Почти 6 лет. 6 долгих лет провела Раиса вдали от дома, вдали от сына. Еще больше бы провела, да благо выпустили пораньше за хорошее поведение.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Чего только не надумала женщина за эти годы, какие только мысли не приходили на ум. Чаще всего задавала она себе один вопрос:
Что было бы, уйди она вовремя от мужа?
Как сложилась бы ее жизнь? Все было бы иначе? Возможно. Она так и не смогла ответить себе на этот вопрос, но точно знала- как бы там ни было, как бы трудно ей не жилось, все равно было бы лучше, чем сейчас. И сама бы на свободе была, и сын рядом.
Ведь хотела уйти. Сколько раз собиралась, да в последний миг что-то останавливало. Вроде как ради сына жила, ради сына терпела. Как мальчишке без отца расти? Была бы девчонка, другой разговор, а так что из него вырастет? Ни гвоздь забить, ни дерево посадить.
Вот и получилось то, что получилось. И сын от отца ничего путного не видел, кроме обид и вспомнить нечего, и без отца растет, и без матери.
Думала Раиса и о том, зачем за нож взялась, да так и не смогла вспомнить, как все произошло. Как увидела, что рука мужа на шее сына сжимается, а у мальчишки уже и глазки закатываются, так словно память и отшибло, словно в тумане все было. Очнулась- нож в руке, Антошка плачет, её за плечо трясёт, а Олег лежит лицом вниз.
Краска с лица спала у Раисы, так страшно стало, как представила, что на месте Олега мог ее сыночек, Антошка лежать. Ведь задушил бы его, сам не ведал, что творил, в беспамятстве был, в пьяном угаре, не понимал, что перед ним ребенок.
Когда выводили Раю из дома уже толпа любопытных соседей собралась. Стояли люди, головами осуждающе качали, мол как же так, хорошим мужиком Олег был, отправила на тот свет, такая-сякая. Мужики со скорбными лицами дымили, сплевывая в сторону Раисы, и высказывались совсем нелестно.
Женщины плакали. Кто навзрыд, так горько, надрывно, а кто-то просто молча глотал слезы. О чем думали? Да каждая о своем, только это свое не каждая озвучить осмелилась. И Раю многие жалели. По человечески жалели, по женски, но молчали. Что тут говорить? Еще и в немилость со своими словами войдешь.
-Ох, Олежек, Олежек! Молодой совсем, жить да жить бы ему, а вот поди ж ты, горе то какое! -Молодая еще женщина, пышная, рыхлая, вся какая-то оплывшая, словно дрожжевое тесто, ревела навзрыд, прикладывая пухлые ручки с пальцами- сардельками к лицу, и размазывала по щекам слезы.
-И чего ей не хватало, Райке-то? И в дому все есть, и во дворе. При мужике жила, как сыр в масле каталась. Осиротила парнишку-то, как теперь без батьки жить? Не реви, Любка. Что теперь убиваться-то?
Рыхлая Любка, дальняя родственница Олега, седьмая вода на киселе, узрев благодарного зрителя залилась слезами еще пуще прежнего, и сделав шаг к высокой, худощавой женщине уткнулась ей в то место, где у обычных женщин находится грудь, продолжила свой концерт.
-Ладно без батьки, и мамку теперь не скоро увидит. Посадят Райку-то теперь, точно посадят.
-Да ну туда ей дорога.
Свекровь, Антонина Дмитриевна, убивалась, слезы горькие лила, да все на Раису в драку кидалась, мол сгубила сыночка моего, свела в могилу, чтоб тебе пусто было!
Антошка подошел к бабушке, хотел успокоить, да так сверкнула на него глазами бабушка любящая, так оттолкнула его от себя, что не удержался мальчик, упал.
-Уйди с глаз моих, чтобы я тебя и близко не видела! Изо рта убитой горем бабушки сыпались такие оскорбления в адрес и Раи, и Антона, что старушка, стоявшая поодаль не выдержала:
-Да как тебе не стыдно, Тонька? Как тебе не совестно-то, дитя безвинное, мальчонку, внука рОдного такими словами прикладывать? Бога не боишься, так хоть людей постыдись! Сама ведь знаешь, что Олег-то твой не подарок, измывался и над Райкой, и над мальчонкой. Легче бы тебе стало, если бы внука твоего к земле готовили, а сына в каталажку? Вот то-то же.
Не успокоилась Антонина. Не смирилась. Не смогла Антона принять. И до этого не шибко внука жаловала, мол не наш, не в в нашу породу, поди нагуляла Раиска-то. А как представила женщина, что каждый день под одной крышей с пацаном жить придется, каждый день ненавистные Райкины черты в нем разглядывать, так не задумываясь и отказалась, мол забирайте его, увозите куда хотите. Не справлюсь я с ним, не совладаю.
У Раисы ни сестер, ни братьев не было, да и родители ушли один за другим. В глухой деревне тетка жила, хотела она Антона забрать, да не дали, мол и возраст у вас, болезни разные, да и вообще, школа далеко, как добираться мальчик будет? В интернате жить? Совсем от рук отобьется, пусть уж лучше сразу в детский дом.
Хорошо хоть не озлобился Антошка, не винил мать в случившемся. Понимал, что не специально все было, не умышленно.
Ему 13 было, когда все это случилось. Да, возраст такой, когда глаз да глаз нужен. Только Антон, несмотря на свой спокойный и покладистый характер проявил твердость, и все обидчики, которые поначалу придирались к мальчишке, со временем успокоились.
Нелегко было Антону. И не только первое время было трудно. Все годы, что прожил он в казенном доме трудно ему приходилось. Он ведь с матерью-то и не расставался никогда надолго, так, летом иной раз к тетке съездит в гости, а так все дома да дома. Даже в лагерь детский не ездил ни разу, отец все считал, что баловство это. Ну какие покатушки, когда дома работы непочатый край?
Антонина ни разу не навестила внука. словно в один миг вычеркнула его из своей жизни. Был, и нет его. Даже тетка материна, и та приезжала. пусть не часто, но все же такой заряд бодрости получал Антошка от этих визитов, от общения с родным человеком, что и жить потом легче становилось.
Еще и письма мамины душу грели. Писали они друг другу часто. Нет, не жаловалась Рая на свою жизнь, да и Антон не писал о том, как ему трудно, но все это читалось между строк. В письмах этих такая нежность, такая любовь была, что только ими и жили мать с сыном, строили планы на будущее. Что делать будут, как и где жить. Оба понимали, в поселок возвращаться не хотят.
-Антошенька, сынок, ты смотри, учись хорошо, чтобы профессию хорошую получить. Тебе уже немного осталось, но я бы на твоем месте после 9-го класса не спешила поступать. Не торопись взрослеть, сынок. Успеешь еще хлебнуть ее, жизни этой взрослой. Это тебе сейчас кажется, что нужно быстрее вырваться из этого места. Не спеши, хорошо подумай. Определился уже с профессией? Куда поступать будешь?
Антон читал письмо, и хмурился, и улыбался одновременно. Эх, мамочка, знала бы ты, как мечтаю я поскорее закончить хоть эти 9 классов, и бежать отсюда, не оглядываясь. Вроде и кормят, и поят, и одевают, но до того тошно, хоть волком вой. Тут у каждого свой характер, далеко не мягкий. А если характера нет, то понтов столько, что отбиваться замучаешься. Да и взрослые- такие безразличные, словно каменные. Это только по бумагам они им словно родители, а так приласкают что словом, что делом, аж спина иной раз от той ласки в дугу выгибается.
Аж слезы на глазах у Антона выступили, когда вспомнил, как завхоз его однажды так прутом приложил, от самого плеча и до бедра след остался.
-Не переживай, мама, все у меня хорошо. Учусь без троек, стараюсь. Занимаюсь много, все успеваю. У нас в комнате хорошие пацаны, не шумят, поэтому к урокам я всегда готов. С профессией пока не знаю точно, думаю, куда пойти. Если после 9-го уходить, то не большой выбор, тракторист, сварщик, электрик, да по стройке. И общежитие есть. Пока думаю, время еще есть. А вообще, хочу на электрика пойти.
Не только от мамы писем ждал Антон с замиранием сердца. С Варей переписку вел все эти годы.
Тогда, когда определили его в детский дом, всем деревенским друзьям писал Антон. Кто-то не ответил на письмо, кто-то написал пару раз, и общение прекратилось, с кем-то общался чуть дольше, но все равно интересы разошлись, и через несколько лет почти все друзья отсеялись. Остался только Пашка, что с Антоном с детства не разлей вода были, да Варя.
Знал Антон, что у Вари мать против их общения. Знал, что с почтальонкой договаривалась, и его письма сама у нее забирала, не доходили они до Вари, поэтому хитрили друзья, и письма для Вари вкладывал Антон в конверт для Пашки.
Хоть и подростками были, а планы на будущее строили Варя с Антоном.
Вот закончится школа, поступят учиться, получат профессию, пойдут работать, и обязательно поженятся. Что Варя, что Антон единогласно хотели остаться в городе.
Все же после 9-го класса решил Антон поступить. Как бы не уговаривала его мать не торопиться взрослеть, да жизнь сама его заставила раньше времени взрослым становиться. Какой толк сидеть в этом детдоме? Уж лучше в свободное плавание идти.
Когда Антон заканчивал 1-й курс, Варя закончила 9-й класс.
-Прости, Антон. Не отпускают родители после 9-го, придется в 10-й идти.
Конечно расстроился Антон, но умом понимал, что так лучше для Вари. Он подождет. Как раз учебу закончит, и в армию пойдет. А там уже и мама вернется.
Варя шла на остановку с гордо поднятой головой. В город только в город. Быстрее бы автобус приехал.
Труднее всего в этой ситуации было людское осуждение. Но, что поделать, в этой ситуации оно просто неизбежно.
Тяжело слышать, когда люди говорят за спиной. Людям просто плевать. Плевать на чувства, мысли, эмоции. Им лишь бы покричать, поговорить, оскорбить, а потом, когда тема для сплетен станет совсем неактуальной, их голоса утихнут, сплетни забудутся, и те, кто кричал громче всех будут с глупой улыбкой заискивающе смотреть тебе в глаза, пытаться узнать, как ты, что ты, как живешь, чем дышишь.
Может быть из праздного любопытства, а может для того, чтобы подогреть те, уже давно забытые сплетни новыми подробностями из чужой, такой интересной жизни. У каждого своя жизнь, и дается она только один раз. Не проще ли жить свою жизнь?
Это кажется, что жизнь большая, длинная. На самом деле не такая уж она и большая. Оглянешься назад- вроде и не жил, а сколько там той жизни осталось?
Никогда не понимала Варя тех людей, которые всюду суют свой длинный нос. Ну неужели чужие дела, чужие заботы и проблемы могут быть интереснее своей собственной жизни? Зачем тратить свою энергию, свой внутренний свет на то, чтобы трясти у всех на виду чужим грязным бельем? Возьми хотя бы мать в пример. Ведь всю жизнь криком кричали, что не допустит того, чтобы она, Варя, свою жизнь с этим детдомовцем связала.
— Сын убийцы, зечки! Ты головой думай, Варька, а не этим местом! Что с него там вырастет, в этом детском доме? Ни одного нормального человека оттуда не выходит! И думать не смей, чтобы с ним связываться! Узнаю, что пишешь ему- голову оторву.
Сколько раз кости перемывала она несчастной Раисе в компании своих подружек, сколько мусолили они эту тему, пока Рая в заключении была. Услышит кто из поселковых новость о Раисе, и понеслись сплетни с новой силой.
А тут, на свадьбе, аж смотреть тошно было, как любезничали все и с Раей, и с Антоном, и как её, Варю, хвалили, мол молодец девка, разглядела самородок- то в парнишке.
А ведь было за что хвалить Антошку. Не смотри, что молодой ещё да зелёный, уже и в армии отслужил, и дело себе по душе нашёл.
***
Тогда, на летних каникулах после окончания 1-го курса Антону предложили подработку. Вахтерша в общежитии, пожилая женщина, которая всех этих ребятишек жалела по матерински, и иногда подкармливала домашней едой подошла к нему с серьезным разговором.
-Антоша, ты мальчишка деревенский, хваткий. Деду моему помощник нужен, велел поспрошать у ребятишек, может кто согласится.
-А что делать надо, Тамара Пална? Я ведь толком и не умею ничего.
-Дед-то мой печник. И отец его печником был, и дед, и прадед. И сын наш тоже печником был. С малых лет так, на подхвате, принеси- подай, а потом, когда вырос да ремеслу обучился уж и в команде работали с отцом-то.
Знал Антон, что по осени горе большое у Тамары Павловны случилось, еле оклемалась женщина. Сын единственный на машине разбился, да не один, а с женой и дочкой маленькой. Поэтому слушал внимательно, не перебивал.
-Как Игорька-то не стало, дед совсем слег. Заказов много, а сил нет. Куда он один? Разве осилит целую печь в одиночку сложить?
А тут пришли мы на родительский день на кладбище, и дед мой словно ожил. Надо говорит Игорьку памятник добротный поставить, да оградку хорошую. Негоже это, чтобы сын единственный , да внучка со снохой абы как лежали. Сноха- то тоже отсюда, с нашего детского дома была, ни семьи, ни родни не было. Будут люди ходить, да пальцами тыкать, что мол вот Аверцевы-то сыну и памятник не купили. А много ли на его пенсию да мою зарплату укупишь? Вот и решил дед снова за ремесло взяться, потому помощника и ищу.
-А что делать надо?
-Делать-то? кирпич носить, раствор месить. Ну да это тебе дед сам расскажет, коли согласен ты.
Даже представить себе не мог Антон, что так много людей, желающих поставить себе печь. Для него печь это что? Ну простая такая печка, в которую дров закинул, поджег, она и горит, дарит тепло людям. Знал и про дымоходы, и про колодцы, и про то, что поддувалом регулируется интенсивность горения. Что Русская печь бывает тоже знал Антон. Мамка в такой хлеб пекла, да щи с кашами варила.
Ох и вкусная та каша была! Особенно пшенная. Пшенную кашу Антошка очень уважал. Желтая, рассыпчатая, с румяной корочкой сверху. Мамка ту кашу по старинке, в чугунке варила, да ухватом вытаскивала. Бывало, смеется Антон, мол мама, ты прям как баба Яга из сказок, и платок так же, как у неё повязан, только лопаты не хватает.
Смеётся мамка, да смотрит, как Антошка кашу ложкой нагребает, да в рот отправляет. Вкусная каша, ничего не скажешь. Горячая, ароматная. В серединке сделаешь углубление ложкой, и туда кусок маслица положишь. Масло тает, растекается жёлтой лужицей, а Антошка ложкой дорожки делает, да маслу путь освобождает.
Аж слюна потекла у Антошки, когда он ту кашу вспомнил. Эх, что теперь говорить. Не скоро ещё доведётся ту кашу поесть. Ну ничего, лишь бы мамка быстрее вернулась. Не в каше счастье.
А оказалось, что каких только печей не бывает! И с каминами, и с мангалами, целая наука получается с этими печами, вот так сразу и не запомнить всё.
Дед Ваня, простой мужик, каких полно и в городах, и сёлах, поначалу показался Антошке очень уж суровым. Хмурый, неулыбчивый мужик только знай себе, командует, да приказы отдаёт.
— шустрее, Антошка, шустрее надо быть. Пока ты кирпич перебираешь по чем зря, уже целый ряд выложить можно. Ты должен своим глазом смотреть, да сразу видеть, что мне подать. Вот ты мне целый кирпич подал, а в стороне у тебя такой обломок валяется, что мне в самый раз и подойдёт.
— Какая разница, дядь Вань? Ну отколи ты от этого кирпича то, что надо, делов-то?
— Делов- то никаких, а только зачем по чем зря молотком махать, да кирпич портить? Люди на него деньги тратят, а я силу свою на каждый удар молотком растрачиваю.
Усмехается Антошка: Сколько там той силы надо, чтоб молотком по кирпичу стукнуть! Раз, и готово. И невдомёк ему, что у каждого возраста свой рессурс есть. Это в молодости кажется, что хоть сутки молотком стучи, а силы никуда не денутся.
Постепенно и Иван оттаял рядом с Антошкой.
-Эх, ты! Молодо-зелено. Думаешь, я всегда такой развалиной старой был? Тоже, как и ты не знал, куда свою силу девать, да удаль молодецкую. Думал, что сносу мне не будет, что вечный я, двужильный. А оказалось, что годы- то берут своё. Утром иной раз лежу в постели, и думаю, что вот встану- горы сверну, столько во мне сил, словами не передать. А оказывается встал- и уже считай подвиг, считай, что горы свернул. Кабы не памятник сыну, да внучке со снохой, сроду бы не подрядился больше на работу. Я ведь Тамары- то почти на 20 лет старше, вот и посчитай, сколько мне лет.
А и что тут считать! Много, много лет Ивану. И жизнь тяжёлая выдалась, и работа трудная, и смерть сына единственного подкосила старика.
Только рядом с Антошкой оттаял дед окончательно. И памятники установили- Антошка рядом был, всё помогал, и дальше работать продолжили.
Дед Иван говорил:
-Ты, Антошка, мне навроде внука. Ну как мне теперь ремесло своё бросить? Это же сколько людей я подведу, а сколько в опасности брошу? Ты же, шалопай такой, вершков нахватался, и будешь говорить, что мастер на все руки. Я тебя знаю, за любую работу хвататься станешь, а коли что не так сделаешь, так имя моё честное опозоришь. Уж чучше я тебя до ума доведу, чтобы и ты всё умел, и я потом спокойно спал, да совестью не мучался.
И ведь учил Иван Антона, словно сына родного. И деньгами не обижал, и почти поселился у них Антон. Привыкли к нему старики.
Мама, помимо учёбы я ведь и ещё учусь. Дед Ваня своему ремеслу меня обучает, печи мы с ним кладём. Знаешь, даже и не думал, что это целая наука! А ведь оказывается, что от печника весь дом зависит. И тепло, и уют, и сохранность того дома. Если чуть не так сделать, то и замёрзнуть в том доме можно, а можно сделать так, что и в ветхой халупе такое тепло стоять будет, что хоть голышом ходи. А если кирпичик чуть не так поставить, то и угореть можно.
Люди разные попадаются, мама. И богатые, и простые кому нужно просто Русскую печь убрать, да простую оставить, а кто наоборот в старину кидается, печи русские мастерит. У кого и камины такие, что ценой в полдома, а кто последнее отдаёт, чтобы тепло и безопасно было.
Скоро в армию пойду, может и весной успею, а может и до осени у деда Побуду. Пока ещё не знаю точно, как с экзаменами будет.
В армию Антона провожала Варя, дед Иван, Тамара Пална, да друзья- одногруппники.
— ты давай, возвращайся, Антошенька. Мы ждать тебя будем. Карте этот дед тут без тебя? Давай внучок, служи попутю, по уму, да по делу.
Тамара Пална и Варя плакали, утирая слезы, а дед Иван вроде как держался, крепился, да только ветер, будь он неладен, так дул, так дул, что слезы вышибало.
— Давай, Антоха, возвращайся поскорее. Да пиши хоть, не забывай нас.
Уехал солдат, и осталась троица. Дед, пожилая женщина и молодая девушка.
— Не плачь, Варенька, не лей слезы по чем зря. Вернётся Антошка, сколько там той армии- то! И глазом моргнуть не успеешь, а уже дома будет. Ты хоть нас не забывай, заходи в гости- то.
***
Тяжело переносить людское осуждение, но еще тяжелее, когда оно исходит от близкого тебе человека. Не хочется вспоминать, когда и с чего началась эта история, но ведь по собственной воле Варя оказалась в самом центре этих событий, сплетен, и осуждения, когда даже собственная мать ополчилась против девушки.
В один день жизнь Вари, та счастливая, беззаботная, молодая жизнь перевернулась с ног на голову, а день, который должен был стать самым счастливым днем в ее жизни обернулся трагедией.
***
Веселая свадьба была, хорошая. Почти вся деревня гуляла. И мать Антошкина была, и тетка ее, совсем уже старушка, и Тамара Пална, и дед Иван. И друзья Антона и Вари были. Обнимались люди, пели и плясали, радовались и шутили, и глядя на них казалось, что никаких размолвок между ними не было, никаких недопониманий. Словно всегда они мирно жили, словно всегда дружили меж собой.
Варя, наивная, молодая девочка, смотрела на то, как ее собственная мать любезничает с матерью Антона, а потом обнимаются, словно лучшие подружки.
-Слава богу, все это закончилось. Слава богу, все наладилось. Начинается новая жизнь. Совсем другая, без всех этих проблем, без забот, без склок и сплетен, где есть только мир и взаимопонимание.
-Антон, я тебя прошу, только не связывайся с ним. Ты же видишь, что он сам нарывается, ему скандал нужен.
-Не переживай, Варя. Сейчас еще немного, и мы с тобой незаметно сбежим отсюда. Гостям уже и без нас хорошо, никто и не заметит, что нас нет.
Молодые сидели рядышком. Антон аккуратно приобнял свою жену. Как же долго он ждал этого момента. Наконец-то все закончилось. Все проблемы позади, а впереди новая жизнь. Повезло ему с Варей. Можно сказать, с самого детства вместе. Из армии дождалась, учебу закончила, теперь вот свадьба. Как бы ни была против мама Вари, а сумела она на своем настоять.
-Горько! Горько!
Уже через силу улыбнулась Варя. Горько, как же! Не горько, а наоборот, сладко. Сладко от того, что она- жена.
-Один! Два! Три! Семь! Десять!
Уже усаживаясь на свое место Варя наткнулась на взгляд, полный презрения и ненависти. Опять этот Витька! И чего ему надо? Зачем пришел сюда? Весь вечер покоя не дает ни ей, ни Антону. Уже и выпроваживали его, а толку? Вроде только успокоится, и снова свои придирки начинает.
-Все, все, понял, отстал! Сижу, и не жужжу! Ну, наливай за здоровье молодых!
Давно, еще когда Варя в старших классах училась, Витька пытался за ней ухаживать, да только отказала она ему, сказала, что Антона любит. Ох, что Витька тогда творил! И караулил ее после клуба, и днем прохода не давал. Девушка тогда дома сидела, выйти боялась, даже отец ходил с ним разбираться. Вроде успокоился Витька, а нет-нет, да и приставал. Он старше Вари был, уже студент. Говорил, мол влюбился без памяти, забудь ты этого своего, что тебя с ним ждет? Ни кола, ни двора, мать зечка, а он- детдомовец, сын убийцы. Смотри мол, я все для тебя сделаю.
Витьку никто в деревне не любил. Скандальный сильно, заносчивый, слишком уж весь такой слащавый. Затеет разборки, до драки доведет, а сам в кусты, а вот к Варе всерьез пристал. Даже Пашка с ним разбирался, мол отстань от девчонки, что тебе от нее надо? Сказала же- не лезь.
Думала Варя, что все в прошлом, успокоится Витька, не будет лезть, ан нет, и сегодня явился. Варя его сразу хотела отправить, чтобы глаза не мозолил, да мать сказала, что не красиво так, не прилично, мол в одной деревне живем, и не с пустыми руками он пришел, гость, как никак, а то, что никто его не приглашал- так и выгнать неудобно, что люди скажут?
Еще немного посидев, Антон с Варей потихоньку встали, и пошли на выход. Хватит уже сидеть, отдохнуть хочется, сил нет. Оглянувшись, Варя осмотрелась, и не увидев Виктора немного успокоилась. Слава богу, уйдем спокойно.
Если бы не задержались они у входа, если бы не остановился Антошка, чтобы свой пиджак Варе на плечи накинуть, если бы сразу за угол свернули, все было бы нормально. Ушли бы быстренько, никто бы и не заметил.
-Прохладно, Варь. Подожди, возьми вот. -Антон бережно накинул свой пиджак на Варю, и крепко прижал ее к себе. Ну что, домой?
-Домой!
Откуда взялся этот Виктор? Как ураган налетел на молодых, рывком оттолкнул Варю в сторону, сбил с ног и Антона, и , пока еще никто не понял, что случилось, начал со всей силы пинать лежащего парня.
-Витя, прекрати! Что ты делаешь? Витя! -Варя, едва поднявшись с земли набросилась на парня, и начала молотить его по спине руками. -Перестань!
-Варя! Варенька! Давай уйдем, уедем, сбежим отсюда! Ну ты сама на него посмотри, зачем он тебе нужен? Подумай, Варя, я все для тебя сделаю! Да я же тебя с детства люблю! Виктор тянул Варю в сторону своей машины. Да садись же ты, что ерепенишься?
Громко, истошно закричала Варя.
-Да отпусти ты меня! Не люблю я тебя, понимаешь? Не люблю!
Как в замедленной съемке сцепились в драке 2 мужчины. Виктор, который был и сильнее, и выше Антона явно побеждал. Бил жестоко, целясь точно в лицо.
Как в замедленной съемке, кричала Варя, а на шум выбегали люди. Никто не понял, что случилось, что за драка.
-Ну вот, какая же свадьба без драки? Нормалек теперь, все по стандарту, по сценарию. -Мужики стояли чуть поодаль, и весело разговаривали.
-Да что вы стоите? Разнимите их!
Никто не понял, что случилось дальше. Антон, согнувшись пополам, как бык попер на Витьку, и упершись ему в живот головой, со всей силы толкнул.
Если бы мужики вмешались чуть раньше, если бы вовремя растащили дерущихся мужиков, если бы не камешек, лежащий на дороге, все было бы хорошо. Если бы…
Витька лежал, не подавая признаков жизни. Кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то вызывал скорую, милицию.
Варя стояла, как каменная. Неужели так бывает? С собственной свадьбы и в тюрьму. Мать, размазывая пьяные слезы что-то кричала, куда-то тянула Варю, отталкивала от нее Антона. Как сквозь вату слышала Варя слова матери.
-А я тебе говорила! Я предупреждала! Уби..ца! Человека убил!
Оттолкнув мать, Варя подошла к Антону и крепко прижалась к нему.
***
-Ты сегодня же поедешь в город, и подашь на развод. Вас должны развести быстро. Сама подумай, Варя! Что тебя ждет с этим уголовником? Что это за жизнь такая- не успели пожениться, а он уже человека убил! Сколько ему дадут? 5? 10 лет? И ты все это время будешь ждать его? А не много ли ему чести будет, гробить свою молодость? Ты подумай о том, каким он выйдет? На мать его посмотри! Конечно, это у них семейное, людей на тот свет отправлять!
-Я не буду разводиться с Антоном! Он ни в чем не виноват, ты же знаешь, что это случайность! Что вы все стояли? Почему никто не разнимал их? Конечно, лучше было бы, если бы Витька и Антона пришиб, и меня покалечил!
-Варя, я тебе последний раз говорю: Или ты подаешь на развод, или ноги твоей в этом доме не будет. Хватит и того, что я вообще допустила эту свадьбу. Ведь как знала, что ничем хорошим это не кончится.
-Хватит, мама! Я ведь хотела Витьку отправить со свадьбы. Не ты ли настояла на том, чтобы он остался? Неудобно, что люди скажут! Да он же весь вечер провоцировал Антона, и все это видели! Добилась? Много чего теперь люди сказали, слушать не успеваю!
-Я свое слово сказала. Или развод, или…
***
Антон вернулся домой через неполных 4 года. Все это время Варя жила вместе с его матерью, работала, и ездила к нему на свидания.
В одно из таких свиданий Варя завела речь о том, что годы идут, пора бы уже и о ребенке подумать.
-Знаешь, Варя, я очень тебя люблю. Я благодарен тебе за то, что все это время ты ждешь меня, что ты не отвернулась, не бросила меня. Но я не хочу, чтобы мой ребенок родился, пока я нахожусь тут. Я хочу смотреть на то, как растет твой живот, как ты меняешься. Хочу встретить тебя и малыша из роддома, хочу подержать его на руках в первые дни его жизни. Давай немного подождем, Варя? Вдвоем нам будет легче.
А ведь прав Антон. Во всем прав. Не такой уж и возраст, все успеется, и ребенка родят, а может и не одного. Просто у всех друзей и знакомых дети уже в школу скоро пойдут, а она, Варя, вроде и жена, а без семьи, без мужа, без детей.
Были у Вари минуты отчаяния, когда хотелось просто человеческого тепла, ласки, заботы. Хотелось крепкого мужского плеча рядом, чтобы прийти с работы, а муж рядом, поможет, пожалеет. А что у нее? Редкие звонки, еще более редкие свидания, передачки, да письма?
Иногда себя Варя винила в случившемся, ведь из=за нее та драка началась. Часто думала Варя, как сложилась бы их жизнь, если бы не эта случайность? Уже бы и дети были, и муж рядом.
А может и развелись бы уже? Кто его знает? Вон Лиля, подружка, тоже по большой любви замуж выходила, чуть больше года прожили, и развелись, характерами не сошлись.
И плакала Варя ночами. Рая ее иной раз успокаивала, но чаще всего не лезла. Знала, что нелегко этой девочке сейчас. Пусть поплачет.
Антона встречали всей семьей. И мама, И Варя, и дед Иван с Тамарой Палной. Дед совсем старенький стал, ноги не слушаются, а Антона встретить все же поехал. Очень уж привязался он к этому парнишке, которому ох как досталось в этой жизни.
***
Уже много лет прошло с тех пор, как вернулся Антон домой. Через год родилась у них доченька, а еще через 2- сынок. На руках Антон носил свою Варю, как вазу хрустальную, любил и берег. А еще очень ценил. За любовь ценил, за заботу и верность.
Домишко маленький купили, 2 комнаты, да кухня. Сначала думали- подкопят, да побольше дом возьмут, а потом передумали покупать. Своими руками Антон вокруг этой избушки новый дом выстроил. Не сразу, не быстро все получилось, но наладилась жизнь в этой семье. Живут тихо, спокойно, никого не впуская в свое личное пространство.
Рая тоже себе маленький домик купила. Сын со снохой к себе ее звали, да разве же не понимает она, что дети должны жить отдельно, своей семьей? Чем дальше, тем роднее.
Дед Иван успел увидеть только дочку Антона. Очень уж любил он малышку, с рук ее не спускал, все внученькой называл. Ушел он тихо, во сне. А Тамара Пална и по сей день живет. Старенькая уже, но еще довольно бодрая старушка. И сама к Антону в гости ездит, и они ее не забывают.
Мама Вари еще не раз пыталась наставить дочку на путь истинный, мол бросай ты его, уголовника этого. Особенно сильно она старалась после того, как освободился Антон. Непростое тогда время было для их семьи, с работой не клеилось. Кому нужен сидевший человек?
Ничего, все наладилось. И работа нашлась, печи кладет Антон. Поначалу как подработка была, то там, то сям попросят по старой памяти с печью помочь, а потом пошло хорошо. Сейчас Антон не только в своем городе работает, а и по районам ездит, и даже в соседние города. Сарафанное радио- оно такое, если работу любить, да с душой к ней относиться, она и сама тебя найдет. А прошлое- на то оно и прошлое, что было, то прошло, и никому о нем знать не обязательно. И вспоминать не стоит.
Не впустила Варя маму в свою жизнь. Общаются конечно, только нет меж ними близости, такой, как у мамы с дочкой. Близкие люди должны понимать, да поддерживать друг друга, а не гнать из дому в трудную минуту, не давить на больное место.
На вопросы о том, мол как живете, Варя?-Она отвечает: Потихоньку живем. Никому не завидуем, и нам никто не завидует.
Все в жизни проходит. И хорошее, и плохое. Не дает Господь испытания не по силам. Если испытывает тебя на прочность, значит, так надо. Простая вроде философия, а все равно обидно. Иной и за 5 жизней столько не переживет, сколько другому за малую часть той жизни выпадает.
А может все наши испытания- расплата за грехи предков?
Автор Язва Алтайская.