Полы в подъезде были ещё влажными после мытья. В воздухе стоял запах мокрого бетона.
Катя сжимала в руке связку ключей, не решаясь войти. Теперь она знала мамину тайну. Страшный, шокирующий секрет о своём рождении.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже сквозь стены. Она глубоко вдохнула и вставила ключ в замок. Дверь бесшумно поддалась.
Катя прислушалась. Из кухни доносился плеск воды — мама мыла посуду.
— Мам, ты дома? — Тихо спросила Катя, сбрасывая туфли.
Ответа не последовало.
Девушка прошла на кухню. Мать стояла у раковины спиной к ней и яростно намыливала тарелку. По её напряжённым плечам Катя поняла: мама слышала.
— Мам, — девушка положила на стол связку ключей, — нам нужно поговорить.
Женщина не обернулась. Делала вид, будто одна в квартире, усердно полоща под струёй воды уже вымытую посуду.
— Я нашла кое-что. Про отца.
Тарелка со звоном упала в раковину. Мама замерла, потом медленно повернула ручку крана, выключив воду, и вытерла руки о полотенце.
— Я знаю, что его арестовали. За нападения на женщин.
Мать резко обернулась. Лицо её было бледным, глаза широко раскрыты.
— Кто тебе сказал?
— Что? Мам, я тебе говорю, что знаю, кто мой отец, а тебя волнует только, кто разболтал?
— Это Марфа? Гадкая сплетница, — процедила мать сквозь зубы. – Кто же ещё…
— Мам, это не важно! – повысила голос Катя. – Я хочу сказать, что не сержусь на тебя за то, что ты не говорила про отца. Но если бы сказала… Если бы я знала раньше, что тебе довелось пережить, мы бы не ругались так часто. Тебе не нужно носить этот груз всю оставшуюся жизнь. Понимаешь? И не говори, что ты слишком старая для свиданий. Я понимаю, что мужчинам ты теперь не доверяешь. Это поправимо, мам. Женщинам, пережившим то, что перенесла ты – очень тяжело. Мы найдём психолога, вы всё обсудите, и тебе станет легче. Мама, ты ни в чём не виновата!
Но губы матери сжались в тонкую нить. Глаза приобрели холодный металлический блеск.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Решимость Кати пошатнулась. Она уже представляла в голове сцену, как мать со слезами на глазах обнимет её, как будут утешать друг друга…
— Ты имеешь в виду, что я не прошла через это? Поэтому не понимаю?
Мать раздраженно махнула рукой.
— Всё, что ты говоришь – полная чушь.
— Но в газете написано…
— Я знаю, что писали в газетах.
— Хочешь сказать, папа был не виноват? Его оклеветали? Тогда почему ты не пыталась ему помочь? Почему, мама? Так боялась, что скажут люди, что позволила посадить невиновного человека?
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — бросила мать зло. — Замолчи!
— Тогда объясни! — голос Кати дрогнул. – Он обидел тебя? Я родилась, потому что…
Звонкая пощёчина заставила Катю затихнуть на полуслове.
Она смотрела на мать и не верила, что та посмела поднять на неё руку. Никогда за всю жизнь мама и пальцем её не тронула.
— Сядь.
Катя молча опустилась на стул.
Мама отвернулась, схватилась за край столешницы. Она долго молчала, потом глубоко вдохнула.
— Он… никогда меня не обижал.
Начала рассказывать Анастасия.
— Я тогда работала кассиром на вокзале. Возвращалась поздно. Сейчас путь только через город, но раньше за рельсами были гаражи. Между ними проход мимо стройки, где теперь торговый центр. Там через парк — и я дома. В городе ходили слухи, что женщин кто-то караулит в тёмных подворотнях, ну и… Но кто ж о таком вслух станет говорить? Заявление никто не писал. А если писали, то не распространялись об этом. У нас не принято было грязное бельё напоказ выставлять, не то что сейчас. Потом газетчики как-то прознали. Вроде бы с одной из жертв говорили. Тогда каждый люди разное болтали: одни, что это выдумки жёлтой прессы, чтобы поднять побольше прибыли от продаж, другие, что у нас объявился маньяк.
Мать прокашлялась, словно во рту у неё разом пересохло. Достала из шкафчика стакан, плеснула воды из графина и жадно выпила.
Щека горела, заставляя Катю думать не останется ли синяка. Но о том, чтобы посмотреться в зеркало или даже пощупать место удара пальцами, не могло быть и речи. Всё это время она сидела, боясь произнести хоть звук, чтобы не спугнуть это внезапное желание матери говорить.
— На той стройке тогда работали день и ночь. Иногда, когда я проходила мимо, парни шутили: не нужен ли маме зять. Никто меня не трогал. Но однажды между гаражами ко мне прицепился мужчина. Я его сразу заметила. Пьяный был, шатался. До самой стройки шёл. Парни увидели, выскочили, отбили меня. Один вызвался проводить.
Мать замялась, словно смущаясь.
— Он меня каждый день провожать стал. Потом начали встречаться тайком. Бабушка твоя не одобрила бы. Очень не любила приезжих. Нужно было что-то решать. Или расставаться. Тогда он позвал меня замуж.
Катя затаила дыхание. Казалось, сейчас она узнает то, что перевернёт всю её жизнь.
— Я согласилась, но предупредила, что он должен знать обо мне всё.
Лицо матери стало задумчивым и отрешённым, будто она была теперь очень далеко и от этой кухни, и от этого разговора.
— Когда я была маленькой, мама и папа работали. Оставить меня было не с кем. Я вечно болталась сама по себе и с другими, такими же беспризорниками. Мы ходили на речку, собирали там гладкие камушки, играли в лягушку: бросали камень и считали, сколько раз он подпрыгнет, прежде чем утонет. Но однажды начался дождь. Мы с карманами, полными камней, побежали домой. Пока бежали, дождь перестал. Кто-то из мальчишек предложил залезть на крышу. Тогда это было легко- нигде не висели замки. Мы поднялись и стали бросать камни вниз в пролетающих мимо голубей. Я тоже бросала. И в этот момент из подъезда вышел наш сосед Сашка. Мой камень не попал в голубя. Он упал прямо на голову Сашке. Тот покачнулся и осел. Мы испугались. Я спустилась к себе домой, мальчишки высыпали из подъезда и отвели Сашку домой. С тех пор он стал сильно заикаться.
— Дядя Саша! – сообразила Катя.
Мамин ровесник. Тихий и добрый. Он почти не разговаривал из-за сильного заикания. Со своей семьёй так и жил в этом подъезде. Женился поздно, и дети его были ещё подростками.
— Это бремя я несу до сих пор. Не передать, какой стыд испытываю за то, что сделала.
— Ты же ребёнком была. Какое это имеет отношение ко всему?
— Я открыла ему свою тайну, и он открыл свою. Решил, что я тоже должна знать о нем до свадьбы всё. Он рассказал, как хотел познакомиться с девушкой и как она высмеяла его. За то, что был в робе и в строительной пыли. Тогда он выследил её. Сказал, что хотел просто проучить. Надел маску и напал. Она стала отбиваться и обзывать его, он разозлился. Когда всё закончилось, он убежал. Потом снова увидел её. Как она шла по улице. Уже не такая гордая и заносчивая. С этого всё началось. Он знакомился с девушками и тех, кто отказывал, выслеживал и… — мать снова налила воды, выпила залпом. – А потом он встретил меня. Защитил от того… пьяного. Сказал, что в тот день понял, что натворил, и поклялся больше никогда… Я не сразу поверила ему, но он рассказывал все подробности. Показал мне серебряную цепочку с кулоном, которую сорвал с той, самой первой девушки.
— И как его нашли? Он сорвался? Сделал это снова?
— Я сдала его. Пришла в участок и всё рассказала. Когда за ним пришли, он не стал ничего отрицать.
— Что с ним стало потом? Он не пытался найти тебя снова?
— Один раз письмо мне написал. Ты тогда уже в школу ходила. Я долго думала, нужен ли тебе такой отец, а потом ответила, что вышла замуж и больше нам говорить не о чем.
Катя встала, подошла к матери, обняла её. Слёзы лились сами собой. Она почувствовала, как на плече, к которому прижималась мать, стала намокать футболка, и разрыдалась в голос.
Они плакали, обнявшись, пока не вышла вся боль, пока не кончились слёзы.
Наконец, мать отстранилась. Она неловко прошла к чайнику, щёлкнула кнопку.
— Столько воды вышло, нужно чаю попить, — сказала невпопад.
Катя чувствовала, что, если упустить момент сейчас, вернуться к разговору будет уже тяжело, а может, и невозможно.
— Это из-за него ты разогнала всех моих парней?
Мама кивнула, вытирая глаза фартуком.
— Ты ещё глупая, как я была, когда кидала свои камушки. И не понимаешь, сколько зла происходит вокруг. Человек, который кажется тебе милым простачком, может оказаться совсем не таким, как ты думаешь.
— Мам, мне ведь уже двадцать восемь…
— Тех девчонок это не уберегло, как видишь. А ты целуешься по кустам…
— Ты же знаешь, что мужчины не все одинаковые. Правда, мам. Сама говорила, что дедушка был классный. Хороший муж и отец. Не все плохие. Мой Максим не такой. Может, если ты познакомишься с ним… — сказала Катя и осеклась.
Она подумала, что это, наверное, слишком для первого разговора по душам. И стоило повременить…
Мать вздохнула.
— Он тебе хоть предложение сделал?
— Ну звал переехать к нему…
Мама нахмурилась, а потом кивнула.
— Ладно. Приводи. Может, он и вправду неплохой.
***
На следующий день соседки уже вовсю сплетничали во дворе.
— Слыхали, у Насти вчера гость был?
— Был. Катька жениха привела…- подтвердила Марфа Семёновна.
— И что, парень-то ничего? – переспросила тётя Глаша, придерживая половик из коридора одной рукой.
— Да шут его знает. Видать, неплохой, раз Настька привечает. Она дочку-то в ежовых рукавицах держит. Раз на смотрины привести велела, видать, к свадьбе дело идёт.
— Хорошо бы, если так, — кивнула Глаша и потащила полосатый рулон к площадке с турниками.
— Фу, надушилась опять. И для кого старается? – возмутилась Марфа, махнув перед носом рукой.
Для цветов было ещё слишком рано, но в воздухе, словно ода весне, витал нежный запах сирени.
Автор Дирижабль с чудесами