонька…
Работала Катя легко. Как дышала. Ольга Семеновна была права, талант у нее был незаурядный. Даже с учетом того, что все в поселке ее знали с самого детства, уже через полгода редко кто обращался к Кате по имени.
— Екатерина Ивановна, можно вас на минутку?
Катя, слыша такое официальное обращение, поначалу вздрагивала и озиралась. К кому обращаются?
А потом Вера ей объяснила кое-что.
— Гордись, Катюша! И тем, что тебя по отцу вспоминают, и тем, что уважение оказывают. У нас ведь как? Все друг друга знают! И если человек не заслуживает, чтобы его уважили да по отчеству величали, то хоть плачь, хоть кричи, будешь какой-нибудь Катькой. И не на время. Как прилипнет это прозвище, так и забудь, что тебя по-другому звали. А потому, гордись и соответствуй! Тогда и краснеть не придется.
Катя к маминым словам прислушалась и с тех пор с улыбкой кивала тем, кто называл ее по имени-отчеству.
Год, другой, третий…
Катя работала, помогала Вере по хозяйству, но личную жизнь устраивать не спешила. За спиной у нее уже вовсю шептались, приписывая ей романы то с одним, то с другим, но это были наветы Марии. Катя несла себя строго, лично не давая ни малейшего повода для сплетен.
Она выпустила один класс и набрала следующий, но тут случилось то, что перевернуло всю ее жизнь и заставило поселок вздрогнуть и заговорить совершенно иначе принятым здесь правилам.
— Вер! Вера! Слыхала? У нас новый ветеринар.
— Кто таков?
— А Бог его знает! Мария говорит, что семейный. Приехал с детьми и тещей.
— Сколько деток у него?
— Двое. Старший к Кате твоей в класс пойдет, а младшая еще маленькая совсем. Годика три-четыре, не больше.
— А жену его видела?
— А нет там никакой жены. Непонятное что-то. Теща есть, а жены – нет.
Виновник этой беседы принимал дела и обустраивался на новом месте, но рассказывать о себе не спешил. Кто же захочет делиться с незнакомыми людьми своей биографией просто так?
Кирилл приехал на новое место работы по приглашению, но обустраиваться ему пришлось долго. Дом, который ему выделили был не в самом лучшем состоянии, но мужчину это не напугало. Он вырос в деревне и все вокруг ему было хорошо знакомо. В родные пенаты возвращаться он не стал, ведь там не было никого, кто ждал бы его. Да и дом родительский Кирилл продал. Деньги нужны были срочно, и он торопился, оформляя документы и мысленно прося прощения у родителей.
— Мам, пап, простите! Знаю, вы хотели бы, чтобы я жил здесь. Но вы же видите, как все получилось… Если бы вы рядом были, мне было бы куда проще… Рано вы ушли… Очень рано… Мне так нужны вы сейчас!
Сердце ныло, но Кирилл понимал, что останавливаться нельзя. На кону стояла жизнь его дочери. Сложный порок сердца, который поставили Милочке почти сразу после рождения, разделил жизнь семьи Кирилла на до и после.
А семья его и правда была несколько странной. Состав, в котором она появилась в поселке, не мог не вызывать вопросов.
Сам Кирилл, Дима, сын жены Кирилла от первого брака, Милочка, и теща – Альбина Михайловна. Вот и вся семья Кирилла, которая обживалась теперь в новом для себя доме и пыталась наладить контакт с жителями поселка.
О том, что старший мальчик Кириллу не родной, узнали не сразу. Катя не привыкла трепать языком попусту, а потому, принимая документы Димы, никому и ничего не сказала.
— Вас не удивляет, что у нас разные фамилии? – Кирилл смотрел на молодую учительницу чуть ли не сердито.
За последние три года ему пришлось общаться с разными людьми и все они реагировали примерно одинаково, увидев свидетельство о рождении Димы.
— А вы ему кто?
На этот вопрос Кирилл давно отвечал, не задумываясь:
— Отец.
— Не пойму, молодой человек, зачем вы мне голову морочите? У вас в паспорте совершенно другое имя стоит. И мальчик вам никто, получается.
— Я – его опекун. И то, что написано в документах, никакой роли не играет в наших отношениях. Дима – мой сын. У вас есть еще вопросы?
— Масса!
И только Катя не задала ни единого. Изучила внимательно папку с документами, которую ей передала Светлана, и кивнула.
— Ваш мальчик будет сидеть вот здесь. За третьей партой. И не волнуйтесь, Кирилл Алексеевич, у нас очень хороший класс. Диме мы очень рады. Понимаете, у нас мальчиков мало. Девочек больше. И каждый мужчина на вес золота.
Катя улыбалась так искренне, что Кирилл чуть расслабился. Нет лишних вопросов. Нет придирчивого, назойливого внимания. И это уже хорошо. А как придется тут ко двору Дима – время покажет. В тех школах, где он учился раньше, пока Кирилл мотался с дочерью по больницам и пытался устроить жизнь своей семьи, вопросов к ребенку было очень много.
— Вашим мальчиком нужно всерьез заняться! Ему не хватает родительского контроля! Вы понимаете?
— Понимаю. И сделаю все, что смогу.
— Нет, этого мало! Нужно больше. Простите, а где его мать?
На этот вопрос Кирилл и сам не прочь был бы получить хоть какой-то ответ. Где скиталась его бывшая жена, Кристина, он не знал.
Она пропала из его жизни почти сразу после рождения Миланы.
— Мила, Милочка, Милана! Кирилл, правда, красивое имя? – Кристина выбирала в интернет-магазинах детские вещички и планировала, как будет наряжать новорожденную дочку.
Дима, которого мать перед рождением Миланы, совсем перестала жаловать, жался к отцу.
— Пап…
— Что, Димка?
— А хотя бы ты меня любить будешь, когда она родится?
— Что ты такое говоришь? Конечно! И мама будет!
— Мама не будет… — Дима отворачивался, не желая слушать доводы Кирилла.
А тот злился. Как можно так с ребенком?!
Диму Кирилл воспитывал с тех пор, как мальчику исполнился год.
Очаровательная девушка, с которой Кирилл познакомился на дне рождения у своего друга, покорила парня своей непосредственностью.
— А ты что, правда, ветеринар? Кошечек-собачек лечишь?
— Если надо, то и их могу. Я работаю в частном конном клубе за городом.
— Кони-пони, значит… А я всю жизнь мечтала покататься на лошадке!
— Это можно устроить. Хочешь, в это воскресенье? Я договорюсь!
— Хочу!
На встречу Кристина приехала не одна.
— Знакомься! Это мой сын, Димочка!
Серьезный карапуз разглядывал Кирилла так внимательно, что тот невольно протянул руки:
— Пойдешь ко мне?
Упрашивать себя Дмитрий не заставил. Он устроился на руках у Кирилла так, словно эти объятия уже были ему знакомы, и очень деловито потянулся к морде любимца Кирилла, жеребца Асбеста.
— Осторожно! – Кристина играла ресницами, но не сделала попытки забрать мальчика.
— Не волнуйся! Лошади очень умные животные, а Асбест вообще почти человек. Ребенка точно не обидит.
Они провели выходной вместе. А потом еще один. И еще… И как-то само-собой получилось так, что Кирилл привык и к мальчику, и к его матери настолько, что перестал воспринимать их как чужих людей.
— Кирюша, я хочу познакомить тебя с одним человеком.
— С кем?
— С моей мамой! Она давно уже спрашивает, куда мы с Димой пропадаем на все выходные. Пора открыть ей эту тайну. Тебе так не кажется?
Кристина улыбалась так мило, что Кириллу даже в голову не пришло отказать ей.
Альбина Михайловна встретила Кирилла не ласково.
— Здравствуйте. Вы, я так понимаю, Кирилл?
— Да. Приятно познакомиться!
Кирилл протянул букет, купленный им по правилам, которые когда-то объясняла ему мать.
— Кирилл, если ты идешь в дом, где есть женщина и она может сыграть какую-то серьезную роль в твоей жизни, купи ей цветы. Мелочь, но ей будет приятно. Такой маленький шажочек к взаимопониманию, сынок. А любой серьезный путь в этой жизни начинается с маленьких шагов.
Альбина Михайловна подношение не оценила.
— Спасибо. Но это лишнее.
Вручив букет Кристине, она взяла на руки притопавшего из детской Диму. И тут ее суровость улетучилась, когда мальчик потянулся к Кириллу, что-то пытаясь рассказать и то и дело трогая бабушку за щеку.
— Да, мой хороший, я вижу! Кирилл пришел. Ты ему рад?
Реакция ребенка была однозначной, и Альбина Михайловна сменила гнев на милость. Кирилл был принят.
Свадьба Кирилла и Кристины была очень скромной. Денег особо не было, но Кристину это совершенно не смущало. Она купила короткое белое платье, новые кроссовки и смешную фату, которая почему-то торчала во все стороны какими-то клочками, но вызывала у нее неподдельный восторг.
— Смотри! Правда стильненько? Кирилл!
— Да, хорошо!
— Ох, уж эти мужчины! Ты будешь восхищаться мной или нет? Смотри, какая красавица тебе в жены досталась! Разве ты не рад?!
Кирилл был рад. Ровно год после свадьбы. А потом Кристину словно подменили.
— Господи, что ты за мужик! Заработать не можешь? Почему я должна копейки считать, Кирилл?
— Кристина, у меня довольно хорошая зарплата даже по меркам города.
— Ты – наемный работник! Вот была бы у тебя своя клиника…
— Кристина, у меня нет таких денег. Чтобы открыть клинику, нужны серьезные вложения. А где я возьму денег?
— Продай родительский дом! Все равно он стоит никому не нужный! Я слышала, что там будут что-то строить. То ли поселок новый, то ли еще что. Так что земля стоит хороших денег. И ты сможешь открыть клинику!
— Я подумаю…
Кирилл никак не мог решиться расстаться с единственной памятью о родителях. С тех пор, как их не стало, дня не проходило, чтобы он не мечтал вернуться в дом, в котором вырос, открыть выкрашенную отцом дверь и вдохнуть запах маминой выпечки. Вот только теперь это было невозможно…
Кристина настаивала, и Кирилл почти решился расстаться с родительским домом, но тут его жена узнала, что ждет ребенка.
Скандал был грандиозный. Кристина плакала, кричала, обвиняла Кирилла во всех смертных грехах, а он никак не мог взять в толк, почему у нее такая реакция.
— Я не хочу рожать! Я помню, как это было с Димой! Его отец меня тоже заставил! Не хотела я ребенка! Не хотела всех этих пеленок-распашонок-подгузников! Не мое это! Ну почему?! Кирилл, я же просила! И ты сказал, что детей не будет!
— Я сказал? – изумлению Кирилла не было предела. – Когда?!
— Неважно! Я же помню!
Что ответить на это Кирилл так и не нашелся. Никогда подобных разговоров с Кристиной у него не было.
Ураган, с женским именем Кристина, бушевал почти до самых родов. Почему жена не прервала беременность, Кирилл так и не понял. Ближе к дате появления на свет Миланы, Кристина будто успокоилась. Покупала детские вещички, говорила о том, как назовет дочь. И даже первое время после рождения девочки вела себя как образцовая мать. Даже Альбина Михайловна, которая приходила каждый день, чтобы помочь с детьми, удивлялась.
— Кирилл, вы благотворно влияете на нее. Кристина всегда была сложной девочкой. В отца… Тот тоже был с характером. И я, возможно, где-то упустила момент, когда нужно было нажать, объяснить, что не может мир вращаться вокруг нее одной. Но сейчас я вижу, что она меняется и меня это не может не радовать!
Однако, восторги Альбины Михайловны были преждевременны. Как только врачи объявили, что у Миланы проблемы со здоровьем, Кристина собрала вещи и отбыла в неизвестном направлении.
Кирилл, вернувшись как-то домой с работы, застал Альбину Михайловну в слезах, с внучкой на руках и папкой с какими-то документами.
— Вот… Кирилл, я не знаю, что теперь делать… Она уехала…
— Кто? – глупее вопроса Кирилл придумать не мог.
— Кристина! Оставила доверенность на детей и сказала, что не хочет больше так жить. Она, мол, молода и тратить свое время на больного ребенка, да и вообще на детей, не готова… Кирилл, я ужасная мать… Как я могла воспитать такое чудовище?
— Вы-то тут при чем? Она сама себя воспитала…
Кирилл взял на руки Диму, который к его приходу наревелся до икоты, и дернул плечом:
— Справимся! Вы поможете?
— Кирилл, ты мог бы и не спрашивать! – Альбина Михайловна сама не заметила, как впервые с того дня, как дочь познакомила ее с будущим мужем, перешла с зятем на «ты».
Дом родителей Кирилл все-таки продал. Расходы предстояли немалые, а других источников дохода, кроме зарплаты, у него не было.
Альбина Михайловна сдала свою квартиру и перебралась к зятю, чтобы воспитывать внуков и заниматься здоровьем Миланы.
Девочку прооперировали в столичной клинике, и Альбина Михайловна ревела как маленькая, когда врачи сказали, что ее внучка будет здорова после того, как пройдет реабилитацию.
— Подумайте о том, чтобы увезти девочку на какое-то время из города. Ей нужен свежий воздух, хорошее питание и, главное, покой. Понимаете? От этого будет зависеть очень многое.
Так Кирилл с тещей и детьми оказался в поселке, где жила Катя.
Первое время соседи присматривались к странному семейству, а потом перестали болтать. Мало ли, как жизнь у людей складывается. Живут же. Детей растят. Работают. Альбина Михайловна устроилась в детский сад нянечкой, чтобы быть рядом с внучкой и все постепенно наладилось.
У всех, кроме Димы.
Ему было сложно. Несмотря на то, что Кирилл старался уделять мальчику как можно больше внимания, этого оказалось недостаточно.
Мальчишка рос очень сложным. Задиристый, вздорный, он мог запросто устроить драку с одноклассниками на пустом месте.
Чем старше он становился, тем больше Альбина Михайловна качала головой:
— На мать похож… Кирилл, что же мы с ним делать будем?
— Что делать, что делать… Любить! Что еще с детьми делать надо? Вы подумайте, как ему непросто! Мать уехала, даже не попрощавшись. Потом с сестрой столько проблем было, и мы все занимались только ею. А Диму словно в сторонку отодвинули. Подожди, мол, до тебя очередь пока не дошла. Вот и получилось то, что имеем. Ничего. Будем исправлять ситуацию.
Но разговоры, разговорами, а складывалось все совершенно не так, как хотелось бы Кириллу и Альбине Михайловне. Характер мальчика портился на глазах и скоро уже Катя привыкла к визитам Кирилла в школу.
— Опять? – он устало кивал и усаживался за первую парту, смешно подбирая длинные ноги.
Катя, глядя, как он пытается втиснуться на ученический стульчик, невольно улыбалась.
— Кирилл Александрович, вам же неудобно!
— Вы правы! Страшно неудобно, что мой сын так себя ведет.
— Я не о том!
— А я об этом. Екатерина Ивановна, что делать-то? Я с ним поговорю, конечно, но этого ведь недостаточно. Что он опять натворил?
— Подрался с Костиком Семягиным. Почему и зачем – молчат оба как партизаны. Что не поделили, я не знаю. Но мне кажется, что все не так просто. Дима очень способный мальчик. Ему нравится учиться и все, что бы я ни предложила дополнительно, у него вызывает неподдельный интерес. Его поделка заняла первое место на областном конкурсе и, насколько я понимаю, делал он ее сам. Вы не помогали?
— Совсем немного.
— Может быть его еще в какой-то кружок устроить? Я знаю, что вы его на борьбу отдали. Это хорошо. Но ему, явно, этого мало. Нужно что-то еще.
— Есть идеи?
— Знаете, у нас есть старый фотограф, Василий Кузьмич. Мастер своего дела! До сих пор с пленкой работает, но и современную технику освоил. Он еще несколько лет назад начал с ребятами заниматься. Конечно, там все старше Димы, но если это будет ему интересно, я договорюсь.
— Давайте попробуем. Спасибо вам…
— Мне-то за что?
— Вам не все равно. А это много значит. Другая бы уже давно за ухо к директору таскала и на учет грозилась поставить, а вы думаете, как помочь Диме.
— Это моя работа. И не только. Мне нравится ваш мальчик. Он любознательный и очень добрый. Но что-то ему мешает быть хорошим. Что именно, пока понять не могу. Но обязательно разберусь. Я вам обещаю. А вы пообещайте мне кое-что.
— Что же?
— Если Дима расскажет вам, в чем причина его поведения, не сочтите за труд, объясните и мне тоже, хорошо? У меня пока не так много опыта и я хочу знать, чем можно помочь ребенку в такой ситуации.
На том и порешили.
В субботу Кирилл уехал в город и вернулся с новенькой камерой, которую вручил Диме.
— Что это, пап?
— Фотоаппарат. Я знаю, что все сейчас используют для съемки смартфоны, но это совсем другое. Екатерина Ивановна договорилась и тебя возьмет в ученики настоящий фотограф. Если ты, конечно, этого захочешь. Там ребята постарше, но твоя учительница сказала, что у тебя все получится.
— Почему она так решила?
— Говорит, что ты способный.
Кирилл старался говорить немного небрежно, но у него это получалось с трудом, когда он увидел, как напрягся Дима.
— Правда?
— Зуб даю! Так и сказала.
Улыбка, робкая, но такая долгожданная, все-таки скользнула по губам Димы, и он прижал к себе подарок.
— Спасибо!
Занятия и правда ему понравились. Скоро уже Дима принялся бродить по окрестностям поселка вместе с другими ребятами, выполняя задания Василия Кузьмича. И тот, не уставая хвалить мальчишку, сказал Кате:
— Талантливый парень! Есть у него глаз!
— Глаз?
— Да. Это значит, что он видит. Не у всех это получается. Кто-то будет полдня свет устанавливать, камеру настраивать, а в итоге ерунда получается. А другой щелкнет раз-другой навскидку и на тебе! Шедевр! Вот Дима из таких.
Катя улыбалась в ответ. Отцовские березки, снятые Димой, занимали почетное место над ее письменным столом. Это фото Дима подарил ей на день учителя и Катя купила красивую рамку, а после повесила работу мальчика так, чтобы видеть ее каждый раз, когда садилась проверять тетради.
Все шло хорошо, пока в школе не разразился скандал.
В тот день Дима принес в класс свою камеру, чтобы снять ребят. Василий Кузьмич дал своим ученикам новое задание и на этот раз оно было куда сложнее, чем прочие. Снимать людей Диме еще не доводилось, если не считать бабушки и сестры, а потому он волновался.
Однокашники на его просьбу отреагировали спокойно. Девчонки поправляли прически, прося Катю о помощи, а мальчишки разглядывали фотоаппарат, прося Диму показать, как им пользоваться.
И только Костик, покрутившись рядом, отошел в сторонку, а потом подозвал к себе Диму.
— Эй, иди сюда! Я что-то покажу тебе!
Дима оставил камеру на столе и сделал было шаг к Костику, но тут же замер, когда одноклассник метнулся обратно, схватил фотоаппарат со стола и потряс им над головой и зашипел, так, чтобы Катя не услышала:
— Отбери! Ты! Сиротка! Папа тебе купил?! Да он даже не отец тебе, а чужой дядька! Что смотришь? И мать тебя бросила! Ты никто и звать тебя никак! Понял?! И нечего тут хвастаться! На-на! Забери! Попробуй!
Катя ничего не успела сделать. Пока она встала, отодвигая от себя девочек, все уже случилось.
Дима прыгнул к Костику, пытаясь выхватить у него камеру, и не рассчитал свои силы. Он толкнул мальчика, и Костик упал. Камера отлетела в сторону, но Диме было уже не до того. Он застыл, глядя на лежавшего у его ног Костю, который больше не шевелился. Угол парты, о который Костик ударился, был выпачкан чем-то красным…
А потом начался форменный ад.
Кричали дети. Пыталась их успокоить Катя, лихорадочно набирая номер скорой и пытаясь убрать детей из класса. Прибежала Светлана и послала кого-то из старшеклассников за фельдшером, запретив трогать мальчика.
Костик пришел в себя и Кате пришлось чуть не силой удерживать его на месте, не давая встать и уговаривая потерпеть немножко.
Мать Кости, Наталья, которая работала в школьной столовой, ворвалась в класс и кинулась к сыну, над которым уже колдовали врачи.
— Ты! Учительница! Куда смотрела! Как такое могло случиться?! Я тебя засужу! Ты поняла меня?! Ты сядешь! Костик, мальчик мой! Кто тебя так?
— Димка! Это он, мам! Его тоже надо в тюрьму!
— Всех! Всех накажем, Костенька! Ты только потерпи, маленький! Не шевелись!
Костика увезли в больницу, а Катя встретила прибежавшего, после звонка директора школы, Кирилла.
— Что теперь будет?
В голосе мужчины было столько страха, что Катя вдруг поняла, что она больше не девочка с дипломом учителя, а взрослый человек, который должен отвечать за свои поступки и поступки тех, кого ей доверили, так как положено.
— С Димой все будет в порядке. Разберемся. Светлана Степановна обещала помочь. Конечно, поступок из ряда вон, но я уверена, что мальчик не мог поступить так просто из вредности. Я не слышала их разговора с Костей. Рядом были дети и шумели очень сильно. Видела только, что Костик схватил камеру и размахивал ею. Но там были и другие ребята. Я поговорю с ними и выясню в чем дело.
Дядя Паша, которого Светлана в срочном порядке вызвала в школу, покачал головой:
— Собирай родителей, Катерина. Да вместе с детьми. Дело-то серьезное. Под суд пойдешь, если что не так пойдет. Будем разбираться.
К вечеру в актовом зале школы было не протолкнуться. Пришли не только те, чьи дети учились в классе у Кати. Здесь была большая часть поселка.
Костик, гордо восседавший рядом с матерью, то и дело касался перебинтованной головы и хихикал, глядя на Диму и его отца, которые стояли у сцены рядом с директором.
Мария, пристроившись рядом со своей соседкой, матерью Костика, то и дело шептала что-то ей на ухо и видно было, что буря вот-вот грянет и Кате придется несладко.
Светлана вышла вперед, собираясь начать собрание, но Наталья ее опередила.
— Не вздумай защищать любимицу свою, поняла? Я ее все равно посажу! Она виновата в том, что не смогла порядок в классе навести! Мой ребенок мог… Ох, даже не хочу вслух это произносить! Мы разве для того детей в школу водим, чтобы их тут калечили? Гнать в три шеи такую учительницу! Нечего ей в школе делать!
Половина зала одобрительно загудела, а другая зашикала, требуя порядка.
Опрос детей, который проводила Светлана Степановна прошел достаточно быстро. Разобравшись, в чем была причина ссоры, Светлана повернулась к Наталье.
— Что скажешь, Наташа?
— То же, что и до этого! Какая разница, из-за чего мальчишки подрались? Катька все равно виновата!
Дядя Паша встал и шагнул ближе к сцене. Его бас заполнил зал, заставляя замолчать даже тех, кто оживленно обсуждал что-то на задних рядах.
— Не Катька, а Екатерина Ивановна. А тебе Наталья не мешало бы воспитанием сына заняться. Жаль, отца его ищи-свищи, а то я бы ему всыпал по первое число хорошей лозинкой. Распустились! Где это видано, чтобы сироту травили?! Вы нелюди, что ли? Люди так не поступают! Знаю я, откуда тебе тот яд в уши льется, которым ты нас тут потчуешь! Что, Мария, довольна? Настропалила пацана и рада! Своего сына вырастить не могла человеком, и Наташкиного не надо? Так? Что молчишь?! Не стыдно? Хотя, о чем это я? Таким как ты, стыдно-то не бывает. Вот что! Если ты в суд, Наталья, пойдешь, то это твое дело. Ты мать – тебе и решать. Только я скажу так. Поднимите руки те, кто свидетелем пойдет, что Катя не виновата в том, что случилось. Прежде всего родители, чьи дети были в тот момент в классе и слышали, о чем разговаривали дети.
Руки взметнулись над рядами и Мария опустила глаза. План ее не сработал.
Наталья возмущенно запыхтела, натягивая на сына куртку и собираясь уходить, но тут вперед вышла Альбина Михайловна. Протянув Милану Кириллу, она поцеловала ладошку внучки, освобождаясь от ее рук, и повернулась к залу.
— Я хочу принести свои извинения. Наталья, я прошу прощения за своего внука. Он не должен был толкать вашего мальчика. Что бы между ними ни произошло, это не повод для драки. Да… У моего Димы нет матери… — Альбина Михайловна задохнулась, произнося эти слова, но тут же собралась и продолжила. – Но у него есть отец! Пусть не родной по крови, но лучшего я бы для своего мальчика не желала! И никто не в праве говорить моему внуку, что он сирота! И если вы, Наташа, пойдете в суд, то я тоже туда соберусь. Потому, что оскорблять Диму не будет никто и никогда! Вам понятно? И оставьте в покое школу! Воспитание идет из семьи. И если мы не научим своих детей вести себя как положено, то никакой учитель этого не сделает при всем желании. Екатерина Ивановна, посмотрите на меня! Спасибо вам за Диму! За то что вы все это время пытались помочь. Я очень вам благодарна! И я надеюсь, что сейчас всем и все стало ясно. Я готова оплатить лечение Кости, если это понадобится, и еще раз прошу прощения за это происшествие.
Наталья, которую трясло на протяжении всей речи Альбины Михайловны, хотела было что-то сказать, но Мария неожиданно одернула ее.
— Молчи! Матери нет у пацана, зато бабушка какая…
На том все и закончилось.
Поселок погудел еще немного и успокоился. Царапина на голове Костика зажила. Наталья, на которую соседки дружно спустили всех собак, после того как узнали, из-за чего Димка бросился в драку, тоже притихла, а Мария засобиралась к сыну. Толик не звонил уже больше двух недель, и она места себе не находила от беспокойства.
Правда, как выяснилось, все было не так уж и плохо. Просто Анатолий познакомился с девушкой и ему на какое-то время стало не до звонков матери.
Неладно было только в доме Веры.
Катя заболела.
Началось все как обычная простуда, но Кате становилось все хуже и хуже, и Вера забила тревогу.
— Мамочка, ну что ты так переживаешь? Все хорошо… Будет!
Катя, красная от жара, пыталась успокоить Веру, но слова путались и получалось у нее совсем не то, что она хотела сказать.
К вечеру она начала бредить, и Вера вызвала скорую.
Затянулось все надолго. Здоровый, молодой организм Кати вдруг дал такой сбой, что врачам пришлось сильно постараться прежде, чем девушка пошла на поправку.
Вера не находила себе места. Она моталась между городом и поселком, боясь упустить момент, когда дочери станет легче. Сначала она ездила на автобусе, но уже через пару дней после того, как Катю забрали, возить в город ее стал Кирилл.
Иногда один, иногда с Димой, который умолял отца взять его с собой.
— Это я виноват, пап! Понимаешь? Из-за меня Екатерина Ивановна в больнице!
Ни Кирилл, ни Альбина Михайловна не смогли его переубедить. Точку поставила Вера.
— Дима, перестань! От того, что ты причитаешь, ей легче не станет!
— А от чего станет?
— Найди среди снимков тот, который нравится тебе больше всех. И отвези в больницу. Ей передадут.
— А это поможет?
— Мне кажется, да. Для Кати… — Вера чуть улыбнулась и поправила себя. – Для Екатерины Ивановны это будет знаком.
— Каким?
— А таким! Она поймет, что ты больше не страдаешь ерундой, а снова занят делом. Понимаешь?
— У меня же камеры нет теперь…
Дима насупился.
— Но она-то об этом не знает.
Вера потрепала мальчишку по щеке и пошла собирать сумку с домашней едой. Кормили в отделении, где лежала Катя, неплохо, но девушка почти ничего не ела. И Вера использовала любой повод, чтобы заставить дочь хоть немного поесть.
План Веры сработал. Увидев снимок со своими любимыми березками, Катя слегка улыбнулась и к вечеру медсестры загомонили:
— О! Полегчало нашей красавице! Надо же, такая девка красивая и одна! Где справедливость, а?
— Да не одна она! Вон, мать ее какой-то парень в больницу возит. Может, муж?
— Не замужем она!
— Значит будет!
Удивительное дело, но, наверное, в природе есть какой-то странный механизм, благодаря которому пожелание хорошего человека через какое-то время обязательно сбывается. Пришелся тебе кто-то по душе, пожелай ему хорошего и светлого. Не просто так пожелай, а как в детстве, зажмурив глаза, скрестив пальцы и от всего сердца. И это пожелание обязательно сбудется! Потому, что так надо… Так правильно…
Вот и с Катей так случилось. То ли медсестры были с золотыми сердцами и потому пророчество их сбылось… То ли в поселке все очень хотели, чтобы у молодой учительницы, которая столько пережила, но не озлобилась, не свернула со светлой своей тропинки под березками, наладилась бы жизнь и появилась семья… А только сбылись эти пожелания.
И Вера, стоя в ЗАГСе и обнимая за плечи Димку, ревела белугой, отмахиваясь от добродушно бурчащего рядом дяди Паши.
— Ох, Пал Егорыч, дай ты мне порадоваться! Дочь замуж выдаю…
— Да ты же ревешь!
— А хоть бы и так! Слезы не только от горя бывают. От счастья тоже!
— Вон оно что! Ну тогда реви! На, вот, тебе платочек! Мне Варвара сразу два положила, а твой уж насквозь мокрый.
Катя, нежная как березка по весне, в белом платье и длинной фате была так хороша, что Милана не отходила от нее ни на шаг.
Еще бы! Такая большая красивая кукла и вся ей, Милане! Папа постарался!
И она назовет Катю мамой.
Не сразу. Спустя почти полгода.
Диме для этого понадобится еще год.
Но когда на свет появятся один за другим два Катиных сына, в ее с Кириллом семье не будет других обращений к родителям, кроме «папа» и «мама».
И Катя постарается сделать все, чтобы ее дети, все четверо, были счастливы.
Ведь нет на свете ничего более важного, чем вот это простое:
— Мам! Мама! Мы здесь!
Автор: Людмила Лаврова