В дверь позвонили. Зоя вздрогнула, хоть и ждала гостью. Зато Штрудель сразу понял, кто явился. Он соскочил с кресла и, проскальзывая на линолеуме, побежал встречать хозяйку.
За дверью и впрямь стояла Ангелина Николаевна. Вид у неё был встревоженный. Всегда уложенные в высокую причёску волосы – повыбивались и торчали со всех сторон.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Она шагнула через порог.
— Зачем ты раньше не сказала? – начала она строго, но заметив растерянный взгляд Зои, сменила гнев на милость. – Теперь-то он добрался до молодого тела, насытился…
— Значит, такое уже было?
Женщина посмотрела в окно, будто кто-то мог подглядывать за ними на такой высоте. Штрудель лизал ей руки, неистово виляя хвостом.
— Десять лет назад, когда он к нам переехал… Началось не сразу, — стала рассказывать Ангелина Николаевна, наглаживая радостно выплясывающего пса. Затем спохватилась: – Нужно Штруделя выгулять, пока он меня не зализал до потери сознания.
Зоя пожала плечами. В тишине квартиры обсуждать подробности один на один со взрослой, практически посторонней женщиной, было неловко. Так она себя чувствовала только однажды – когда впервые пришла на приём к женскому врачу. Все вопросы кажутся слишком личными. Будто бы тебя силком заставляют делать то, что претит тебе.
— Пойдёмте.
Они вышли на улицу. Бабки у подъезда покосились на Зою, но при тёте Лине высказать своё мнение не решились.
Ветер носил по асфальту фантик, Штрудель радостно прыгал за ним, пытаясь поймать.
Ангелина Николаевна обернулась на старушек. Они уже вовсю обсуждали что-то, но расстояние не позволяло расслышать разговор.
— Так и о чем я? – рассеянно начала она. – Когда он переехал в наш дом, две незамужние соседки оживились. Мужчиной он казался представительным. Такой холёный… Будь я хоть на пять лет помладше, не будь я в то время замужем… У него был какой-то особенный магнетизм. Взгляд этот. Теперь-то уж ясно, чем так притягивал… Но тогда между соседками развернулись настоящие боевые действия. Во двор выходили, как на парад: вырядятся обе, ходят павами. А потом наша баба Зина стала подмечать, что неладное что-то творится с Верой и Сашей. После и мы увидели. Саша с Верой пали с лица. Уж никакая косметика не помогала. Чахли на глазах, а всё друг с дружкой соперничали. Мало того, между собой едва не передрались. Баба Зина и разняла. Стали молча друг дружку ненавидеть. Встретятся – не поздороваются даже. Полгода не прошло, как Веру на скорой увезли. Так бы никто и внимания не обратил: люди, бывает, болеют. Только баба Зина была непростая. Многого не умела, но кое-что знала. К Сашке побежала. Потому, как к Вере в больницу было не попасть. Сам разговор я не слышала. Но соседки говорили, что Зина Никитична в лоб спросила, нет ли у неё чего с этим Макаром и не после их ли встреч ей стало плохо.
Штрудель изловчился, прыгнул и всё же поймал фантик.
— Фу! А ну брось!
Зоя кинулась к нему. Но шустрый пёс отскочил в сторону и спрятался за хозяйкой. Зоя за ним. Тот – вокруг, заматывая Ангелину Николаевну поводком. Девушка сделала ещё один круг, прежде, чем длина поводка закончилась, и озорной пёс понял – деваться ему больше некуда.
— Попался! – сказала Зоя, хватая нарушителя спокойствия.
Она зажала его между ног, и вытащила обслюнявленный пластик из пасти.
— Никак не научу его, что подбирать с пола – запрещено, — посетовала тётя Лина.
Зоя выбросила фантик в ближайшую урну, а Штруделю погрозила пальцем.
— И что в итоге стало с этой Сашей?
Лицо женщины снова приняло озабоченный вид.
— Сашей? Она согласилась поехать до Зининой сестры. Та за городом жила и вот она-то вроде кое-что умела. Когда приехали, та сразу сказала, что их спасать надо. Что через любовные дела он у женщин жизненную силу забирает. Тогда-то и выяснилось наверняка, что этот душегуб не только к обеим соседкам в гости захаживал, но и между собой их лбами сталкивал. Сашке про Веру говорил, какая та хозяюшка, Вере про Сашу, какая та умница. Но они и сами уже догадались, что он с обеими роман крутит.
— Как? – удивилась Зоя.
— Да курильщик он заядлый. Запах этот не выветришь. Сколько жалоб на него писали! Всё без толку! Вот и эти учуяли друг на друге, — пояснила женщина, — И чем больше они друг на дружку злились, тем хуже им становилось. Тем сильнее он расцветал. Выглядеть стал лет на пять моложе. Мужчине такое неприлично! – авторитетно заявила она.
Зоя кивнула, сделав вид, что согласна. На самом же деле ей с трудом верилось, что тот неприятный, гадкий визитёр мог быть кому-то симпатичен настолько, что женщины готовы были драться из-за него.
— А что потом?
— Сестра Зинаиды Никитичны три дня свечи жгла. Три дня яйцом выкатывала. Что тогда в доме творилось! Ночью выли собаки. Кто-то по стенам стучал. Ящики на кухне сами собой открывались. Страшно было. Днём-то мы всем домом обсуждали, что творится. А к вечеру боялись и слово сказать. Жутко становилось. Чувство, будто кто в спину смотрит. Только на третью ночь стихло всё. С того дня Макар целую неделю на людях не появлялся. А когда вышел – было его не узнать. Кожа пожелтела. Спина ссутулилась. Волосы всклокочены. Точно черти драли. Ходил как старик: еле-еле. А глаза какие страшные стали. Я глазам своим не верила… Теперь бы на него ни одна и смотреть бы не захотела. Потом уж Вера вышла из больницы. Она тогда тоже к этой бабке поехала. Но больше уже никто не выл и не скрёбся в стенах. Вера потом проболталась, что сестра бабы Зины сказала, будто запечатала она его. Что не сможет больше зла творить.
Ангелина Николаевна снова оглянулась, проверяя, не подслушивают ли её.
— И что потом стало с этими Сашей и Верой? – поторопила Зоя.
— Замуж вышли обе и съехали. А этот остался.
Зоя вдруг остановилась, как вкопанная. Так резко, что тётя Лина сделала ещё два шага, пока осознала это и обернулась.
— Что случилось?
— Но ведь я не впускала его в квартиру! Они, как вы выразились, крутили с ним роман. Но я- нет! Думаете я бы стала с ним… С этим…
Девушка не заставила себя произнести это вслух. Но того и не требовалось.
— Видимо, поумнел. Нашёл лазейку.
— Но вы сказали, что он запечатанный!
Ангелина Николаевна опустила глаза.
— Со слов Веры… Только вот ещё что… бабы Зины не стало в прошлом январе. А сестра её следом ушла, в марте. Старенькие уже были… Надо полагать, печать с её кончиной ослабла.
Зоя почувствовала, как по телу прошёл озноб. Почудилось, что она снова слышит этот запах. К горлу подступила тошнота.
— Значит, больше не к кому обратиться? Мне никто не поможет?
— Глупости! – заявила тетя Лина. – Управа на каждого найдётся. Я уже и адрес узнала. Поехала бы с тобой, только с собакой туда нельзя. Тебе придётся самой…
— Куда? – с надеждой спросила Зоя.
Она бы не вынесла ещё одну ночь, не смогла бы вытерпеть снова этот отравляющий запах, эти прикосновения.
— Есть одна женщина. Живёт за городом, но не переживай, это не так далеко. Доберёшься за час-два.
Сердце Зои упало.
— Я не могу поехать.
— Почему? – искренне удивилась Ангелина Николаевна. – Чем бы ты ни была занята, жизнь у тебя одна и нет ничего её дороже!
Девушке было стыдно произнести это вслух, но хозяйка Штруделя смотрела на неё с таким недоумением и так хотела помочь, что Зоя не смогла промолчать.
— У меня нет денег на проезд. Даже по городу. А там либо на пригородном ехать, либо на такси…
— Так и это всё, что тебя останавливает? – поразилась женщина. – Зоечка, тётя Лина не может поехать с тобой. Но сделать доброе дело и спасти хорошего человека ещё в состоянии!
Зоя листала новостную ленту, неотрывно глядя на экран телефона, когда таксист внезапно свернул на обочину и резко ударил по тормозам. Она окинула взглядом дорогу, но с заднего сиденья ничего толком не было видно. Только лес вокруг. Осторожно, чтобы водителю было незаметно, она потянула за ручку дверцы. Та оказалась закрытой. Всё внутри сжалось от страшной догадки. Зоя прокашлялась, и в тишине этот звук показался ей пугающим. Слишком громким и чересчур нарочитым.
— Почему мы остановились? Что-то случилось? — спросила она, постаравшись сделать так, чтобы голос звучал беззаботно.
Таксист развернулся и уставился на неё немигающим взглядом.
— Приехали.
Зоя похолодела.
— В каком смысле приехали?
— В смысле выходите.
Девушка сглотнула.
— Здесь?
Водитель нахмурился. Зоя напряглась.
— Прямо посреди леса? – недоверчиво проговорила она.
Водитель вскинул бровь, словно удивляясь.
— Девушка, вы сами вызвали такси в лес. Если не хотите выходить, сделайте новый заказ, я увезу вас назад в город.
Зоя моргнула.
— То есть, это здесь?
— Вы что, не знаете куда едете?
Девушка снова потянула за ручку.
— Подождите секунду, двери блокируются автоматически. Сейчас.
Что-то щёлкнуло. Зоя выскочила на улицу и огляделась. Она была городской домоседкой. А в полноценном лесу была только раз, когда учитель труда вместе с классной руководительницей вывезли их на прогулку в седьмом классе.
— У вас точно всё хорошо? – спросил мужчина, высунувшись в окно.
Зоя решила, что сильнее опозориться ей уже всё равно не удастся.
— Где-то здесь должен быть дом. Я думала, вы привезёте меня в деревню…
— Деревню проехали пять минут назад. Могу подвезти обратно, — снова предложил таксист, почёсывая макушку. – Там вон тропа в лес уходит. Но это наверняка грибники протоптали. Вряд ли там есть жильё.
Зоя колебалась. Было страшно отпустить такси и остаться одной в лесу.
— Тогда… подвезите в деревню, пожалуйста, — сдалась она и уже взялась за ручку двери, когда заметила, что водитель вглядывается куда-то вдаль. Девушка тоже повернулась.
По тропинке шёл человек.
Зоя присмотрелась, чтобы убедиться, что ей не чудится. Но через лес и впрямь совершенно одна, не боясь ни диких зверей, ни злых людей, шла женщина. Длинная юбка чудом не цеплялась за кустарники. На голове повязан белый платок.
— Похоже местная, — заметил водитель. – Можно у неё спросить.
Зоя порадовалась, что этот мужчина не уехал сразу же, не бросил её одну.
Из автомобиля тихо звучала музыка. А женщина шла по тропе, становясь всё ближе и реальнее.
Водитель не стал дожидаться, когда она поднимется на трассу.
— Вы не знаете, там дальше в лесу есть жильё? – крикнул он.
Женщина остановилась и кивнула.
— Ну что, пойдёшь? – спросил он Зою.
Девушка ещё раз посмотрела на автомобиль. Здесь и сейчас было сложно сделать выбор между ночным кошмаром и неизвестностью в лесу. В конце концов, курильщик, что являлся к ней три ночи подряд, истязая, заставляя терпеть унижение и стыд, не мог причинить ей реального вреда. По крайней мере, не за одну ночь.
Тем временем женщина подошла ещё ближе. Настолько, что уже не требовалось кричать, чтобы поддерживать разговор.
— Я ждала тебя, — сказала она Зое. – Если хочешь, чтобы он перестал к тебе являться, следуй за мной. Она развернулась и просто зашагала в обратную сторону.
Зоя с водителем переглянулись.
— Знаешь её? – спросил он.
Девушка помотала головой.
— Может всё-таки подвезти?
— Не надо. Спасибо, что подождали, — бросила она торопливо и поспешила за удаляющейся женщиной.
Зоя слышала, как позади взревел мотор, как по асфальту прошуршали колёса, как автомобиль, набирая скорость, поехал прочь, но так и не оглянулась.
Незнакомка шла впереди, словно так и надо.
— Вы Агафья? – решилась спросить Зоя. – Как вы узнали, что я приехала? Мне сказали, у вас нет телефона.
— Как ты догадалась, кто я? Ведь никто не говорил тебе, что я – это я. Это знание просто возникло у тебя в голове.
— Здесь больше никого нет, и вы узнали меня.
— Так и я узнаю, что будет, по тому, как падают листья осенью, по тому, как стучит весной капель, по тому, как солнце светит сквозь ельник.
Зоя не ответила. Всё это были странные речи. Но и то, что случалось с ней каждую ночь, казалось вообще невозможным.
Впереди сквозь разлапистые ветки показался дом.
Ведунья взошла на крыльцо и нырнула в избу. Зоя помедлила, сама не зная отчего, и вошла следом.
Ведунья уже зажигала свечу. Странно было видеть эти манипуляции городскому человеку. Девушка чувствовала себя неловко, словно попала единственным посетителем в музей, где работники, что вжились в роль, устроили для неё спектакль одного актёра.
Агафья поднесла свечу и зашептала что-то тихо, неразборчиво. Фитиль изогнулся и зашипел, будто загнанная в угол кошка, плюнул искрой.
— Ходит к тебе, как к жене, — заговорила ведунья громче.
От этих слов мороз пошёл по коже, и Зоя опустила глаза. Ей показалось, будто Агафья не просто знает, но и видит.
— Стыдиться тебе нечего. Не твоя вина, что злой человек решил, будто ему твои годы жизни пригодятся больше.
Зоя передёрнула плечами.
— Если всё это существует, если всё по-настоящему, то неужели он не получит наказания за то, что делает? Почему никто не вмешается? Почему в него не ударит молния? Почему люди так незначительны? Как будто мы все – просто улей, но пчеловоду нет дела до каждой отдельной пчелы?
— У того, кто преследует тебя, есть сила. Значит есть и те, кому он нужен.
— Кому-то нужен такой человек, как он? Но зачем? Он ведь только и делает, что сидит дома, курит и следит за всеми из своего окна.
— Он пьёт твою жизненную силу, но есть и те, кто пьют его. Вот они-то ему и помогают.
— Но какое он на это имеет право?
— В мире колдовства не бывает чудес, как в сказках. Кто сильнее, тот и прав.
— Но тётя Лина сказала, что одна бабушка запечатала его. И пока она был жива, он никого не мог тронуть.
— Значит, она была сильнее и перед своими покровителями имела больший вес.
Зоя почувствовала, как от ощущения несправедливости к глазам подступили слёзы. Было так жалко себя и тех двух женщин, чьи жизни до неё выпивал этот страшный человек. И ведь они навряд ли были первыми. Не зря ведь он переехал. Какое зло мог творить, а потом просто замёл следы?
— Почему? Почему он это делает? Неужели ему не бывает жаль?
— Присядь, — попросила Агафья вместо ответа. – И помолчи.
Она достала воск, растопила и вылила в миску. Тот плюнул на стол. Свеча закоптила и стрельнула огнём прямо в него. Стол вспыхнул.
Зоя вздрогнула, подскочила, не зная, бежать на улицу или оставаться.
Но хозяйка ловко накрыла огонь полотенцем, перекрыв дыхание пламени.
— Что это было? – испуганно спросила девушка.
— То, что сидит в нём, не желает выпускать добычу из рук. В теле его сплелось добро и зло. Потому сумел он сорвать печать подчинения. Потому так неосторожен. То, что сидит у него внутри, вечно голодно. Потому он и чах день ото дня, ожидая кончины того, кто сумел его подчинить. Если нет другой жертвы, тварь, сидящая в нём, его и пожирает.
Снова вспыхнула свеча, и Зоя вздрогнула всем телом, готовая бежать.
За окном зашумел ветер. Задрожали стёкла в рамах. На улице потемнело, будто лес накрыли сверху шёлковым платком.
— Торопиться нужно, — сказала Агафья. – Только дождёмся, когда догорит свеча.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ