Виктор Ильич пришёл в себя первым. Понял он, что ведьма подчинила и его, и внучку своей злой воле, но не знал, как спасти Ксюшу.
Как не зайдёт он проведать внучку в дом свекрови, та всё при деле — то тесто месит, то прибирает, то битую птицу ощипывает. И нет у неё для старика ни минуточки — прячет глаза и бормочет одно и то же: «всё хорошо, не волнуйся, дед».
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Но как тут не волноваться? Ксюша исхудала, стала лёгкой и прозрачной, будто тень.
Глава четвертая.
Наступила заветная дата — окончился срок службы. Но радости у Сергея не было — только растерянность и злость. Из родного дома пришли вести, что Ксюшу отдали замуж за другого.
Пока ехал, думал, как такое могло произойти, но ничего не надумал. В колдовство он не верил, и считал мать Ромки-одноклассника не ведьмой, а просто психически больной женщиной.
Ольга Николаевна, открыв Сергею дверь, прикрыла ладонями щёки и заверещала:
— Ой, батюшки, кто вернулся! — и бросилась сыну на грудь.
— Мама! — он обнял её, — ну, вот, я дома.
Ольга Николаевна рассказала ему то, что было известно всему посёлку, и что до сих пор не нашло понимания в сердцах людей. А именно то, что старик Забродин, охранявший внучку не то что от людей, но и от слухов, ни с того, ни с сего согласился отдать своё сокровище ведьме и её сынку.
— Не иначе, с ума сошёл, на старости лет, — заключила мать.
— А что она? — глухим голосом спросил Сергей, — Ну, Ксюша? Подчинилась?
— Не суди её, сынок, — прикоснулась мать к его плечу, — кто видел Ксюшу на свадьбе, говорят, точно не она это была. Уж не знаю, опоили там чем, или другим способом лишили воли. Виктор Ильич, теперь и сам не рад. Да только сделанного не вернуть. Вчера видела его пьяным. В канаве валялся! Вот, до чего дошёл!
Не дослушав, Сергей вскочил и бросился к двери.
— Сынок, прошу тебя, не надо, не лезь! Ведьма убьёт тебя! — крикнула ему вслед мать, но он её уже не слышал.
Только ветер свистел в ушах, и сжались кулаки.
Вернувшись домой, Анна Демидовна стала отчитывать невестку за беспорядок. Она догадывалась, что у её колдовских манипуляций могут быть такие последствия. Девушка потеряла интерес к жизни. Стала, как зомби и это злило её.
— Кому ты нужна, такая россомаха, — скидывая туфли и просовывая ноги в мягкие тапочки, проворчала ведьма, — и что только Роман в тебе нашёл! Ни кожи, ни рожи, и хозяйка никакая!
Ксюша молчала. Она и впрямь подурнела: перестала за собой следить. Роман, наверное, тоже был разочарован в браке, но по нему разве поймёшь? Он никогда не показывал, что у него на душе.
В этом доме никто не улыбался, кроме, разве что хозяйки. Но её улыбка была злорадной. Людоедской.
Молчание невестки ещё сильнее распаляло ненависть к ней. А ведь Анна Демидовна возлагала на девушку большие надежды — хотела даже наперсницей сделать, помощницей.
Но, вернувшись однажды с рынка, увидела, что Ксюша навела «порядок»: а именно, выбросила почти весь арсенал ведьминых ингредиентов, которые та собирала годами. Там были такие редкости, как ферментированные тушки летучих мышей, ногти и волосы покойников, кости различных млекопитающих, верёвка висельника…
— Вот мама, — сказала тогда Ксения ровным голосом, — я тут прибралась у вас.
И поклонившись, вышла из комнаты.
Открывая ящики старого буфета, вместо своих сокровищ ведьма обнаружила банки с просроченными ядами и пучки бесполезной, давно потерявшей свои свойства травы. То, что нужно было выбросить, невестка аккуратно сложила в шкаф. Ведьма сжала кулаки и заскрипела зубами.
— Тупица! Куда ты всё вынесла? В овраг? — закричала она, — а ну, иди сюда!
Девушка вернулась. На её лице не было ни обиды, ни растерянности.
— В мусорные баки, на углу, — сообщила она.
Анна Демидовна бросилась туда, но мусор уже увезли. С тех пор она ещё больше возненавидела бедную Ксению.
— Ты думаешь, что вся такая-разэтакая? — развалившись в кресле, продолжала она её бранить, — отвечай, когда я с тобой разговариваю!
— Не думаю, — равнодушно отозвалась Ксюша, не глядя на Анну Демидовну.
— Там твой этот вернулся! — язвительно скривив губы, продолжала издеваться свекровь, — и не один приехал! С красавицей женой, не чета тебе!
Тут дверь распахнулась, едва не слетев с петель. На пороге стоял Серёга-Француз.
Увидев Ксюшу, он бросился к ней, обнял. Потом поднял на Анну Демидовну тяжёлый взгляд и глухо рыкнул:
— Кто вернулся? С кем? Повтори!
— Я говорю, что ты вернулся, — пятясь к буфету, мямлила ведьма, — уйди из моего дома, не то худо будет.
— Ксюша! Пойдём со мной, — обратился к любимой Сергей.
— Никуда она не пойдёт! Здесь её дом! Здесь её муж! — зашипела Анна Демидовна. Но тут она заметила за спиной у непрошеного гостя сына, сжимавшего в руках вилы. Она кивнула Роману, и тот занёс вилы.
Безучастное лицо Ксении исказилось, она тоже увидела Романа. С криком бросилась она на него, но он уже успел нанести подлый удар в спину и ранить Сергея.
Фирсанов повернулся к бывшему однокласснику, но получил удар в лицо и осел на пол. Рубашка сзади вся окрасилась кровью.
В тишине раздавался шёпот — ведьма, закрыв глаза, раскачивалась посреди комнаты и шептала заклинание, чтобы ускорить бег крови из раны.
И правда: кровь из ран Сергея бежала всё быстрее.
Роман, увидев, что натворил, бросил вилы и оттащив жену от Сергея развернул к себе.
— Сейчас он истечёт, поможешь мне его похоронить! — прошептал он.
— Это тебя придётся хоронить! — с этими словами Ксюша воткнула ему нож в живот.
Роман не издал ни звука, изумлённо глядя на торчавшую из него набрную рукоятку обычного кухонного ножа, которым обычно чистили картошку.
Анна Демидовна открыла глаза, охнула, посмотрев на побледневшего сына, и тотчас прекратила шептать — заклинание убило бы его быстрее, чем ненавистного Француза.
Она хотела броситься на невестку, задушить её, змеюку, но глядя на корчившегося на полу сына, бросилась к нему. Едва взглянув на рану, она поняла, что заклинания не помогут, выскочила из дома и побежала звать на помощь.
***
Открыв глаза, Сергей увидел склонившуюся над ним юную медсестру. Девушка собиралась делать ему укол, нащупывала вену.
— Ксюша? — неуверенно произнёс он, пытаясь разглядеть лицо девушки.
— Валерий Саныч, он очнулся, — радостно сообщила кому-то девушка, и вытащив иглу, прижала к месту укола ватку, пропитанную спиртом.
Теперь над Сергеем склонился пожилой доктор с козлиной бородкой.
— Ну и славненько, — лицо доктора расплылось в довольной улыбке, — вы потеряли много крови, молодой человек, но чудо, что ваши органы оказались не задеты. Ещё бы чуть-чуть и… он махнул рукой. Вы счастливчик, определённо!
— Когда я могу встать? — спросил Сергей.
— Да хоть сейчас! — заявил доктор, но увидев, что пациент тут же вознамерился встать, остановил его: — ну, ну… не так резко, голубчик. Потихонечку. Сегодня одну ножку поставим на пол, завтра другую… вам первое время понадобятся подручные средства.
— Костыли? — ужаснулся Сергей.
— Нет, ну зачем, — доктор поправил очки, — тросточки будет достаточно.
— Ко мне никто не приходил? — спросил Сергей.
— Ну как же, как же! Мама ваша была. Принесла вам гостинцы, вам отдадут их, как только переведут вас в общую палату.
— Только мать приходила?
Доктору не хотелось волновать пациента, но пришлось:
— Девица ещё была. Как вас привезли, она внизу сидела, все четыре часа, что шла операция.
— Она… была здесь?
— Я её спросил: вы невеста? Нет, говорит. Сестра? Снова нет — оправдывался доктор, — посторонних не положено пускать, говорю. Ну, она повздыхала и сегодня утром опять пришла. Вот, письмо вам передала!
Он полез в карман, и хлопнул себя по лбу:
— Я его с обходным журналом оставил! Аллочка, — попросил он медсестру, — будь добра! У меня на столе, с журналом, должен быть конверт. Будь любезна!
Аллочка вернулась через пять минут.
— Я всё обыскала, но на столе нет письма, — вздохнула она, — журнал есть, конверта нет.
— Не может быть!
Тогда доктор сам отправился, но Аллочка была права — конверта нигде не было.
— Алла! — нахмурился Валерий Александрович, — кто заходил сюда?
— Никто, — уверенно сообщила Аллочка, — только та женщина, ну, мать больного, с которым Фирсанова привезли… в общем, как вы с ней вышли, я сама заперла кабинет.
Вернувшись к Сергею, доктор извинился.
— Простите, плохой из меня письмоносец, — покаялся он, — затерялось где-то письмо.
— Как так: «затерялось»? Найдите! — вспылил Сергей и поднялся с кровати, но сделав всего пару шагов, ухватился за кровать и медленно опустился на неё.
— Голубчик! — покачал головой доктор, — я же просил вас! Никаких резких движений!
— Если она придёт… Её зовут Ксюша. Сразу ведите её ко мне. Не препятствуйте. Она моя невеста.
— Хорошо, — пообещал врач, чувствуя вину за то, что потерял письмо.
В тот же час, когда Сергея и Романа увезли в больницу, Ксения вернулась к деду. Все свои вещи она оставила в доме свекрови, рассудив, что не станет за ними возвращаться.
У неё тряслись руки, она не понимала, что на неё нашло: как она могла согласиться стать женой Романа? Ведь он ей даже не нравился! Словно не она, а кто-то другой давал согласие на ненавистный брак!
Через пару часов к ним домой явился полицейский по поводу ножевого ранения мужа. Сам Роман сказал, что это был несчастный случай, он сам себя ранил, думая, что нож бутафорский. А вот свекровь настаивала, что это невестка ранила её сына, и требовала разобраться по всей строгости закона.
— Ну так что? — строго спросил девушку милиционер.
— Да не помнит она ничего! — заступился за Ксюшу дед, — она до сих пор в себя не пришла!
— Мать потерпевшего утверждает, — милиционер открыл блокнот, — что Ксения напала сначала на своего мужа.
— Но вы забыли сказать, что тот перед этим проткнул вилами человека! — напомнил дед.
— Мы выясняем обстоятельства дела, — кивнул милиционер, но я бы хотел выслушать версию вашей дочери.
Ксюша молчала, глядя перед собой. Пелена с глаз спала окончательно но безразличие осталось. Сергей вряд ли сможет простить её… а раз так, то ей всё равно, что будет дальше. Тюрьма, так тюрьма.
— Ксения? — снова спросил её милиционер, но глядя на её дрожащие руки, ушёл, обещав зайти попозже.
Ксения написала письмо, в котором описала все свои злоключения. Она не просила его о любви. Она просила прощения у Сергея. И прощалась с ним. Написала, что, если он захочет сам с ней попрощаться, она будет ждать его на их условном месте, у реки.
Для себя она решила: не придёт, утоплюсь. Деда жалко, но лучше так, чем такой позор, как суд и тюремный срок.
****
Анна Демидовна развернула письмо, которое прихватила со стола хирурга. Пробежав его глазами, она бросила его на стол. На губах у неё играла недобрая улыбка.
«Жди, жди. Дурочка»! — криво ухмыльнулась она — «недолго ждать осталось»!
Она решила «помочь» невестке, проведя ритуал с могильной землёй, чтобы ненавистную Ксению поскорее забрали те, с чьей могилы земля. Но вдруг ведьма обнаружила, что банка с землёй пуста. Вспомнила, что тупая невестка всё выбросила.
Она, вообще всё повыкидывала: явившись в этот дом, вздумала навести порядок. И очень удивилась, когда вместо «спасибо» свекровь обрушила на её голову проклятия. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу» — шептали сухие губы Анны, — «теперь идти на кладбище, за землёй! Ну, ничего, скоро за всё заплатишь мне»!
Выглянув в окно, она стала собираться. Кладбище подступило совсем близко — его было видно из окна. Но это его новая часть, а ей нужно было попасть на старую, нужная ей могила находилась на центральной аллее.
Ей нужно успеть обернуться до темноты чтобы успеть сотворить ритуал ровно в полночь и не оставить проклятой невестке ни единого шанса.
А любимому сыночку она найдёт другую жену. Которая полюбит его а ей станет помощницей. С этими мыслями она вышла из дома.
Анна разминулась с сыном, который, устав от однообразной больничной еды, отпросился из больницы раньше. Рана у него была неглубокая — жена нанесла её скорее, чтобы отвлечь мать и вынудить её вызвать помощь. Роман это понимал и заявления матери отрицал, говоря, что поранился сам.
Когда-то он любил Ксению и надеялся, что однажды и она полюбит его. Мама ему это обещала! Но любовные зелья, которые Анна Демидовна готовила по всем правилам, работали не так, как хотелось Роману.
Отдалась ему невеста в первую брачную ночь с покорным равнодушием, а после и вовсе стала избегать его ласк. Разве такую любовь он хотел?
Как-то он заикнулся матери, что готов отпустить Ксению, но Анна Демидовна разозлилась и стала кричать про высокую цену, заплаченную за его счастье. Тогда-то Роман впервые стал сомневаться в её колдовской силе.
Оказавшись дома, Роман позвал жену. Ему никто не ответил и он понял, что Ксюша ушла.
На столе он обнаружил брошенное письмо. Пробежав глазами первые строчки, сразу понял, кем писано и кому адресовано. Он даже увидел, как жена писала его, сдувая со лба упрямую прядь волос, застилающую глаза.
Раз письмо здесь, значит, вряд ли дошло до адресата. Роман сложил его в лежавший тут же конверт и поспешил обратно в больницу.
Ворота были закрыты, но он знал, где сломан забор — пациенты постоянно использовали его, чтобы бегать в ларёк за сигаретами.
Оказавшись на больничной территории, Роман через приёмное отделение проник в палату хирургического. Он крался, читая таблички, вывешенные на кроватях.
Подойдя к кровати, где спал Серёга-Француз, он долго смотрел на него. А что если положить на его лицо подушку, и… Но вместо этого Роман тихо положил письмо Ксюши на тумбочку.
Снова вернувшись домой и не обнаружив матери, Роман подумал, что ему стоит принять предложение, которое сделал ему его сосед по палате — пожилой майор. А именно: пойти в армию, пока уголовному делу не успели дать ход. Роман собрал вещи, и набрал номер, который оставил ему майор.
Впервые в жизни он почувствовал себя хозяином своей жизни.
Глава пятая.
Когда Анна Демидовна подходила к кладбищенским воротам, раздался первый раскат грома. Грозовые тучи нависли над головой. Бормоча проклятья, она смотрела в небо, готовое пролиться дождём.
Анна оказалась в плохой ситуации: возвращаться назад, почти достигнув цели, было обидно. У неё был секрет: она панически боялась грозы, но ненависть к невестке была сильнее страха.
Она почти бежала и скоро опустилась на колени у могилы человека, который умер не своей смертью. Она часто брала землю именно здесь, потому что знала это наверняка.
— Забери её, слышишь? — сказала она покойнику, набрав земли и завинчивая крышку банки.
Ветер всё усиливался. На гранитный памятник упали первые крупные капли дождя. Анна решила срезать путь, но тут раздался треск — её накидка зацепилась за оградку. На пике повис кусок ткани. Нехорошо, надо снять, а то…
Пока она возилась, пытаясь снять лоскут, зацепилась снова. Покойники словно не желали отпускать её. Нет. Через кладбище идти опасно. Она пошла к воротам, в надежде спрятаться под крышей автобусной остановки.
У ворот стояла машина. Красивая, чёрная. Похожая на правительственную, со шторками. Водитель опустил стекло:
— Садись, мать, подброшу!
Словно подгоняя её, сверкнула молния, и громыхнуло где-то совсем рядом.
— Да, спасибо, — Анна Демидовна обежала машину и открыв дверцу, хотела сесть назад, но там сиденье занимал какой-то продолговатый ящик, странно напоминающий гроб.
— Садись вперёд, мать, — засмеялся водитель, — так тебе будет удобнее.
Она села, хотя всё её существо протестовало против этого. Страх быть убитой молнией был сильнее.
Шустрые «дворники» с трудом справлялись с потоком льющейся на лобовое стекло воды.
Зашумел мотор и машина тронулась с места.
— Я такой дождь в жизни не видел! — смеялся водитель, — ну что, прокатимся?
— Отвезите меня, пожалуйста, Рябиновая, восемь, — неприятное чувство не покидало Анну Демидовну.
— А платить будешь, а? За земельку, что украла? — водитель повернул к ней лицо, и кивнул на заднее сиденье.
И тут она узнала его: — это был тот самый влиятельный покойник по фамилии Рыбин. Много лет она брала у него с могилы землю.
Медленно она повернула голову, и посмотрела куда указывал покойник. Крышка ящика сдвинулась, и ей стало видно, что он доверху набит рыжей кладбищенской землёй.
— Останови машину! — закричала она, — останови!
Машина остановилась, и Анна Демидовна, открыв дверь, побежала под стену дождя, визжа от ужаса.
Когда дождь кончился, случайные прохожие нашли её, недалеко от поворота на кладбище.
Женщина, вся одежда которой была перепачкана глиной, вела себя странно — пыталась рыть землю, смеялась и называла себя Лукрецией Борджиа. Пришлось вызвать спец-бригаду.
****
Виктор Ильич слёг от переживаний за внучку. Он был рад, что внучка вернулась под крышу родного дома, но не чувствовал себя в силах уберечь её от гнева ведьмы. Та наверняка будет мстить за сына, и это будет пострашнее людского суда.
Старик не знал, что Анну Демидовну уже осмотрел психиатр, специально прибывший из центра. И вряд ли теперь она когда-нибудь покинет скорбные стены районной психбольницы. Её заявление на Ксению так же стало недействительным.
— Дед, — подошла к нему Ксюша, — прости меня, пожалуйста.
— За что ты просишь прощения, я не понимаю, — отозвался дед, — это ты меня прости! Не уберёг.
— Я злилась на тебя, дед.
— О чём ты говоришь, милая, — он взял её за руку, — прошу, не ходи никуда. Пока я не встану и не смогу сопровождать тебя. Сделай милость!
— Я не могу, — тут же ответила Ксюша, — меня ждут.
— Кто? — посмотрев на внучку, Виктор Ильич всё понял без слов. — А почему бы не позвать Сергея к нам?
— Мы договорились, он будет ждать, — Ксения чмокнула деда в щёку и словно боясь, что тот может её задержать, выпорхнула за дверь.
— Куда ты хоть идёшь? — крикнул он ей вслед.
— Пока, дед! — крикнула та вместо ответа, — я тебя люблю!
Подходя к заветной лавочке у реки, она сразу увидела Сергея. Сердце радостно забилось, а потом рухнуло вниз.
Он пришёл проститься. Они расстанутся, и… неважно что тогда… Боже, как она рада его видеть! Даже со спины. Словно ощутив её взгляд, он обернулся.
Лицо его было серьёзно. Он без улыбки смотрел, как она подходит, садится рядом. Вместо приветствия он отвернулся.
— Здравствуй, Серёжа, — сказала она, — почему ты не смотришь на меня?
Она повернула к себе его лицо, и ощутила тепло его слёз. Он, стесняясь их, быстро вытер глаза, и хрипло сказал:
— Я пришёл проститься с тобой. Расстаться навсегда. Но я не могу, ты понимаешь Ксюш? Не могу!
— Понимаю… потому что сама не могу жить без тебя, — сказала она, прислонившись к его плечу.
****
Старушка Савельевна пришла на реку незадолго до заката. Закат остался для неё одним из немногих доступных развлечений. Слишком поздно заметила она влюблённых, занявших её любимую обзорную лавочку.
Молодые люди, увлечённые друг другом, тоже не сразу увидели её. Но, после встали и освободив Савельевне место, медленно пошли вдоль реки. Быстро парень идти не мог, он опирался на трость.
«Совет да Любовь»! — крикнула влюблённым вслед Савельевна, и подёрнув плечами, села наблюдать, как раскрасив небо розовым золотом и фиолетовым серебром, Его Величество Солнце плавно садится за горизонт.
Конец ❤️
Автор Лютик