Люба Реутова мыла окно со стороны палисадника, и увидела повозку, догадавшись, что возвращается отец. Но пассажир этой повозки привлек внимание. Оставив мытье окон, выбралась за калитку и пошла навстречу.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Боже мой, Максим, почему так? Я ведь автобус ждала, — пробормотала она, и больше ничего не смогла сказать, потому что сын спрыгнул с телеги и обнял мать. Она, ниже его ростом, в старой ветровке, с жадностью тянулась к его лицу, чтобы поцеловать.
— Во-оот, Любаша, встречай парня! Глянь, какой вымахал! – Алексей Максимович стоял рядом и любовался приятной его сердцу картиной: дочь и внук были вместе.
— Ну что же ты не позвонил, я бы уже сегодня ждала тебя… нет, я конечно, всегда тебя жду…
— Да не стал уже, подумал, сюрпризом будет.
— Пойдем, пойдем, устал с дороги, сынок мой, мальчик мой…
— Ага, мальчик, — усмехнулся деда Лёша, — женится, поди скоро, мальчик…
— Правда что ли? – Люба приняла слова отца за чистую монету. – Ты женишься?
— Мам, нет, пока не собираюсь.
Он бросил сумку, умылся с дороги.
— А хочешь, баню растоплю? – спросила мать.
— Это позже, я сам растоплю. Он оглядел дом. Всё так же. Та же мебель, тот же телевизор… но занавески на окне в кухне, кажется, другие, хотя может он и забыл.
— Смотри, в твоей комнате всё так и оставила, тебя ждет твоя комната… так хочу, чтобы дома остался…
Он снова обнял мать. – Хорошо дома, но мне бы еще год поработать, тогда можно и у нас в городе квартиру купить…
— Максим, да квартиру и сейчас можно купить, я согласна на ипотеку, помогала бы тебе…
— Вот-вот, я бы тоже отстегнул от своей пенсии, — заверил деда Лёша.
— Дед, нет уж, спасибо, стыдно как-то твою пенсию делить.
— А на кой она мне сейчас? Лучше с внуком поделюсь.
Максим заметил, что исчезла свадебная фотография родителей, хотя раньше всегда была в одном и том же месте. Мать тем временем суетилась, накрывая на стол, и пообещала испечь его любимые пироги с капустой.
Максим взглянул на сумку и вспомнил про подарки. – Мам, деда Лёша, тут конфеты очень вкусные и очень свежие… а это духи… ну или вода туалетная, честно сказать, не понял, но говорят, очень хорошая, кажется, у тебя что-то похожее было…
— Ага, скоро картошку сажать, в самый раз надухариться и в огород, — тихо посмеиваясь, сказал Алексей Максимович.
— Ну что ты, папа, кроме огорода есть куда сходить, — Люба бережно держала в руках подарок сына.
— Дед, а тебе вот – радиоприемник на батарейках, можно с собой носить, на работу брать…
— Ух, внучек, вот это удружил! Нужная вещь, на работу брать буду, пусть буренки музыку слушают…
Максим быстро рассказал и показал, где включать, и остался доволен тем, что угодил деду. – Понятно, что и здесь можно купить, но я заранее выбрал…
— Да всё хорошо, спасибо, — Люба была довольна не столько подарком, сколько вниманием.
Алексей Максимович вскоре ушел домой (а жил он на соседней улице), точнее сказать, уехал на Соколике, оставив внука и дочь одних.
— Максим, может отдохнешь?
— Ну да, надо бы, всю дорогу мечтал приехать и спать завалиться… но, чувствую, не смогу. Мам, ты поняла, о чем хочу спросить.
— Поняла. Мы с тобой много об этом говорили. Всё случилось, мы с твоим отцом развелись.
— И так спокойно говоришь… неужели не обидно? Он ведь бросил нас… тебя бросил…
— Ну, Максим, зачем так? Мы оба решили, что лучше развод, чем жить под одной крышей.
— Значит, он оставил тебя из-за этой женщины? Вот так прожить больше двадцати лет, а потом взять и поменять на другую…
— Сынок, мне это неприятно слышать, понимаешь? Да, мы развелись, знаю, это больно для тебя, да, он живет с другой, но сошелся с ней уже после развода, гораздо позже.
— Ты еще скажи, что он ее не знал до развода…
— Знал. Но это было давно, она в нашей школе училась, правда, младше его была… и вот полтора года назад они встретились снова, она сюда переехала….
— Мам, ты заступаешься что ли за него? И за его тётку заступаешься?
— Максим, не заступаюсь, хочу быть, ну как это правильно сказать, слово такое есть… хочу быть объективной…
Максим встал, громко отодвинув стул. – Мам, я тебя не узнаю! Тебе нравится эта ситуация? Тебя устраивает, что он предал тебя и живет здесь же со своей новой…
Любе было трудно говорить, она искала подходящие слова, и вообще, надеялась, что при встрече легче будет объяснить сыну. Но оказалось вовсе не легче, Максим по-прежнему был зол на отца и никак не мог принять его уход из семьи.
— Как на зло, еще эта девчонка на машине…
— Какая девчонка? – спросила Люба, пытаясь понять, о ком говорит сын.
— У этой… женщины есть дети?
— Ну да, дочь у нее взрослая… только она в райцентре живет, здесь иногда появляется… кажется, Женя зовут…
— Ну вот, это она значит, — он усмехнулся, — повезло мне. Представляешь, автобуса не было, предложили подвезти, ну я сел, разговорились дорогой, я про папаню сказал и про его новую жену, зря конечно ляпнул…
— И что ты сказал?
— Да так ничего…
— Так ты с ней приехал?
— Ехал с ней, но не доехал, повезло, что деда встретил – вот такой вот теплый прием получился.
— Максим, ты уже взрослый мальчик… должен понять, что такое случается в жизни: живут люди и понимают, что живут как чужие… вот и у нас так с отцом получилось. Конечно, я привыкла, всё шло, как по накатанной дорожке, он работает, я работаю, живем под одной крышей, а будто чужие. В общем, справедливости ради, хочу сказать, что развелись мы, а потом он уже Ольгу встретил…
— Ты так думаешь? Или тебе удобно так считать?
— Я знаю. Твой отец, не ангел, конечно, но человек совестливый. Пойми, мы хоть и жили как чужие, но он меня не обманывал. И вот сейчас я понимаю, что мы правильно поступили, зачем друг друга мучить… знаешь, мне и самой легче. И я хотела с тобой поговорить вот еще о чем…
В это время раздался звонок, Люба ответила, шепнув сыну, что звонит отец.
— Да. Да, приехал Максим, вот только что поужинали… да, конечно, вам надо увидеться…
— Я не хочу его видеть! – Громко сказал Максим. – Пусть даже не приезжает, у него теперь есть дочь…
— Ну-уу, он устал с дороги, давай потом, может завтра, — уклончиво ответила Люба и отключила телефон.
— Максим, ну так нельзя. Вот чего мне не хочется, так вашей ссоры. Всё уже случилось, ничего не склеишь, а с отцом поговорить надо.
— Поспать мне надо, — сказал Максим устало.
— Ой, и правда, ложись, я постелю тебе в твоей комнате, ложись, отдыхай.
— Ма, а Игорь Кравченко женился?
— Да, еще зимой, учительница молодая приехала к нам, вот на ней и женился.
— Молодец Игорёха, — сквозь сон пробормотал Максим, — надо потом сходить, поздравить.
Люба села на стул возле кровати сына и долго смотрела на него. Телефон, оставшийся на кухне, тихо звякнул. Она вышла и ответила на звонок. – Сын у меня приехал. Да, Максим… конечно, пока дома, уж прости, не могу, столько времени не виделись. На следующей неделе? Ну приезжай, но насчет знакомства… не знаю, на Максима и так не очень приятная новость свалилась… может позже… Хорошо.
Александр Реутов заехал прежде к бывшему тестю Алексею Максимовичу. Было это на другой день после приезда Максима.
— -О-оо, здоров Саня, — Максимыч звал бывшего зятя по привычке «Саней», — заходи, «кофей» налью.
— Здравствуй, Алексей Максимыч, за «кофе» спасибо, но не сейчас. Спросить хотел, ты вчера Максима видел…
— Приехал, Максимка, повидаться бы вам, не чужие ведь, — дед Алексей посмотрел на Александра и внутри кольнуло слегка от того, что похожи они с его внуком сильно. Вот взять Саню в молодости – почти как Максим сейчас.
— Так вот и хочу повидаться, но ведь не идет на контакт, — признался Александр. – Вчера домой поздно приехал, а там Женя у нас, ну и рассказала про конфликт на трассе… нет, я не одобряю, что она высадила его, неправильно это. Но теперь, как я понял, Максим, кажется, еще больше обиделся на меня.
— Из-за вчерашнего? Да плюнь ты, не думай про вчерашнее, молодежь сама разберется. Ты лучше езжай к ним, с сыном поговори, ну разъясни ты ему, что разбежались вы, а Максимка-то сыном как был, так и остался сыном.
Александр вздохнул. Было видно, что тяжело ему найти нужные слова, поэтому и заехал за «подмогой» к бывшему тестю. С Алексеем Максимычем у него отношения вполне нормальные сохранились.
— Слушай, Саня, ты сейчас один наведайся… если не получится, то выдержи паузу пару дней, а потом ко мне приезжай, вместе сходим, при мне может смягчится. Ну пойми ты, садовая голова, Максимка, он ведь в душе-то тоже переживает.
— Ладно, так и сделаю.
Реутов вернулся к машине и поехал на соседнюю улицу. Здесь, в этом доме, они прожили много лет под одной крышей с Любой, здесь вырос Максим, отсюда уехал на заработки, оставив родителей вдвоем. А вернулся и застал мать одну.
— Ну и чё ты приехал? — спросил Максим, выйдя во двор и встав на пути отца. — У тебя теперь другая семья, у нас-то чего забыл…
— Здравствуй, Максим… возмужал ты… долго не виделись…
— Да я вообще тебя видеть не хочу.
— Как живется на новом месте? как работается?
— Нормально. Еще вопросы будут?
— Ну давай поговорим по-человечески, ты же взрослый, должен понять…
Максим сжал кулаки: — Это ты пойми: ушел, значит всё, никакого общения.
— Послушай, знаю, нехорошо вчера получилось, не должна была Женя так поступать, понимаю, эмоции мешают…
— Это ты мешаешь! – Резко сказал Максим. – Уходи! Я не к тебе приехал, а к матери.
Реутов так и не смог пройти в дом, и повернуть разговор в мирное русло тоже не смог. С болью в душе он вышел за ворота и сел в машину. Сидел так с минуту, потом поехал домой, тем более с работы звонили, могут вызвать в любой момент.
— Зря ты так с отцом, — сказала Люба, — я может тоже свою жизнь устрою со временем… тоже также в штыки примешь?
— Почему? Ты думаешь я буду против? Это ведь не ты от него ушла, а он от нас…
Люба хотела поговорить по душам, но так и не решилась, заметив, что сын и так взвинчен разговором с отцом. Поэтому отложила всё на потом. Думала, дня через два-три, когда Максим успокоится, повстречается с друзьями, можно будет еще раз поговорить.
Но через два дня разговора, который планировала Люба, не получилось. Стихия напрочь снесла все ее планы. Да и вообще Боровое в тот день ждали большие испытания.
Весть, что горит трава за селом, пришла, как только увидели дым. А потом с другой стороны, где плотной стеной стоял бор, пламя охватило деревья. И хотя расстояние было приличное, близость огня никто не исключал.
Не помнят односельчане, когда еще случалась такая стихия. Сухая погода, ветер и огонь – всё это в одночасье сказалось на Боровом. Спешно увозили детей, пожилых, а взрослые, в основном мужчины, взяли подручный инструмент и вышли в поле, чтобы сразиться с палом травы.
И хотя опашку предусмотрительно сделали заранее, пламя в такую погоду могло легко перекинуться на другую территорию.
— Мам, там пожар, кажется! – Максим накинул ветровку и вышел. Люба следом. Она шла за сыном и с сожалением, думала о том, что не призналась ему. Хотя в чем признаваться? Только лишь в том, что и ее личная жизнь налаживается. Но увидев, как переживает Максим уход отца, не решилась, подумала, не время. А тут пожар…
Прожили они с Александром больше двадцати лет и решились, наконец развестись. И вроде не было больших разногласий, но жили как-то… равнодушно что ли.
Замуж Люба вышла позже, чем ее подруги. В 19-20, ну в 22 выходили, а вот когда уже 25 – уже настораживает. А тут увидела Сашу Реутова, приятный такой паренек, ну она и улыбнулась ему. А он ей: — И что так смотрим внимательно?
— А мне фамилия твоя нравится, — ответила Люба. Смелый ответ получился, так-то она стеснительной девушкой была.
— Смотри, могу поделиться фамилией, — ответил парень.
— А я не против, — выдала Люба.
Ну и всё, через месяц заявление подали. Быстро всё получилось. Потом дом родители помогли купить, ремонт надо было делать, обставить углы, на это деньги нужны. Работали, увлеклись созидательными целями. Потом Максим родился, новые заботы появились.
Потом сын в школу пошел. А у них уже понимание появилось, что поторопились пожениться. Но Максим… бегает за отцом, больше, чем за матерью. Жили ради сына, делали вид, что все так живут.
И вот Максим вырос, уехал из дома, и снова нахлынуло: неправильно мы живем, нет между нами любви. Уважение есть, даже понимание, но вот любви нет. И подумали: сын взрослый, всё поймет.
Не понял. Для Максима развод родителей, как выстрел в спину. Сколько пытался Александр по телефону объясниться – бесполезно.
Реутов знал Ольгу со школы, но она тогда гораздо младше была, он и внимания не обращал. А потом она уехала из села. И вот как раз после развода вернулась, работу здесь предложили. Реутов встретил ее, долго разговаривали, начали встречаться. Люба сначала вспылила от того, что так быстро замену ей нашел. И ведь сама согласилась на развод, а всё равно больно.
А потом в райцентре механика автобазы Владимира Сорокина, овдовевшего два года назад, встретила Раньше виделись, как это бывает, случайно, но оба были со вторыми половинками. А теперь Люба в разводе и Сорокин овдовел.
И задержались они как-то на автостанции, где Люба ждала автобус, и долго говорили просто о жизни. И Владимиру хотелось выговориться и ей по душам поговорить. Так протянулась между ними ниточка, и связала их крепко.
И теперь, увидев пожар, пришло вдруг Любе на ум, что не призналась сыну в своей симпатии, но дала слово всё рассказать.
Тем временем пожар охватывал новые площади. Взрослые вышли на окраину села, прихватив с собой подручные инструменты. Мужчины пытались сбить огонь, не дать пробраться дальше. Женщины несли воду к строениям, оказавшимся поблизости.
Кто-то сообщил, что в последнем доме, где живет учительница с престарелой матерью, пламя охватило забор. Максим, его одноклассник Игорь и еще несколько мужчин бросились к дому, женщины несли воду. А самих хозяев уже просто вывели из помещения.
Потом снова вернулись помогать тушить пал. Но огонь, в километре от них, уже охватил деревья и добрался до макушек.
— Если по верху пойдет, все погорим, — сказал Алексей Максимыч.
— Папа, шел бы ты домой, хоть документы забери, нечего тут тебе делать.
— Цыц, дочка, я еще в силах, помогать буду, — ответил расхрабрившийся Алексей Максимыч.
— Короче, всем тут оставаться, льем воду на старую ферму, иначе полыхнет. Сделаем огню преграду прямо тут, — крикнул Максим. — И сам пошел вперед.
— Максим, ты куда? – окликнула Люба.
— Мы с парнями вон тот пал будем тушить, а вы здесь оставайтесь.
Мужчины, встав цепью, преградили путь огню и тушили всеми подручными инструментами, что были дома в хозяйстве.
Но самый большой огонь, от которого загорелся бор, тушили пожарные. Было всего две машины, потому как огонь полыхал в разных местах района, и машин не хватало, да и людей тоже.
— Мужики, там пожарные, может помочь? – крикнул кто-то.
— Не пустят туда, — ответил кто-то из парней.
— А кто там?
— Наши там. Реутов, Морозов, Берняцкий, да все наши мужики, кто в пожарке работает…
Максим услышал свою фамилию, понимая, что там, на самом трудном участке, сейчас его отец.
Ему хотелось бросить все и бежать туда, чтобы помочь. Но здесь, пламя, стелющееся огненной змеей по сухой траве, тоже опасно, и его надо загасить, не дать разыграться, иначе до села доберется.
Он резко повернулся и увидел Женю. Он сразу узнал ее – такая же щуплая, но теперь чумазая — она яростно пыталась затушить горевшую траву. Не было рядом женщин, только она – Женя, которая так бесцеремонно оставила его три дня назад на дороге.
Он взял ее за руку – только так можно было остановить. – К нашим иди. Сами здесь управимся.
— Я помогу, — закрывая лицо от дыма, сказала она.
— Женя, возвращайся, мы справимся. Лучше присмотри там… там твоя помощь нужнее.
И она, обычно эмоциональная, вдруг подчинилась. Послушалась Максима, кивнула ему и пошла к своим. Она поняла Максима, поняла, когда он сказал «иди к нашим».
Вот уже полоса огня сдалась и утихла, но еще дым стелился, выедая глаза. Максим смотрел в сторону бора, где пламя тоже пошло на убыль, и появилась надежда, что скоро справятся и пожарные.
Он оставил товарища и пошел в сторону пожарных, тем более расстояние сократилось и оставалась пара сотен метров.
Мужики, справившись с огнем, складывали инструмент, несли его к машинам. Он никак не мог найти отца, потому что все были в спецодежде. Но потом почувствовал, что это он, хотя мужчина стоял к нему спиной.
Максим подошел ближе, и Реутов обернулся. Впервые они взглянули в глаза друг другу после долгой разлуки.
— Батя, ты как? – спросил Максим дрогнувшим голосом.
— В порядке, сын. Ты иди… к наши иди, Люба там… Оля, Женька где-то бегала…
Они вдруг коснулись плечами друг друга, как это обычно делают мужчины, когда вместо слов скупое объятие говорит о многом.
— Я пойду, там, вроде всё нормально… а ты… ты приходи…
— Хорошо, сын, увидимся.
И Максим, почувствовал ком в горле. Тревога, которая все время преследовала его, схлынула, как волна, откатилась от берега… Стало легче, хотя и чувствовал себя усталым.
Ошеломленные стихией, жители села собирались в небольшие кучки, тихо переговариваясь и поглядывая в сторону пожарных.
— Эх, дождика бы счас, — вытирая платком лоб, сказал дед Алексей. – О-оо, Максим! Ну как там?
— Там полный порядок, потушили, — сказал Максим, когда увидел своих. – Я счас, — сказал он матери.
Отыскал глазами Женю и Ольгу и подошел к ним. – Всё нормально, отец сказал, что справились… вы идите домой, все хорошо.
Ольга, испуганная пожаром, всё это время беспокоилась о Реутове. И услышав добрую весть, выдохнула. – Ну вот, Женя, приехала ты к нам и попала на пожар, — сказала она дочери.
— Она молодец, — устало сказал Максим, — помогала нам, отчаянная девчонка…
Ольга отошла, оставив их одних.
— Извини, что оставила тебя на дороге, — виновато сказала она.
— И ты меня извини, сам дурак, не сообразил.
— Как там дядя Саша? – спросила она, потому что видела, Максим ходил к пожарным.
— Говорит, нормально, все живы.
— Ну я пойду, — она вопросительно посмотрела на Максима.
— Да, пора по домам, кажется, мы справились. Вообще не помню, чтобы так близко огонь сюда подбирался, кажется, первый раз такое. А ты молодец, машину хорошо водишь, да еще на механике. На пожар пришла, не побоялась…
— Да ничего особенного, подумаешь, помогла. – Было заметно, что она хочет еще что-то сказать. – Знаешь, машину мне еще папа обещал, это его машина, моего родного отца. Но он умер, а потом я сдала на права и стала ездить на отцовской машине. Честно сказать, я была против, чтобы мама выходила замуж за твоего отца… я папу очень любила. Вообще слышать не хотела о ее замужестве, она ведь уехала сюда, потому что я отказалась принимать этот брак, понимаешь… вот так на самом деле было. А потом как-то всё само собой наладилось, и дядя Саша… мне кажется, он хороший…
— Я знаю, — сказал Максим, — и понимаю тебя.
Они расстались. Максим догнал мать, и увидел, как подошел к ней незнакомый мужчина, Он тоже был измазан сажей, вероятно, помогал сельчанам. Но Максим его не знал.
— Максим, не сказала тебе раньше, познакомься, это Владимир Иванович, он из райцентра, механиком работает… ты его не знал раньше…
Невысокий, коренастый Владимир Сорокин дружелюбно протянул руку и Максим ответил на рукопожатие.
– Вот, приехал Владимир Иванович, а у нас пожар, помогал нам, — словно оправдываясь, сказала Люба
— Спасибо, — поблагодарил Максим.
— Да не за что, свои же все, как не помочь… погода нынче засушливая стоит, вот и полыхнуло. Да еще ветер был…
— Ну пойдемте домой, я чай поставлю, посидим хоть, успокоимся после пожара…
Уже потом, когда Сорокин уехал, Люба поговорила с сыном.
— Да понял я всё, мам, понял. Извини, все равно непривычно видеть рядом с тобой другого человека.
— Максим, я виновата, надо было сразу с тобой поговорить, как только стали встречаться с Владимиром Ивановичем. Ты ведь далеко живешь, а мы здесь, у нас тоже жизнь, пусть, порой, сумбурная, но своя жизнь. Прости нас с отцом…
— Ладно, мам, мы уже с папой поговорили… еще на пожаре, все нормально. – Он посмотрел материв глаза. – Мам, ты хочешь выйти за него замуж?
Люба поняла, кого он имел ввиду. – Ну вообще-то Володя серьезно настроен, и мне он нравится. Очень. Но не тороплюсь пока, хочу, что бы на всю жизнь…
— Выходи! Если нравится, выходи! Ты еще очень молодая!
***
За те две недели, что Максим был дома, помог матери в огороде, помог деду, вместе заменили калитку, напилили дров, навели порядок в дедовой мастерской. И в эти дни он часто видел отца, даже как-то сидели на берегу, там, где у них любимое место. И отец много рассказывал про работу, а потом сын делился своими впечатлениями о жизни в Подмосковье.
— Может останешься? – спросил Реутов. – У нас тут тоже работы полно.
— Думаю об этом. Мать тоже спрашивала, тоже хочет, чтобы остался. Но я себе обещание дал, еще год отработать, а потом – домой. Ну не совсем, наверное, домой, в городе квартиру куплю. А это все равно ближе, чем Москва.
— Ну добро тогда.
Перед отъездом Максим снова увиделся с Женей, Он проезжал на мотоцикле мимо и увидел ее Жигули. Посигналил.
— Поехали на речку, — предложил он.
— На мотоцикле что ли?
— Ну да, вот и шлем тебе есть. Не все же на машине кататься, можно и с ветерком…
А потом они стояли на берегу, и он рассказывал, что это и есть их любимое с отцом место, что здесь они часто рыбачили. И вдруг он резко перевел разговор на другое: — Женя, а ты могла бы со мной уехать?
Она крутила в руках травинку и совсем не удивилась его вопросу. – Хочешь сказать, что я тебе понравилась?
— Вообще, да. Ну можно сказать, впечатлила.
— Максим, ты мне тоже нравишься… не сразу, но потом понравился, когда на пожаре тебя увидела. Но, знаешь, этого мало. Да и непонятно, что я там буду делать. Там все чужое. Ну если только на экскурсию съездить, хотя пока не получится… да и у нас с тобой ничего не получится… мне кажется, ты поймешь, — она покраснела вдруг, хотя не была похожа за застенчивую девушку.
— Да, кажется, понимаю. У моего отца и у твоей матери, кажется, все по-настоящему, а у нас с тобой… ты права, разные мы.
— Но я тебе желаю удачи! Вот очень хочу, чтобы все у тебя всегда получалось, — пожелала Женя.
— Получится. Ладно, жениха тебе хорошего. А если обижать будет, мне жалуйся, хотя тебя вряд ли получится обидеть.
Она рассмеялась. Это точно. Я долго не разговариваю, высаживаю на первой же остановке.
Через три дня Люба и Александр проводили сына.
— Я рада, что вы общаетесь, — сказала она бывшему мужу, — и очень сожалею, что не сказала ему раньше… это он ведь за меня так заступался.
— Я всегда думал, что во взрослом возрасте легче перенести развод родителей, — сказал Реутов.
— Я тоже так думала. А сейчас поняла, что в пять лет гораздо легче, быстрее забудется. А нашему сыну не пять лет, и у него сейчас в памяти все двадцать с лишним лет нашей совместной жизни, вот поэтому так больно перестраиваться.
— Но он смог… спасибо, Люба, за сына.
— Лишь бы приехал через год, чем ближе, тем легче, — сказала она, вздохнув. Но теперь уже вздохнула легко, будто что-то тяжелое сбросила и теперь всё будет хорошо.
Автор Татьяна Викторова