Село Ильинский Погост выглядело запущенным. Дороги после грозы развезло, и машина Михаила чуть было не застряла на повороте на улицу, на которой предположительно, жил теперь Анатолий.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Наконец, подъехали к облупленному бараку. На лавочке, под раскидистым деревом сидела одна единственная старуха и один за другим, загибала пальцы на руках.
Михаил подошёл к ней уточнить, какой это дом — вывески на нём не было. Старуха, не бросая своего занятия, коротко ответила ему.
Возвращаясь, он открыл дверцу машины и протянул руку Линде. Она посмотрела на грязную дорогу и опасливо выставила ногу в светлой босоножке.
Дверь подъезда была открыта, оттуда один за другим, выскочили два облезлых кота. Запах плесени и кошачьей мочи не выветривался годами, несмотря на постоянно открытую дверь и сквозняки.
Глянув на старую лестницу, Линда посмотрела на мужа.
— Наверх?
— Нам туда не надо, нам сюда, — показал он на ободранную дверь, — квартира номер один.
— Звонка нет, — Линда пыталась найти место, куда можно постучать, но не нашла и просто подёргала ручку.
Никто не ответил.
— Дай-ка я! — Михаил дёрнул, и ручка осталась у него в руках. Тогда он постучал рукой по двери: — Толян! Открой!
Тишина.
Скрипнула дверь наверху, и они увидели голову маленького, щупленького старичка.
— Что, ручку оторвали? Ай-яй-яй, нехорошо! — почему-то обрадовался он, сверкая очками,— хозяину квартиры это не понравится!
— Я не нарочно, — покрутив ручкой, спрятал её за спину Михаил, — скажи, отец, а где хозяина найти?
— Коли не спит, значит, в сельпо! — захихикал старичок.
— А точнее? — спросил Михаил.
Но старичок ответить не успел: дверь отворилась, и Линда с Михаилом увидели Анатолия. Он исподлобья смотрел на них несколько секунд, после чего губы его растянулись в улыбке, и он хрипло протянул:
— Мишка! Друг! — потом перевёл взгляд на Линду, хотел чего-то сказать, но передумал и махнул рукой. — А я вот теперь здесь, обри… обре… обретаюсь-сь!
Линда с Михаилом зашли в раскрытую для них дверь в его жилище. Это было ободранное помещение, ветхое и убогое. Было заметно, что стены когда-то пытались выравнивать и красить, но, осознав бесплодность усилий, бросили, едва начав.
Окно на улицу было распахнуто, грязные розовые занавески колыхал летний ветерок. Зато за окном раскинулась такая красота, глядя на которую каждый жалеет, что он не художник-пейзажист.
Сам Анатолий был небрит и грязен.
— Толя! — ужаснулась Линда, — что с тобой? До чего ты себя довёл!
— Нома…льно, — икнул Анатолий, и рухнул на единственный в помещении, служившем ему кухней, табурет. Тот угрожающе скрипнул.
Тараканы ползали, не опасаясь ни дневного света, ни людей.
Линда испугалась, что на неё свалится насекомое. Ей ужасно хотелось покинуть это место.
— Толя, — может, поговорим на улице? — спросила она, и повернувшись к мужу, подмигнула ему: — Ты как считаешь, Миш?
— Да чего вы, ребят, у меня тут всё есть! — махнул рукой Анатолий, и чуть не упал с табурета.
— Ванная у тебя есть? Душ? — спросил Михаил, подхватив его.
— Нет, вот ванны — трпппф! — он развёл руки в стороны, — тут принято в баню ходить. По вторникам и четвергам!
Супруги переглянулись.
— Так не годится, — сказал Михаил, — как ты живёшь тут вообще?
— А ты сам-то, — ткнул его пальцем под рёбра Анатолий, — давно ли свой огород удобрять перестал?
— У нас теперь есть туалет и душ, — попыталась заступиться за мужа Линда, но Михаил жестом показал ей, что, не надо. Бесполезно разговаривать с пьяным.
— Поедем с нами, — сказал он, — сезон ещё не закрыт. Мяса пожарим.
— А поехали! — икнул Анатолий, — я сейчас!
Они посадили его сзади, но всё равно, всю дорогу Линда зажимала нос. Несколько раз приходилось останавливать машину: Анатолий выходил на обочину и его рвало.
Наконец, приехали. Анатолий был хмур, его начинало мучить похмелье. Приняв, наконец, душ, и облачившись в чистые вещи Михаила, он сидел, закинув ногу на ногу, и нервно подёргивал мыском.
— Слушай, выпить есть? — наконец, не выдержал он.
— С каких это пор ты похмеляешься, а? — спросил Михаил.
— Да пойло ужасное. После него, хоть бы что, — пожаловался Анатолий, — не отпускает, зараза!
— Если хочешь, я открою банку с огурцами, солью для тебя рассол.
— Сам пей свой рассол, — обиделся Анатолий. — Ладно, схожу до магазина. Ссуди мне денег, Мих, а то я свои дома оставил.
— Не ходи, — Михаил поставил перед ним кувшин, — Линда приготовила лимонад.
— Что я, чебурашка, что ли? Какой ещё лимонад?! — всё больше раздражался Анатолий, — а пошли вы все! И он широкими шагами ушёл в дом, где упал лицом вниз на кушетку. Ночью Линда и Михаил слышали, как он жадными глотками пил воду.
Утром, наконец-то удалось его разговорить. Анатолий признался, что уехал в Ильинский Погост по собственному желанию — правда соглашаясь, он не знал, что это так далеко, и что он не сможет оттуда ездить на работу.
— А так ничего, жить можно, — закивал он.
— Толя, ты в своём уме? — воскликнул Михаил, а Линда просто застыла, не в силах произнести ни слова.
— Да, я согласился на обмен! Зато теперь я не боюсь, что меня отравят, или ещё чего… похуже, — дёрнул глазом Анатолий.
— Ты… но как ты мог? Чем она тебя так напугала?
— Да не она. Она сама теперь заложница. Мне всё равно. Пусть сами разбираются.
— Я ничего не понимаю, — Линда покачала головой, — кто разбирается? С кем?
— Аа-а-а! Вы же не знаете! Ну, слушайте, ребята, слушайте: приезжаю значит, я домой из Купавны, в тот самый день, когда Мишка про паспорт Анькин мне сказал, смотрю… ключ не подходит. Ну, пока возился, сзади вырос парнишка. Мелкий, но зараза, подлючий. Руки от наколок синие. Взял и позвонил особым звонком. Открывает Аня дверь. Меня увидела и побледнела. Посмотрела на него и покраснела вся. Ну, вошли мы в квартиру, и там они мне объяснили, что я в доме лишний. Бумаги подмахнули, что я согласен на «родственный обмен» с матерью моего сына.
— Зачем ты подписал? — взвился Михаил, — ты же им свою квартиру подарил!
— Миша, не кричи, — попросил Анатолий, — и так башка трещит! Не подписал бы, валялся бы сейчас в кустах, где-нибудь, с пробитой башкой. Мать бы не вынесла…
— Не знал, что тебя так легко запугать, — покачал головой Михаил.
— Всё правильно сделал, — похлопала бывшего мужа по плечу Линда. — Так та халупа в Погосте — это бывшая Анина квартира? Значит, врала она всё про свою собаку, и про парня, что её бросил, присвоив её деньги… разжалобить хотела.
— Про парня не врала. Это он и есть. Левинский Роман, он же Винс. Уголовник и отморозок. Только деньги он у неё не крал, а вместо Германии на кичу отправился, — Анатолий повернулся к Линде: — доставай, пожалуйста, свой лимонад!
Выпив два стакана кряду, он продолжал:
— Аня призналась, что Винс недолго был на свободе. Сводил её пару раз в дорогой ресторан, купил пальто и сапоги. Затем угнал чужой автомобиль, избил кого-то. Его посадили, а Аня стала отчаянно искать способ выжить. Нужда загнала её на панель. Однажды её унизили, сняли платье и выгнали, не заплатив. И тут — та-дам! Её заметила наша благодетельница!
Анатолий протянул руки к Линде.
— Ничего бы не было, если бы ты не стал пускать слюни! — обиделась она.
— Ну попускал немножко, но ведь я её не трогал, клянусь! — бил себя в грудь Анатолий. — Пока ты не ушла и не облегчила ей задачу!
— Правильно. Вали теперь всё на меня! — схватилась за голову Линда.
— Левинского отпустили примерно тогда, когда Аня ушла от нас, а потом вернулась. Именно он надоумил её вернуться и разыграть всю эту комедию. Она рассказывала, что он сначала он хотел меня убить, но она уговорила его не делать этого.
— Просто Мать Тереза! — скривилась Линда. — ты что? Оправдываешь её?
— Мне её жаль, — пожал плечами Анатолий. — она призналась, что от кого ребёнок, она не знает, но он помог ей достичь желаемого.
— Нашёл кого жалеть! — фыркнула Линда, — себя пожалей!
— Если бы ты не привела её, ничего бы не было! — снова вскипел Анатолий.
— Но я не подкладывала её под тебя! — опять злилась Линда.
Михаил наблюдал за ними, скрестив руки на груди и улыбался. Он думал о том, что, если бы всё сложилось иначе, Линда никогда бы не вышла за него. К беседке, учуяв запах курицы жарившейся на мангале, бежали, прихрамывая, Лайма и Тобик, а коты делали вид, что их не интересуют подачки. Они щурились на солнце и презирали собак, и всю эту бесполезную возню, которые глупые люди способны устроить на ровном месте.
Эпилог:
Левинский Роман Сергеевич (Винс) вскоре был осужден за разбой с применением огнестрельного оружия. Его гражданская жена Анна исчезла с ребёнком в неизвестном направлении — по слухам, в начале двухтысячных она вышла замуж и осуществила свою давнюю мечту — уехала в Германию.
В бывшей квартире Анатолия сегодня живут совсем посторонние люди, купившие квартиру на аукционе. Они и не догадываются, какие страсти кипели здесь четверть века назад.
Сам Анатолий живёт у своей третьей жены, в Коломне, и до сих пор нет-нет, да размышляет о том, как бы сложилась его жизнь, если бы Линда задержалась на работе в тот роковой ноябрьский вечер. Конец 
Автор Лютик