Генку разбудил мочевой пузырь, очень хотелось в туалет, но голову с подушки не поднять, такая тяжёлая, как тот чугунок, в котором бабуля варила картошку. От мысли о еде его затошнило. Да ещё эта соседка снизу, бабулька Марья Дмитриевна, с утра что там для своих внуков печёт, то ли блины, то ли оладьи. От запаха печёного затошнило сильнее.
«Нет, пора с пьянкой завязывать, пора,-который раз убеждал себя Генка,- Правильно мать говорит, нагулялся, пора и жениться, а то такими темпами и в алкаша можно превратиться.»
Он повернулся на другой бок, чтобы посмотреть нет ли рядом с ним какой нибудь швабронки, которую он притащил с клуба, но нет, сегодня спал он один. Генка облегчённо вздохнул и закрыл глаза, чтобы поднатужиться и вспомнить всё что вчера произошло.
Что было в клубе, как сел в такси, как доехал до дома, как расплатился с таксистом, вышел из такси и… Полный мрак, дальше ничего не помнит. Один вышел из такси или со снятой в клубе швабронкой? Неа, не помнит и всё тут. Да-а-а, пьянка до хорошего не доведёт, вот уже и бабы ему не нужны, один домой возвращается. А это значит спиртное перевешивает интим.
И всё же как ни тяжела голова, тянет к подушке, а мочевой пузырь сильнее, гонит Генку в туалет.
Геннадий встал, широко зевнул и головная боль острыми иглами отдалась в голове.
Почухивая голый зад, он побрёл в туалет, мимоходом посмотрел на дверь. Дверь была заперта на защёлку, редко с ним такое бывает. Когда он пьян, обычно забывает запереть дверь изнутри.
-Ну что, дружочек? -опорожняя мочевой пузырь, разговаривал Генка со своим мужским «достоинством»,- только на это ты и способен? Судя по тому, что сегодня я спал один, я понял что мы с тобой уходим из большого секса? Будем довольствоваться малым?
Мужской орган на его вопрос не ответил, зато сильной болью ответила голова, так ответила, что Генка простонал. И опять та же мысль: «Надо прекращать пить.»
Если нижняя половина тела после похода в туалет получила облегчение, то верхняя часть тела, а точнее головная боль, не собиралась отпускать Генку, она жёстким обручем сдавила череп Генки и если он немедленно не примет меры, эта боль просто убьёт его, раздавит.
Он зашёл в ванную, умылся холодной водой и посмотрел на своё отражение в зеркале. Красные, как у кролика глаза, под глазами залегли синяки, сам бледный, бледнее самой бледной поганки. Видок конечно, не на тридцать шесть лет, как сказала бы бабуля: «краше в гроб кладут».
После умывания холодной водой, головная боль не утихла, надо пить шипучий аспирин. Хочется в кровать, но надо найти в себе силы, дойти до кухни, до аптечки, разбодяжить водой таблетку и выпить. Вот была бы жена, кликнул бы её, мол «Мань, Тань, или Клав, а ну мигом, принеси мне аспирин, здоровье поправить». Она бы подсуетилась и принесла бы ему этот злосчастный стакан с аспирином. Ну а так- то, вообще то… Ему что, из-за этого стакана живительной жидкости женой обзаводиться? Свобода ему больше нравится. Вот ходит он по квартире голым, в чём мать родила и слова ему поперёк никто не скажет.
Глюки его прямо в дверном проёме кухни остановили. Генка сразу понял, это белая горячка, головная боль усилилась, к тому же, от страха и сердце зашлось непонятно куда. Ужас! Такой ужас овладел Генкой, мурашки по телу пошли и волосы на всём теле зашевелились.
За столом сидела баба непонятного формата и жрала оладьи, мокая их в мёд, который намедни принесла ему мама и запивая чаем из его любимой чашки, с надписью «Геннадий,» противно улыбалась.
Одного взгляда было достаточно чтобы понять, началась белая горячка и явилась белочка в виде этой несуразной бабы. Лицо бабы нельзя даже лицом назвать, морда, одним словом. Не лицо, а «чёрти что и с боку бантик». Фингал под глазом, опухшая щека делает лицо кривым, на голове колтун из рыжих волос и халат на ней дурацкий, красный, в ярких зелёно- жёлтых персидских огурцах. И ещё более странное, полные яркие губы и белоснежная улыбка, несопоставимая с общим образом «белочки». И да, колтун из волос перехватывала заколка-бантик.
Генка икнул от страха, а «белочка», посмотрев на его мужские причиндалы прыснула со смеху, обнажив свои идеальные зубы.
Несмотря на головную боль, Генка не дошёл до аптечки, а рванул в спальню и перекрестился. Да, никогда он этого не делал. Иконы в спальне поставила мама и он глядя на образа Спасителя и Богородицы крестился и умоляя шептал:
-Господи, помоги, помоги Господи…
Видимо, Господь услышал его, потому как в спальню «белочка» не пожаловала. Он натянув трико, всё же «белочка» в образе женщины, вдруг она и сюда прорвётся и опять будет смеяться над его обнажённым мужским «достоинством».
Но надо как-то прокрасться к аптечке и выпить аспирин, ибо голова, да вкупе с белочкой, доведут его до крайности, а он всё таки собирается ещё пожить и воспроизвести на свет парочку спиногрызов.
Осторожно, на цыпочках, как будто от его шума могла материализоваться эта баба, он шёл на кухню.
Белочка так же сидела за столом, улыбалась поедала оладьи, которые Генка терпеть не мог, громко прихлёбывала чай и как лошадь гривой, встряхивала головой, смахивая таким движением с лица волосы выбившиеся из под заколки.
Он старался не смотреть на неё, если он не будет её видеть, значит её не существует, но это гадское боковое зрение видело её.
Он отодвинул ящик шкафа, служащий аптечкой, в котором находились презервативы и шипучий аспирин. От страха никак не мог найти аспирин, руки дрожали и путались в упаковках презервативов. Наконец- то Генка нашёл то что искал. Чтобы добавить в стакан воды, он подошёл к раковине и увидел в ней замороженную курицу, которую он купил позавчера. Замороженных кур он варил прямо из морозилки, потому заранее не доставал их. Кто сюда положил труп курицы? Или это глюки белой горячки?
Генка схватил курицу и приложил её к своему разгорячённому лбу. Он резко повернулся и через перекладины стула увидел округлые ягодицы «белочки» и тонкую талию, даже немыслимые огурцы на халате не могли скрыть её тонкую талию. Он уже хотел запустить курицей в этот глюк, но «белочка» резко обернулась и сказала улыбаясь:
-Доброе утро. Хотя по твоему виду не скажешь что оно доброе. Оладьи не предлагаю, знаю, сейчас они не войдут в твой организм, курицу размораживаю. Хотела борщ сварить, да овощей у тебя нету, бульон с галушками сварю. Жрать так хотелось, а у тебя ничего съестного нет. Вот из того что нашла, тесто на оладьи наколдобасила и испекла.
«Вот! Уже и слуховые галлюцинации»-запаниковал Генка и выпив шипучку, поспешил в спальню. «Видимо из-за присутствия икон белочка в спальню не приходит,-рассуждал Генка,- а значит пока надо не выходить оттуда, переждать острый период белой горячки.»
Он забежал в спальню, закрыл дверь и косясь на неё, неистово молился и кланялся образам. Потом немного успокоился и отвернувшись от двери прилёг на кровать. Головная боль понемногу стихала.
Он прикрыл глаза и начал дремать, но его дрёму нарушили звуки открывающейся двери и шлепки шлёпанцев по паркету. Кто-то за его спиной сел на кровать и тяжело, и с сочувствием вздохнул.
Генка вздрогнул, начал молиться и просить Бога вслух о милосердии.
-Ты что, баптист? Или старовер?-спросил голос «белочки» за его спиной,- Молишься как не в себе, даже лёжа молишься.
Генка не отвечал. Не хватало ещё, чтобы он с белой горячкой в переговоры вступил.
-Ну я прямо тебя не узнаю,-обиженным голосом произнесла «белочка»,-вчера прямо парень-рубаха, а сегодня набожный набожник.
«Вчера,-промелькнуло в голове Генки,- Неужели она и вчера приходила? Не помнит он такого. Да и как упомнить? Когда не мог вспомнить путь от такси до кровати.»
-Скоро уйду, -не дождавшись от Генки ответа, сказала «белочка»,- Игнорируешь? Хочешь сказать, «незваный гость хуже татарина?» Так ты сам меня позвал. Мол, будешь моей женой, ну я и согласилась.
«Блин, мозг считывает его мысли о женитьбе и его мысли выдаёт белой горячкой. Вот такую жену ему его мозг выдал. Да это же ужас ужасный, страх из преисподней.»
-Ну я постараюсь уж до конца быть твоей женой, вот сейчас бульон сварю и уйду.
«Уходи сейчас! — хотелось крикнуть Генке, — Никакого бульона не надо!»
Но он молчал. Понимал, говорить с белой горячкой, это уже последняя стадия сумасшествия.
Белочка посидела ещё минуты две, встала и ушла. Геннадий понял, нельзя поддерживать с нею связь, даже мысленно нельзя и тогда она уйдёт и возможно уйдёт навсегда.
Вкусно пахло куриным бульоном, головная боль ушла окончательно и в Генке проснулся голод.
Он слышал, как хлопнула входная дверь, совершенно ясно и чётко услышал и выглянул из спальни. Защёлка была не закрыта. Нет, он шёл в туалет и совершенно точно видел, дверь была закрыта на защёлку, он ещё поразился своему примерному поведению, а сейчас …
Генка выскочил в прихожую, закрыл дверь на защёлку и облегчённо вздохнул, как будто закрытая дверь могла остановить пришествие «белочки». А может она так же сидит на кухне и продолжает жрать оладьи и пить чай из его любимой чашки?
Генка потихоньку подошёл к двери кухни, приоткрыл её и просунул голову в щель. На кухне никого не было, если не считать тарелку с оладьями на столе и кастрюли только что приготовленного, ароматного куриного бульона.
Только сейчас Генка стал осознавать, что как бульон с оладьями, так и эта несуразная баба в образе его жены, они реальны. Но кто она? И как попала в его квартиру, это для него остаётся загадкой и видимо навсегда ею останется потому как она ушла и дай Бог, чтобы ушла насовсем.
Генка похлебал бульон, съел кусок курицы, а жизнь то налаживается, показалось ему. Хмель отступил, головная боль прошла, он наелся, но очень хотелось спать.
Заснул он сном младенца, но сон младенца длился недолго, к нему во сне пришла эта несуразная баба, с ужасным лицом и с сексуальными губами и пыталась насильно накормить его оладьями. Она пыталась и как не странно он поддавался её настойчивости и раньше нелюбимые оладьи ел с удовольствием и с аппетитом.
А когда эта так называемая «белочка», обняла его и попыталась поцеловать, вот этого он не выдержал и проснулся в холодном поту.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ