Дни шли. О неприятном происшествии напоминал лишь затянувшийся след на руке. Анфисе по душе была эта неспешная деревенская жизнь, когда просыпаешься утром вместе с лучами солнца, выходишь на крыльцо, наблюдая за тем, как изо дня в день меняется всё вокруг. Как покрываются нежной зелёной дымкой кусты и деревья, как земля прячется под первой травой.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Тюльпановый народец тоже заметно подрос. Цветы больше не напоминали осторожно прислушивающиеся ушки. Они выбрались из-под земли, и теперь зелёные листья их скорее походили на поднятые в беззвучной молитве руки, а пока ещё тугие, не набравшие цвет бутоны — на маленькие тюльпановые личики. Эльфы восхваляли весну и солнце, радуясь жизни и не думая о плохом.
И Анфиса старалась не думать тоже. И лишь, когда смотрела на прибегающего к ней Василия Николаевича, тяжёлые мысли иногда возвращались. С Вадимом она больше не виделась, хотя Вася постоянно звал её в гости.
— Приходи, Анфиса. Поиграем с котятами. Деда разрешил оставить Кляксу.
— Как у дедушки дела?
— Хорошо. — Сообщил Вася, и добавил серьёзно, почти Вадимовым голосом. — Работы много. Его на ферму вызвали, он на машине уехал.
— А ты с кем же?
— Ты что, Анфиса, сегодня же суббота! Мама дома!
— Извини, я забыла.
Она действительно потеряла счёт дням. Раньше неделя длилась от выходных до выходных, а теперь совершенно не было нужды наблюдать за календарём, а можно было просто жить. Что Анфиса и делала, наслаждаясь неожиданно обретённой свободой. Расходы её на себя всегда были не слишком существенными, а сейчас и подавно.
Не надо было тратить деньги на проезд, на перекусы, на домашний интернет, который, уехав сюда, она отключила. Ела она тоже немного, и так получалось сейчас, почти по режиму. От этого и от постоянной физической активности Анфиса постройнела, мышцы её подтянулись, лицо тронул первый весенний загар.
— Ты что там, святым духом питаешься? — Лидочка, продавец из магазина, смотрела, как Анфиса складывает в сумку нехитрые покупки. — Хотя тебе идёт. А я вот никак похудеть не могу.
Она с явным удовольствием провела руками по своему красивому, крепкому телу. Она вообще была красива. Немного полновата, но фигура, кожа, смеющиеся карие глаза и полные чувственные губы — всё вместе делало её образ очень органичным и привлекательным.
— А вам и не надо. — Совершенно искренне произнесла Анфиса. — Не надо худеть.
— Ну, может быть. — Довольно протянула Лида. И спохватилась. — Ты чего это мне «выкаешь»? У нас здесь по-простому. Давай на «ты»!
— Хорошо. Спасибо, Лида.
— Не за что. Заходи ещё.
Анфиса повернулась, чтобы выйти, но в дверях неожиданно столкнулась с Вадимом.
— Здравствуйте.
— Анфиса! — Видно было, что он искренне рад их встрече. — Здравствуйте! Подождите меня минутку, вместе пойдём. Я только конфет Василию куплю. Лида, добрый, день. Взвесьте, пожалуйста, конфет, которые я в прошлый раз покупал. Ваське понравились очень.
— Как скажете, Вадим Александрович. — Лида бросила на Анфису настороженный и недовольный взгляд. — Что ещё?
— Ещё… А, порошка стирального пачку. Даша просила, я забыл совсем. Вот эту давайте.
— Вадим, я вас на улице подожду. — Анфиса открыла дверь. — До свидания, Лида.
— Пока. — Буркнула Лидочка. — Вадим Александрович, может быть, ещё чего вспомнили?
— Нет, Лида, спасибо. Пока всё. — Вадим рассеянно расплатился. — До свидания.
— До свидания, Вадим Александрович. Приходите ещё.
— Обязательно.
Он торопливо вышел. Лида вздохнула.
— «Обязательно». — Передразнила она. — Хоть бы улыбнулся разок. Стараешься, стараешься, всё впустую. И чего он в этой городской нашёл?
В том, что «нашёл» Лидочка даже не сомневалась. Вадим интересовал её давно, и она хорошо изучила его настроение и привычки. И то, что она увидела сейчас, Лиде очень не понравилось…
Вадим выскочил на улицу. Анфиса стояла у крыльца, глядя прямо перед собой.
— Анфиса, что же вы не заходите к нам совсем? Вася о вас без умолку говорит.
— Дел много, Вадим. А Вася — молодец. Он мне скучать не даёт.
— Мешает вам?
— Что вы! Он славный. Мне с ним теплее и не так одиноко.
Он посмотрел на неё очень внимательно.
— Да, Вася — хороший мальчишка. Когда он появился в моей жизни, я ощутил примерно то же самое. Вы правильно сказали, теплее с ним. Но если он вдруг надоедает вам, вы скажите.
— Нечего тут говорить. Вася мне и в саду помогает, и разговорами занимает.
— Вы дом и двор в порядок как привели. Любо-дорого поглядеть.
Анфиса вдруг улыбнулась.
— Знаете, что мне Егор прислал, когда я ему фотографии отправила? Да я сейчас покажу.
Вадим увидел на экране её смартфона кучу восклицательных знаков, поднятых вверх пальчиков, множество восторженных смайликов из тех, которыми обычно обменивается молодёжь, и улыбнулся тоже.
— Не обидно делать всё это не для себя?
— А я для себя делаю. — Анфиса повернулась к нему. — Мне это необходимо. Я же живу в этом доме. Пусть пока, временно, но человеку хочется жить в чистоте, в уюте, чтобы вокруг него было красиво. И если это останется кому-то после меня, то, наоборот, хорошо. Я рада буду.
— Знаете, если бы все рассуждали, как вы, на нашей Земле было бы очень красиво. — Задумчиво произнёс Вадим. — Просто создавать красоту и уют вокруг себя, не жалея этого для других. Маленькие уютные пространства вокруг каждого человека слились бы в одно большое, огромное. Представляете, как здорово было бы?
— Мне Вася рассказывал, что его дедушка сочиняет самые лучшие сказки. Кажется, он прав.
Вадим засмеялся.
— Не верится? Я и сам себе иногда не верю. Но помечтать-то можно.
— Конечно. А ещё можно помечтать о том, чтобы все мечты сбывались. Вот мы и пришли. Спасибо, Вадим, что проводили.
— Вам спасибо, что позволили это сделать. Анфиса, приходите. Мы в воскресенье хотим устроить обед во дворе. Мясо пожарим, самовар попробуем освоить наконец, поможете разобраться. Приходите.
Вот. А сегодня уже суббота. И Вася напомнил ей об этом.
— Анфиса, ты завтра к нам придёшь?
— Не знаю пока, Василий Николаевич. До завтра ещё надо дожить.
— Доживёшь! — Уверенно выдал мальчик. — Ты долго будешь жить. Ты, Анфиса, теперь не старая. Раньше была, а теперь нет!
Она улыбнулась и потрепала его белую шевелюру.
— Хороший ты человек, Василий Николаевич. Спасибо тебе.
— За что это? — Голубые глаза смотрели с прищуром.
— За то, что ты есть.
— А разве за это говорят спасибо?
— Ещё как говорят, Вась. Когда-нибудь и ты кому-то так скажешь.
Он недоверчиво посмотрел на Анфису. Странно она говорит иногда, Вася не понимает.
— Ты придёшь? — Заглядывая ей в глаза, требовательно повторил он. И добавил чуть мягче и жалобнее. — Доживи, ладно?
— Ладно. — Сдалась Анфиса, не в силах отказать ему в этой просьбе. — Доживу. И приду.
Вася тут же повеселел. Принялся тараторить о том, что дедушка обещал разбудить старый самовар, который пока спит, что он вкусно жарит мясо, и что Вася сам завтра будет разжигать огонь. Анфиса слушала его весёлую болтовню и постепенно тоже проникалась ожиданием предстоящего выходного дня.
* * * * *
Когда на следующий день она подошла к дому Смирновых, то сразу поняла, что её ждали.
— Деда, пришла! Пришла! — Вася бросился Анфисе навстречу, прижался и шепнул. — Дожила?
Она улыбнулась и приложила палец к губам. Вася кивнул и за руку потащил её туда, где Даша резала зелень.
— Даша, помочь?
Анфиса включилась в работу. Вадим возился у мангала, что-то рассказывая Васе.
— Папа вас ждал. — Вдруг сказала Даша, протягивая Анфисе салатник.
Анфиса растерялась, опустила глаза, не зная, что сказать и как оправдаться перед этой молодой строгой, как и её отец, женщиной.
— Да нет, нормально всё. — Продолжила дочь Вадима. — Я даже рада, что он, наконец, стал прежним. Он ведь в последнее время всю свою любовь, заботу, всё время отдавал нам с Васей. Совсем не живёт для себя. Даже улыбаться стал редко. А сейчас словно ожил.
— Даша, я не знаю, что сказать. Ведь я для этого ничего не делала.
— А не надо ничего говорить. Я просто хотела, чтобы вы не смущались так.
— Заметно?
— Очень. — Даша улыбнулась. — Да не бойтесь меня. Вы сейчас, как мои второклашки. Стоит мне начать разговаривать с ними о серьёзных вещах, они сразу теряются и почему-то думают, что их будут ругать.
— Да, похоже. — Анфиса тоже улыбнулась. — Даша, вы Марфу Андреевну давно видели? Она не заходила вчера и позавчера. Не заболела бы.
— Здорова. Папа ходил, приглашал её. А она сказала, что у молодых свои праздники. Но мы решили выманить её на самовар. Если Марфа Андреевна не придёт, папа пойдёт жаловаться, что сами не справляемся, хотя он уже давно во всём разобрался.
— Хитро.
— Пожилые люди иногда, как дети. Приходится немного лукавить.
Они разговорились. Даша увлечённо рассказывала о своих учениках, и видно было, что её работа ей очень нравится.
— А я вам по-доброму завидую. — Призналась Анфиса. — Я совсем не любила свою работу. Наверное, даже хорошо, что меня сократили, иначе я никогда бы не ушла сама. А вы горите своим делом.
— Спасибо папе, это он заставил меня доучиться. Оказалось, что работа востребована и она мне действительно нравится.
— А я тоже свою работу люблю! — Раздалось от калитки. — Здравствуйте, девочки! Вадим Александрович, приветствую! Васёк, а ну беги сюда. Тётя Лида тебе вон сколько всего вкусного принесла.
Лида стояла с пакетом конфет в руках.
— Неужели папа её пригласил? — Тихо произнесла Даша и попыталась встретиться взглядом с отцом. Но Вадим сам был растерян не меньше.
— А я иду. — Нимало не смутившись, продолжала Лида. — Смотрю, весело у вас. Дай, думаю, загляну на огонёк. Васёк, конфеты бери.
Она была сегодня чудо как хороша. Ладную фигуру обтягивало нарядное синее с искоркой платье, волосы уложены, словно Лидочка только что вышла из дорогого салона. Настоящий сапфир в деревенской глуши. Анфисе на минуту стало неудобно за свои джинсы и простой свободного кроя бежевый свитер. Но мужчины, маленький и большой, на красоту не повелись.
— Конфет много есть нельзя. — Сообщил Вася, сосредоточенно ковыряя палочкой разгоревшиеся угли. — Зубы будут болеть.
— Проходите, Лида. — Вежливо пригласил Вадим. Но в голосе его не было энтузиазма. — У нас, правда, не праздник, просто пикник небольшой.
— Вадим Александрович, я обожаю пикники! Ой, девочки, какие вы молодцы, всё уже приготовили. — Лида опустила на стол пакет с конфетами и поспешила к мангалу. — Вадим Александрович, а у вас как дела? Знаете, один мой знакомый говорит, что главное в шашлыке…
— Принесла нелёгкая. — Вздохнула Даша.
— Что же, её можно понять. — Мягко возразила Анфиса. — В деревне мало развлечений, а Лида — молодая женщина.
— Вы тоже не старая. — Даша пожала плечами. — Лиды просто слишком много, а такие люди напрягают.
Она сложила разделочные доски, собрала ножи и попросила.
— Помогите унести в дом.
— Да, конечно. — Анфиса удивилась, потому что Даша вполне могла справиться самостоятельно, но виду не подала. Взяла часть приборов и кое-что из посуды и тоже пошла в дом.
— Не хочу, чтобы вы подумали обо мне плохо или решили, что вас это тоже касается. — Сказала Даша, когда они остались одни. — Просто я с трудом переношу эту женщину. Ладно бы, папе она нравилась, но…
— Дело ведь не только в этом. — Анфиса пристально посмотрела на дочь Вадима.
— Да. Вы правильно поняли. Когда родители развелись, папа снова попробовал создать семью. Я, очень хотела жить с ним. Но его женщина, она отчего-то просто ненавидела меня. И постоянно лгала. Пока папы не было дома, мы с ней почти не общались. Но стоило ему вернуться, она начинала жаловаться на меня. Говорила, что я оскорбляю её, не слушаюсь. Разбитая посуда, залитый газировкой ковёр, разные бытовые неурядицы — всё это вменялось мне в вину. А я была ребёнком и не знала, как защитить себя от этой лжи. Плакала, пыталась что-то доказать, истерила, потому что не получалось.
Папа старался нас помирить, переживал очень, а я понимала, что он верит ей. Как сказала потом моя мама: ночная кукушка всегда перекукует дневную. Я страшно обиделась на него, вернулась к маме. Он приезжал, говорил, что узнал правду, просил у меня прощения за то, что не разобрался сразу. Я не простила. Это потом, когда мы поругались с мамой, потому что она заставляла меня избавиться от Васьки, я от отчаяния позвонила ему. Он тогда уже жил один, здесь. Мы снова поговорили, теперь уже как взрослые люди, выяснили всё, поплакали, помирились окончательно. Так вот, Лидия напоминает мне эту женщину. Та же навязчивость и бесцеремонность, желание единолично владеть помыслами и жизнью другого человека.
Она попила воды и вздохнула.
— Вы не подумайте, это не детская обида во мне говорит. Я просто вижу, что папе не нравится Лида, он не полюбит её и не будет с ней счастлив. Ой, кажется, Марфа Андреевна пришла!
Со двора действительно раздавался голос старушки.
Анфиса и Даша спустились с крыльца.
— И чего же это ты, Лида, магазин так рано закрыла? — Вопрошала Марфа Андреевна.
— Да что ж я вам, ломовая лошадь, все выходные работать?! — Громко возмутилась Лида. — Я тоже отдыхать хочу!
— Да ты отдыхай, отдыхай. — Замахала руками старушка. — Только там Валерка Бурзаков тебя по селу разыскивал. Ругался, что магазин закрыт и дома невесты его нет.
— Да какая я невеста ему! Чего удумал! — Лида полыхнула щеками. — Подумаешь, пару раз в кино сходили.
— Это когда оставался он у тебя? — Невзначай обронила Марфа Андреевна, гладя по голове Васятку. — Поди, и сегодня в гости приехал. Ты, Лид, гляди, сердитый он был, Валерка-то. А то, может, правда, чего в магазине надо ему.
— Никакого покоя даже в выходной день. — Лида нервно повела плечами. — Извините, Вадим Александрович, видно, идти придётся.
Доктор кивнул и поспешно отвернулся к мангалу, на котором жарилось мясо.
— Горит, кажется.
Едва Лидочка скрылась из вида, Даша крепко обняла старушку.
— Марфа Андреевна, как хорошо, что вы пришли!
— Да уж вижу. — Весело ответила та. — Ну что у вас тут? Самовар-то будем налаживать?
Тюльпаны цвели вовсю. Их оказалось много. Видимо, кто-то из хозяев этого старого дома любил цветы. Анфиса любовалась многообразием красок и жалела лишь об одном, что век тюльпанового народца недолог, и скоро от этой красоты не останется и следа. Она совсем не скучала по городу и с тоской думала, что однажды всё равно придётся возвращаться туда.
Однажды пришел Василий Николаевич, притащил с собой рыжего котёнка. Сияя своими голубыми льдинками, сообщил.
— Анфиса! Это тебе! На разживу.
Она растерялась. Ох как растерялась. Как объяснить маленькому мальчику, что не может она сейчас взять на себя ответственность ни за кого, кроме себя самой. Мало ли что. И дело даже не в том, что котёнка пришлось бы забирать в город. Это как раз не страшно. Страшно то, что однажды этот котёнок может остаться совершенно один, никому не нужный, как она сама осталась когда-то. Тогда Анфиса решила, что так, наверное, должно быть, не всем же людям везёт в этой жизни. Надо смириться и просто тихо тащиться сквозь дни и годы, а слова врача лишь ещё раз подтвердили то, что она знала сама: этот мир, он не для неё, не для Анфисы.
В городе принять такое положение вещей было легче. Потому что в той её жизни ничего хорошего не происходило. А здесь… Тюльпаны, Василий Николаевич, Вадим, а вот теперь ещё и рыжий кот.
— Вася, я не могу его взять. И откуда ты набрался таких слов? На разживу…
— Так бабушка Марфа говорит. — Сияющая радость в глазах Василия Николаевича померкла. — А ты не хочешь.
— Хочу, Васенька, очень хочу. — Жалобно произнесла она. — Не могу просто. Нельзя мне его брать.
— Почему? — Не сдавался Василий Николаевич. — Он мало ест.
— Вася, хороший мой, разве в этом дело. Как же тебе объяснить.
— Ты просто не хочешь. — Обречённо вздохнул он. — А я думал, тебе котята нравятся.
Вася прижал к груди рыжий комок и протиснулся в приоткрытую калитку, не обернувшись и не сказав больше ни слова. А она не стала его останавливать. Вернулась в дом и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала. Горько и безнадёжно. Потом вдруг поняла, что больше не может здесь находиться, вышла и пошла по дороге к краю села…
Аисты были там. Один или одна, Анфиса не разбиралась, стоял в гнезде подобно изящной белой статуе, а второй, раскинув крылья, планером кружил над лугом. Она замерла от величия и одновременно радостной лёгкости открывшейся её взору картины. Анфиса никогда в жизни не видела аистов в природе и сейчас, забыв обо всём, с восторгом разглядывала грациозных птиц.
— Говорил же, что прилетят. — Вадим подошёл неслышно и встал у неё за спиной. — Каждый год прилетают. Птенцов, правда, пока ни разу не было. Молодая пара, наверное. Вы как думаете?
Она побоялась ответить, потому что голос непременно бы дрогнул и выдал её, а потому лишь пожала плечами. Но Вадима оказалось непросто сбить с толку.
— Анфиса, что с вами происходит? Я же вижу. Васька прибежал весь в слезах. Говорит, хотел, как та кошка из моего детства, раздать котят хорошим людям, раз Муська этого не сделала. Я же рассказывал тогда, что никто не отказался. Я объяснил, что бывают обстоятельства, при которых мы не можем поступить иначе, просто он ещё маленький и не всегда это понимает, но… Я вижу, что вас что-то гложет, что-то не даёт покоя. Может быть, я смогу помочь?
Она держалась изо всех сил, пытаясь не расплакаться, и отрицательно качая головой.
— Анфиса, не молчите. Не молчи. — Попросил он, поворачивая её лицом к себе, и она не выдержала. Спотыкаясь на словах вперемешку со слезами, выпалила ему всё: про родителей, про работу, про слова врача, про то, как несуразно и ни зачем живёт она на этом свете и не знает, надо ли ей вообще жить, раз она даже котёнка взять не может, не говоря уже обо всём остальном.
Он слушал терпеливо и внимательно, не перебивая и прижав её к себе. И рубашка его на груди стала мокрой от её слёз, и лицо Анфисы некрасиво опухло, но сейчас ей было абсолютно всё равно, потому что после всего того, что она рассказала, ясно же, что ни один здравомыслящий человек не станет связываться с ней. Она поживёт здесь ещё немного и уедет к себе, в свою маленькую квартиру, куда никогда не заглядывает солнце.
— Это и есть твоё невезение? — Тихо спросил он, когда она, нарыдавшись, всё ещё оставалась в его объятиях, боясь даже пошевелиться. — Это же ерунда. Самая настоящая. Которую ты сама себе выдумала. Ну посуди, если бы тебя не уволили с работы, ты не попала бы под машину и не узнала о том, что есть какая-то проблема. Тебе просто повезло, что всё сложилось именно так. И потом, с чего это ты собралась умиpaть? Я, на минуточку, всё-таки врач, и знаю немало случаев, когда все эти аневризмы благополучно доживают с человеком до старости, рассасываются, удачно оперируются. Ты чего? Анфис, ты правда хуже Василия. Боишься монстров под кроватью, которых сама же себе и придумала. Всё. Нет их, разбежались, поджав хвосты.
Она слушала его, судорожно всхлипывая и чувствуя, как прежний страх действительно отступает.
— У меня есть друг. — Спокойно продолжал Вадим. — Он военный хирург, сейчас нейрохирург. Я отвезу тебя к нему на консультацию, и если уж он скажет, что операция нужна, значит, тебе её сделают. И ты навсегда забудешь слова «не везёт». Похлопочу о том, чтобы именно их и удалили вместе с твоей аневризмой. Смотри.
Он показал на гнездо. Теперь оба аиста стояли в нём, словно обнявшись. Так же, как они с Вадимом. Анфисе стало до ужаса неловко, и одновременно хотелось стоять так, прижавшись к нему, целую вечность. Но она всё же отстранилась, торопливо вытерла глаза и, чувствуя, как разбух и наверняка покраснел нос, попросила.
— Не смотри на меня. — После всего случившегося глупо было называть Вадима на «вы»
— Не смотрю. — Улыбнулся он. — Честно.
* * * * *
Когда они приблизились к калитке, Анфиса с удивлением увидела расхаживающих по двору людей. Элегантно одетая женщина и солидный представительный мужчина по-хозяйски осматривали территорию.
— Здравствуйте. — Растерянно произнесла Анфиса. — А вы?
— А вы? — Сразу же пошла в атаку женщина. — Мы хозяева этого дома. Вернее, муж хозяин. А вы, видимо, живёте с Егором. Позвольте тогда узнать, где мой сын?
— Я не знаю. — Анфиса смутилась под этим напором. — Он только иногда пишет мне.
— Высокие отношения. — Фыркнула мать Егора. — А вам, милочка, не приходило в голову, что пудрить мозги молоденьким мальчикам вам уже поздновато? Посмотрите на себя и на него. Он ребёнок ещё.
— Софа, прекрати. — Мужчина повернулся к Анфисе. — Так что вы здесь делаете?
— Егор пустил меня пожить. У нас уговор…
— Слышишь, Гера, у них уговор! — София повысила голос. — Егор не отвечает на звонки, в городской квартире его нет, здесь проживает какая-то подозрительная особа. Что вы сделали с моим сыном!?
— Будьте добры, понизьте градус. — Вадим шагнул вперёд, бережно отстранив Анфису. — Страсти слишком накалились. Ваш сын сдал этот дом в обмен на то, что жилец будет содержать его и двор в порядке. Именно об этом уговоре идёт речь.
— Герман! — По улице уже торопливо поднималась Марфа Андреевна. — Ты что же это на жиличку Егоркину орёшь? А?
— Марфа Андреевна, да я…
— Вот и я. Ты мне Анфису не трожь. Она вашу развалюху в божеский вид привела! Ты глянь, двор какой стал!
— Да он и был… — Растерянно пробубнил хозяин.
— Ага. Был. Ты людей спроси, какой был. Егорка твой — мальчишка хороший, и любим мы его здесь. Только где видано, чтоб пацан со старой халабудой возился. У него, небось, интересы другие. Ты сам-то не больно о наследстве печёшься, как уехал. А ему что. Был он… Как, Анфиса, называется это, когда лишнее с карточки убирают?
— Фотошоп. — Тихо произнесла Анфиса.
— Вот, шоп этот самый он тебе и слал. А ты что хотел? Мальчонку в деревню загнать? Люди всю жизнь проживут и те уезжают. А Анфиса, гляди, порядок тебе навела, дом отмыла. Окна, поди, и когда ты приезжал, такими чистыми не были. — Марфа Андреевна взгляд с намёком метнула в сторону Софии. — Орёт он. Явился.
— Да ты что разошлась, Марфа Андреевна? — Герман вытер лоб платком. — Я ж не знал. Ну, если так, то дом этот продавать надо. Я всё ждал, что корни своё возьмут, воспитать Егора хотел.
— Чтобы корни своё взяли, голуба мой, надо самому этими корнями в землю врасти. А ты хотел по чужим странам жить, а росток твой чтоб здесь за землю держался. — Старушка вздохнула. — Не бывает так-то. Поросль она от корней идёт. Нет их здесь у тебя, и у Егорки не будет, хоть обвоспитывайся. Это чего же, Анфисе съезжать, что ли?
— А вы как думали? — София, слегка оторопевшая от такого наплыва защитников, снова взяла себя в руки. — Герман ясно сказал: дом будет продаваться.
— Теперь-то чего не продать. — Проворчала Марфа Андреевна. — Вон красотищу какую вам тут сделали. Анфиса, ты вот что, вещи собирай. Ко мне пойдёшь.
— Можно и к нам. — Заторопился Вадим. — Даша против не будет.
— Можно, да не нужно. — Старушка властно глянула на врача. — Ты, Вадим Александрович, тоже понятие иметь должен. Вот женись, а потом в дом женщину и веди. Анфиса, помочь или сама?
— Я сама. У меня вещей одна сумка.
Окончательно раздавленная событиями этого дня, Анфиса с тоской оглядела дом.
— Прости. — Прошептала она ему. — Ты был очень хорошим другом, гостеприимным и надёжным. Спасибо тебе за всё.
Дом словно вздохнул ей в ответ, скрипнул напоследок половицами, а когда Анфиса обернулась, чтобы посмотреть на него ещё раз, то ей показалось, что в глазах-окнах блестят слезинки, хотя, разумеется, это всего лишь отражались от стёкол весенние лучи.
— Ну чего лица на тебе нет? — Марфа Андреевна жалостливо заглянула ей в глаза. — Хорошо всё будет. Идём, дочка.
Анфису так давно никто не называл дочкой, что слёзы опять предательски навернулись на глаза. Что же за день сегодня такой.
Вечером сидели за столом в таком же стареньком доме и разговаривали. Вадим, заглянувший к ним после ужина, уходить не торопился.
— Я уеду. — Говорила Анфиса. — Жаль, что не получилось подольше пожить, но этот дом всё равно был чужой.
— А если его купить? — Задумчиво произнёс доктор. — Раз они собрались продавать.
— Вряд ли. — Анфиса покачала головой. — Снимать недорого я была готова. Можно было сдавать городскую квартиру, платить здесь дешевле и на разницу пожить хоть всё лето. А если я продам свою квартиру и куплю этот дом, то где я здесь найду работу? На что буду жить? Нет, это невозможно.
— Да и цену они сейчас за него заломят. — Вздохнула Марфа Андреевна. — Вон как у Геркиной жены глаза заблестели. Вот если б оставалось всё, как до Анфисы было, тогда да. Тогда там и посмотреть не на что было. И вообще, зачем в город ехать собралась? Живи. Гоню я тебя, что ли?
— Неловко мне. — Анфиса отрицательно покачала головой. Стесню я вас, Марфа Андреевна.
— Ох, гляди, стеснила. — Хмыкнула старушка. — А то я тут без тебя по дому гопака плясала или «Барыню». Больно ты, Анфиса, у нас деликатная. С Лидки пример бери. Та не теряется. И коня на скаку остановит, и мужика из-под носа уведёт. Так, Вадим Александрович?
— Не знаю. — Буркнул Смирнов. — Я не конь.
— Зато мужик. А то не видишь, как она к тебе ластится.
— Марфа Андреевна! — Доктор с досадой встал и заходил по комнате.
— Я уж больше восьмидесяти лет Марфа Андреевна. И скажу тебе, Вадим Александрович, ты, если нужна тебе женщина, скажи ей. Не нужна — тоже скажи. В таком деле как раз смущаться не надо. Лучше так, чем мычать ходить.
Вадим покраснел от смущения и досады, а Марфа Андреевна сидела, как ни в чём не бывало. Анфисе, несмотря на все неприятности, стало смешно. Доктор выглядел растерянным и немного несчастным. Да уж, эта старушка умела поставить в тупик любого вне зависимости от возраста и положения в обществе.
— Ладно. Я останусь. Но только совсем на чуть-чуть. — Решила Анфиса. Просто не могла вот так сразу уехать от этих людей, от Васьки, от рыжего котёнка и ранее невиданных аистов. — Но если я буду мешать, вы мне сразу скажите.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ