Илюшка любил больших собак. Очень любил. Смотрел на них с восхищением и мечтал хотя бы подержаться за поводок овчарки или добермана. О чёрных терьерах и говорить нечего. Илюшка знал все породы собак, до дыр замусолил книгу, найденную когда-то в папином шкафу. Декорашек за собак не считал и думал о них, как о «девчачьих».
Он никому никогда не признался бы в жизни, что до сих пор спит с игрушечной собакой. Стыдно десятилетнему, да какой там, почти одиннадцатилетнему, парню спать с игрушкой. Но собаку подарил папа, и Илья её очень берёг. Папа просто в один из дней не вернулся с работы, а потом позвонили из больницы. У молодого, никогда и ничем не болевшего мужчины вдруг оторвался тромб.
Почерневшая от горя мама не находила себе места. Илюшка по наставлению бабушки обманом заставлял её хотя бы поесть, скуля, что он голодный, хотя и самому ему кусок тогда в горло не шёл. Бабушка, Анастасия Фёдоровна, папина мама, очень тяжело переживала потерю единственного сына, но не оставляла без внимания невестку и внука.
Маленький Илюша, придавленный горем, словно мгновенно повзрослел. Бабушка даже не ожидала, что внук проявит столько терпения и понимания к ним, взрослым людям, а ему просто было очень страшно. Страшно от осознания внезапного сиротства и навязчивой мысли, что так же могут исчезнуть из его жизни мама и бабушка. И Илюшка старался изо всех сил. Старался быть послушным и серьёзным, насколько позволяло его детское сознание.
Ложась спать, крепко прижимал к себе игрушку и шептал:
— Спи, Байкал. Если уснуть, можно увидеть папу.
Поначалу он и вправду видел во сне отца. Папа улыбался и что-то говорил ему, но мальчик никогда не мог услышать, что. Просыпался с ощущением потери и желанием вернуться в свой сон. Постепенно всё сгладилось. Папа перестал сниться Илюшке, жизнь вошла в привычную колею. Мама ходила на работу, иногда по выходным их навещала бабушка, или они ездили к ней. Рядом с бабушкиным домом располагался парк. Там частенько можно было встретить хозяев собак с их питомцами. Илюша смотрел на солидных дружелюбных лабрадоров, настороженных кане-корсо, нетерпеливых доберманов и мечтал…
Сам он не был крупным и сильным. Похожий на маму, тихий, мечтательный, Илья мог только воображать себя независимым и неприкасаемым. В школе его иногда обижали и поддразнивали из-за нежелания мальчика участвовать в шумной беготне или глупых розыгрышах, которые снимались на телефоны. В такие моменты он представлял рядом с собой крупного, сильного пса, и становилось немного легче, словно воображаемый четвероногий друг действительно защищал маленького хозяина.
Но о собаке с мамой Илья даже не заговаривал. После того, как не стало папы, она много работала и почти никогда не улыбалась, разве что в моменты, когда сын прижимался к ней и говорил, что любит. Илюша всегда был неглупым мальчиком и хорошо понимал, что собака — это ответственность и расходы, и поэтому восхищался красивыми статными животными издалека, не подавая виду, как хочется ему стоять там, рядом с этими людьми, с поводком в руках.
— Юленька, у Илюши скоро каникулы. — Заговорила как-то свекровь. — Как ты смотришь на то, чтобы мы с ним пожили на даче? Всё же свежий воздух, речка рядом. Чего ему в городе всё лето сидеть.
— Положительно смотрю. — Одобрила мама. — И мне спокойнее будет, что он под присмотром. Поезжайте, конечно.
— Мама, а как же ты здесь одна? — Илья ничего не имел против дачи. У бабушки там хорошо. — Тебе будет скучно совсем.
— Не будет. — Успокоила мама. — Ты же видишь, сколько я работаю, домой возвращаюсь поздно. А на выходные буду приезжать к вам.
Мальчик повеселел. Перспектива сидеть в городе ему самому казалась не слишком заманчивой. На море в этом году они тоже не поедут. Отпуск у мамы по графику в октябре. Поэтому дача — вполне себе хорошее место для того, чтобы провести там каникулы.
* * * * *
В день приезда убирали дом, меняли постельное бельё, шторы и скатерть. Илья помогал приводить в порядок двор. Все соседи уже давно приехали и теперь то и дело подходили здороваться.
— С приездом, Анастасия Фёдоровна. Поздновато вы нынче.
— Да вот ждали, пока учёба у Ильи закончится.
— Илюшка вырос как! Не узнать.
Мальчик улыбался и кивал в ответ на добрые слова. Конечно, они говорят это из вежливости. Не слишком он и вырос и, кажется, вообще мало изменился. Просто у них хорошие соседи.
Когда уборка была окончена, сели ужинать на веранде.
— Хорошо здесь. — Мама с наслаждением вдохнула пахнущий травой воздух. — Так бы и сидела всё лето.
— Ты не усидишь. — Покачала головой бабушка. — Но отдохнуть тебе не мешало бы. Почему отпуск летом не попросила? У тебя ребёнок школьник.
— Ох, Анастасия Фёдоровна, теперь, когда Миши нет, мне за мою работу держаться надо. Всё же платят у нас неплохо. А потому на принцип идти не хочется.
— Ну смотри, тебе виднее.
В воскресенье мама уехала, а Илья остался с бабушкой. Огород Анастасия Фёдоровна не сажала. В посёлке, где находилась её дача, был магазин, даже маленький рынок, куда дачники и местные жители выносили свою продукцию, а потому довольствовались только грядками с зеленью, да держали в порядке кусты смородины, крыжовника и небольшой малинник. Поэтому работы особой для Илюши не было, и он бродил по окрестностям, читал или рисовал.
— Скучно тебе? — Волновалась Анастасия Фёдоровна. — Нашёл бы себе приятелей. Наверняка, в посёлке ровесники твои есть.
— Да мне и так неплохо. — Отмахивался мальчик, думая о том, что, будь у него собака, он бы вообще не скучал. Потому что с ней можно играть, разговаривать, учить разным штукам. Но кого нет, того нет.
Однажды он шёл лесной тропинкой вдоль речки, высматривая место для рыбалки. В последний свой приезд мама привезла из дома папину удочку. Он и Илюшке хотел купить, но не успел. И как правильно пользоваться ей, тоже не успел научить. Что ж, придётся самому. Только надо найти такое место, чтобы никто не видел, как мальчик неуклюже путается в леске или пытается насадить червяка. Стыдно.
Потому что по интернету посмотреть — это одно, а самому сделать не так уж и легко. Он уже пробовал вчера. Леска запуталась, крючок впился в палец, а узелки, которыми он привязывается, никак не хотели затягиваться. Вот поэтому и надо уйти от чужих глаз подальше. Илья зашёл довольно далеко, когда заметил, что следом за ним бежит совсем маленькая собачонка, из тех, что он никогда не воспринимал всерьёз.
«Ну вот, так далеко ушёл, и всё равно здесь люди». — Подумал он и остановился, прислушиваясь к шагам или голосам, которые непременно должны были раздаться где-то поблизости. Но на берегу было тихо, только звонкое пение лесных птах нарушало утренний покой.
Собачонка остановилась тоже, и теперь мальчик мог разглядеть её. Она стояла чуть поодаль, слегка выгнув спину и подняв крохотную переднюю лапу, больше похожую по толщине на карандаш. Смотрела на мальчика большими, тёмными, чуть навыкате глазами и тряслась, тряслась, как осиновый лист. Бабушка совсем недавно показала Илье, как дрожат листья этого дерева, здесь, в лесу, осин было много. Черешки у круглых, как монетки, листьев, сплющенные с обеих сторон, заставляли листья колебаться от малейшего ветерка. Вот и странная его попутчица подрагивала всей своей рыжеватой шкуркой, не спуская с мальчика испуганных глаз.
Раньше Илья уже видел подобных. Собака походила на той-терьера и чихуахуа одновременно, может быть, помесь этих пород. Только сейчас он заметил, что её шкурка покрыта засохшей грязью, а рёбра выделяются тонкими полосками под рыжей шерстью. Ошейника не было.
— Эй, ты откуда? — Спросил он. Спросил негромко, но собачка затряслась ещё сильнее, заморгала слезящимися глазами, и Илюшку вдруг окатило волной острой жалости. — Иди сюда.
Он положил удочку и присел на корточки. Собака опустила лапу на землю и попятилась. Ну да, именно такие они и есть. Разве это собаки? Так, какие-то недоразумения.
— Не хочешь — не надо. — Он обиженно встал, подобрал удочку и направился вниз, к реке, где приметил небольшой песчаный пятачок.
Краем глаза заметил, что собачонка продолжает ковылять за ним на своих тонких лапах, неуверенно и боязливо спускаясь между торчащих из земли корней. Мальчик решил больше не обращать внимания на невесть зачем привязавшуюся к нему малявку. Осторожно размотал леску, достал баночку с червями и хлеб. Папа говорил, что рыб сначала прикармливают.
Собачонка, увидев съестное, подошла поближе и нервно облизнулась.
— Вы хлеб не едите. — Не глядя на неё, произнёс мальчик. — Везде написано, что капризные.
Он раскрошил кусочек и бросил крошки в воду. Собака тоненько заскулила и приблизилась ещё на шажок.
— Сама ноешь, а сама не подходишь даже. — Сердито заметил Илья и обернулся.
Она по-прежнему дрожала, но теперь по тоненькой вытянутой мордочке текли крупные прозрачные слёзы, а в тёмных глазах светился такой укор, что мальчику вдруг резко перестало хватать воздуха, словно горло перехватило. Отломив кусочек хлеба, он опустился на песок и протянул ладонь навстречу собаке.
— На, возьми.
Эти слова, видимо, были знакомы ей. Робко и недоверчиво, по шажочку, собака пошла к мальчику. Подойдя, схватила хлеб и стала судорожно перекатывать его в пасти, пытаясь проглотить неожиданную добычу сразу, целиком. Следующий кусочек Илья отломил поменьше, чтобы ей было удобно. Этот собачка проглотила, не жуя. А потом вдруг ткнулась в его пустую ладонь и лизнула пальцы тёплым маленьким язычком, розовым и мягким, как лепесток какого-то цветка. Он замер от разлившейся по телу теплоты и жалости к этому трясущемуся и поверившему ему существу.
Скормил оставшийся кусочек хлеба. Как-то вдруг стало не до рыбалки. Настроение пропало окончательно. Илья вздохнул, сложил удочку и позвал собаку.
— Пойдёшь?
Она пошла. Видно, страшно было оставаться ей здесь снова одной. Он легко забрался наверх, а она, на своих тонких лапках еле поднималась по крутому склону.
«Сейчас я для неё большой и сильный. Интересно, что она вообще обо мне думает?» — Мелькнула мысль.
Илюшка снова спустился вниз и осторожно взял собачонку на руки. Она почему-то больше не сопротивлялась и даже не подумала убегать, а ещё оказалась неожиданно лёгкой, почти, как его игрушечный Байкал. Только живая.
— Бабушка, посмотри.
Анастасия Фёдоровна обернулась, всплеснула руками.
— Вот так улов. Илюша, ты где её взял?
— В лесу нашёл. Бабушка, как ты думаешь, она ничья?
— Не знаю, милый. Ошейника нет на ней, но чтобы такая и одна в лесу… Потерялась, наверное. В посёлке таких вряд ли кто держит. Может, из дачников кто привёз, да убежала она. Илюша, а чего же она дрожит вся?
— Это, бабушка, у неё порода такая. Мелкие собаки возбудимые очень, поэтому часто дрожат от любых эмоций.
— Что-то сомневаюсь я. — Анастасия Фёдоровна покачала головой. — Гляди, худенькая какая, и глазки грустные. Может, болеет она, Илюша?
— Не знаю. Бабушка, а она ещё и грязная вся. Можно её помыть?
— Нужно. Сейчас воды тёплой сделаю тебе. И поесть же ей надо что-то.
— У меня весь хлеб съела. — Вздохнул Илья. — А везде пишут, что их накормить невозможно, такие капризные.
— От голода ещё не то съешь. Она, поди, несколько дней без еды. Гляди, светится вся. Или тоже так по породе положено?
— Так не положено. — Мальчик принялся осторожно смывать грязь с собачьей шерсти. Собачка стояла смирно, лишь испуганно прищуривала свои слезящиеся глаза. — Они, конечно, должны быть худыми, но, видишь, как рёбра выпирают? Это значит, что у собаки недостаток массы тела, плохая упитанность.
— И правда. Откуда только ты знаешь всё это? — Удивилась бабушка.
— Я про собак всё знаю, ба. У нас дома книжка есть. Ещё папина.
— Папа твой о собаке в детстве мечтал. Только мы непросто жили, не до животных было. Он всё говорил, что когда вырастет, обязательно заведёт. А, видишь, как оно…
Она суетливо отвернулась. А Илюшка растерянный, с мокрыми руками, жалобно попросил.
— Бабуль, не надо.
— Не буду. Я не буду. — Анастасия Фёдоровна взяла себя в руки и спохватилась. — А полотенце-то. Сейчас, Илюш, найду старенькое.
— Бабушка, пусть она у нас поживёт. — Попросил Илья после завтрака, глядя на задремавшую в полотенце собаку. — А то куда ей теперь?
— Да уж пусть живёт. — Согласилась Анастасия Фёдоровна. — Неужели для такой крохи места не найдётся.
— Бабушка, а давай так и назовём её. Кроха. — Илюшка улыбнулся. — Ей подходит.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ