— Ее опять нет дома, Алеша! Время за полночь, а она где-то шатается!
— Подружкам звонила?
— Не хочу я никуда звонить! Сколько можно позориться? На нас уже и так косо смотрят!
— Тебе важно, как на тебя смотрят, Люба, или где сейчас твой ребенок?
— Это не мой ребенок! – Люба сорвалась-таки на крик. – Это была твоя затея! Ты навязал мне эту девочку, а теперь говоришь, что она моя и я должна за нее переживать. Я не могу! Не могу, понимаешь? Я смотрю на нее и каждый раз думаю, а почему она? Почему вот это непутевое пустое создание живет, дышит, ходит, портит мне нервы, а мои девочки… — Люба разрыдалась.
— Любаша, ты себя слышишь? – Алексей снял очки и устало потер переносицу. Не первый разговор и истерика тоже не первая. Да и сколько их еще таких будет. Он встал и подошел к жене.
— Не трогай меня! – Люба скинула с плеча руку мужа. – Кому нужны твои утешения?
Алексей притянул к себе жену и обнял ее.
— Любаша, чего ты хочешь? Вернуть тебе наших детей я не могу. А Наташа… Она же не виновата в том, что их нет. Чего ты хочешь?
— Леш… Давай вернем ее? Не могу больше! Она чужая. Совершенно чужой мне ребенок.
— Люба… Она с нами уже четырнадцать лет. Какая же она чужая?
— Не моя… — Люба прижалась к мужу и спрятала лицо. – Где она может быть? Уже темно совсем. Только бы живая домой пришла!
Наталья сидела в этот момент на краешке обрыва над рекой. Где-то тихо пели сверчки, какие-то шорохи слышались то и дело в кустах неподалеку, да внизу тихо плескалась вода. Наташа размазывала по лицу слезы и думала о том, что домой она не вернется. Нет больше дома. И родителей у нее тоже нет. Она так часто задавала себе вопрос — почему же мама ее так не любит? Почему все время шпыняет? Ведь Наташа старалась делать все, чтобы быть хорошей. Да, учеба давалась тяжело, но она упорно сидела за учебниками. Ей всегда было сложно сосредоточиться на чем-то долго, но отец как-то дал ей книгу, где говорилось о том, как тренировать память. И Наташа упорно делала упражнения, пока это не стало приносить результат. Потому, что стыдно быть неучем в семье кандидата наук и преподавателя университета. И отец, и мама были очень умными, а Наташа понимала, что ей никогда не дотянуться до их уровня. Сколько раз, стоя перед зеркалом, она задавалась вопросом – почему она совершенно на них не похожа? Рост еще можно было списать на отца, ведь он тоже был настоящим богатырем, высоким и крепким, но остальное… Откуда у нее этот нос картошкой, крупное, словно вылепленное торопливым скульптором лицо? Мама была миниатюрной, стройной, с точеным профилем камеи. Совершенно ничего общего. На пианино в ее комнате стояла фотография старших сестер Наташи – вот там все было в порядке. Совершенная копия. Те же черты, те же живые глаза и миниатюрные ручки-ножки. Не то, что ее ладони-лопаты. Ее и в секцию баскетбола взяли именно за рост и крупные руки, в которых мяч умещался как родной. Да толку-то? Ни разу мама не пришла на игру. Даже на ту, когда команда заняла первое место в области. Отец был, но Наташа все равно шарила глазами по трибунам, надеясь, что мама появиться хотя бы под конец. Она так и не пришла…
Родителей Наташа любила. Любила и жалела. Они были похожи на потерявшихся детей. Отец, вечно в размышлениях, совершенно рассеянный и мама, такая собранная, уверенная в себе и в то же время совершенно беззащитная перед любым, даже самым легким проявлением грубости или хамства. Даже будучи маленькой, Наташе все время хотелось ее защитить, как тогда на детской площадке, когда соседский мальчишка кидался в нее песком, а мама пыталась защитить ее.
— Нельзя так делать!
— Можно! А ты глупая и некрасивая! Моя мама лучше!
Наташа видела, как удивленно поднялись брови матери и уголки губ опустились, как происходило всегда, когда она была сильно огорчена.
— Сам глупый! – лопатка как будто сама проделала путь до лба несносного Вадика и громкий рев стал ответом на возмездие.
— Наташа! Нельзя же так!
— Он тебя обидел! – хмурая Наташа проводила глазами любимую лопатку, которую мама тут же спрятала в сумку с игрушками.
— Все равно нельзя так себя вести! Ему же больно!
— А тебе?
Мама тогда ничего не ответила, только погладила Наташу по голове. Девочка до сих пор помнила это ощущение счастья, которое охватило ее, когда теплая рука мамы прошлась по ее волосам.
— Ужас! Все волосы в песке! Как же мне теперь тебя отмывать?
И трехлетняя Наташа первый раз без протестов уселась в коляску сама.
— Водичкой!
Почему она вспомнила этот день именно сейчас? Ей бы вспомнить что-то плохое, обиды или придирки, а в голову ничего не лезет.
Она – приемыш! Чужая и никому не нужная девчонка, которую взяли из детдома! Наташа стиснула кулаки. С тех пор как она нашла бумаги во время уборки прошло уже несколько часов, но чувства ничуть не притупились. Наоборот, что-то темное и страшное поднималось изнутри, грозя раздавить ее. Почему ей ничего не сказали? Почему это вот так? Зачем они взяли ее, если она никогда не была нужна? Ведь она же не глупая, всегда это чувствовала. И снова мамина теплая рука как будто провела по волосам, и Наталья услышала голос Любы: «Почему ты так поздно? И голодная же! Ну-ка быстро марш за стол! Ешь и спать! Иначе завтра будешь весь день клевать носом».
Наташа опустила глаза и снова посмотрела на свои кеды, которые белели в темноте. Под ногами была пустота. Если оттолкнуться посильнее, то полетишь вниз и… Она испуганно подобрала под себя ноги. Нет! Пусть даже она им и не нужна совсем, этим «родителям», но себе пока еще не надоела. Может быть так и лучше? Теперь многое стало понятно и надо подумать, как быть дальше. Правильно говорит Светка: «Все в твоих руках и твоей голове! Всю жизнь тебя нянчить никто не обязан!» Светка умная. Станешь тут разумницей, если на тебе четверо братьев и сестер, а мать пьет беспробудно. Отца ни Светка, ни другие дети тети Маши никогда не видели, поэтому хочешь — не хочешь, а приходится крутиться самой. Наташа усмехнулась. Мама всегда приходила в ужас, когда видела, как они идут из школы.
— Наташа, это совершенно неподходящая для тебя подруга!
— Светка хорошая!
— Я не спорю! Может быть. Но я не хочу, чтобы ты с ней общалась слишком тесно. Все-таки у вас разный круг общения.
Круг общения… Знала бы мама, какой круг общения ждет ее с «детками из приличных семей». Только раз Наташа попала на день рождения к Вадику. Ей хватило, чтобы понять – это не ее компания. Вадик был тот самый, который в детстве целых две недели ходил с шишкой после встречи с Наташиной лопаткой. Он был легким и не злопамятным. Они не дружили, но волей-неволей встречались довольно часто на всяких мероприятиях, куда брали их с собой родители. Сидя где-нибудь в углу, чтобы не испачкаться и не нарваться на замечание, они часами болтали обо всем на свете. Наташа знала, что Вадику приходится еще сложнее, чем ей. Ведь Наташиным воспитанием хотя бы занималась мама, а Вадика воспитывала няня. Его маме было всегда некогда, она занималась серьезной научной работой, и Вадик точно знал, что услышит, если попытается войти в кабинет, где стоял его диванчик, до того времени, как придет время ложиться спать:
— Вадим! Выйди и закрой за собой дверь! Ты мешаешь!
У Вадика были самые лучшие игрушки и самые модные тряпки, но больше всего ему хотелось, чтобы мама хоть раз заступилась за него так, как это сделала тетя Люба на площадке, когда они с Наташкой были маленькими.
На том дне рождения Наташа впервые попробовала шампанское. К счастью, мамы дома не было, когда Ната вернулась. Отец ее не выдал. Он молча держал косы Наташи, пока ее тошнило, а потом умыл ее холодной водой и уложил спать. На утро же сделал вид, что ровным счетом ничего не произошло, а когда Наташа попыталась извиниться, сказал:
— Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, когда совершила ошибку, так? Вот и делай выводы. Забыли!
Наташа точно знала, что мама бы этого так просто не спустила.
Глянув еще раз на темную, почти неразличимую уже внизу воду, Наташа поднялась, качнувшись на краю, потому, что ноги совершенно затекли.
— Свалиться от того, что отсидела себе все на свете, пока ревела? Что может быть глупее! – Наталья хихикнула и подобрала с земли сумку. Нужно идти. Да, теперь для нее просторная квартира с высоченными потолками и огромными окнами, которые она так любила мыть, уже не дом, но они будут волноваться… Наташа поймала себя на мысли, что больше не может назвать родителями тех людей, что ее вырастили. Она даже запнулась на секунду. А почему? Может быть потому, что теперь она вовсе не уверена, хотели ли они ее растить? Пусть даже и взяли из детского дома.
Картинка постепенно складывалась. Наташа отлично знала, что до нее в их доме жили другие дети. Большая светлая комната, которая теперь стояла закрытой, была когда-то детской. Наташа раз вытащила из ящика в мамином столе ключ и зашла туда, пока родителей не было дома. Комната была совершенно пустой, даже полы были сняты и стены ободраны до штукатурки. Лишь на стене висела большая фотография. Две девочки-близняшки хохотали, сидя на ромашковой поляне. Снимок был черно-белым, но Наташа точно знала, что у девочек были яркие рыжие кудри, точно, как у мамы, и зеленые глаза. Нина и Лида. Ее старшие сестры. Точнее родные дети Любы и Алексея. Менингит. Такое противное слово! Наташе всегда казалось, что оно похоже на склизкую и почему-то многоногую то ли ящерицу, то ли змею. Приползает и уносит с собой детские жизни. Наташа почему-то очень ясно представляла себе, как кричала от ужаса и боли мама, когда поняла, что ничего поделать с этой змеей не может. И Наташе становилось ужасно ее жаль. В тот день мать застала ее, когда Наташа плакала, встав на цыпочки и гладя пальцем такие родные и в то же время незнакомые лица.
— Пойдем! – она вывела Наташу из комнаты, заперла дверь и больше за весь день не сказала ей ни слова. Ключ мама перепрятала, и Наташа больше никогда не заходила в эту комнату. Только слышала как по ночам там плачет иногда мама. Ей хотелось пойти к Любе, обнять, утешить. Но девочка понимала, что мама ждет совсем другие руки и не Наташины поцелуи стали бы утешением для нее. И больше всего Ната боялась, что мать оттолкнет ее и скажет, что она не нужна. Этот страх был самым огромным в ее жизни. Иногда ей даже снилось, что мама вырывает руку, за которую цепляется она сама, еще маленькая, и уходит, а Наташа никак не может догнать ее. После таких снов Наташа ходила совершенно потерянная и родители начинали волноваться, что с ребенком что-то не так. Таскали по врачам, но никто толком не мог сказать, почему ребенок вздрагивает от каждого шороха.
— Да вы посмотрите на свою девочку! Просто розанчик! Щечки такие! Хорошая, здоровая девица! Витамины, прогулки и положительные впечатления. Все наладится!
Вот только ничего не наладилось…
Наташа тихонько повернула ключ в замке и вошла в темную прихожую. Если ей повезет, то родители уже спят, а если нет… Будет очередной скандал. Она замерла, прислушиваясь к звукам в квартире и вздрогнула, когда в коридор выглянул папа.
— Иди спать! Утром поговорим.
Наташа опустила голову, делая вид, что развязывает шнурки. Утром так утром. Ей тоже есть что сказать.
Говорить не пришлось. Утром мама молча поставила перед ней завтрак, а папа сказал, что она едет в лагерь. На две смены.
— Почему? – Наташа удивленно подняла брови. Ее никогда не отправляли в лагерь. Она ездила отдыхать только с родителями. Светка каждый раз расписывала ей прелести лагерной жизни, но Наташа только вздыхала. Ей такие «изыски» были недоступны. Дискотека, разные кружки и вообще столько всего интересного!
— Мы решили, что ты уже достаточно самостоятельна, чтобы поехать.
Наташа молчала, не зная, как реагировать. Радоваться или, наоборот, задуматься о том, что родители хотят от нее избавиться.
— Хорошо! – она кивнула, торопливо доедая завтрак.
Люба еле слышно выдохнула и посмотрела на мужа. Алексей стоял, глядя в окно и рассеянно допивал кофе. На рубашке расплывалось пятнышко от пролитого напитка, но он этого даже не заметил.
— Смени рубашку.
Люба вышла из кухни и прикрыла за собой дверь спальни. По привычке погладив снимок, стоявший на пианино, она стала собираться на работу. Почти два месяца тишины и отсутствия нервотрепки. Это уже праздник. А там видно будет, что делать дальше. Ее пальцы, порхающие по лицу, нанося макияж, вдруг дрогнули. Правильно ли она поступает? Наташа всегда была домашним ребенком, а тут… Люба решительно стряхнула лишнюю пудру с кисточки и прищурилась, глядя на себя в зеркало. Все верно! Им нужно отдохнуть друг от друга и так будет спокойнее. Пусть лучше занимается чем-то в лагере и под присмотром, чем болтается весь день по улицам одна или с этой ужасной Светкой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ
