Свет, исходивший повсюду, двигался осязаемо. Он становился всё ярче и нестерпимее. Гигантский тоннель разевал свою пасть, и Алексей нёсся по нему.
Он хотел закрыть глаза ладонями, но что-то держало его руки. Затем свет резко увеличился и заслонил собой всё, не было горизонта, неимоверно яркий свет разил в глаза.
Алексей не мог отвернуться, как ни старался. Но вот, в середине этого нестерпимого белого пламени, появилось мутное серое пятно, оно увеличивалось и помогало отдохнуть глазам от света …
Ариша, дочка! Как она тут оказалась? Хотелось защитить её, броситься, но необычайные силы держали. Ариша улыбалась, повернув милую головку с кудряшками направо, и сделав их тайный знак – пальцы сложены кружочком – окей, как бы успокаивая. Она всегда так делала, когда хотела сказать:
– Всё ок, папуль! Не переживай.
Это он её научил, и это был их знак, показываемый часто втихаря от мамы. Маме он не нравился.
А потом наступила темнота. А потом с трудом открытые веки, жёлтая лампа и нестерпимая боль. Он застонал.
– Кать, он очнулся, – девушка в голубом говорила кому-то вдаль.
Стонать стало стыдно. Вокруг него ходили. Ещё ничего не осознавая, он уже понял – он в реанимации. Но почему?
Ему сменили капельницу, стало полегче. И он начал вспоминать. Авария на мосту. Вспомнил, как пытался вырулить от выскочившего навстречу грузовика, а потом – темнота.
И вдруг … Эта мысль заставила его резко привстать и попытаться оторвать ремни привязи, вырвать капельницу. Он дёрнулся изо всех сил, медсестра заволновалась, что-то говорила, ругала, звала вторую на помощь. Они поправляли ремни, укрепляли, а Алексей смотрел на них с надеждой и выдавливал из себя:
– А …иша, А … иша, – но голос хрипел и проваливался, медсестры не понимали, что он хочет.
– Меня Оля зовут, я не понимаю Вас. Лежите, пожалуйста спокойно, Вас недавно прооперировали после ДТП, – медсестра строго и громко командовала.
– Ариша! Дочка! – хрипел он.
– Кажется, он о дочке спрашивает, – наконец поняла одна из медсестер, – Ты не знаешь, его одного привезли?
– Одного, вроде.
– Лежите спокойно, мы всё узнаем и Вам скажем позже.
Четырехлетнюю Арину он вёз к тёще. Бесконечные простуды дочери не давали жене нормально работать, начальство было недовольно больничными. Вот и предложили бабушка с дедом привезти им внучку «для поправления». Мол, посидит дома, подлечим, да и понянчимся – соскучились.
Повёз Алексей дочку вечером, после работы. Они мило болтали по дороге. Аришка– та ещё болтушка. На осенней дороге было сыро, накрапывал дождь, но родители жены жили недалеко, часа полтора ехать. Дорога знакомая. Там он и ночевать собирался, а утром от них – на работу.
А теперь … теперь он здесь. Он видел дочку там, в ярком свете. Но ведь она там улыбалась, подавала знак и успокаивала. Аришка! Дочка!
Алексей терроризировал всех пришедших, но никто не мог ответить … или не хотел? Записали его имя и фамилию. Зачем? Ведь в машине были документы. Он требовал найти в машине телефон, номеров родни наизусть он не помнил.
Наконец, к нему позвали психиатра.
– Расскажите, что помните?
Разговора не получилось. Алексея интересовало только одно: что с дочкой? Он опять разнервничался, начал кричать. Ему сделали укол.
На самом деле, в больнице тоже никто не владел информацией. Полиция начала искать родственников пострадавшего только после того, как он назвал своё имя и адрес, совсем недавно. И в больницу ещё ничего не сообщали.
Его привёз свидетель аварии, рассказав о случившемся на мосту: водителя, то есть Алексея, выбросило через открывшуюся дверь, а машину закрутило, и она, сломав хлипкие ограждения моста, упала в реку, ушла под воду.
Этот свидетель вместе с водителем злополучного грузовика, которого тоже мутило от полученных травм, затащил полуживого Алексея к себе на заднее сиденье и привёз в больницу. Авария случилась между двумя городами, примерно на одинаковом расстоянии. Свидетель повёз пострадавшего в БСМП, где бывал раньше и сам. Документов у того не было, и номера машины мужчина не запомнил, видел всё случившееся издали. О том, что в машине мог оказаться ещё кто-то, думать ему было некогда.
А теперь выяснилось, что тот ехал с дочкой. Медсестры уже были уверены и рассуждали между собой – девочка утонула, но говорить такое отцу никто не имел права. Никто ничего не мог сказать с полной уверенностью.
Алексей уснул надолго. К тому времени, когда он проснулся после укола, в этой же больнице уже находилась вся его родня. Они вечером ещё забили тревогу, искали пропавшую машину, и нашли. Уже знали подробности. Ночь была бессонная.
Женщинам – жене, свекрови и тёще, пришлось сделать уколы, уложить в палату.
Им сообщили: машина с ребёнком утонула, а Алексей – в реанимации приходит в себя после операции. Травмы для жизни не опасные.
И во второй половине дня Алексея перевезли, наконец, в палату травматологии. Сразу зашёл тесть.
Об аварии ничего не спрашивал, он знал больше Алексея: грузовик на встречке, Алексея выбросило, а машина ушла на дно. О том, что там была и Ариша свёкр тактично промолчал.
– Николай Сергеич, а может она тоже вывалилась? Или вытащил кто?
– Её б нашли тогда, Лёш. Там же гаишники были потом и свидетели. Водитель этот, сволочь, никуда не уезжал. Ждал гаишников до конца. Потом только его на скорой тоже увезли, сознание потерял.
– Я не верю, что Арина погибла. Вот не верю! Она снилась мне, говорила, что всё хорошо. Когда будут там водолазы?
– Обещали сегодня, но я звонил, пока нет их там.
– Вы телефон мне оставьте, лучше Сонин, мне интернет нужен, рука одна есть, – и Алексей поднял здоровую руку.
Тесть был уверен – внучка утонула. Она была пристегнута к детскому креслу, ей всего четыре – как тут выбраться? Сердце задыхалось, захлёбывалось при этих мыслях, но он был реалистом, да и держаться надо, он – мужчина. Он забрал телефон у дочери, которая спала после укола в палате другого отделения, и принёс его зятю. Он ни на что не надеялся, просто принёс, чтоб успокоить Алексея.
Алексей, не обращая внимания на замечания медперсонала, звонил и звонил. Он не видел, как машина пошла на дно. Может дочь успела выскочить, может кто помог! Он обзвонил все больницы города, позвонил в ГИБДД и районный отдел полиции, в службы спасения. Ему было плохо, тошнило, болела нога, но он звонил не переставая, иногда даже повторно. Он искал светловолосую девочку четырех лет в красной куртке. У него сел телефон, и он уговорил медсестру его зарядить, и звонил дальше. Медперсонал смотрел на него с сожалением: мучается отец, потерявший дочь.
Он прервался только на приход жены и тёщи, они плакали, а он надеялся …
После их ухода, он закрыл глаза и, уже проваливаясь в глубокий медицинский сон, отчётливо представил её облик: светлая головка направо, хитрый прищур и пальцы кружочком:
–Папуль, всё окей!
Только будь жива, дочка!
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ