Паучиха ( Часть 2 )

Софья сидела в своей новой комнате и прислушивалась к голосам за стеной. Комната была большой, изысканно обставленной, с золотистыми вензелями на шторах и статуэтками на полочках. Шкаф полон книг, есть также стол для уроков.


НАЧАЛО — ЗДЕСЬ

На нем – лампа на толстой, бронзовой ножке с зеленым стеклянным колпаком, пресс–папье с ручкой в виде изогнувшего шею лебедя, в ящиках тетради и учебники, справочники и энциклопедия.

Всё это Софа рассмотрела быстро, еще в первые дни своего приезда. Всё ей понравилось, только вот свое общение с Мариной она представляла себе как-то по-другому…

… — Как Софа? Что сегодня делали? В школу водила, какие отметки? — спрашивал Иванов Михаил Аркадьевич. — Марина, ты вообще меня слышишь?

— Не кричи, слышу я. Нет, не водила. Не знаю, что делали. Я лежала, голова болит, сил нет. Девчонка, кажется, на пианино бряцала, потом затихла. Ты скажи ей, чтобы инструмент не трогала, испортит!

Марина поморщилась от боли и, схватившись за виски, откинулась на подушки.

— Марина! Почему ты так себя ведешь? — понизив голос, спросил Михаил. — Ты хотела взять ребенка, девочку, мы взяли. Воспитывай, учи всему, что знаешь сама, люби ее. А ты…

— Я пыталась, Мишенька, правда! Но не смогла… Давай ее обратно отвезем, а? Ведь нам говорили, что, если не получится, то можно вернуть. Тем более, что она всё спрашивает про эту свою Алену…Ты же ей обещал, вот теперь и выкручивайся! Мне девчонка не нужна. Неинтересно. Плюнем на то, что у нас нет детей, подумаешь! Что, из–за этого к тебе по-другому относиться будут? На работе понизят? Да ты и так планктон, куда уж дальше! Верни ее обратно, а то дышать тяжело, везде она — маячит, всё лезет ко мне, а это противно! Противно, понимаешь?! Она чужая, руки, глаза, нос — всё чужое. Гони ее в шею!

Марина говорила всё громче и громче, не стесняясь ни дочери, ни домработницы.

Михаил хотел ударить жену по лицу, уже занес руку, но остановился.

— Давай! Ну, что ты? Обхаживай жену по щекам! Смелее! – издевалась над мужем Марина. — Только вспомни, кто тебя из грязи вытащил, кто на хорошее место поставил, кто в эту квартиру привел, кто одел, обул, кто денег дал. Ну, что? Еще не передумал? Подставляю тебе свою щеку!

Миша прошептал ругательства и вышел из комнаты жены. Она была права — лишь дурная собака кусает руку, которая ее кормит…

На следующий день Софья, дождавшись, когда Марина уйдет из дома, вошла в ее комнату, осмотрелась и со всего маху сбросила на пол все флаконы, что стояли на туалетном столике. По квартире разнеслась насыщенная смесь из ароматов, она заползала в дверные щели, проникала в шкафы и въедливой молью грызла ковры.

Марина обманула девочку, приласкав, а потом оттолкнув как надоевшую игрушку. Софья не терпела лжи! Михаил был не лучше. Она сто раз уже спрашивала у него, когда они поедут за Аленой, где та будет спать… Но отчим только отмалчивался, пожимал плечами. Он тоже предал Софу, но, в отличие от ненависти к Марине, Михаила Софья просто презирала. Он казался ей слабым, бесхребетным, бессловесным существом, который жил рядом с гадюкой–женой только из-за ее денег…

… — Миша! Миша! Смотри, что наделала эта девчонка! Миша, она испортила мою комнату! Вон! Пошла прочь, беспризорница! Отвези ее обратно, Миша, отвези туда, где ей место! Неблагодарная! Ну! Ну чего тебе не хватает? — крикнула Марина, повернувшись к падчерице. — Одета, обута, в школу ходишь, комната своя есть. Игрушки, наряды. Что ты творишь, подранок?!

Софья стояла в дверном проёме и молча слушала Марину. Та бесновалась, орала и топала ногами, а Софа только равнодушно пожимала плечами.

— А я не обещала тебе, МАМА, – она специально выделила это слово, — вести себя хорошо. Как аукнется, так и откликнется. Так что извини, но я пользуюсь всем, что ты перечислила, на правах твоей дочери. Ведь тебе приятно, я сама видела, когда мы вместе идем по улице, а соседки хвалят тебя, крестят твою спину. Ты теперь святая, удочерила, молодец! Обманула меня, привезла сюда и бросила. Да лучше совсем без матери, чем с такой! Моя мама была в сто раз лучше! Все думают, что я ее и не помню, но это не так! Помню, до последней морщинки помню, и голос помню, и улыбку. Помню!!! Тебе, мама Марина, такой быть не дано. Ты пустая, ты холодная, даже жалко тебя иногда!

Марина кинулась на девчонку, схватила ее за волосы, но Миша оттащил жену и бросил на кровать…

Тогда Софья впервые увидела в его руках заветную книжечку. Отчим быстро листал ее, нашел нужную запись и побежал к телефону.

— Скворцов? Добрый вечер, это Михаил Аркадьевич. Узнали? Отлично. Мне нужна ваша помощь. Машину и санитаров, и подготовьте для Марины лучшую палату. Как нет мест? Ты, Скворцов, забыл, наверное, почему я знаю твой номер? Нет? Помнишь? Найдется палата? Ну и хорошо!..

… Заветная книжечка вмещала в себя тысячи телефонов, имен и каких–то пояснений на полях. Она хранилась в столе отчима, вынималась оттуда по крайней необходимости, была замусолена, страницы в некоторых местах порвались.

Это Софья узнала чуть позже, когда напрямую спросила, что такое прячет Михаил Аркадьевич в своем столе.

— Это называется, Софочка, иметь связи. Я когда-то помог этим людям, они забыли меня, а я вот помню, всё записываю, а потом, как прижмет, звоню и напоминаю им о долге. А они и не против, ведь обязаны мне. Вот смотри, тут всё разделено на колонки и разделы. Врачи всех мастей и профилей, научные работники, инженеры по строительству, правопорядок… Всё учтено и ждет своего звездного часа. Нужно мне будет тебя в институт устроить, я полистаю, найду профессоров да ректоров, один звонок – и ты уже поступила. Очень удобно!

— А ты позвони, скажи, чтобы Алену к нам привезли! – прищурившись, посоветовала Софья. — Ты обещал забрать ее попозже, вот, кажется, время пришло!

Михаил скривился, как от сильной зубной боли, потом тихо ответил:

— Я не могу, Софья. Мы опоздали, детка. Алену удочерила другая семья, она сейчас уже далеко… Прости!..

— Тогда найди ее, у тебя вон сколько связей! Найди, мы выкупим ее, мы заберем, я поговорю с ее новыми родителями, объясню всё! Я писала ей в детдом, она не отвечала, но я всё равно верю, что мы подруги! Узнай, где ее искать!

— Нельзя. Да и детдом не сообщит сведений, куда она уехала. Мы же не родственники. Послушай, Алена теперь тоже будет счастлива, дай ей шанс. А ты подумай об учебе, столько троек нахватала!

— Дядя Миша… Папа! А зачем я вам вообще нужна? — помолчав, спросила Софья. — Почему взяли? Я много об этом думала. Ведь ваша жена манила меня к себе, «прикормила», а потом как мешком пыльным по голове – не нужна я ей… Зачем все это?

Михаил отвел взгляд, потом кивнул.

— Я ждал, что ты спросишь, только думал, у меня еще есть запас времени… У Марины, моей жены, была дочка… У нас была дочка. Два года, Софа… Она прожила только два года. Марина бросила ее в коляске, сама побежала в магазин, там «выкинули» какие–то колготки. Цена жизни ребенка оказалась равна колготкам… В тот день я познакомился с умнейшим человеком, следователем Мамонтовым. Вот, Софа, вот его телефон. Ему нужна была путевка в санаторий для сына, мне – жена без тюремного срока. Всё срослось. Мы помогли тогда друг другу.

А потом Марина решила, что должна всё же попробовать стать матерью, но уже побыстрее, еще раз. Я согласился, уж больно мягко она стелила… А вон оно как вышло. Ты простишь меня?

… Софья тогда ничего не ответила, она просто ушла к себе в комнату, распахнула окно и уставилась на улицу. Ехали куда-то машины, бежали пешеходы, маленькие как муравьи; где-то запускали фейерверки, кто-то кричал, потом раздался дружный, молодой смех… А Алены не было… И не будет. Михаил Аркадьевич всё же обманул Софью. Конечно, куда ему вторую, с одной бы разобраться, если жена в психбольнице! Хорошо хоть еду готовит приходящая домработница, а то совсем пришлось бы лапки опустить…

В вопросах бытовых, житейских, попахивающих свежерезанным, едким луком, тушеной заправкой для супов и кипящим молоком, Софа не разбиралась. Нет, в детдоме ребята часто убирались сами, их приучали к труду, учили готовить простенькие блюда, но, попав в оранжерейные условия дома Михаила, девочка быстро разомлела, хотя ленивой не была. Просто, видимо, подстроилась под ту жизнь, в которую ее, молодой росток, посадили. Лучше так, чем выглядеть белой вороной…

… С тех пор прошло много лет. Марину то возвращали домой, то снова забирали, Михаил работал, Софья поступила на журфак, пропадала в институте до позднего вечера. И поступила она сама, Мише не пришлось открывать свою «паучью» книжечку, не стал тянуть он за нитки, чтобы заставить двигаться марионеток, чьи имена по несчастливой случайности попали к нему в руки…

Девушка не пожелала менять своего отчества, так и осталась по документам Даниловной, в память об отце…

… Уже на пятом курсе, Софья решила написать о своем детском доме, о том, чем можно ему помочь. Нужен был острый, шумный очерк, яркий, на актуальную тему. Так чем плоха проблема усыновления детей? А тем более, детей, которые не родные между собой, но настолько были дружны, что разлука их друг с другом равносильна смерти?..

Девушка приехала к директрисе Валерии Борисовне вечером, потопталась в приемной, дожидаясь, пока новенькая женщина–секретарь, Софа ее не знала, разрешит пройти в кабинет.

Всё та же лакированная мебель, шкафы со шторками, в углу столик с самоваром и чашечками под хохлому. Валерия любила «русский стиль», всегда обряжала детей в народные костюмы и кокошники на праздники. Директор, сильно сдавшая, совсем седая и сутулая, сидела, словно черепаха, на своем кресле и что-то читала.

— Здравствуйте, Валерия Борисовна! – Софья подошла поближе, улыбнулась и протянула женщине руку.

Та пожала самые кончики пальцев и выжидательно уставилась на гостью. Глаза, мутные, уставшие, но все еще четко очерченные угольно–черным карандашом, не выражали ничего.

— Понимаете, — начала Софа, — я учусь на журналиста и хотела бы написать о том месте, где провела много времени, где проходило мое детство, пока меня не удочерили.

— Погоди, ты наша? Как там твоя фамилия!

Софья назвала.

— Не помню… – сокрушенно вздохнула Валерия. — Стала многое забывать. Тяжело… Скоро на пенсию. Но никто на мое место не хочет… Понимают, что ни сахар. Денег выделяют мало, сделать нужно много – ремонт, детям новую мебель вот всё никак не выбью. Обещают, а потом дают другим. Ну да ладно! Вам–то об этом что я рассказываю. Так вы хотите осмотреть наше заведение? Что ж, милости прошу. Пресса нам не помешает. Напиши, девочка, хорошо о нас, по делу напиши, понимаешь? Ну, чтобы нас заметили, наш Детдом. Я тебя очень прошу!

— Но я всего лишь студентка! Меня вряд ли кто-то послушает!

—Хм… — усмехнулась Валерия Борисовна. — Ты ж не простая студентка. Я вспомнила, кто тебя удочерил. Партийный работник со странной женой. Тогда еще ты всё просила забрать эту… Ну, твою подружку. А они не захотели…. Так ты бы у отчима денег для нас попросила, а? — Женщина страдальчески скривилась, потирая колени. — Проклятый ревматизм!

— Я… Да, а что, кстати, стало с Аленой? Ее тоже забрали? Можно ли как–то её найти, с ней связаться?

— Не положено. Но давай, милая, так. Ты просишь у папеньки денег для нас, а я взамен пускаю тебя в помещение архива, ты ищешь свою Алену. Договорились?

Софья кивнула. Отчима уговорить будет сложно, но Софа уже знала, где лежит заветная «паучья» книжечка, там много людей, которые должны Михаилу. Вот они-то и помогут… Наверное…

… Софья написала хороший очерк, преподаватели хвалили ее, однокурсники стали уважать еще больше.

— Вы, Софочка, столько души вложили в свою работу, как будто сами всё это пережили! И детдом, и расставание с другом… — умиленно бормотал профессор. — Так вжились в роль?

— Нет. Я ее на самом деле прожила. Каждое слово здесь обо мне и моей подруге, о том, как нас выбирали, как разлучали. Ну, и о материальном благополучии детдома как такового…

— Да что выговорите! Надо же!

— И я хочу, чтобы вы помогли мне издать очерк в каком-нибудь журнале или газете. Это возможно? Детдому нужна помощь, так пусть как можно больше людей узнают об этом!

— Иванова! Я, конечно, понимаю ваш порыв. Но остыньте, девочка. Этими вопросами занимаются специальные ведомства, нам не стоит вмешиваться, раскрывать глаза, так сказать… У вас будет хорошая отметка, закончите институт, станете уважаемым журналистом, тогда и напишете. Договорились?

Преподаватель протянул девушке папку с рукописью и выжидательно уставился на Софью.

Та только неопределенно пожала плечами…

…— Папа! Мне нужны твои связи и деньги, — начала «в лоб» Софа, когда отчим вернулся домой и сидел в своем любимом кресле, потягивая кофе.

— Что? Я не расслышал, повтори, пожалуйста!

— Я хочу, чтобы ты помог мне опубликовать мою статью, а еще чтобы дал денег для детдома, в котором ты меня нашел.

Михаил Аркадьевич резко сел и уставился на дочь.

— Но, Софочка! Сейчас не время, я не очень располагаю деньгами. Ты же знаешь, мы покупаем новый ресторан, надо как следует отремонтировать его… А статья… Дай–ка сначала почитать!

Девушка принесла скрепленные вместе листы.

Михаил долго ничего не говорил, внимательно скользя взглядом по строчкам. Он то хмурился, то усмехался, а потом бросил рукопись на журнальный столик и произнес:

— И эту истеричную статью про то, как плохо живется детям, ты хочешь опубликовать? Ты думаешь, людям интересно читать о плохом? Да оно везде, Софа, про него и так все знают! И эту тему с разлукой приплела… Охота резать старые шрамы? Ну–ну…

— А вдруг Алена прочитает это и откликнется? А если ты выделишь деньги детдому, то директриса обещала дать мне доступ к архиву, я найду Аленин адрес.

— Далась тебе эта Алена! — рассердился отчим. — Да она совсем другая, она низший класс по сравнению с тобой! Торгует сейчас где-нибудь рыбой или стучит на фабрике молотком, а ты уж вся испереживалась! Хватит! Столько лет прошло, а ты всё ковыряешься в воспоминаниях. Да и потом, не нужно, чтобы кто–то знал, что ты приемная, что из детдома. Не порть жизнь ни себе, ни мне. Мало ли что! Такая информация дорогого стоит, молчи о ней.

— Но это моя жизнь, моя настоящая жизнь! — пожала плечами Софья. — Ладно! — она сгребла листы со столика. — Не хочешь, не помогай. Сама справлюсь! И пропади пропадом твой ресторан, раз он важнее живых людей.

Софья ушла к себе, хлопнув дверью.

Михаил только улыбнулся: «С характером девчонка! Молодец!» А денег так и не дал…

…— Ну, нет спонсора, милочка, значит нет архива! – вяло проговорила Валерия Борисовна, принимая у себя в очередной раз Софью Иванову.

— Ну, что вам стоит! Ну, пожалуйста! — лепетала Софа, но понимала, что дело не выгорит. — И статью я напечатаю, я уже договорилась!

«Нужно врать… Чтобы добиться желаемого, можно и соврать! А потом, когда желаемое получено, сделать обещанное!» — подумала Софья.

— Напечатают? Где?

Девушка назвала известную всем газету.

— Да ну?.. С трудом верится! Хотя… Твой отчим непростой человек, его послушают…

Валерия Борисовна задумчиво пожевала кончик ручки, потом вздохнула и махнула рукой.

— Иди уж в архив, ищи свою бедовую Алену. Но чтобы статья была!..

… Домой Софья вернулась рано, задолго до прихода отчима. В сумочке лежал адрес людей, удочеривших Алену. Далеко… Очень… Но надо ехать! А вдруг повезет?!

Но что делать со статьей?

Софья долго не решалась, а потом, стиснув зубы, прошла в комнату Михаила и вынула из ящика заветную книжечку.

Среди разделов девушка отыскала людей, связанных с издательствами, подумала, кто из них сейчас сыграет лучше и, откашлявшись, набрала номер…

Человек на том конце провода сначала не понял, откуда Софья всё про него знает, а потом, вздохнув и посетовав, что паук и паучатам дает свои нити покидать, спросил, что конкретно нужно звонившей. Софья изложила суть вопроса.

— Ну так как? Сделаете? Ради Михаила Аркадьевича!

— Все вы там одной грязью мазаны! Не забываете ничего, да? Не прощаете? Дай Бог и вам не простится, еще побудете вы в моей шкуре! Что, батюшка от дел отходит, теперь ты за него? Кто ты там у нас? Софья? Что–то не слышал я, чтобы у Михаила дочка была с таким именем. А если ты врешь? Выудила информацию, теперь шантажировать меня хочешь? Да, признаю, были у нас с Михаилом дела, не всё гладко шло. Но я с той поры все отдал уже. Так почему же я должен сейчас рисковать?

— Ну, может потому, что предательство, то, которое было с вашей стороны, когда Михаил Аркадьевич доверил вам свои переживания, а вы вылили их в газету, и когда вы решили его сгубить, написав о сумасшествии его жены, не так–то просто забыть. Хотя бы поэтому вы поможете мне.

На том конце долго молчали.

— Ладно, хорошо. Про жену перебор. Но мне нужен был огонь, сенсация… Ты потом поймешь меня… Договорились, я займусь твоей статьей…

— Отлично! Держите меня в курсе! – велела девушка и повесила трубку.

Щеки горели от стыда, сердце готово было выпрыгнуть из грудины, раздробив кости на тысячи маленьких кусочков, на душе – скверно, как будто в магазине что–то украла…

Но потом это чувство притупилось. Уж очень хорошо было пользоваться «паучьей» книжечкой. Пока, конечно, без ведома отчима…

Через две недели Софья уже стояла перед дверью квартиры, где, судя по данным, жила Алена с мачехой Фаиной и отчимом Александром.

Софа приехала с подарками — привезла подруге цветы, коробочку с милыми безделушками и вышивку. В детдоме Алена много вышивала…

Дверь долго не открывали, потом неухоженная, лохматая женщина все же высунулась в коридор.

— Кого надо? – спросила она чуть хрипло.

— Я к Алене. Я ищу девушку, что, судя по документам, жила здесь после удочерения.

— К Алене? И я хочу к Алене, – усмехнулась женщина. — Нет больше твоей Алены, была, да и вышла. Гадкая девчонка, столько проблем из–за нее!..

— Что значит нет больше? Где она? Где, говорите?

София почувствовала, что вдруг закружилась голова, а ноги стали ватными. Вроде и не сестра пропала, а как будто и она…

Фаина скривилась. Ей пришла в голову одна очень удачная мысль. Такие приходят только на пьяную голову и быстро там не задерживаются.

— Померла твоя Алена. Климат у нас, видишь, какой! Простудилась и померла. А денег на памятник нет… Нет денег-то! Не пожалей для подруги! — Фаина просяще протянула вперед руку.

Всё закачалось вокруг – и стены, и дверь квартиры, и Фаина с ее кривыми, полусгнившими зубами, и окно на лестничной клетке…

— Где могила? – прошептала Софа. — Скажите, где похоронена?

— Дай денег для памятника, тогда скажу!

— Нет у меня с собой столько денег, возьми вот… — Софья помялась. — Вот кольцо с алмазиком возьми. Говори, где могила? Впусти, расскажи, как Алена жила!

Но Фаина только покачала головой.

— В гости не приглашу. А могилу ищи, номер места не помню!

Женщина назвала кладбище, буркнула «спасибо», схватив колечко, и захлопнула дверь…

Софья приехала на кладбище к вечеру. Долго бродила между огороженными низкими заборчиками могилами, вчитывалась в надписи. Многие из них были занесены вечным снегом. Ну, как тут что-то найдешь?!

Вдруг за спиной девушки раздался мужской голос.

— Кого вы ищете? Я тут всех почти знаю. По роду службы, так сказать! Может, помогу?

Софья обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина в дубленке, меховой шапке и огромных варежках. А глаза у него были такие голубые, что, казалось, небо плескалось в них, не желая выходить из теплого омута человеческой души.

— Алена… Алена Перевозова… Ну, или по фамилии отчима, Ярычева… Я не знаю, как…

— Перевозова? Алена? А почему вы ищете ее здесь?

— Мачеха сказала, что Алена… Ну, что простудилась и… — сказать о смерти язык не поворачивался.

— Наврала ваша мачеха, – усмехнулся голубоглазый. — Просила, видать, денег на памятник?

— Откуда вы знаете?

— Она моя родственница… Дальняя, правда, уж знаю все ее закидоны. А что касается вашей подруги, она жива, уехала она от них, от Ярычевых. Как только школу окончила, так и уехала.

— Куда? – схватила его Софья за руку. — Скажите, куда она уехала?

— А куда может уехать девчонка из этой дыры? В Москву, конечно!

— Адрес! Дайте адрес, пожалуйста!

— Этого я не знаю. Извините. Давайте так, если что узнаю, свяжусь с вами, хорошо? Телефон мне свой домашний напишите.

Софья быстро нацарапала карандашом свой московский номер.

— Спасибо вам! – вдруг улыбнулась она. — Если бы не вы, так бы и бродила среди надгробий…

Мужчина улыбнулся в ответ и исчез в усиливающемся потоке снега…

… Алена в Москве… Но где? Надо проверить институты!

София проскользнула в кабинет отчима. Тот крепко спал в своем кресле. Он последнее время был ослаб, дела вел неспешно, искал достойного приемника и всё думал о Марине, которая так и жила отдельно от него…

Софа осторожно открыла ящик стола, вынула оттуда книжечку и уже выходила из кабинета, когда Михаил вдруг сказал:

— Ты что крадешься как воришка? Забери книжечку себе. Теперь ты сумеешь ею пользоваться. А мне уже ни к чему…

— Ты уверен? Всё же я буду и твое имя упоминать! — с сомнением наклонила голову девушка.

— Я в тебе уверен. Мое имя – твое. Если очернишь, то сама не разгребешь!..

Уже через час Софья нашла человека, связанного с архивом выпускников по многим институтам. Позвонила, просила помочь, потом припомнила то, что бы собеседник хотел забыть. Помогло…

… Просто так обращаться за помощью Софья умела – к друзьям, знакомым, к тем, над кем не имела своей власти. Но если нужно было во что бы то ни стало что-то получить, то Софа пускала в ход даже такие приемы, как «книжка должников» …

…Нашли. Да, окончила училище, где сейчас работает, неизвестно…

Софья все бродила и бродила по улицам, не зная, что делать дальше. Алена где-то рядом, но как ее найти?

Как–то вечером Михаил сказал, что незнакомый мужчина звонил Софье и очень просил встретиться с ним в ресторане при гостинице «N».

— Зачем? — напряженно замерла девушка.

— Не знаю, сказал, что хочет вернуть тебе что-то…

ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ