— Если кратко – мне предложили отказаться от моей очереди на жилье в городе и забрать этот дом.
Не в качестве служебного жилья, а окончательно. Приватизировать на свое имя и остаться в Хурделево насовсем.
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА ЗДЕСЬ
Глава 59. Мы остаемся
Когда отец пообещал ей серьезный разговор, Вера даже на секунду испугалась. Неумная мысль, но… Вдруг он возьмет – и решит ее отдать обратно в детский дом.
Мол, все проблемы твои я решил, от недругов избавил, обидчиков наказал, но доставляешь ты слишком много неприятностей, поэтому – собирай вещи и уезжай по ранее известным координатам.
Глупость, конечно, ведь Андрей даже в период их ссоры никогда не говорил о том, чтобы бросить взятую на себя ношу.
Видимо, последствия сотряса сказываются и мозги отказываются работать.
— Если кратко – мне предложили отказаться от моей очереди на жилье в городе и забрать этот дом.
Не в качестве служебного жилья, а окончательно. Приватизировать на свое имя и остаться в Хурделево насовсем.
— Так это же хорошо, разве нет?
— Неплохо, учитывая, что у меня появится наконец-то свой угол и крыша над головой.
Нет, формально она у меня есть в материнском доме, но по метражу, на меня приходящемуся, я очень даже нуждаюсь в улучшении жилищных условий.
— А квартира, которая мне в наследство достается?
— А при чем тут ты и твоя квартира? Она твоя, максимум, что я там смогу по закону – это проживать до твоего совершеннолетия, а то и шестнадцатилетия, если ты на эмансипацию решишь подать раньше и избавиться от опеки.
А, ну да, еще я могу ее сдать в твоих интересах, продать, опять же, в твоих интересах – например, если вдруг хочу тебе денег добавить и в соседнем доме с той квартирой трешку купить, продав эту двушку.
Но никаких юридических прав на твое имущество я не имею, у нас тут уже воспринимает законодательство родителя и ребенка, как отдельных единиц.
— Ты правда думаешь, что я бы тебя выставила за порог, как только мне восемнадцать исполнилось? – обиделась Вера.
— Да не думаю я ничего такого. Черт, вот я тебе об одном, а ты начинаешь придумывать, на что бы обидеться.
С точки зрения закона, я – б.ом.ж. И как бо.м.жу, мне можно дать жилье. Предлагают его здесь. Лично я согласен, а вот ты что думаешь?
— Что я думаю? Серьезно? Молчу уже о том, что кого бы это волновало, ну да это издержки моего воспитания, сам говорил. .
Но если так в целом – да я только «за». У меня тут друзья, школа нормальная, учителя, да и парень типа есть, — Вера почувствовала, как краска заливает лицо.
– В смысле, если бы надо было куда-то переехать, то, конечно, пришлось бы, но тебе же наоборот остаться предлагают.
А Хурделево – не такое уж и плохое местечко, даром что деревня. Кстати, на ночевку к Маше отпустишь?
— Тебе врач постельный режим прописал.
— Ну паааап, — Вера вздохнула, закатив глаза.
— Отвезу. Только по потолку не бегать там.
— Мне что, пять лет?
— Тебе тринадцать, иногда это намного хуже.
— Вот спасибо за комплимент.
— Всегда пожалуйста, обращайся, у меня такого еще много.
— Вульк? – След выскочил из-под стола взъерошенный и явно только-только проснувшийся.
— Эх ты, охранник, — вздохнул отец, беря щенка на руки. – Сколько ж дрыхнуть можно, так всю жизнь проспишь.
След ничего не ответил, попытавшись пожевать рукав рубашки человека, так удачно подвернувшийся под зубы.
— Так, товарищ, давай-ка без этого. Мне вот только гардероб обновлять не хватало.
Где там твои игрушки? – Андрей полез под стол, переключив свое внимание на возню с щенком.
— И кто из нас двоих ребенок? – фыркнула себе под нос Вера.
Радостной новостью о том, что они остаются в Хурделево на постоянку, она поделилась с Машей даже не дожидаясь личной встречи.
Сказать, что Воронова была вне себя от счастья – это не сказать ничего.
— А я уже бояться начала о том, как буду здесь жить, когда ты уедешь после того, как дядю Андрея куда-нибудь еще отправят.
— Ага, отправят его, как же. После того, как сюда еле-еле нашли нормального участкового, в него весь отдел вцепится и уже никуда не отпустит.
— Особенно тетя Надя вцепится, — фыркнула Маша.
О романе нового участкового и судмеда знала уже, наверное, вся деревня.
Да и не скрывались особо что Надя, что Андрей. Взрослые люди, имеют право, в конце концов.
А Вера не реагировала на подколки в духе «когда там у тебя мачеха появится».
И на «что, уже привыкаешь к редкой возможности воспитывать собственного дядю», раздающиеся от коллег Андрея каждый раз, когда их видели где-нибудь вместе с Матвеем.
– Ну да ее можно понять: нормальных мужиков, как нормальных участковых, днем с огнем не сыщешь.
А твоему отцу здесь, по-моему, восемь из десяти теток глазки строить пытались.
— Не видела, — засомневалась Вера.
— Да ты просто не смотрела. Бабушка моя и то сказала, что была бы она лет на сорок моложе – мигом бы такого красавца окрутила.
— Машка, егоза такая, сейчас получишь у меня за разглашение секретной информации.
— Какая же она секретная, ба, если ты это своим подружкам рассказывала, а я подслушала вот прямо как ты нас сейчас?
В этой семье троллинг тоже был очень популярной формой общения. Пока Вера об этом задумалась, Маша огорошила ее другим предложением.
— Ты как смотришь на то, чтобы на летние каникулы в лагерь съездить? Вроде как и отцу твоему на работу должны были путевки выделить, там же всего двое детей – ты да Матвей тети Надин.
— Что за путевки? – Вера об этом впервые слышала. Андрей, видимо, еще не получил информацию о них, а может забыл сказать.
Хотя он никогда ничего не забывал.
— Да в соседней области, на поезде часов восемь ехать, на машине, получается, часа четыре.
Лагерь с туристическим уклоном, а тебе вроде как зашла эта вся тема с походами.
Матвей наверняка пойдет, из наших тоже Сенька и Миша уже согласились на все, только ты одна в неопределившихся осталась.
— Как-то странно будет, я ведь никогда не была в лагере, — пожала плечами Вера.
— Да ты чего? Развеешься, получишь новые впечатления. Да и родители своими делами позаниматься смогут спокойно, — намекнула Маша.
Вера вздохнула. А потом согласилась, но сказала при этом, что до лета еще надо дожить.
Ведь ей предстояло множество мелких и не очень дел, которые надо было до этого самого лета сделать.
Во-первых, подготовиться к суду над Надиной сестрой.
И ради того, чтобы поддержать Надю с Матвеем, и просто не желая оставаться в стороне, Вера согласилась выступить перед судьей и свои показания рассказать сама.
Вообще, она не особо-то любила суд и вот это вот все – свежи еще были воспоминания о том, как ей меняли фамилию и запись в свидетельстве о рождения после маминой см..ерти.
Но раз даже Матвей пойдет на этот суд, как будет выглядеть она, отсиживаясь в сторонке?
Да и в глаза мер…кой тетке, которая еще и вину свою пыталась постоянно свалить на кого-то другого, посмотреть хотелось.
Во-вторых, она хотела снова сменить фамилию. На Вронскую. Андрей пожал плечами и спросил, на какой день ему брать отгул на работе, чтобы съездить с Верой в город по этому вопросу.
Но Вера все же надеялась, что ему будет приятно от этого. А еще – так будет честно по отношению к Андрею.
В прошлом, записываясь под фамилией матери, Вера думала, что у нее никогда больше не будет кого-то близкого, а вот сейчас получилось, что рядом есть человек, с которым она как за каменной стеной.
С которым не всегда просто и понятно, периодически возникают и конфликты и ссоры, но все же…
Он хороший отец, Андрей. Не без недостатков, но кто без них? Вера и сама не святая.
Третье, что собиралась сделать Вера – разобраться с помощью Андрея с могилой матери.
Более чем уверена она была, что бывший муж, ныне отбывающий наказание в местах лишения свободы, на этой могиле так ничего и не сделал. Просто в отместку бывшей жене.
Наверное, его бы воля – он бы и похороны оплачивать не стал, да только результаты экспертизы на родство с Верой уже после похорон пришли, а до этого он не мог знать точно о том, что дочь не его.
Наверняка там ни оградки, ни лавочки нет, да и все сорняками заросло…
Ну и где-то одновременно со всем этим оставались обычные школьные будни: посиделки с Машей, Сеней и Мишей.
Доклады и контрольные работы, бесконечные тесты и запугивания тем самым ОГЭ, до которого еще полтора года и с которым, как сказал Андрей, посмотрев на пробник, даже им бе..ц.ил справится.
Совместные вечера и выходные с Матвеем, когда они в шутку строят догадки о том, когда же Андрей с Надей решат расписаться.
Вера вот совсем не против, на самом деле. Она уже и к Матвею привязалась, особенно после всей этой истории с его похищением, которую мальчик сейчас вспоминает со смехом, а Вера – с содроганием.
А еще – ей все-таки надо записаться на бокс. Все руки не доходили хоть куда-нибудь зачислиться на послешкольные занятия, потому что то одно, то другое.
Но о боксе или каких-нибудь еще видах борьбы Вера не задумывалась даже. Потому что раньше говорили, мол, это не женское дело.
А вот очень даже женское. Андрей не всегда рядом, иди от…ов кругом полно, и отбиться от них может быть порой важной, первостепенной задачей.
Приложи она ту тетку хорошенько – и чувствовала бы себя куда более довольной жизнью, чем сейчас.
Все-таки, иногда очень радует возможность сделать что-то самой.
Знала бы Вера, что однажды именно последнее решение выручит ее от самой большой беды в ее жизни.
Тут подходят эти двое.
Девушка-девушка, а можно с вами познакомиться?
Я сказала, что мне четырнадцать.
Они проигнорировали мои слова, сказали, чтобы я не ломалась, и что они мне покажут, как мальчики из города могут ушатать красотку из нашего села.
Эпилог. Год спустя
— Да мы ничего такого, начальник, она сама первая начала, бросилась на нас, как ненормальная, да мы… — бормотание пьяных до почти невменяемого состояния парней Андрей почти не слушал.
Вместо этого сосредоточив все внимание на Вере, сидящей напротив него.
— Итак, Вронская Вера Андреевна, рассказывайте, что произошло.
— Пап, вот чего ты начинаешь с такого официала.
При слове «пап» со стороны скамейки, где сидела «несчастная парочка», раздался жалобный скулеж. Видимо, поняли, как влипли.
И, возможно, при других обстоятельствах Андрей бы даже пожалел иди…ов. Но только в том случае, если бы они не проходили подозреваемыми по делу о попытке из нас ило вания несовершеннолетней.
— Давай не папкай, а рассказывай, — вздохнул он, начиная заполнять шапку протокола.
— Сеня и Миша на соревнованиях в городе, сам знаешь. Нам с Машей стало скучно и мы решили пойти на дискотеку в ДК.
Не пили, не курили, ни с кем не знакомились – просто потанцевали, пообщались с другими девчонками и в восемь вечера решили идти домой к Маше.
Она отошла в туалет, а я ждала ее снаружи. Тут подходят эти двое.
Девушка-девушка, а можно с вами познакомиться?
Я сказала, что мне четырнадцать.
Они проигнорировали мои слова, сказали, чтобы я не ломалась, и что они мне покажут, как мальчики из города могут ушатать красотку из нашего села.
Один из них, вот тот вот, схватил меня за руку и потащил к машине.
Я закричала, чтобы они отпустили, но второй отвесил мне пощечину и сказал, чтобы молчала, а то хуже будет.
Дальше я провела серию ударов по болевым точкам, уложив одного товарища полежать в позе буквы «зю», а там уже и Маша подоспела, обоим добавила за все хорошее и против всего плохого.
— Понял, записал, свободна. Машу пригласи, еще за ней записать надо.
— Андрей Геннадьевич, только бабушке не говорите, что я этих людей обозвала е… х… и п…, — попросила Мария, стоило ей зайти в кабинет и сесть на место Веры. – Она пригрозила, что еще один мат от меня услышит – и я в лагерь не поеду, а в лагерь не ехать из-за этих п… мне очень сильно не хочется.
— Мария, если бы я не был на работе, то сообщил бы тебе, что между руганью и называнием вещей своими именами есть большая разница.
Но так как я на работе, могу лишь сообщить, что все твои слова, сказанные товарищам в процессе разборок, меня не касаются, куда более интересна суть происходящего во имя великого протокола и вот этой вот всей горы бумаг.
— Нам с Верой стало скучно и мы пошли в ДК потанцевать… — принялась излагать Маша свою версию истории. Которая ничем не отличалась от Вериной.
Пошли, потанцевали на, по сути, «детской» дискотеке (не зря же там было отсутствие ограничений по возрасту, запрет на алкоголь для взрослых и, вдобавок – куча надзирающих за детьми тетушек из числа работников ДК в самом зале).
Потом разминулись – и в этот момент к Вере прицепилась парочка городских парней.
Что эти самые парни забыли рядом с детской, по сути, дискотекой и, вдобавок – зачем именно прицепились к девочке, которая явно даже со всей этой косметикой не тянет на совершеннолетнюю, будет разбираться уже следствие. В лице Андрея и его коллег.
— Спасибо, Вера, за отличное ночное дежурство, — вздохнул Андрей.
Вообще-то он не должен был дежурить. Но эпидемия гриппа таки подкосила сотрудников местного отделения, а потому – на дежурства временно переключали всех, кого можно было, «отдариваясь» дополнительными выходными на любой другой день уже когда-нибудь потом, когда личный состав вернется из кроватей на свои рабочие места.
Нет, Веру он не винил. Даже больше – радовался, что этих судаков девчонка скрутила, по сути, сама.
Да, они и на ногах толком не стояли, но все равно – Вера, которую он знал раньше, скорей бы испугалась и не знала что делать.
А сейчас вот, спокойно от мут узила парней, вызвала полицию, а сейчас дожидается его в коридоре.
— Пожалуйста, скажи мне, что в камере много острых углов, куда они могут случайно упасть.
— Вера, ты знаешь правила – в камерах нет ничего нарушающего правила техники безопасности. Забавно, что углы ее не нарушают. Как и наличие сокамерников, которым будет известно, по какой статье товарищей привлекают.
— Спорим на желание, что уже завтра в отделении будут сидеть две заплаканные женщины, причитающие в один голос, что «бедные мальчики ни в чем не виноваты, немного выпили с кем не бывает, а эта мало..летняя ш… сама их спровоцировала».
— Ты? Спровоцировала? Вот этим вот мешком из-под картошки? Да ты в зеркало вообще видела, на какое чучело ты похожа.
— Эй, я же не придираюсь к твоим клетчатым рубашечкам а-ля «клерк из девяностых». И к твоему косплею Дина Винчестера с этой курткой из кожи неизвестного науке животного. А у меня, между прочим, оверсайз. Это так модно, сейчас все такое носят.
— Вангую, что моду пустили мамы из многодетных семей, чтобы убедить детей донашивать вещи не по размеру за старшими родственниками, — скептически покосился на «модный прикид» Веры Андрей. – Ты в порядке?
— Да в полном. В смысле, я не дам каким-то у..одам испортить нам вечер. Если что – я у Маши. А, и пап… Давай Наде ничего не скажем? Ей, в конце концов, волноваться нельзя.
— Все равно узнает, не от нас, так в отделении, когда на работу придет.
— Это да, — Надежда, теперь уже тоже Вронская, дорабатывала последние недели перед декретным отпуском. За то начальник отделения едва не оборвал Андрею уши, потому что «где мы теперь судмеда найдем на три года, Вронский, производитель, мать…, мало тебе было одной наследницы, решил еще одного забабахать».
А, между прочим, не он один решал. И Надя разговор завела, и Вера с Матвеем поддержали. Но почему-то виноват один он оказался, обидно даже как-то.
Дети вовсю препирались, пытаясь придумать брату подходящее имя. Не проходило и дня, чтобы они не пытались привлечь на свою сторону Надю с Андреем попеременно.
Впрочем, Андрею в этом вопросе слова не давали, когда она сначала предложил назвать ребенка «сын номер два», а потом – попросить придумать имя знакомого ветврача. А что, Фортуну со Следом он же назвал и в тему получилось?
След за прошедший год вымахал до семидесяти килограмм и теперь бегал по двору Надиного дома даже не думая о том, чтобы сунуться на грядки.
Каждого входящего на территорию собака встречала слюнявым умыванием и вообще выражала всякое дружелюбие.
Но был у этого хорошего мальчика и один подвох: если гость пришел в отсутствие хозяев, «милый собаченька» просто ложился у калитки или двери дома, в зависимости от того, как глубоко пришелец успевал проникнуть на хозяйскую территорию.
Маша так однажды просидела в доме три часа, ожидая Веру. А еще Андрею как-то пришлось убегать с работы на пять минут буквально, чтобы выпустить с территории почтальона, которая решила не швырнуть письма в ящик, где они бы промокли под дождем, а воткнуть их в дверь самого дома.
Ну и тоже постояла на крылечке, подождала немного.
Деньги от сдачи Вериной квартиры в Москве в основной своей массе идут на отдельный счет, доступ к которому девочка получит по наступлению восемнадцати лет.
Изначально Андрей и Надя боялись, что у Веры с Матвеем будут ссоры из-за того, что старшей они за счет «квартирных» денег могут позволить больше, чем младшему, у которого какой-либо «подушки из денег» не было.
Но здесь сказалось надлежащее воспитание обоих детей: Матвей понимал, что есть «общее», «Верино» и «мое», а потому не ждал, что по его первому желанию Верин компьютер будет передан ему в единоличное пользование.
Вера же никогда не дразнила мальчишку наличием каких-то вещей, отсутствующих у него. Даже наоборот, насчет того же компа сказала, мол, если меня нет и машина свободна – садись да играй.
— Ну и чего ты паришься? – однажды услышал Андрей обрывок разговора. – Даже если на бесплатное не поступишь – я тебе на учебу-то денег подкину потом.
— Вот еще. У меня у самого мозги есть, ими и поступлю. А у родственников клянчить на то, чего нужно самому добиваться – запа… (нехорошо), — припечатал одиннадцатилетний пацан в ответ на Верино предложение.
По поводу словечка этого на букву «з» у Андрея с мальчишкой, конечно, была беседа потом тет-а-тет, мол, лучше не использовать это самое «з» в разговорах с учителями, да и другими взрослыми тоже.
Но в целом ведь мысль верная! А как его пугали, когда они с Надей Матвея официально усыновили. Мол, будут ссоры между детьми, проблемы всякие, перетягивание внимание…
А вот ничего подобного! Если нормальный подход в воспитании применять – нет этих самых проблем. Тем более, что Вера с Матвеем взрослые почти и сейчас в таком возрасте, когда наоборот предпочтительней, чтобы взрослые в дела их не лезли и особо не наседали с контролем.
Надя с Андреем и не наседали. Только взяли с обоих детей слово, что если они куда влипнут – родители узнают об этом первыми.
Вера называет Надю мамой. Она и по документам ей мама, так уж решили они на семейном совете. В основном Андрей сделал это для подстраховки, чтобы случись вдруг что с ним – девчонка осталась под опекой кого-то нормального, а не залетела сначала в детдом, а потом – к каким-нибудь очередным «бескорыстным».
Сначала было тяжело, конечно – Диме даже пришлось провести пару бесед, объяснив, что нет – это не предательство Лиды и ее памяти, что так нужно для Вериной же безопасности, и что маме бы, кстати, не понравилось, если бы Вера оказалась в беде без поддержки нормального и знакомого человека, что уже произошло однажды.
Но здесь помогло и то, что Надя на девочку не наседала. Даже наоборот – сказала, что ее вполне устраивает быть просто «Надей», и что не для «мамканья» она на оформление удочерения согласилась.
А дальше все произошло как-то само собой. Как с Андреем в свое время. Полугода не прошло – и вот уже Надя «мама», Матвей – «брат», а скоро у них появится «еще один брат», которого все еще не придумали, как назвать.
— А давайте Димой назовем? – внезапно предложила как-то за ужином Вера.
Удивительно, но эту идею все поддержали единогласно. Вот уж действительно что бы они все без Димы делали.
Сколько нервов он им сберег своими советами и, главное – вот этими вот своими разговорчиками, после которых все сложное внезапно становится простым и понятным.
В жизни Андрея в прошлом и настоящем было много случайных встреч. Случайных обстоятельств, стечений событий и ситуаций, после которых внезапно появлялись люди, оставляющие в его жизни след или занимающие в ней самое важное место.
Случайно он познакомился с Надей и Димой. Случайно оказался сначала в райцентре, а потом – в Хурделево.
Но самой большой своей ценностью (хоть он и никому не признается в этом) Андрей считает ее – Веру Вронскую. Свою случайную, но теперь – бесконечно любимую и самую что ни на есть родную дочь.
Конец
ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА БУДУТ- ЗДЕСЬ
Автор: Екатерина Погорелова