— Скорей бы осень! Первый раз в жизни хочется, чтобы быстрее наступила осень… представляешь, первый раз в жизни, потому что осенью мы с тобой поженимся… так ведь?
Дима смотрит девушке в лицо, пытаясь встретиться взглядом. – Рая, правда, ведь?
Рая, обычно дерзая, бойкая, смешливая, опустила глаза, разглядывая незабудки в траве. Всё у них с Димой хорошо, и знают дуг друга давно, и в этом году оба получили диплом, только Дима окончил институт, а Рая педучилище. И возраст, как говорит Раина мама, подходящий: Раисе девятнадцать, а Диме двадцать два.
Дима, ощущая тепло Раисы, тепло ее тела, которое чувствует даже, когда не прикасается к ней, осторожно взял девушку за руку, потом обнял, чуть не задохнувшись в аромате ее кожи. – Ты моя невеста, моя девчонка навсегда…
— Дим, ну не надо, — она пытается отстраниться… осторожно отстраниться, чтобы не обидеть любимого человека.
— Понял, Рая, понял, знаю, договорились… будет свадьба – и все у нас будет. — Запрокинув голову, он смотрит в вечернее небо. – Скорей бы осень! И в этом, 1995 году, мы станем мужем и женой.
— Дима, да уже скоро. Мамка меня уже о платье спрашивала, когда, говорит, платье свадебное поедем выбирать? А твои что говорят?
— Мои? Да ничего не говорят, я же решаю… вот и выбрал себе невесту, — он снова смотрит ей в лицо, наблюдая, как дрожат ее ресницы.
Потом, взявшись за руки, отходят от берега реки, и уже затемно возвращаются домой.
— Тили-тили-тесто, жених и невеста! – Мишка, младший брат Раи, забравшись на забор и устроившись, как воробей на столбе, дразнится, увидев влюбленных.
— Я тебе уши надеру, — грозится Раиса, и Мишка, со смехом спрыгивает. – А мы с Сережкой вас на речке вдели, — хвастается тринадцатилетний брат, — вы целовались.
— А вот и неправда! – Кричит в ответ Рая. — За такие выдумки накажу…
— Разберусь дома с Сережкой, — обещает Дима, — будет знать, как шпионить. – Он пытается успокоить Раю. – Не обращай внимания, мальчишки же, сочинять любят.
— Нет, ну ты слышал?! – Не унималась Раиса. – Они подсматривают за нами.
— Забудь, ничего страшного, главное, что мы скоро поженимся, это я тебе точно говорю… да и вообще хорошо, что наши младшие братья дружат.
Простившись с Димой, Рая побежала домой, заметив, что мать уже управляется в летней кухне, и сразу же присоединилась.
— Ну и чего у вас с Димой? – спросила Валентина между делом.
— Мам, ну ты же знаешь, все у нас хорошо, осенью поженимся.
— А чего осень ждать, могли бы и летом расписаться.
— Ну, там у Димы еще дела, да и, представляешь, такие трудные экзамены у него были, диплом и все такое…
— Ну да, с высшим образованием у тебя муж будет, хорошего сына вырастили Дороховы. Только не знаю, может такую же невесту искали, как и сын, с высшим…
— Мам, ну чем я хуже? У меня педучилище, меня уже в нашу школу работать позвали, так что я буду трудиться по месту жительства. Да и вообще, мне как-то нравится с ребятишками, интересно с ними…
— Ну и ладно, — Валентина убрала пустые ведра, вытерла стол, повесила полотенце на гвоздик, — иди в дом, поздно уже, может отцу чего надо.
Рая крутанулась на месте и вихрем взлетела на крыльцо. Она всегда была непоседой, бегучей девчонкой со светлыми косичками. А нынешней весной родители ахнули, рассмотрев, как расцвела дочка. Копна светло-русых волос сохранилась, Рая порывалась в старших классах избавиться от них, но потом оставила, заметив, как идут ей длинные волосы, а зеленый цвет глаз придавал задорную искру и загадочность.
Дмитрий Дорохов знал и раньше Раю, но обратил внимание на смешливую девчонку только прошлым летом, однако тогда она показалась ему маленькой. А этой весной, как подошел к ней в клубе, так и не смог отойти ни на минуту, пока не проводил домой.
До этой поры она смотрела на парней насмешливо, к тому же Рая была старательной студенткой, и, несмотря на колкий характер, к учебе относилась серьезно, не отвлекалась на развлечения. В городе ее и на танцы не вытащишь, да и не хотелось ей.
Дома, даже летом, было прохладно, а все потому, что с утра Рая прикрывала ставни во всех комнатах, так научила мать, а еще раньше так делала бабушка. А потом, вечером, снова открывала, поэтому даже в знойный день в родительском бревенчатом доме можно было переждать жару.
— Па-аап, ну ты зачем встаешь? Тебе же нельзя!
Отец недавно сломал ногу, и пришлось сидеть дома, как он сам говорил: «привязанный теперь».
— Не могу, Рая, второй день в четырех стенах, это же издевательство просто.
— Папка, это же временно, ну потерпи, пока гипс не снимут, — уговаривает дочь.
Из спальни, которая была в доме самой маленькой, выглянул Мишка и показал сестре язык. Она повернулась и, пока не видит отец, пригрозила кулаком.
— А училки не должны показывать кулак, — шепотом сказал Мишка, тоже опасаясь отца.
Рая, проскользнула к брату в комнату. – Перестань за нами следить! – Приказала она. – И другу своему скажи… хотя, сему сегодня Дима задаст трепку.
— Да ничё ему не будет, подумаешь, на речке вас видели, — равнодушным голосом, растягивая слова, сказал мальчишка.
Уже было поздно, и Валентина, вошла в дом, а вместе с ней ее старшая сестра Люба. Разница у них в возрасте пятнадцать лет. Вот такой «разрыв» получился у сестер между годами, можно сказать, Валя – поздний ребенок, но это не мешало их доверительным отношениям.
— Ва-ааль, все дома? Я, поди, поздно?
— Да мы еще не спим, — отозвалась хозяйка, — Паша только прилег, знаешь ведь, нога у него, пусть заживет.
— Здорово, Паша! – Люба заглянула в зал, где Павел расположился на диване, включив телевизор.
— Ага, Люба, здорово. Лежу вот, понимаешь, как на курорте.
— Ну и лежи, выздоравливай, радуйся, что хоть дома.
— Теть Люба, проходи, — позвала Рая, — чайку попьем.
Люба, увидев любимую племянницу, поцеловала ее в лоб, пригладила волосы: — Красавица ты наша, ох хороша, тьфу на тебя, чтобы не сглазить, хотя я не глазливая.
— Ну, присядь хоть на минуту, — предложила Валентина.
— Да, конечно, присяду. Я чего пришла-то, рыбу принесла, сегодня как раз посолила, так я и принесла…
— Опять Лукич что ли угостил? – крикнул Павел, услышав про рыбу.
— Ну, а кто еще? Один у меня товарищ – Федор Лукич.
Валентина приняла тарелку с речной рыбой, поставила в холодильник и хитро улыбнулась.
— Люб, да уж согласись, вы же оба, как в той песне про тонкую рябину…
— «Но нельзя рябине к дубу перебраться», — напела Люба.
— Ой, сестра, брось ты это, чего там перебираться, в одном селе живете, сошлись бы, да и все, он ведь давно неровно к тебе дышит…
Люба вздохнула. – Да как-то непросто в этом возрасте, мне уж за пятьдесят с гаком, а Федору за шестьдесят перевалило в позапрошлом году. Да и дочка у него неизвестно, как посмотрит.
— Вот так всю жизнь и думаем: как бы кто не посмотрел, — ворчливо сказала Валентина. – Поторопись, сестра, а то племянница вперед тебя замуж-то выйдет, жених у Раи – Дима Дорохов…
Люба снова обняла племянницу. – Знаю я, все знаю, цветочек ты наш аленький, видно пришло время… вот и ты за хорошего парня замуж выйдешь, только тетку свою не забывай.
— Тетя Люба, да ни за что! Вы же нам как вторая мама.
— Ну ладно, Поляковы, пойду я, а то совсем поздно. Где младший-то ваш?
— Да у себя он, — сказала Рая, — я его книжку заставила читать.
— Ага, читает он! — Откликнулся отец семейства. – Сидит рядом и телевизор «читает».
— Да ладно, Раечка, лето ведь,- заступилась Люба, пусть отдыхает. – Она поднялась, платок почти совсем упал, и снова повязала его назад. – Я вот еще чего хотела сказать: не знаю, что с кабанчиком делать, до осени держать, или на рынок…
— Если на рынок, то выгода не велика будет, – подсказал Павел, — с одним рассчитаешься, с другим… рубщику надо будет дать… а продавать-то что… себе бы лучше оставила.
— Вот и Федор говорит, что обдирают нас нынче как липку. А оставлять тоже боюсь, слышали, небось, ездят, скупают по дешевке, за копейки, считай. А если отказывает кто, так еще и угрожают.
Валентина изменилась в лице. – Правду говоришь, Люба, слышала я, в соседней деревне так вообще сарай спалили людям, говорят, отказали они этим, не знаю, как назвать…
— Мам, да называй, как есть: бандиты. – Подсказала Рая. – Ну, а что, это же рэкет, это все равно, что в городе по рынку ходят и с торговцев деньги собирают. Как в средневековье – дань платят им.
— А что делать нам? – с горечью спросила Люба. Вон у Самсоновых все подчистую… Приехали на двух машинах, сдавай, говорят, живым весом, мы все заберем…. И ведь запугали людей, что пришлось отдать все…
— А про пастуха в Кузьминках слышали? — спросила Валентина. – Убили ведь его… а кто – неизвестно. До сих пор милиция ищет….
— Гнать бы этих скупщиков поганой метлой отсюда, да вот с ногой случилось у меня…
— Паша, ну а чтобы ты сделал? – спросила жена. – Они вон на каких машинах ездят, и оружие у них уж точно есть…
— Ладно, пойду, утро вечера мудренее, может, завтра правильные мысли придут, — сказала Люба и ушла домой.
— Я знаю, чё надо делать! – Закричал Мишка. – Надо траншею выкопать тогда не проедут сюда.
— Сиди, вояка, выкопает он, — рассмеялась Валентина.
— Ну, надо же их как-то задержать, а то на прошлой неделе приезжали… машина такая больша-аая, сами в очках темных и цепи такие у них…
— А вот за это получишь! — сказал Павел. – Нечего крутиться возле чужих, мал еще, да и опасно это. И вообще дано пора тебе спать.
***
Луговое – небольшое село. Но с хорошими пастбищами, фермами, которые были раньше добрым подспорьем. А нынче сельское хозяйство, как говорит Федор Лукич, дало пробоину. И та пробоина зияла огромной дырой в некогда зажиточном совхозе. Единственная помощь сельчанам – это собственное хозяйство, которое держать с каждым годом сложнее, потому как кормовая база тоже оскудела.
А последнее время стали наведываться, как говорили сельчане, «городские молодчики», ну а Люба, старшая сестра Валентины, прозвала их попросту «налетчиками». И уже сколько заявлений написано, но ничего, как говорил участковый не подтверждается. «Вы же сами продали мясо, вас никто не принуждал», — говорил участковый. «Чем я могу помочь теперь?»
— Как же сами? Нас ведь принудили. — Возмущались жители.
И вот июльским вечером, когда уже звякали ведра, и хозяйки загоняли коровок домой, когда солнце уже не горячее, а теплое, почти ласковое, когда на реке, после жаркого дня, повеяло легкой прохладой, со стороны тракта, что соединил город с районным центром, к которому административно относилось Луговое, показалась вереница машин.
Нет, это не начальство, это не свадебный кортеж, это как раз те, кто разоряет село, скупая сельхозпродукты почти задарма.
Только в этот раз их было почему-то много: три легковых и одна грузовая машина. Шли они в свете закатного солнца, медленно пробираясь по проселочной дороге. И это зрелище не предвещало ничего хорошего.
Дом Поляковых стоял как раз на окраине, и Валентине из огорода было хорошо видно, как движется вереница на черных машинах. Как будто нашествие, будто каратели, ворвавшиеся в уставшее после трудового дня село.
Ехали дерзко, чувствуя полную безнаказанность. Вот уже осталось метров двести, как вдруг первая машина, остановилась, дернувшись на месте, вторая, поравнявшись с ней, тоже остановилась, и сразу высыпали люди.
Рядом маленький березняк из нескольких березок, укрывших двух малолетних наблюдателей.
— Гляди, Миха, получилось! – Ровесник Миши Полякова, его одноклассник Сережа Дорохов, уткнувшись в траву, наблюдали, как прокололи колеса своих автомобилей нежданные гости.
— Уходить надо, — предложил Мишка, понимая, что больше ничего сделать не могут.
— Погоди, давай посмотрим, — Сережка наблюдал, как осматривают колеса, как изрыгают проклятия на неудачную дорогу.
А потом… тяжелая рука опустилась на шею Мише Полякова, и его будто подбросило вверх — кто-то рывком поднял его. И также подняли второго мальчишку.
— Чиж, смотри, кого нашел! Это их работа!
— Дяденька, отпустите, нам домой надо!
Люба как раз гнала теленка домой, но увидев еще издали, как здоровяк держит мальчишек за шиворот, забыла про теленка и побежала к Поляковым.
— Валя, там наших мальчишек городские поймали, надо выручать!
— Где?
— Да вон, за огородами!
— Так это что – наши там что ли? — Валентина бросилась за ворота, Рая побежала за ней, вскоре опередив мать и тетю.
— Отпустите их! Вы не имеете права! — Закричала она, увидев, что мальчишки пытались вырваться.
— Не дергайся, щенок, — сказал один из приезжих, — а то без ушей останешься.
— Отпустите! Это же дети.
Рая хотела забрать брата и его друга Сережу Дорохова. – Отпустите, — запыхавшись, сказала она.
— Чиж, тут такая красивая тёлка… — здоровяк подошел ко второй машине и слегка наклонился к окошку.
Подбежали Валентина и Люба. — Да что это такое делается? Чего вы их держите? – закричала Валентина.
— Тётка, чего орешь? Лучше посмотри, что твои поганцы натворили, колеса прокололи.
— Мы не хотели, — заплакал Сережка Дорохов, дяденьки, отпустите нас.
— Ну, слушайте, ну, в самом деле, даже если это они, давайте мы вам заплатим, — предложила Рая.
Вышедшие из машины, бритоголовые, с цепями, расхохотались. – Да тебе до пенсии не рассчитаться….
Рае стало страшно, она поняла, что просто так брата и его друга не отпустят. Она вспомнила Диму, который как назло, уехал в город… был бы он сейчас рядом, или хотя бы кто-то из мужчин… она оглянулась: рядом стояли мать и ее родная тетя. Отец, наверняка, даже ничего не знает, потому что лежит дома со сломанной ногой. А Федор Лукич, скорей всего, на рыбалке, а может просто в огороде, да и вообще, никто не видит и даже не услышат, если будешь кричать…
— Ра-аая, какая встреча…. сюрприз однако…
Она повернулась и узнала в коротко подстриженном парне Леонида Чижова. Вообще была бы рада никогда его не знать, но так получилось, что несколько раз пришлось встретиться.
Лёнька-Чижик-пыжик – так его звали в райцентровской школе – был невзрачным и ничем особенным не выделялся долгое время. Впервые Рая увидела его, когда училась еще в десятом классе, и они приехали на соревнования в районный центр. Группа парней бесстыже разглядывала девчонок, тогда Рая и увидела Чижова, ему уже было больше двадцати, и он жил в городе, приезжая, порой, к матери на день-два.
Помнится, подсел к Рае и, усмехнувшись, оглядел ее. – А я знаю, как тебя зовут, — сказал он. – Рая, а можно я буду с краю…
И она, немного уклонившись, а потом с напором пододвинула его так, что он, не ожидая подвоха, упал под хохот девчонок и насмешки знакомых парней.
Она помнит, как покраснел, запыхтел с какой-то отчаянной злобой, а потом пересилил себя и улыбнулся: — Мы еще встретимся, Рая.
Потом тем же летом приезжал в Луговое на мотоцикле и предлагал покататься. Рая посмотрела на него – и было ощущение, что посмотрела так, будто и не было его вовсе.
А прошлым летом Чижов проехал по селу на машине, поблескивая начищенными фарами. – Рая, — он остановился, распахнул дверцу, — пожалей свои красивые ножки… готов отвезти, куда скажешь.
— Не нуждаюсь, — ответила она и прошла мимо. А он ехал следом, оглядывая ее ладную фигуру. Она обрадовалась, когда показался дом тети Любы, и быстро скрылась за калиткой.
А с этой весны вообще забыла о неприятной встрече с Чижовым, потому что стала встречаться с Димой Поляковым.
Дмитрий казался ей одновременно взрослым, и, в то же время, таким родным, будто всегда знала, что он будет ее мужем.
И вот теперь снова встреча с Чижовым.
Лёня Чижов рано лишился отца. От пьянки умер. Мать Лёни, погоревав, вздохнула свободно, потому как хорошего от мужа мало видела. Ей казалось, что так все живут.
Лёне было десять лет, когда появился на горизонте Анны Чижовой немногословный, ранее судимый за кражу, Петр, который был старше ее на четырнадцать лет. Присмотревшись, сошлась с ним, пустив под свою крышу.
Не сказать, чтобы у них была большая любовь, но материально он старался поддерживать. И самое удивительное для Анны – сдружился с ее сыном, принял как родного. Лёнька бегал за ним по пятам и постоянно повторял: «дядя Петя, дядя Петя». Одним словом, дядя Петя стал для него ближе, чем мать.
Прожив семь лет, Анна узнала, что Петр ей изменяет. Полностью разочаровавшись в мужском поле, она попросила его съехать, что Петр и сделал вскоре. Лёнька, недолго думая, рванул в город вслед за отчимом; Анна понимала, что парню нужен отец, и ничего в их дружбе плохого не увидела.
Петр, тем временем, устроившись сам, приютил и своего пасынка. В девяностые надо было как-то выживать. И Петр жил. И учил жизни Лёньку. Через три года у Леонида появилась первая, хоть и подержанная, но своя машина. И все, благодаря дяде Пете, который, тем временем, под шумок девяностых, лихо развернулся, приручив таких же «зеленых», как и Лёнька, к своему «делу».
А потом дядю Петю арестовали. Лёньку он не выдал, всё взял на себя, оставив пасынку заветы своей воровской жизни.
Леонид, несмотря на молодость, поднаторел за эти годы и решил пойти иным путем. Рынки его уже не привлекали. Благодаря старым связям дяди Пети, он вышел на кафе и рестораны, где в то время без лишних документов принимали продукты.
А где их взять? Натуральные продукты можно найти «у колхозничков» — так Леонид называл сельчан. Райцентр, в котором он вырос, старался не трогать, ну или не «светиться» там. А вот по селам делал рейды. И вроде деньжат кинет, но так мало, что можно сказать: обобрал человека.
В Луговое Чижов сам не наведывался, а только его сподручники, среди которых он уже был главным. Ну и в городе у него была хорошая «крыша» в администрации, так что «спалиться» почти не боялся. Было уже такое: взяли и отпустили по звонку под залог.
— Ну вот, Раичка, и встретились, — он подошел к ней и взял под локоток. – Неожиданно, правда. — Она заметила его лощеное лицо и ту же ухмылку. Его светлые брюки и пиджак, явно не подходили для сельской местности.
— Здравствуй, Леонид, — ответила Рая, понимая, что разговаривать с ним лучше спокойно. – Тут твои ребята мальчишек наших не отпускают…
— Вижу. А теперь ты взгляни, что твой братишка натворил, — он отошел от нее и пнул по колесу, — это же сколь денег теперь надо…
— Мы рассчитаемся, мы сложимся и все отдадим, — заверила она.
— Ну, правда, парни, ну отпустите вы их, — попросила Валентина, — заезжайте к нам, берите что хотите, а детей отпустите.
— Ну-ууу, так не пойдет. – Чижов, засунув руки в карманы брюк и чувствуя себя хозяином положения, посмотрел на Раису. – Что мы, воры какие, заезжать к вам забирать ваше имущество… да и что у вас брать… А вот обмен могу предложить…
— Какой обмен? – испуганно спросила Люба, почувствовав неладное.
— А вот с барышней прокатиться предлагаю, — он снова подошел к ней, наклонился, шепнув, — ну что, Раичка, теперь уж я точно покажу тебе красивую жизнь. А то ты все упрямилась раньше…
Она отшатнулась.
— Да не бойся ты так, всего лишь в ресторан приглашаю.
— А мальчишки? – спросила она.
— Да зачем они нам? Конечно, отпустим! Ржавый, оставь пацанов.
Здоровяк, ослабил хватку, но оставил мальчишек рядом. Чижов распахнул дверцу иномарки. – Ты, Раичка, на таких еще не каталась.
— Прямо сейчас? – спросила она. — Давай потом, попозже…
— Не-еет, Рая, сейчас. – Он посмотрел на часы. – Немного тебе времени подумать, пока ребята колеса меняют…
— Отпусти ее! – Валентина кинулась к дочери! Ну что ты к людям прицепился? Оставь дочку, у нее жених есть!
— Жених подождет. И вообще, маменька, может Рая за меня замуж выйдет…
— Не поеду я никуда! – Резко сказала Раиса. Нельзя так с людьми! И детей оставьте, иначе заявим на вас.
— А так можно? – он показала на колеса. – Вы тут «партизанить» вздумали, а теперь невиноватые они… Ржавый, давай пацанов в машину, воспитывать будем, раз родители не воспитали.
— Стойте! Закричала Раиса. – Лёня, ну если так надо, ну если, правда, только в ресторан или в кафе там, ну ладно… только оставь мальчишек, они ведь дрожат от страха.
— Да что мы изверги? — в лице Чижова появилось неподдельное удивление. – Он снова взял Раю за локоть. – Прошу в машину, моя королева.
Рая задержалась, посмотрев в сторону дома. Она еще на что-то надеялась, на какое-то чудо: вот появится вдруг милицейский УАЗик, или вдруг Дима неожиданно приедет раньше, подойдет, возьмет ее за руку и уведет отсюда. Всё это промелькнуло у нее вихрем в голове, и было понятно, что сейчас только ей решать, как поступить.
Чижов был спокоен и, несмотря на свою преступную миссию, не казался злодеем. Рая подумала, что сейчас главное, чтобы отпустили брата и его друга. А потом… она почему-то подумал, что Дима поможет ей. Пока не знала как, но чувствовала, что скоро узнает и как-то поможет.
Мишка и Сережка кинулись к Валентине, а Люба подошла к машине. – Я поеду вместо нее! Это моя племянница… ну что вам с нее… берите меня в заложники…
— Уйди, дура, какие заложники, здесь всё по доброй воле, — сказал здоровяк и оттолкнул женщину.
Валентина заплакала. – Отпусти ее!
— Мама, не надо, все хорошо будет, — сказала Рая. – Я скоро. Мы просто поговорим. – Она смотрела на мать, когда садилась в машину, и ее взгляд говорил, чтобы звонили, звали на помощь районную милицию…
Когда машина развернулась и Рая продолжала смотреть через окно на мать, Валентина сначала пошла вслед за машиной, потом остановилась, осмысливая, что делать. «Звонить, звать на помощь», — подумала она.
— Валя, ну что ты стоишь? Надо участковому звонить, в район сообщить, — напомнила Люба. И они обе, в полном смятении, побежали домой, уводя от злополучного места мальчишек.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
