— Не трогайте меня, пожалуйста! Я не буду его рожать! Мне не нужен он… этот ребенок… — молодая женщина кричала, лежа на кушетке и не давала врачам приблизиться к ней.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Ира, беги за Верой Ильиничной! Леонид Петрович в отпуске, а здесь срочно нужен кто-то, чтобы справиться с этой истерикой.
— Так она же…
— Я знаю, Ирочка, знаю. Беги!
Молоденькая медсестричка припустила в детское отделение.
Вера стояла над кувезом с новорожденной девочкой, появление которой несколько дней назад обернулось нешуточным переполохом. Поздно вечером, когда Вера уже собиралась домой и заглянула к Маше, чтобы попрощаться, так как та оставалась на ночную смену, они услышали сначала звонок в приемном, а потом раздался топоток Ирочки, которая дежурила внизу и, просунув голову в дверь кабинета Маши, Ира затараторила:
— Мария Михайловна! У нас ЧП. Там такой ужас! Вы срочно нужны и кто-то из детского!
— Подожди, Ирина, не спеши. Ничего не пойму. Что случилось-то? – Маша поднялась из-за стола и направилась к выходу. Вера двинулась за ней.
Они бежали по ночному роддому, стараясь ступать как можно тише. Вера любила это время. Затихала суета, умолкали перепалки, беготня и дневная неизбежная суета, и только изредка покрякивал младенец или мамочка, кормящая своего малыша ночью, тихонько начинала что-то напевать, укачивая. В послеродовом отделении все дышало покоем и счастьем. Почти всегда.
В приемном Маша увидела Григория Александровича, неонатолога, который дежурил сегодня:
— Смотри, Маша, какое чудо-юдо нам подбросили! Точнее, вот эти доблестные хлопцы притащили, — он кивнул на двух подростков лет пятнадцати с виду, которые жались в углу. – Молодцы! Сообразили, что до больницы далеко, а мы рядом. Откуда знаете, где роддом находится?
— Мама недавно сестру здесь рожала, — высокий глазастый парнишка вытянул шею и попытался заглянуть через плечо врача, который, разговаривая, продолжал проводить манипуляции над маленьким комочком, лежащим на столе. – Она живая?
— Живая! – врач шлепнул малышку и та, сначала тихо и неуверенно, а потом и посильнее, закричала, выражая возмущение эти недружелюбным миром. – Хорошая девица! Баллов шесть-семь по Апгар, может больше, посмотрим. Маша, звоните в полицию, а я ее пока заберу наверх.
Он завернул малышку в куртку, в которой ее принесли ребята, и повернулся к ним:
— Парни, вы настоящие герои! Опоздай вы хоть на полчаса, может и не спасли бы ее. Холодно сегодня на улице, хоть и не мороз. Когда нашли, она плакала?
— Да! Там коробка большая картонная возле мусорки стояла и за ней она лежала. Мы подумали, что там котята.
Григорий Александрович пожал руки парням и пообещав вернуть куртку через пару минут, ушел в детское.
Маша вызвала полицию и послала Ирину за горячим чаем. Игорь, мальчик, который отдал свою куртку, чтобы согреть кроху, был уже немножко синего оттенка. На улице температура близилась к нулю. Декабрь в этом году выдался относительно теплым, но по вечерам было уже ощутимо, что вот-вот и грянет настоящая зима.
Приехавшая полиция составила протокол и опросила всех.
— Найдете мамашу, которая такое сотворила? – Ира кокетливо стреляла глазками в молодого участкового, которого вызвали вместе с нарядом.
— Найдем, конечно! Там место такое, что все под камерами. Это же возле новых высоток мусорка, я правильно понял?
Мальчишки синхронно кивнули.
— Значит найдем. Если бы везде такие камеры хорошие висели, как в этом комплексе, мы бы больше преступлений раскрывали. Обычно и разглядеть-то что-то сложно. А эти даже звук пишут.
Он попрощался, тихонько взяв у Ирины номер телефона и ушел.
Малышку было решено оставить пока под наблюдением в роддоме, а позже перевезти в больницу.
Вера все это время тихо стояла в углу и молча наблюдала за происходящим. Никому, даже Маше, она не смогла бы сейчас признаться, что, когда малышка закричала, у нее в глазах потемнело и резко заныло сердце. Не счесть, сколько младенцев вопили тихо или громко рядом, а то и на руках у нее, за то время, пока Вера работала здесь. Но никогда у нее не было такого чувства, что отняли что-то ее, родное, что этому чему-то плохо, больно и Вера чувствует эту боль как свою. Она помотала головой и поймала на себе внимательный взгляд Маши.
— Что?
— Ничего… Ты домой или останешься уже?
— Останусь. Пока доеду, уже обратно надо будет.
— Тогда пошли по кофейку. Точнее, я пойду в кабинет, а тебе же вижу, куда надо. Иди, Гриша тебе все расскажет.
Вера покачала головой, в очередной раз удивляясь проницательности своей подруги, и пошла в детское.
Девочку уже обработали, накормили и она тихонько посапывала в кювезе. Григорий сделал вид, что ничего необычного в появлении Веры нет и кивнул на малышку:
— Хорошая такая! Я анализы все взял, завтра часть готова будет. Посмотрим, что там с инфекциями и прочим. На вид-то вполне здоровая, только замерзла конечно.
— Сколько ей?
— Даже суток нету, на первый взгляд. Видно, вечером как родила, так сразу и выкинула. Если бы не эти мальчишки…
Вера смотрела на щекастую, кругленькую головку, на тонкие длинные реснички, нос пуговку и что-то огромное как волна цунами поднималось у нее внутри.
— Вера, побудешь здесь минутку? Я чай себе сделаю и вернусь. С утра не ел ничего, замотался. Я до кабинета и назад. Если что, там Маняша дежурит в соседнем боксе.
— Конечно!
Потом Вера будет вспоминать эти минуты, как самые счастливые, которые она пережила за последние годы. Ей тяжело было даже дышать. Она ловила каждый вдох и выдох крохотного тельца и понимала, что наступил какой-то переломный момент в ее жизни, что резко все разом изменилось и дальше будет все иначе. Точно иначе, но хорошо. Лучше, чем когда-либо.
Позже, сидя в кабинете Маши, она молча потягивала кофе и думала о том, что надо бы выспаться и на ясную голову хорошенько все обдумать.
— Решила – делай! Не сомневайся! – Маша села рядом с Верой на маленький диванчик, который стоял в кабинете.
— Не решила еще, Машенька, думаю.
— Вижу. Только, тебе сейчас не об этом думать надо, а о том, что тебе с твоей копеечной зарплатой и отсутствием мужа, ребенка могут и не отдать. Хорошо, хоть квартира есть. Может быть пора расчехлить свои архивы? Ты в курсе, что Леонид Петрович на пенсию собрался? Устал, говорит.
— Слышала.
— Верка, у тебя есть полгода. Это он мне по секрету сказал. Пройдешь переквалификацию и Макар Семенович тебя с дорогой душой возьмет на освободившееся место. Он к тебе уже привык.
Подруги фыркнули, вспомнив, как главврач первое время хватался за голову, когда Веру звали, чтобы успокоить не в меру буйствующих рожениц или мамаш.
— Не знаю, Маша, не уверена я, что потяну.
— Куда ты денешься! – Маша встала и подошла к раковине, чтобы вымыть чашку. – Не о том думаешь!
Она подняла сложенные ковшиком ладошки, в которые набрала воду.
— Вот так твое время уходит. Еще немного и нет его. Ты многим помогла, много сделала, но можешь больше. Для одной козявочки, но столько, сколько для нее будет значить весь мир.
Маша стряхнула брызги с рук в сторону подруги.
— Несправедливо даже как-то. Меня скоро бабкой сделают, Илюшка вон жениться грозится, а ты будешь — молодая мамаша!
Маша глянула на удивленное лицо подруги и рассмеялась.
— Ты бы себя видела!
Через пару недель, утром Вера, как обычно, мыла полы в коридоре послеродового, когда услышала за спиной ругань и звякнувшее ведро:
— Что это такое?! Вы совсем уже? — возмущенный голосок прозвенел совсем рядом.
Она обернулась и увидела молодую, очень красивую девушку, которая презрительно сузив глаза, смотрела на нее. Ведро валялось на боку, залив водой полкоридора, только что вымытого Верой. Девушка пнула ведро и полилась такая площадная брань, что Вера от удивления открыла рот.
— Что встала? Убирай теперь.
Еще раз пнув ведро, красотка прошествовала по коридору.
В другое время Вера молча пожала бы плечами и спокойно убрала бы. Но сегодня что-то поднялось внутри, и она в сердцах стукнула шваброй по полу. Удивленно посмотрев на отколовшуюся часть ручки, она вдруг подняла: «Хватит!»
Заменив швабру, она быстро убрала разлитую воду, домыла пол, привела себя в порядок и отправилась в кабинет главврача.
Через полчаса дверь кабинета Макара Семеновича открылась и он, широко улыбаясь проводил Веру словами:
— Не поверите, как вы меня сейчас порадовали. Помогу, чем смогу. Все сделаем!
А вечером они сидели с Машей за чаем, когда та спросила:
— Что? Заело наконец? Очнулась «спящая красавица»?
— Ой, Машка, я не знаю, что со мной творится. Как подменили.
— Готовишься стать мамой. Вот тебя и прет. Ты же сегодня не думала о том, что тебя оскорбили. Ты думала о том, какого лешего ты полы моешь, когда могла бы халат носить и как твоя Варвара на тебя смотреть будет потом, так?
— Так…
— То-то! Приходишь в норму, матушка! И это прекрасно! Как, кстати, движется процесс-то?
— Несколько недель, как мне сказали, и я смогу ее забрать. Макару Семеновичу спасибо! Всех на уши поставил.
— А мать нашли? Я все забываю спросить.
Вера помрачнела.
— Нашли… Лучше бы не находили. Там все страшно, Машунь. Девчонка совсем, шестнадцать лет. Полненькая, кругленькая, может поэтому и не заметили ничего родные. С бабушкой жила, пока родители по заработкам мотались. Они вернулись, перебрались в новую квартиру, а тут нате, дочь рожает. Мать отца из дома выпроводила, приняла роды и ребенка вынесла на мусорку. А девочка в себя пришла и шагнула из окна… Ох, Маша, ну как таких людей земля носит! – Вера заплакала.
Маша обняла Веру и плакала вместе с подругой, от всего сердца жалея эту неизвестную девочку, чья жизнь так трагично и нелепо оборвалась.
— Никакой ценности жизнь для них не имеет. Неужели же они не понимают, как много им дано?! Помнишь эту ненормальную, которая на врачей кидалась, когда ты Варюшку нянчила перед переводом?
— Конечно, забудешь такое…
Ира прибежала в детское запыхавшись, перескакивая через ступеньки по широкой лестнице парадного когда-то подъезда, ведущей на второй этаж.
— Вера Ильинична!
Вера повернулась и шикнула на Иру:
— Тише! Разбудишь!
Ира отдышалась и потянула Веру за рукав.
— Вас в приемном ждут. Там какая-то женщина странная.
— Пойдем! – Вера кинула последний взгляд на кроху, которую уже про себя называла Варенькой (в честь мамы) и пошла вслед за Ириной.
В приемном творился настоящий бедлам.
— Ну, не могу же я ей руки крутить, Маша! Да и не удержу, вон как бьется! – старшая сестра возмущенно подбоченилась. – Вот, что это такое?!
На кушетке металась с криком молодая женщина. Видно было, что она вот-вот родит. Вера ахнула, увидев, сколько налило с нее.
— Да она истечет так!
— Вер, три укола успокоительных – ноль! Я не пойму ничего! Она или в таком стрессе или под чем-то! Я не знаю, что там с ней сотворили или она сама это сделала, но только… Пытались убрать ребенка.
Вера в ужасе уставилась на подругу:
— На таком сроке?!
— И я о том! А теперь она кричит, что рожать не будет. Ей, видать никто не объяснил, что по-другому никак.
Вера подошла к кушетке, размахнулась и из всей силы шлепнула роженицу по щеке. Голова той безвольно дернулась, крик замер и девушка опустила руки. К ней тут же кинулись врачи:
— Рожаем! Тужься! Кому говорят! Давай!
Вера держала руки женщины и говорила-говорила, отвлекая на себя внимание, не давая той провалиться опять в панику.
Через несколько минут, помрачневшие врачи, пряча глаза и отворачиваясь, тихо чертыхались себе под нос, поливая притихшую Айгуль, как звали женщину, на чем свет стоит. Обычно спокойные, выдержанные, тут они изменили всем своим принципам врачебной этики и не стеснялись в выражениях.
Григорий завернул в пеленку плод и неожиданно даже для себя скрипнул зубами:
— Гадюка просто… Такой мальчишка! Десятка! Я таких здоровых давно не видел… Лучше бы отказ написала! Зачем так-то?
Айгуль молча отвернулась к стене. Она не собиралась объяснять, как выросла в патриархальной семье, где даже мысли такой допустить, чтобы родить без мужа, было нельзя. Как «нагуляла» ребенка и как старшая сестра предложила избавиться от обузы. Как было невыносимо больно и как она испугалась, когда поняла, что они натворили.
Вера вымыла руки, оглянулась на Айгуль и первый раз за все время не нашла в себе сил, чтобы успокоить, помочь. Она молча повернулась и пошла в детское. Там, взяв на руки Варю, она прижала к себе девочку и поняла, что приняла самое важное в своей жизни решение окончательно.
— Я – твоя мама, маленькая!
Спустя несколько лет по дорожке парка шла большая компания. Маша с мужем, Вася с женой, Вера с Варей и Илья, который катил коляску с новорожденным сыном, обнимая одной рукой жену, которая была очень похожа на Веру в молодости.
Маша, не сдержавшись, охнула, когда увидела избранницу сына, которую тот привел знакомить с родителями:
— Где нашел-то?! Копия!
— Там уже нету, мам! – рассмеялся сын и чмокнул, удивленно смотрящую на них невесту. Вика и характером была очень похожа на Веру, как показало время, и Илюшка, Верин любимчик, был безоговорочно счастлив.
Вася нес на руках крестницу и периодически щекотал ее, от чего Варвара заливалась таким звонким, как колокольчик, смехом, что прохожие удивленно оборачивались.
— Вась, я сменку не брала, придется домой возвращаться!
— Вас, понял, шеф! Варька, давай шишки считать!
Варя ухватила Василия за уши и чмокнула в нос:
— Давай!
— Кто-то будет замечательным папой! – Вера взяла под руку Настю, жену Василия.
— Еще как будет!
— Третий-четвертый месяц?
— Откуда вы знаете? – Настя изумленно уставилась на Веру.
— Стаж, Настена, стаж! – рассмеялась Маша. – Это ж глаз-алмаз. В акушеры тебе надо было, а не в психиатры.
— Не надо. Я на своем месте! – Вера подмигнула Маше. – Акушеров у тебя, главврач, хватает, а я, такая уникальная, – одна. Не так, что ли?
— Так, так!
Вера прикрыла глаза от солнца рукой и посмотрела на дочку, которая пыталась залезть на дерево:
— Варвара, чего тебя туда понесло?
— Так, белка же, мам!
— Аргумент! Цапнет тебя – не плачь, договорились?
— А зачем ей меня кусать?
— За надувательство! Вот, если бы ты к ней с орешками или семечками, она бы с тобой дружила, а так, мало ли чего тебе от нее надо. Может за хвост подергать хочешь.
— Вася! Пошли! – Варя потянула за руку крестного. – Нам нужны орехи!
Тот улыбнулся и пошел по аллее вслед за деловой девчонкой, которая так напоминала свою, пусть не по крови, но такую родную маму.
Автор: Людмила Лаврова
