Ярик уже ждал бабу Нюру на крыльце. Лиза тёрлась у его ног. Анна Ивановна заметила, что когда Ярик в доме, кошка практически не отходит от мальчика, опасаясь только бурных ласк Верочки.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
2 ЧАСТЬ — ЗДЕСЬ
— Вера спит ещё. — Ярик сбежал вниз по ступенькам и взял у неё из рук совсем не тяжёлую сумку. — Эти, у бабы Гали, орали по ночам, она уснуть не могла, боялась. Вот теперь и спит. Баба Нюра, а я во сне маму видел. Будто с ней что-то плохое случилось.
— Приедет ваша мама. Я тебе ещё вчера сказала. Блины жарить будем?
— Будем. — Согласился мальчик, пропуская в дом кошку. — Баба Нюра, а Лиза голодная.
— Она всю жизнь голодная, сколько я её помню. Сейчас-то уже не так, а когда пришла только, то ела как не в себя.
Она замешивала тесто и тихо, чтобы не разбудить Верочку, рассказывала Ярику про кошку. Первый блин зарумянился на сковороде, по дому поплыл аппетитный запах. Стоять у плиты было трудно, ноги крутило от пройденного бабой Нюрой пути, и она подозвала мальчика.
— Иди, учить тебя буду.
Она показала, как наливать на сковородку тесто, когда переворачивать. Ярик, высунув от стараний кончик языка, попытался перевернуть блин, но тот неожиданно сложился пополам. Мальчик испуганно посмотрел на Анну Ивановну и, чуть не плача, попытался исправить положение. Стало ещё хуже. Она спокойно сбросила со сковородки неудавшийся блин, налила тесто заново.
— Ничего. — Утешила совсем расстроившегося Ярика. — Первый блин часто комом. Главное, рук не опускать. Научишься.
Не сразу, но у мальчика начало получаться. От их кухонной возни и вкусных запахов проснулась Верочка.
— Умывайся иди. — Строго велел брат, не отрывая глаз от плиты. — Сама давай. Некогда мне.
— Ярик, ты сам? — Восхитилась девочка, глядя на стопку уже готовых блинчиков.
— С бабой Нюрой. — Солидно пояснил он. — Не стой здесь. Слышала, что сказал? Сковородка горячая, а ты маленькая ещё. Я тебя потом научу.
— Правда научишь? — Недоверчиво переспросила Вера и пошлёпала к рукомойнику.
На стол Анна Ивановна поставила и варенье, и мёд, и купленную в магазине сметану. Уговаривать ребятишек не пришлось. Вскоре их щёки и пальцы масляно блестели.
— Вкусно. — Верочка слизнула густую сладкую каплю.
Спокойно сидевшая на топчане у двери кошка вдруг насторожилась и поднялась на лапы. Тут же раздались шаги на крыльце. Ярик изменился в лице, а Верочка тихо сползла под стол. Анна Ивановна встала и пошла к двери.
Участковый вошёл, стаскивая с головы форменную шапку.
— День добрый. Вкусно пахнет у вас.
— Проходи, Сергей Витальевич, покормим и тебя. Ярик вон сам блинов нажарил.
— Сам? Ну и ну. — Участковый одобрительно кивнул. — Молодец. Я бы с радостью, но дела.
Он хлопнул рукой по пухлой чёрной папке.
— В район мне ехать надо. Вызывают. Я, Анна Ивановна, рядом здесь был. — Он показал глазами на детей. — Заявление взял. Припугнул маленько. Шалман разогнал. А в райотдел по адресу тогда из управления позвоню.
— Помоги тебе Господь, Сергей Витальевич. С собой тебе блинцов завернуть?
— Да куда, баб Нюр, перепачкаюсь весь. — Всё больше удивляясь тому, что видит, отказался он. Никогда прежде баба Нюра в подобном гостеприимстве замечена не была, жила обособленно, общением односельчан не баловала. — Поехал я. Как что узнаю, скажу.
Снова сели за стол, да только ребятишки наелись уже. Верочка ушла играть, а баба Нюра с Яриком принялись убирать посуду.
— Баба Нюра. — Тихо, чтобы не услышала сестра, спросил мальчик. — А полицейский этот, он маму нашу ищет, да?
Анна Ивановна подивилась его сообразительности. Ответила так же тихо.
— Ищет. Не пугайся. Ищет, чтобы помочь. Сергей Витальевич человек грамотный, все законы знает. Если у мамы чего не получается в городе, он разузнает и поможет.
— А он её не арестует? — Засомневался мальчик. — Папа один раз орал сильно и стекло разбил. Его такие полицейские арестовывали. Правда, отпустили потом. Он вернулся и ещё сильнее на маму орал.
— Наш участковый не такой. — Строго объяснила Анна Ивановна. — Он порядок знает. Кого надо арестует, кому надо поможет.
— Баба Нюра, а как полицейским стать?
— Учиться надо, Ярик. Долго учиться. — Вздохнула она. — Зато потом многим людям помочь можно.
Он задумался, а баба Нюра не стала больше ничего говорить. Вода она камень по капельке точит. Главное, что мальчик жизнь эту понять пытается, сам хочет. Тут только немного совсем подтолкнуть в нужном направлении надо.
* * * * *
Старый бабы Нюрин дом ожил. Теперь в нём раздавались детские голоса и смех. То, чего эти стены отродясь не знали. И сама хозяйка ожила вслед за ним. Но радость радостью, а нечаянная нагрузка на пользу старой женщине не пошла. После обеда почувствовала баба Нюра, как крутит суставы, как начинает кружиться голова.
— Ярик, детка, ты пригляди за Верочкой. — Попросила она мальчика. — Что-то нехорошо мне. Полежу.
— Баба Нюра, сбегать за дедом Фёдором? Или за врачом? — Встрепенулся мальчик.
— Не надо никого беспокоить. — Остановила его Анна Ивановна. — Фёдор сам лежит, спиной мается. А доктора по таким пустякам беспокоить не следует. Притомилась я просто, старая уже, Ярик. Отдохну, и пройдёт.
Он кивнул понятливо. Золото, а не ребёнок. Ушёл к сестре, что-то сказал, и принялись играть тихонько. В этой тишине, выпив лекарство, и задремала после всех тревог и хлопот незаметно баба Нюра.
Вера играла, а Ярик всё думал о маме. Скорее бы уже нашёл её этот хороший полицейский. У бабы Нюры было хорошо, да только с мамой всё равно лучше.
— Ярик, а где моя кукла? — Голос сестрёнки выдернул его из раздумий.
— Какая ещё кукла? — Он непонимающе посмотрел на Верочку.
— Моя кукла, без личика, какую мне баба Нюра дала.
— Не знаю. В том доме осталась. — Пожал плечами мальчик.
Губки девочки предательски задрожали, глаза набухли слезами.
— Почему мы её не взяли? Ей там страшно, Ярик.
— Не страшно ей. — Буркнул мальчик. — У неё глаз и ушей нет. Она не видит и не слышит ничего.
— Слышит! Слышит! — Закапризничала девочка. — Мне куколку жалко!
— Ну ладно. — Испугавшись, что она разбудит бабу Нюру, остановил сестру Ярик. — Посидишь немного сама? Я дойду, возьму у бабы Гали твою куклу. Только тихо сиди, бабу Нюру не разбуди, поняла?
— Поняла. — Слёзы Верочки тут же высохли. — Только ты быстро.
— Я быстро. — Подтвердил шёпотом Ярик, натягивая ботинки. — Тут рядом совсем.
Он тихо выскользнул за дверь и помчался по серой, погружающейся в ранние сумерки улице. Во дворе было тихо. Ярик обрадовался. Наверное, этим надоело пить и они ушли. Сейчас он заберёт куклу и убежит обратно. Мальчик потянул дверь, и тут же в лицо пахнуло жаром и дымом. Что это? Пожар?
— Баба Галя! — Крикнул он.
Огонь и дым были, как ему показалось, не везде. Только там, где бабы Галина кровать. А что, если она заснула так же, как баба Нюра, и теперь сгорит, пока он будет звать на помощь? Ярик знал, что огонь надо тушить водой, схватил в сенях пустое ведро и бросился к старой бочке во дворе.
Сверху вода подёрнулась ледяной корочкой, роста не хватало, чтобы зачерпнуть много, но он набрал сколько мог, намочив рукава курточки. И, с трудом поднимая свою ношу, бросился обратно. Главное — полить на кровать. Сгоряча заскочил прямиком в комнату, где пламя, радуясь открытой двери, рванулось навстречу и заплясало с новой силой.
Изо всех силёнок размахнулся, вылил воду. Впереди зашипело, в лёгкие ворвался горячий едкий дым. Ярик закашлялся, закрыл руками лицо и побежал обратно, споткнулся, упал, чувствуя, что больно стало рукам, и, не поднимаясь, пополз к выходу…
Лиза тяжело и требовательно запрыгнула бабе Нюре на грудь, ткнулась мордочкой в лицо, выпустила острые когти, чего прежде никогда не делала.
— Лиза, с ума сошла? — Анна Ивановна ойкнула от неожиданности. — Напугала, оглашенная!
Кошка спрыгнула на пол и заметалась по полу, хрипло мяуча.
— Ярик! — Позвала Анна Ивановна.
— Он за куклой пошёл! — Радостно подбежала к ней Верочка. — Баба Нюра, ты проснулась? Будем играть?
— За какой куклой, Верочка? — Баба Нюра пыталась понять, сколько она спала, который час-то теперь. — Куда пошёл?
— К бабе Гале! За твоей куклой, без личика. Она моя доченька. Ей там страшно без меня!
— Как к бабе Гале? Давно он ушёл?
— Нет, не давно… Или давно… Я играла.
Лиза волновалась и мяукала у порога.
— Да иди, иди уже. — Анна Ивановна с досадой распахнула дверь. И тут же услышала донёсшийся издалека крик.
— Пожар! Горим, люди!
Нехорошо и больно забилось сердце.
— Ярик. — Ахнула баба Нюра. Толкнула выглянувшую за ней Верочку в дом. — Побудь там, маленькая.
Услышала, как заплакала девочка. Да только не до этого сейчас. Раздетая, как была в тапочках, неловко заспешила по улице, держась рукой за забор, чтобы не упасть. Её обгоняли люди.
— Баб Нюр, ты-то куда? — Крикнул один из молодых мужчин. — Да раздетая. Галкин дом горит, до тебя не дойдёт, пожарку вызвали уже.
Она не слышала его. Шла вперёд, как безумная, вглядываясь в сумерки и шепча.
— Ярик. Ярик. Дитёнок мой. Спаси тебя Господь…
* * * * *
Ярик сидел в доме у Фёдора Лукича растерянный и несчастный.
— Не было там твоей бабы Гали. — Дарья глядела на его руки, не решаясь лезть вперёд докторши, которая уже звенела какими-то склянками. — Как разогнал их участковый, так она вместе с хромым ушла.
— Сигарету, видать, обронили в кровати. — Вздохнул Фёдор Лукич. — Вот и тлело, пока не разгорелось. Пожарные сказали, оттуда пожар начался. Эх, паря, зачем полез? Я ж тебе говорил, к людям беги, коль беда. Забыл?
— Не забыл. — Ярик с опаской покосился на врача. — Думал, пока бегать буду, баба Галя сгорит. А вы делать что будете? У меня не болит почти.
Он закашлялся.
— Ничего страшного не буду делать. — Успокоила его врач. — Ожог у тебя небольшой совсем. Пройдёт скоро. Сейчас обработаем и всё. Дышать тяжело тебе?
— Не очень. — Ярик мотнул головой. — Нормально. А когда к бабе Нюре пойдём?
— Скоро пойдём. — Дарья поглядела на докторшу. — Вот сейчас полечат тебя, и отведу.
— Я сама его отведу. — Врач осторожно обработала ожог. — Мазь оставлю Анне Ивановне, скажу, что делать надо.
Баба Нюра, когда прибежала и увидела Ярика живым, прижала его к себе, аж кости хрустнули. Старая, а сильная. Фёдор Лукич сообщил, что докторшу ждут. Так она велела мальчику во всём взрослых слушать, а сама, накинув старое Дарьино пальто да шальку, поспешила обратно к плачущей Верочке. Ярик не обиделся. Вера маленькая совсем, нельзя ей одной. Мама тоже всегда говорила, чтобы Ярик присматривал за сестрёнкой. Сейчас он терпеливо сносил все медицинские процедуры и ждал, когда уже можно будет пойти обратно.
И только оказавшись в привычном уже тепле старого бабы Нюриного дома, забравшись на кровать, куда немедленно явилась невесть откуда взявшаяся Лиза и принялась тыкаться мокрым носиком в пахучую мазь, вздохнул с облегчением.
— Нельзя, Лиза. — Говорил ласково, гладя кошку. — Это не еда, просто мазь такая.
А она мурчала и тёрлась о мальчика, всем своим видом показывая, как она рада его возвращению.
— Ты, милая, только не заявляй никуда. — Провожая врача, попросила баба Нюра. — Заберут ребятишек-то.
— Знаю, меня Сергей Витальевич в курс дела ввёл. — Кивнула девушка. — Вы только глядите за ними. У Ярика заживать начнёт, чесаться будет. Я объяснила, чтобы не трогал, но вы посматривайте.
— Думаешь, наверное, лучше бы забрали. — Анна Ивановна вздохнула. — Не доглядела старая. И то недоглядела. Только в чужом месте им лучше не будет.
— Ничего я не думаю. Знаете, как бывает: у семи нянек дитя без глаза. Иногда так следят, буквально следом ходят, а неприятностей не избежать. Ярику повезло, что надышаться не успел. Если бы сознание потерял, вот тогда бы беда была. А руки мокрые рукава уберегли. Были бы подлиннее, и этих ожогов бы не было. Хорошо, что так закончилось всё.
Она ушла. Ярик слез с кровати, прижался к бабе Нюре.
— Я нечаянно.
— Добрая ты моя душа. — Анна Ивановна гладила его по голове, благодаря Бога, что обошлось, что уберёг он ребёнка. Полез спасать бабку свою непутёвую, которая орёт, не кормит, в детский дом сдать готова. А он, гляди ты, зла не помнит. Где же теперь Галина жить будет? Дом-то только заново отстраивать. И с детьми дальше как? Скорей бы уже Сергей что-то про Машу узнал…
— Ярик, а кукла?
Неслышно подошла Верочка. Заглядывает брату в глаза.
— А её не было там. — Мальчик оторвался от бабы Нюры. — Наверное, убежала куда-то.
— Куда? — Подозрительно прищурилась Вера. — У неё же ножек нет.
— Всё, Верочка, спать пора. — Выручила Ярика Анна Ивановна. — Мы с тобой завтра новую куклу смастерим. И суп сварим, и гулять пойдём. Всё-всё завтра сделаем. Ладно так будет?
— Ладно будет. — Подтвердила довольная Вера. — Баба Нюра, а ты мне молочка попить дашь?
Каждое утро теперь у бабы Нюры начиналось одинаково: с детских голосов и топота по полу босых ног. И не было этих звуков краше. Кошка Лиза словно помолодела, как и сама баба Нюра, бегала за ребятишками по дому, играла с бумажным бантиком, привязанным к верёвочке, и ласково мурчала у Ярика под боком по вечерам.
Анна Ивановна теперь часто забывала про больные ноги. Болеть они, конечно, не перестали, но ходила она намного больше, и от этих непредвиденных тренировок ноги становились крепче.
В тот день утром Лиза намывалась особенно тщательно, и баба Нюра настороженно поглядывала на пушистую пророчицу. Кого намоет в этот раз? Когда раздался стук в дверь, вздрогнула невольно. Участковый переступил порог, огляделся.
— Как дела, герой? — Обратился к Ярику. — Руки болят?
— Не болят. — Помотал головой Ярик. — Забыл почти про них.
— Это хорошо, что не болят. — Сергей Витальевич кивнул. — А вы чего же это дома сидите? Погода на улице прямо весенняя. А на сарае такие сосульки, как из сказки про Морозко.
— Кто такая Морозка? — Удивлённо спросила Верочка. — Ярик, я хочу посмотреть сосульки.
— Я потом тебе эту сказку расскажу. — Пообещала Анна Ивановна. — Ярик, пойдите погуляйте во двор. Чего дома сидеть.
— Гулять! Гулять! — Запрыгала Верочка.
— Ладно. — Мальчик внимательно посмотрел на участкового, но ничего не спросил и принялся одевать сестру. — Разговаривайте.
— Умный парнишка. — Покачал головой Сергей, когда дети вышли. — Хоть и маленький.
— Полицейским хочет стать. — Анна Ивановна вздохнула. — Про тебя, Сергей Витальевич, расспрашивает, про работу твою. Он ведь знает, что ты Машу ищешь. И сейчас догадался, что с новостями пришёл. Ярик почище иного взрослого понимает всё, даром, что ребёнок.
— С новостями, Анна Ивановна. Только новости не слишком хорошие.
У бабы Нюры в груди захолонуло. Неужто беда с Галкиной дочерью. Заметив её страх, Сергей успокоил.
— Да жива, жива. В больнице сейчас. Недавно только в себя пришла. Она же поехала к отцу ребят, договориться хотела, чтобы он какую-то часть съёмного жилья ей оплачивал. Из квартиры он их выгнал, требовал, чтобы она детей в другом месте прописала. А там у дочери садик, Ярику в школу идти… Маша пригрозила, что в суд пойдёт. Муж и раньше её поколачивал, а в этот раз рассвирепел и избил так, что думали, не выживет. Мужика забрали, конечно, соседи полицию вызвали. В СИЗО он. Неизвестно было пока, по какой статье судить. Маша в кoму впала. Теперь, говорят, на поправку пойдёт. Да ты чего побледнела-то, баб Нюр?
— Ярик-то чуял, видать, что беда с матерью. Ещё когда говорил мне, что во сне её видел.
— Теперь позади уже. Только тут другая проблема. Выписывать Машу куда? В городе квартира опечатана, здесь дом сгорел. А ей, я в больницу звонил, говорят, лежать ещё после выписки дома придётся. Да и потом необходимо время на восстановление. Денег у них нет, работать она не сможет пока… Получается, детей всё равно забрать могут.
— Как так некуда? — Баба Нюра почти рассердилась. — А это тебе не дом, что ли? Или условия не подходят?
— Да почему не подходят-то? Просто я думал…
— Думать, Сергей Витальевич, — дело хорошее. Я тебе, голуба моя, знаешь, что скажу. Помоги Машу сюда перевезти. Пусть со мной живут, пока не уладится всё. А хоть и совсем. Я нажитое на тот свет с собой не заберу.
— Да, баб Нюр…
— Чего «баб Нюр»? Не справимся, думаешь? Так сам сказал, что Маша на поправку пошла. Ярик, гляди, помощник какой растёт. С Верочкой я посижу, когда Маша работать сможет. Вот наладится всё, пусть решает, где и как ей дальше жить, а пока пусть так будет, как говорю.
— Да ничего я такого не думаю. Не ожидал просто. — Засмеялся Сергей. — Ты, баб Нюр, наехала на меня, как локомотив. Кто ж знал, что ты такое решение примешь. Вдруг ещё Галку решишь к себе забрать.
— Галка твоя и без меня проживёт. Вон, Дарья прибегала, говорит, к хромому она жить ушла, там теперь пьют. Горбатого, сам знаешь… А Маша с детьми — дело другое. Вези, Сергей Витальевич, её сюда, не рассуждай долго.
— Хорошо. Если так, съезжу, поговорю с ней. Может быть, не откажется…
— Ты так поговори, чтобы не отказалась. Я бы и сама, но, видишь, какой из меня теперь делегат. С места не сдвинешь.
— Это ты, баб Нюр, скромничаешь. Вон какую бурную деятельность развила. Кто б знал.
— Это я в рамках своего двора — генерал, а так, Серёжа, стара уже. Каждый день, как подарок. Иди, милый, сделай всё, как надо. За ребят сердце болит.
— Ладно тебе, Анна Ивановна. Всё сделаю, как обещал.
* * * * *
И сделал. Когда Маша впервые переступила порог дома, баба Нюра едва сдержала горестный вздох. Совсем не такой помнила она Машу. Всегда весёлая, несмотря на характер и пагубные привычки матери, сейчас она смотрела потерянно, в глазах не было прежней живой искорки. Маша словно похудела и постарела, хотя ведь совсем молодая женщина. Участковый придерживал её под руку.
— Здравствуйте. — Прошелестела она. — Спасибо, что приютили.
Ребятишки, бросившиеся было к матери, остановились нерешительно, словно не узнавая. Глаза Ярика стали ещё больше и тревожнее.
— Ей прилечь бы, баб Нюр. — Сергей поглядывал на Машу. — Растрясло, должно быть, в дороге.
Машу уложили, и она, по-очереди прижав к себе детей и погладив их по головам, бессильно опустила руки и прикрыла глаза.
— Пусть поспит, баб Нюр. — Шепнул Сергей. — Она слабая ещё совсем.
— Пусть поспит. — Согласилась она. — Ребятишкам я сейчас объясню всё и займу их. Спасибо, что привёз Машу.
Она захлопотала, устраивая новую гостью поудобнее. Сергей тихо вышел, Ярик незаметно выскользнул за ним.
— Ты чего раздетый вышел, Ярослав?
— Дядя Серёжа, это папа её так?
— Папа. — Кивнул участковый.
— А вы его арестовали?
— Не я. Но арестовали. Видишь ли, Ярик, так делать нельзя. Это называется преступление. Папу будут судить и, скорее всего, посадят в тюрьму.
— Он уже раньше маму бил. Только его отпускали всегда.
— В этот раз так просто не отпустят. Не бойся.
— Я не боюсь. Дядя Серёжа, а вы в школе хорошо учились?
— Честно? Не очень. Я ленивый был. Теперь жалею.
— Почему? Разве вы плохой полицейский?
— Не знаю. Наверное, неплохой. Но всегда можно быть лучше.
— А я тоже хочу учиться на полицейского. Баба Нюра говорит, что долго учиться надо.
— Дело хорошее. Учись, Ярослав. Плохие люди всегда были, и есть, и, увы, будут. А остальных защищать от них надо. Вот и выходит, что работа наша, она всегда нужна. А сейчас беги в дом, замёрзнешь. Простынешь, будет ещё бабе Нюре забот.
Мальчик взялся за ручку двери, потянул, но заходить не спешил.
— Дядя Серёжа.
— Что?
— Спасибо, что маму нашли!
Он помахал участковому рукой и скрылся в доме. Сергей улыбнулся и зашагал по улице. Остальные дела сами себя не сделают.
Маша постепенно приходила в себя. Свежий воздух, спокойная обстановка и забота бабы Нюры делали своё дело. Она старалась чаще вставать, помогала старой женщине по дому, занималась с детьми, а вечером, уложив ребятишек, они с бабой Нюрой садились чаёвничать и вести длинные разговоры.
— А я, когда была девчонкой, боялась вас, баба Нюра. — Смущённо призналась Маша. — Вы всегда строгая такая были, хмурая. Мать говорила, что вы не в себе. Простите. Мы даже в огород к вам с ребятами не лазили никогда. Страшно было.
Анна Ивановна засмеялась тихо и горько. Маша испуганно посмотрела на неё.
— Вы не обижайтесь. Я же тогда маленькая была, глупая. Теперь-то вижу, что вы другая совсем. Вон вас как Ярик с Верочкой любят.
— Разве я обижаюсь, Машенька? Всё так. Хмурая была, старалась в жизнь свою никого не пускать. Всё мне казалось, что от людей только плохого ждать можно. Наверное, только Ярик с Верой и помогли мне увидеть, сколько вокруг хорошего. Я ведь для себя бы никогда за помощью не пошла, а для них — другое дело. Не пошла бы к людям, не узнала бы, как иначе возможно. А как же ты в такую ситуацию попала?
— А я, наоборот, слишком людям верила. — Маша вздохнула. — Хотела верить. Вы же маму мою знаете. Ласки от неё особо не увидишь, бывало, и ремнём отходит. А мне хотелось, чтобы меня любили. Рома, он в нашу деревню однажды с другом приехал сразу после дембеля. И как-то сразу заметил меня. А я, глупая девчонка, влюбилась. Он ласковый такой был, слова говорил, которых я не слышала никогда. Я потом к нему в город и сбежала. Сначала у нас хорошо всё было. И, когда поженились, и когда Ярик родился. Свекровь меня не очень любила, но обижать не давала. Хотя Рома уже пытался. Надоела я ему, наверное. Постепенно начал выпивать, дальше — сильнее. И буйным становился тогда, как моя мама. Я хотела развестись, но оказалось, что уже жду Веру. А куда я с двумя малышами? Ярика в садик не брали, мест не было. Как раз получалось, что я из декрета и снова в декрет. Рома злился, что ему одному работать приходится, срываться начал, запил ещё сильнее. Его мама к тому времени уже болела сильно. Я с ней и с малышами целый день. Иногда уже даже не понимала, какое сейчас время суток. А он орал, что я бездельница и нахлебница, бил от злости.
Баба Нюра слушала молча, лишь гладила лежащую на столе руку молодой женщины. Вот так и не знаешь, как лучше: одной всю жизнь или так.
— Потом, когда мамы его не стало, Рома совсем озверел. Теперь его ничего не останавливало. Но я уже вернулась на работу, а Веру в садик взяли. Ярик дома оставался один, иногда я его с собой в магазин брала на смену. Но детей муж не трогал. Видно, не всё человеческое растерял. Потом познакомился с какой-то женщиной, начал настаивать на разводе. Как настаивать, бить ещё чаще. Мы развелись. Начал гнать из квартиры. Вот мы сюда и приехали. А здесь, сами знаете, не лучше. Дети там прописаны, свекровь настояла в своё время. Выписать в никуда он их не может. В районе нашем садик хороший для Верочки, школа недалеко. Я квартиру хотела снять поблизости, но одной мне не потянуть. Узнала у юриста, он подсказал, что Рома в таком случае должен участие в оплате съёмной квартиры принимать. Вот я и поехала, договориться хотела, объяснить. Дальше вы знаете.
— Ничего, Маша. — Подбодрила Анна Ивановна. — Теперь уже позади всё.
— Ну, как позади, баба Нюра? — Маша покачала головой. — Теперь ещё сложнее. — Мы же не можем стеснять вас. Хорошие гости — три дня гости. А мы… Неудобно даже. У меня материнский капитал не потрачен. Буду искать что-то приемлемое по цене. Да и мама. Кто знает, сколько она проживёт там, где находится сейчас. А если её выгонят оттуда? Мне же к себе её брать придётся, не бросишь…
Она рассуждала, а баба Нюра слушала и вдруг заплакала беззвучно. Слёзы проваливались в расщелины глубоких морщин, она промокала их уголком платка, а они всё не заканчивались и не заканчивались.
— Как же я без вас? — Произнесла она еле слышно. — Я ведь поверила, Машенька, что у меня тоже, как у всех, семья теперь. Думала, простили меня где-то там, наверху, подарили такую радость. Ты, если боишься, что дохаживать тебе меня придётся, не бойся. Я уж если пoмрy, то на своих ногах. Да и недолго мне осталось. Дом свой Ярику отпишу. Захочет, жить будет, нет — продаст.
— Да что вы, баба Нюра. — Испугалась Маша. — Я же не хотела вас обидеть. И расстроить не хотела. Конечно, мы поживём с вами. Это же не так быстро всё. И не боюсь я ничего. Я вас теперь, после того, что вы для ребят моих сделали, не брошу. Даже если жить будем отдельно, обязательно навещать станем. Не плачьте, баба Нюра.
Маша обняла старую женщину и так сидели они, думая каждая о своём. Лиза, почуяв неладное, подошла было, походила между человеческими ногами и, убедившись, что тревога ложная, вернулась обратно к Ярику под бок.
Эпилог.
— Баба Нюра! Баба Нюра! — Ярик вихрем ворвался в дом. — Я три пятёрки получил! Представляешь, три! За один день!
Лиза, отпрыгнувшая из-под его ног, гневно мяукнула.
— Не сердись, Лиза. — Назидательно обратился к ней мальчик, наглаживая пушистую шерсть. — Видишь, радость у человека.
— И то радость. — Согласилась баба Нюра. — Молодец, Ярик! Старайся теперь. Планку-то не снижай.
— Постараюсь. — Солидно пообещал Ярик.
— А у меня только одни пятёрки будут. — Важно сообщила Вера. — Вот, Ярик, я тебе покажу, как красиво написала в тетрадке, которую мама купила.
— Потом покажешь, Верочка. — Остановила её баба Нюра. — Обязательно покажешь. Вместе все посмотрим. Ярик, ты голодный?
— Очень голодный! — Весело согласился мальчик. — Прямо жутко голодный, баб Нюр!
— Вот и ладно. Значит, обедать будем. Мама ваша котлет вчера нажарила — пальчики оближешь.
— Баба Нюра, а ты не обиделась, что мы от тебя переехали? — Уписывая за обе щеки обед, поинтересовался Ярик.
— А чего мне обижаться? Рада я, что у мамы вашей всё получилось, как она хотела.
А получилось всё неожиданно. Через некоторое время после того, как поговорили да поплакали вместе баба Нюра с Машей, оказалось, что продают неспешно на соседней улице дом. Старенький, конечно, и не очень большой, но вполне пригодный для жизни. Сергей, участковый, с Фёдором Лукичом вместе смотреть ходили, они же и с хозяином сговорились на рассрочку. Сергей Витальевич человека Маше подсказал, что документы оформить помог.
Анна Ивановна, хоть и переживала, понимала, что Маше важно это, опору под ногами чувствовать, самой хозяйкой быть. Но Галина дочь Анну Ивановну не подвела. Как обещала, приходила практически ежедневно, да и ребятишки бабу Нюру за родную считают. Верочку Маша с утра приводит, перед работой, и Ярик после школы сразу сюда бежит.
— Бабу Галю давно видел, Ярик?
Мальчик задумался, жевать перестал.
— На позатой неделе. — Выдал он. — Баба Галя у мамы денег просила. Только мама не дала. Сказала: «Бросишь пить, приходи, приму». Но баба Галя слово нехорошее сказала и ушла.
— Какое нехорошее? — Глаза Верочки заблестели любопытством.
— А тебе знать не надо. — Отрезал брат. — Ты, Вера, маленькая ещё.
— Почему всё время маленькая? — Возмутилась Верочка. — Я тоже скоро в школу пойду.
— Для Ярика ты всегда будешь маленькая. — Баба Нюра обняла девочку. — Он же кто у нас? Старший брат! Самый лучший.
— Да, Ярик хороший. — Вера хитро улыбнулась. — Ярик, а ты поиграешь со мной?
— Уроки сделаю и поиграю. — Пообещал польщённый мальчик.
Баба Нюра смотрела, как весело болтают они за столом, как подсовывает украдкой Ярик вкусные кусочки вертящейся около него Лизе, и тихо радовалась. Наверное, всё же вышло прощение ей там, наверху, раз к самому закату собственной жизни было подарено такое счастье, сидеть за столом с этими ребятишками, слушать детский смех, быть кому-то полезной и нужной. Значит, крохотный оставшийся кусочек своего бытия проживёт она не зря. А всего-то надо было не от людей идти, а лицом повернуться к ним. Двигаться навстречу, двери открыть.
— Баба Нюра, ты не слышишь? — Ярик заглядывал ей в глаза. — Я говорю, нам учительница велела рассказ приготовить о хорошем человеке в нашей жизни. Можно я о тебе расскажу?
Автор Йошкин Дом
