Вера Николаевна ждала сегодня в больнице своих. Они должны были приехать – договаривались. Ну, или кто-то один из них. Но, почему-то, не приехали. Значит – не смогли.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Все было бы хорошо, Вера ничуть не переживала. Но в обед, в столовой, до которой она уже потихоньку «доползала» сама, вдруг услышала новость – на их рынке случилось что-то страшное: была стрельба, разборка группировок, потом облава. Кого-то даже убили. Ярославль – большой город, но такая новость долетела и до этой больницы.
И дети не приехали, ни Андрей, ни Маша…
Волнение накатывало постепенно, как снежный ком. Телефона у них в доме не было ни у кого. А номеров кого-нибудь с рынка она не знала.
Вера собралась ехать домой. Её сборы пресекла санитарка Галина.
– Совсем с ума сошла! Нельзя тебе. По стеночке ж ходишь ещё!
– Я справлюсь, а вдруг беда там. Чувствую – беда!
– Я поеду, говори, где живёшь. Проведаю и вернусь.
***
А беда пришла неожиданно. В районе одиннадцати на рынке вдруг раздался взрыв, потом отдельные выстрелы. Маша насчитала четыре.
Головы всех, и работников рынка, и покупателей обернулись туда. А потом толпа покупателей, хлынула в обратном направлении, продавцы оставались на местах, решая, что же делать дальше, переговариваясь и обсуждая.
Некоторые с интересом направились как раз туда – к месту взрыва. Первой туда рванула Маша, крикнув на ходу соседкам, чтоб присмотрели за товаром. Где-то там, в той стороне, мог быть Андрюха.
Вскоре она уткнулись в спины наблюдателей. Перед автобусной остановкой лежали на боку и дымились красные Жигули. Площадь была наводнена здоровенными парнями, они раскали, совершая что-то непонятное.
Маша уже давно заметила, что все бандиты здесь очень спортивного телосложения. Как будто специально их подбирали. Она не могла знать, что в те годы Ярославская область славилась сильной школой классической борьбы. И первые группировки формировались как раз из молодых спортсменов, едва окончивших школу. Первые разборки бандитов были кулачные, и бывшие борцы идеально подходили под эту задачу.
Они и занимались крышеванием рынков и кооперативов, а потом и прочего Ярославского бизнеса.
Но одновременно в Ярославле укреплялись и другие группировки. Они вооружались. Стало возможно обменять гранаты на самогон даже здесь, на этом рынке.
В стране, где в упадок приходило все, легко можно было достать и оружие с военного склада. Например, недалеко от Ярославля, в Бурмакино, где размещалась часть по утилизации боеприпасов, можно было гулял практически свободно, и воровать тоже.
Бандиты вооружались, воевали, делили территории, и, конечно, убивали. Под пули, предназначенные авторитетам, попадали и «шестерки», и просто прохожие.
Долго Маше посмотреть не дали, толпу разогнали. И она направилась в те места, где обычно работал Андрей. И опять услышала выстрелы. Да что ж это!
Андрея нигде не было. Она встретила мальчонку из Андреевой компании.
– Стой, ты Андрюху не видел?
Парнишка стушевался, юркнул за игровой автомат «Гонки», но Маша ловко его поймала и схватила за плечи:
– Андрей где? – тряхнула.
– Он … он там был, где стреляли. Они нашим помогать пошли.
– А ты там был?
– Нее, меня бабка не пустила!
Бабка – героическая женщина, – подумала Маша. Эх! Она бы тоже не пустила, и где теперь Андрей? Где его искать?
Она помчалась опять на площадь. Рынок быстро успокоился, опять развернулись наперсточники и картежники, продавцы продолжили торг.
Но по дороге кто-то посоветовал ей на площадь не соваться, но она не слушала. На площади уже стояла машина ГАИ, из которой выскочили двое гаишников с автоматами и передергивая затворы побежали куда-то, они что-то кричали, приказывали стоять не двигаться. Затем подъехал автобус и туда кого-то посадили.
Из-за угла выбежали вооруженные люди прямо на неё, и Маша испугалась, отвернулась к стене и прочла от страха: «Выигрываем пять рублей для покупки «Жигулей» и еще полмиллиона для видеомагнитофона!»
Шаги удалились, здесь было вообще не понятно кто есть кто. Люди рыскали по площади и рынку. Потом приехала ГАЗель с мужчинами без формы.
В автобус под руки запихивали и подростков, но среди них не было Андрея. Подъехала скорая, кого-то грузили, но Маше плохо было видно – кого.
Да что же тут произошло?
Она смотрела во все глаза, пока почти все машины не уехали. Прошло больше часа. Все ещё лежал на боку перевёрнутый Жигуленок, вокруг натягивали ленту. Но любопытный народ уже ходил по площади. Пошла и Маша. Она всё ещё искала глазами Андрея.
Торговать, вернувшись, она больше не могла. Ждала, смотрела в проходы. Вот, уже время ему появиться, но Андрей так и не пришел. Она отправилась в администрацию рынка, но все двери были закрыты. Она готова была упасть в ноги местной крыше, лишь бы помогли. Но встретила лишь одного из сборщиков дани, и он от неё отмахнулся. Понятно, у них тоже проблемы.
Маша собрала товар и отправилась домой, с малой надеждой, что Андрей дома. Дома его тоже не было. Ехать к бабе Вере было невозможно. Надо было найти Андрея.
Куда идти? На рынке, вероятно, его нет, сейчас там все расходились, закрывали лотки и павильоны. А где он может быть?
Маша поварешкой подчерпнула картофельный суп, съела, потом ещё. Было не до еды, но она ела и ела, не могла остановиться.
Зашла в комнату и взгляд упал на угол с иконами. Она вытерла рот полотенцем, быстро достала из сумки свою икону, и поставила там же. Бабушка водила её в церковь, но Маша никогда не молилась. Как-то не пришлось.
А тут она упала на колени, и молила-молила за Андрея, за Веру Николаевну, и, почему-то, за Леньку и за себя. Молилась так неистово, как даже не представляла, что может…
Две Богоматери смотрели на неё глазами, полными грусти, прижимая к себе младенцев. Казалось – жалеют, казалось – обе слышат.
И тут решение пришло. Она встала на ноги, полезла в шкафы – нашла свидетельство о рождении Андрея, подхватила сумочку, закрыла дом и направилась в милицейский участок.
В отделении милиции рынка её отфутболили, направили в отделение соседнего района. Это они, мол, занимаются, а мы, де, сами почти пострадавшие и теперь нам не доверяют.
Маша долго объясняла дежурному, что, возможно, по ошибке арестовали ее брата, совала ему свидетельство о рождении Андрея. Но ей сказали, что ни одного несовершеннолетнего у них в отделении нет.
Но у Маши был и запасной план: традиционно не помогла родная милиция, значит, пусть помогут бандиты.
Маша приехала к Волге. Издали река дохнула на неё водной свежестью. Она знала где живёт Маргарита Валерьевна, вернее слышала, что их огромный дом стоит здесь, на этой улице.
– Ох, у них такой домина на Шальной…
Но конкретно – какой дом, Маша не знала.
«Её муж, не то бандит, не то бизнесмен дружит с самим Ступовым … »
Маша вспоминала рыночные сплетни. Это была её надежда, Андрея надо было найти.
Но сейчас она сомневалась – найдет ли дом Маргариты? Она не знала даже фамилии. Вот из ворот одного из очень приличных домов выехала машина. Маша махнула рукой и, пытаясь говорить легко и приветливо, поинтересовалась – не знают ли где искать тут Маргариту Валерьевну, вот только фамилию она запамятовала….
И ей повезло – женщина, сидящая рядом с водителем знала Маргариту, рассказала куда идти и даже сказала фамилию – Раевская. Видимо, Маргарита была известной личностью.
Забор дома, на который указали Маше был глухим. Она постучала. Из-за забора через некоторое время ей ответили, а потом с опаской ей открыла калитку женщина, за ее спиной во дворе бегал ребенок.
– А Маргарита Валерьевна на работе, – сказала она.
– А Вы не подскажете, где она работает?
– Ну, я не знаю её график, может она в училище сегодня, а может и в институте.
– А в каком училище и институте?
– А вы разве– не её студентка?
– Нет, но я ее помощница, мне она очень нужна….
И вот уже Маша едет в институт. Нашла корпус с трудом, в хитросплетениях улиц. Когда выясняла, как до него доехать, перепутала название. И пока доехала, пока её переспрашивали, запуталась окончательно.
Вахтерша посмотрела на неё равнодушно, из-под очков – её приняли за студентку, в учебный корпус зашла она легко. Нашла преподавательскую, нашла кафедру.
Но то ли ошиблась она в вузе, то ли спрашивала не там. Никто преподавателя под фамилией Раевская здесь не знал. » У нас таких нет» – уверяли её.
Надежды таяли, а ехать опять к дому Маргариты и ждать ее там не хотелось. И Маша, уже мало надеясь, отправилась на Тутаевское шоссе, в училище, где, как ей сказали, могла сегодня преподавать Маргарита.
Опять долгие поиски учреждения, опять вопросы и… Вот ей сказали, что Маргарита Валерьевна сейчас в аудитории номер…
Ждать перемены уже не было сил. За дверью звучал уверенный преподавательский голос Маргариты, Маша узнала его. Она решилась, постучала.
– Да! – раздалось за дверью, и Маша вошла в аудиторию. Голов тридцать дружно повернулось в ее сторону.
Маргарита слегка повернула голову влево, в удивлении:
– Маша?
А потом, как ни в чем не бывало, представила её группе. Это ее спокойствие и уверенность всегда восхищали Машу.
– Девочки! Это очень одаренная девушка, рисует те силуэты, которые я вам показывала на днях. Зовут ее Маша! – а потом повернулась к Марии, – Ты к нам?
– Я к Вам, здравствуйте. Мне очень нужно с Вами поговорить.
Маргарита извинилась и вышла с Машей за дверь.
– Что-то случилось, Маша! Как ты меня нашла?
– Мне Ваша домработница сказала…
– Домработница? А, наверное, Катя, она – няня.
– Да. Маргарита Валерьевна, у меня брат пропал! Сегодня на рынке стреляли и он не вернулся.
– А при чем тут я, Маша? – Маргарита широко открыла глаза, недоумевая.
– Мне сказали – Ваш муж или…, в общем. Вы можете… Может он поможет. Я не знаю где искать Андрея! Я вас искала, была в институте.
– В каком?
– В техническом…
– Но я не там работаю, Маша, ты все перепутала… И, извини, но рыночные разборки не имеют ко мне никакого отношения.
– Да? Простите тогда, я … Простите, если обидела, я не хотела …
Маргарита смотрела, как Маша, опустив плечи, спускается по лестнице. Казалось, она просто сбрасывает ноги, не видя ступени перед собой.
Маргарита уже приоткрыла дверь аудитории. Но…
– Маш, постой! Подожди меня тут.
И она направилась куда-то по коридору. В аудитории стало шумно. Оттуда выглянула девушка. Маша ждала Маргариту.
– Эй, – студентка огляделась, – Она ушла, да? А покажи нам, как ты рисуешь пока. А!
Маша зашла, опять поздоровалась, подошла к доске, взяла мел в руки. Постояла спиной ко всем несколько секунд и положила мел обратно.
– Простите, я не могу сейчас. Может потом …
Группа притихла.
– У тебя случилось что-то? – спросила одна из девчонок.
– Да, брат пропал, – и именно сейчас почему-то о накатили слезы. Маша расплакалась.
В аудиторию вошла Маргарита, позвала её.
– Ты чего? Никогда не плачь перед толпой! Перед массой надо быть сильной. Хочешь плакать – плачь, когда одна. Слушай! Скоро подъедет машина, отвезут тебя в одно место, объяснишь там свою проблему, поняла? Скажешь – от Владимира Иваныча. А пока слёзы прочь, садись, посиди, – и она подпихнула заплаканную Машу обратно в учебный кабинет.
Маша села на свободное место за пустую первую парту. Маргарита продолжила занятие.
– Продолжим … Правильно выполненная иллюстрация выражает настроение, отношение, силуэт, пропорции и цвет и то, как будет выглядеть модель в завершенном образе. И у каждого рисунка есть автор, а там – его характер, его индивидуальность ….
Маша заслушалась. А преподаватель поглядывала в окно и вскоре махнула Маше рукой – выходить.
С таким комфортом Маша не ездила никогда, ей даже открыли дверь. Приехали они на одну из центральных городских улиц, казалось, к какому-то торговому учреждению. Услужливый водитель долго вел её по коридорам, потом попросил подождать и пригласил в кабинет.
В кабинете сидели двое. Один молодой в темно-бордовом пиджаке, очень представительный, другой – постарше, одет очень просто, даже как-то несоответственно богатому убранству кабинета.
– Садись. Это о тебе Иваныч звонил?
– Да, наверное.
– Высоко ты забралась, надо же. Что нужно-то?
– У меня, после сегодняшней перестрелки на рынке, брат пропал. Помогите найти. Его Андрей зовут, Андрей Киселев, ему четырнадцать, но ростом он маленький, – смело выпалила Маша.
– Какой-такой перестрелки? Что ты говоришь, деточка? Надо же! И правда там стреляли?
– Ну да, и машину взорвали. Разве вы не слышали?
Мужчины переглянулись. На лице не дрогнул не один мускул.
– Иди с Богом. Видно ты не туда попала, – ласково сказал тот, что постарше, – Ну, если узнаем чего, сообщим Иванычу, конечно. Уважим. Ты адресок свой водителю оставь, – он хлопнул себя по коленям, – Надо же, ты слышал – стреляли! Вот ведь – жизнь!
– Куда вас отвезти? – спросил водитель, когда они вышли на улицу.
И Маша назвала домашний адрес Веры. Всё зря! Она так и не нашла Андрея. На улице уже темнело. И Маша абсолютно вымоталась.
Уже по темноте приволокла она ноги домой.
Через минуту в дверь постучали, она бросилась, но это была соседка Клавдия и санитарка больницы – Галина.
Галина приехала сюда после пяти вечера, не достучалась. Выглянула соседка, они разговорились, и Клавдия предложила подождать хозяев у неё.
Но дети не возвращались, женщины переживали. А Галина не знала, что сказать утром в больнице Вере. Предчувствия больную, видимо, не обманули. Было тревожно.
Маша эмоционально и сбивчиво рассказала им свои мытарства и опасения. Все горевали.
– И всё-таки ты, Машенка, ложись. Утро вечера всегда мудренее, – советовала Клавдия, видя, что девушка совсем расстроена.
– А я пока Вере ничего говорить не буду. Нельзя ей сейчас впадать в отчаяние, погибнет. Придумаю что-нибудь, – обещала Галина.
Женщины ушли.
Маша никак не могла заставить себя лечь. Она подошла к иконам и молча с укоризной посмотрела на них.
Села на кровать Веры Николаевны, продолжая смотреть в красный угол с иконами и думать, что можно предпринять ещё. Но сон сморил.
Проснулась Маша сидя, привалившись к высоким железным прутьям кровати. Проснулась от громкого стука в дверь. Громко лаяла Найда. Спина болела.
Спросонья она ещё туго соображала. А когда открыла дверь, сразу окончательно проснулась: за дверью стоял верзила Гена: рукава закатаны, руки мускулистые и волосатые – направлены на Найду, как бы сдерживая.
– Привет! Спишь че ли? Войду? А то тут ваша псина совсем с ума сошла.
Маша отстранилась. Он вошёл. Маша вспомнила, что так вчера и не нашла никого из смотрящих рынка.
– Слушай, я вчера вас искала, а вас там не было. У меня дело есть … Все что хочешь возьми, хотели меня – забирайте меня. Говорили же, что я – ничего так. Только помоги! Просьба есть…
Он перебил:
– Да, вчера тот ещё денёк был! Я за фоткой …
– За какой фоткой? – Маша сбилась с мысли.
– Как за какой? Брата. Он же у тебя пропал?
– Пропал. Так я про него и говорила … А ты уже знаешь?
– Знаю! Искать буду. Доверяешь? – сказал он с подковыркой, – Фотку тащи.
Маша складывала пазл. Только теперь поняла, что Гену направили к ней, а она и тут с порога бросилась в бой, уже и себя предложила.
Она помнила, где лежат фотоальбомы и нашла пару фоток Андрюхи.
Гена сидел на табурете и ел сахар.
– Прости, – второй день не жравши, вот и….
Маша молча подошла к плите и поставила суп, он так и не был убран в холодильник.
– Накормишь? Спасибо, – погладив клеёнку огромной ладонью, сказал верзила.
– Только ты Андрюху найди. Я вчера где только ни была.
– Да уж. До таких верхов дошла, что о-го-го, и нашим по шеям прилетело. Ну ты даёшь, Маха!
Маша вообще не ожидала, что Гена знает её имя. Так её называл только Лёнька. И вообще она запуталась: кому – доверять, кого – бояться.
Он поел суп с аппетитом, велел сидеть дома и отчалил, рыча, как зверь на бросающуюся на него собаку.
Маша не знала: верить ему или нет, хотелось реветь. Но было и радостно – значит не зря она вчера посетила этих авторитетов, не зря искала Маргариту, значит – прилетело сверху распоряжение…. Лишь бы нашелся Андрюха!
Сегодня все валилось из рук. Сидеть на месте было даже тяжелее, чем бегать. После обеда надо было ехать к Вере Николаевне. А как? С такими новостями лучше не ехать вообще…
Она ходила по двору, сидела с Найдой. Собака успокаивала её.
– Да-да, Найдочка, вернётся твой хозяин, вернётся….
И они вернулись. Андрей опять в синяках, с перемотанной кистью, но живой, но вернулся. Маша летала от счастья, пытаясь накормить обоих: и спасителя Гену, и Андрея.
– Ты давай в больницу брательника вези! Может и перелом там, – намазывая маргарин на хлеб, советовал Гена, – Драчун он у тебя, плохо воспитываешь брата, надо учить его нормально драться, без переломов.
– Я сам по себе таков, – буркнул Андрюха, жуя, – Она тут ни при чем. Она – хорошая сестра, – Маша и Андрей переглянулись.
Гена по дороге рассказал Андрею, на какие верхи пробралась Маша и на какие жертвы была готова, в поисках его.
Пока ещё шли разборки между группировками, их всех – того, кого скрутили бойцы, закрыли в каком-то подвале до поры до времени. И что с ними было бы дальше, Андрей не знал. Вот только Сашки Трофимова там не было, говорят прострелили ему ногу… Живой ли?
Андрей переживал. Ярославль и, соответственно, рынок ещё делился на сферы влияния. Борьба за власть подхватила и совсем мелкие группировки. Андрей и его группа уже не подчинялись той организованной группе, которая крышевала рынок давно. Они были сторонниками новой власти, и им казалось, что они тоже играют в этом свою значительную роль. Но это только казалось…
Они не знали заранее, что готовится стычка, что будет облава, но когда узнали, сразу бросились на помощь своим. Малолеток туда никто не звал, их быстро скрутили, а некоторые попали и под серьезную раздачу …
Сейчас Андрей жалел о случившемся. Но в голове держал – их время ещё настанет…
Гена валился с ног, было заметно. Он уходил. Чтоб успокоить Найду, Маша вышла его проводить. Найда, видя их вдвоем, уже виляла хвостом.
– А ты – молодец! Лихая девица. Люблю таких, – видимо для него это было слишком, «старый солдат не знал слов любви», он даже покраснел, говоря это, – Держи вот, – он полез в барсетку на поясе и протянул Маше что-то, – Я тогда их сразу выкупил.
– Что это? Ох! – она даже не успела нормально поблагодарить, он уже размашисто шёл от дома. Это были её сережки, бабушкины сережки.
– Спасибо! – крикнула она вслед.
Андрей уже прилег, но Маша его подняла, бурча и ругая, потащила в травмпункт. Рентген показал перелом лучевой кости, ему наложили гипс.
Маша решила, что Вере Николаевне все равно лучше показаться, тем более были они уже здесь, недалеко. Уж лучше с гипсом и в синяках внука увидеть, чем не увидеть вообще. Андрей бурчал, идти не хотел, но Маша усовестила.
«Упал» – бездарно врал он. Вера Николаевна ругала его почем зря! Он сидел, опустив голову. Он был упрям. А ещё очень хотел спать.
***
Прошло несколько дней с момента выписки Веры Николаевны и к ней зашла бывшая коллега по работе.
– Вера, а я ж с хорошими вестями к тебе…
Кто-то очень богатый, такой, каких, казалось, и не было среди людей советских, приобрел их производство – фабрику и организовал там кооператив. Теперь шить они будут не по госзаказу, а то, что скажет хозяин. Во как! Требовались работники.
Но Вера ещё была совсем слаба. Она долечивалась дома. Сможет ли она торговать? А работать …
– Лен, а швеи вам нужны? У меня такая девушка сейчас живёт…
И вскоре Маша уже сидела за машинкой в швейном цехе. Только на второй день, в десятиминутный перерыв, она подошла к большому окну, и вдруг пришло состояние дежавю… «Я здесь была…»
Маша огляделась и поняла: вот здесь, по ту сторону окна, она стояла на тротуаре и слушала этот самый мерный гул швейных машин. Она совсем потерялась в пространстве этого большого города.
Тогда она смотрела как раз на эту закройщицу, режущую пласты ткани. Она опять посмотрела на неё, и закройщица ей опять улыбнулась …
А в один из сентябрьских деньков, когда все ждали большое начальство, крахмалили косынки и чистили механизмы, когда это большое начальство осматривало цех, Маша вдруг встала из-за машины:
– Здравствуйте, Маргарита Валерьевна!
– Маша? Ты как здесь?
А вскоре вызов в кабинет директора.
– Ты чего не сказала, что знакома с Маргаритой Валерьевной, что рисовала для неё? – в голосе директора слышалась некая укоризна.
– Откуда ж я знала, что она и есть – наше начальство.
– Ну вот что! На учебу пойдешь!
– Я не могу, мне работать надо. Разве что – заочно…
– Очно пойдешь, придумаем чего-нибудь. У нас же смены. И учиться уже с этого года будешь. Ступай в кадры, спроси, что надо из документов. А потом в училище…там уже ждут. И с общежитием помогут там.
Маше пришлось ехать «домой» за нужными документами. Так называла она уже дом Веры Николаевны и Андрея.
Вера, услыхав хорошие новости, перекрестилась на красный угол, из которого смотрели на неё две Владимирские иконы-близнецы.
– Вот и хорошо, Машенька, тебе надо учиться!
– Надо, надо, баб Вер, – Маша спешила, собирая документы, – А ещё мне очень нужна торговая точка для моих изделий. Я думаю, скоро их будет немало. Так что… Вы – моя надежда. Мне ещё с Ленькой надо вопрос решать.
У Маши были большие планы. Но эти планы требовали времени и сил, они ещё только маячили где-то там, на горизонтах 90-х. Маша ещё не могла знать, что времена изменятся. Наверное, станут лучше, но и определенные трудности тоже принесут.
Судьбы каждого из героев этой истории ещё переплетутся, и переплетутся они здесь, в этом городе, в Ярославле. Они соберутся и сомнутся рукой судьбы опять в одну массу, и каждый выполнит свою – такую решающую роль.
Сейчас Маша быстро шла по осенним улицам, спешила с документами в училище и ещё не осознавала: насколько значительным в её жизни был этот день. Она просто вдыхала осенний воздух улиц. Этих улиц.
Этот город с таким трудом, но все же принимал её.
Ярославль изменится, очистится, сбросит с себя лишнее, как сейчас его деревья сбрасывали листву. Он понемногу опять вернётся на потерянный было путь и достигнет той крепости, которая закладывалась сюда веками, вернёт себе совершенство архитектуры, науки, нравов, человеческих мыслей и добродетелей.
И останутся те года лишь в нашей памяти, ну и в наших книгах …
***
Друзья! Это повествование я продолжила, хоть и был большой перерыв.
Мы сейчас вернёмся к судьбе Маши, но пусть она поучится, поживет сама …
А мы коснемся ее судьбы после …
Автор Рассеянный хореограф