Тесть— Степан Кузьмич, пришёл в дом к Егору, как к себе домой.
Дочка после свадьбы к мужу ушла. Не такой жизни хотел для своей Зины Степан, да втемяшила девка себе в голову.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
А он и расстаял, последушек, послевоенная доченька, аккурат в сорок шестом и родилась, слабенькая была, да выправилась, слава тебе…
Что она за этого босяка вцепилась? Думал за парторга сына выйдет замуж девка, ну на худой конец у председателя парнишка подрастает, на пару лет моложе Зинуши, так и что? Пока бы та отучилась, он бы уже в армию сходил.
А оно вон как, повернулось всё.
Знал Степан Кузьмич, недолюбливают его деревенские, мол, чуть что, сразу своими наградами в лицо тычет, мол, горлом всего добивается. А как иначе, а ?
Что он? Зря кровь за них проливал, а то что говорят, мол, будто отсиделся Стёпка при штабе, ранение совсем пустяковое, так пусть говорят…
На каждый роток не накинешь платок, как говорила бабушка покойница.
Пусть их…
Вот и в этот раз, зашёл в избу по -хозяйски, поморщился, бедновато.
-Здорово, Настасья.
-Здравствуй, Степан Кузьмич.
-Я, это…баранинки принёс, вчера валушка колол, вот…возьмите.
-Спасибо, но нам не требуется, голодом не сидим.
-Вы не сидите, а у меня дочка здесь, у вас…Бери…сделай там котлет с баранинкины или что ещё…Зинка иде?
-Так на работе, где ещё быть-то?
-Ты, Настасья, не крути носом-то, не кобенься…Я знать, не с худыми какими мыслями…дети у нас семьёй живуть, надо понимать… а за старое…так прошу прощения, всяко бывает, молодой, кхе- кхе, горячий, до баб изголодавшийси, а тут ты…аппетитная такая…
Моя -то что? Сама знаешь, что сухостоина с молоду была, а к старости так совсем…Я, ить, тогда Настасья, ежели бы батя не заставил на Аполинарии жениться, я бы к тебе сватов заслал…уж прости ты меня, что я тогда в окно к тебе лез…
Глупый был.
Ну…как тут дети, стараются? Живут? Когда внуками обзаведёмся?
-Не знаю, Степан, — разлепила губы Анастасия Васильевна, — не знаю…вы же там, порешали всё, чтобы Егора обженить на Зине.
-Ишь та…а он у тебя дитё не винное…как девку соблазнять, да в постель ташшыть —это мы зараз, это мы могём…а как ответственность несть тут нас нету. Вот пушшай теперя дитё и воспитыват.
-Да какое дитё, Степан, нет никакого дитя и видно уже не будет. Никогда не врёт мой сын…
-Ты што же? Хочешь сказать, што девка моя оболгала твово сына?
-Ничего я не хочу сказать, Степан, а то, что сын мой слово держит, то с точностью до сто процентов скажу тебе, так и есть.
Пальцем к ней не притронулся, спит в летнике, запирается на все замки…Зимой не знаю как, будет видно под кроватью у меня прятаться, от родимой жёнушки.
Крутанулся на каблуках Степан и пошагал прочь, скрипя зубами и матерясь себе под нос.
-Ну я тебе устрою, пёсий сын, я те покажу, как девку позорить…
Пришёл на коровник, спросил у баб, где Зинаида.
-Так вон она, Степан Кузьмич, али запамятовали, как дочь родная выглядит?
-А ну…сыть…мокрохвостые.
-Зинааа, Зинк…иди чё скажу.
-Здорово, папаш, чего ты, — вытирая потный лоб рукой спросила дочь. Иииэх, глыпыыыя девка, рази я для тако жизни тебя ростил тьфу ты.
-Зина…а правда ли, што будто мужик твой, прячется от тебя и на семь замков запирается?
-С чего ты взял, всё у нас хорошо.
-Дааа? а люди говорят обратное…Быдто бегает от тебя Егорка, как чёрт от ладана?
-Брешут папаш, всё промеж нами хорошо…
-Всё хорошо, говоришь, а чего глаза на мокром месте.
-Папаш, — заплакала Зина, — правда твоя, бегает от меня Степан, что делать я не знаю.
-Ну — ну, чего ты, ну плачь доню моя, ты знаешь чего…ты какую сорочку покрасивше, слышь, надень…платье там, поговори с Настасьей, нехай она…не знаю…уйдёт куда, в летник тот же…А ты и сговоришься с мужем, ну…не мне же тебя учить, как у вас там женЧин всё это выходит…
По- хорошему, матерь бы тебя этому учила…Да знаешь же, кака она у нас сухарь и есть сухарь, с молоду такая…доска, щука вялена.
Домой летела Зина как на крыльях, подошла к Анастасии Васильевне и стесняясь, смущаясь, заикаясь, попросила свекровь уйти вечером из дома.
-Хорошо, Зина…девушка ты хорошая и при других обстоятельствах, я и рада была бы такой невестке, ты бы дочерью мне стала, которой у меня не было…
Сладится чего у вас с Егором, рада буду, а нет… так не обессудь, я против родного дитя не пойду и так сневолила его, тем, что упросила остаться, когда вы с отцом твоим это всё затеяли…
Я пойду до сестры, за речку, вернусь завтра, давно зовёт обижается, что не прихожу…
Ууух, как Зинаида взвилась платье новое надела, всего на стол наставила, в косу ленточку яркую вплела, стоит перед зеркалом, красавица.
Принялась мужа ждать с работы.
Пришёл, глянул на неё безразлично, прошёл в комнату.
-А мама где?
-К сестре своей, за речку ушла, сказала, завтра будет только. Садись за стол Егорушка, поужинаем.
-Ага, сейчас, разогнался. Ужинай без меня, я к себе.
-Егорушка…а как же…а…
-Что, а? Зинаида? Я ж сказал, при всех сказал, с голоду поды хать буду, от жажды, а от тебя куска хлеба не возьму…
-Ненавидишь меня, да?
-Мне всё равно на тебя…Ненависть, её тоже, Зина, заслужить надо…Фа ши стов ненавижу которые отца у меня отняли, а ты…ты…
-Что же ты, Егорушка…с фа ши стами меня сравниваешь?
-Ты хуже, Зина…те чужие злые, а ты…своя…подружке своей жизнь испортила и мне, да и себе тоже…Разве это жизнь? Всё…устал я…день тяжёлый был…
Плачет Зина, слезами захлёбывается, а что ей делать? Ну любит она его…любит же…
Иной раз и готова на попятный, да людей стыдно, столько наворотила всего…вот бы вернуть всё назад, может проплакалась бы тогда, да и отпустила не сделала этого всего…
Сделанного не воротишь, чего уж там.
Егор мотается по полям, работу свою делает хорошо, только и видно его то там, то сям.
-Хороший парнишка у тебя, — говорит задумчиво первый секретарь парторгу, — не первый раз уже замечаю, всё-то у него ладится, может в район его забрать?
-Не поедет, у него семья здесь.
-Ну так с семьёй…Тебе ли не знать, это приветствуется когда семейный.
-Да нет…мать здесь.
-Нуу, что за мать -то цепляться, чай не малец, жениться ума хватило, да и не верю я, что такой молодец, будет за мамкину юбку цепляться…
-Эх, Пётр Фомич, Егор знаешь чей сын?
-Нет, а ну -ка…
-Пантелея Яковлевича…Колмогорова.
-Да ты что? Это такой сын Пантелея вырос, а я ещё думаю…где я мог парнишку видеть…
Да…
Незавидная судьба у нашего Пантелея, сначала мальчишкой с беляками рубился, мотался на тачанке своей, тогда -то совсем думали…всё…ан нет, выкарабкался, женился, пацан только, народился, а тут фрицы эти поганые…Да…медали да ордена только и остались…
Тем более, такого героического отца сын…
Должен, уух…
-Да он и есть ууух, да вот только…
И рассказал парторг, всю незавидную историю женитьбы Егора.
-Сплетни собираешь, парторг?
-Да какие там сплетни, соседи мы…в летнике живёт парень…
-Так зачем женился -то, глупый. Раз такое дело?
-Степан Кузьмич…
-Ну? Что Степан Кузьмич?
-А то ты его не знаешь, пришёл медалями трясёт, орёт, что до самого дойдёт…Ай…Ветеран же…
-Не отстояли значит, парнишку…Задавили авторитетом…Так получается? А может есть его вина?
-Ну не знаю, свечку не держал, да только слово своё Егор держит, один с женой не остаётся, пищу ей приготовленную не ест…Если не сам, то мать готовит, вот так…
-Даа…да, ну будем смотреть, что дальше будет…
В этот же вечер укараулил Егора тесть.
-Ты, что Егорка? Долго девку мне позорить будешь?
Вся деревня над ей смеётся.
-Так сама себя на посмешище и выставила.
-Ах, ты…подлюга, да я тебя…- потянулся к Егору скрючив от злости пальцы.
-Но-но, дядька Степан, ты не распускай руки, я тогда мальцом тебе по этим рукам надавал, когда ты к нам с мамкой лез в окно…Что? Тестюшка, думаешь забыл? Как ты нам окна повыстеклил с мамкой?
А потом твоя жена, по всей деревне, маму мою полоскала, что мол така — сякая Настасья гулящая, мужики к ней в окна лазят, забыл, думаешь?
Как заявления, бегала на маму мою писала, а я помню…всю семейку твою подлую ненавижу…
Если бы я не был комсомольцем да неверующим, пожелал бы тебе, старый ты, чёрт, в аду гореть…Хотя о чём это я…у тебя свой ад на земле…Дочушка твоя устроила.
Пошёл прочь с дороги…тестюшка.
Утром, хромая пуще прежнего, нацепив пиджак свой с медалями, отправился Степан Кузьмич в правление.
-Вот, — припечатал он какую-то бумагу на стол председателю.
-Что это?
-Жалоба.
-Какая жалоба?
Председатель был человек новый в их краях, немного с гонором…Но и Степан Кузьмич тоже, он не лыком шит знаете, сам знает всё…
-На зятя моего…На Егорку.
-Ну? И в чём жалоба ваша?
-Там всё описано, читай председатель. Мы тоже законы знаем.
Председатель взял листок и начал читать.
-Что? Вы издеваетесь, что ли? Вы, что здесь мне шалман устраиваете?
Услышав громкий голос, в кабинет заглянул парторг.
-Что случилось?
-Вы посмотрите, почитайте, что пишет…ммм…
-Степан Кузьмич, — подсказал парторг.
-Да, Степан Кузьмич.
Парторг взял листок бумаги и принялся читат,ь шевеля губами.
-Нет, это чёрт знает, что такое? Он предлагает мне, заставить комсомольца Егора…
-Колмогорова, — подсказывает парторг.
-Так вот, да, кстати…Колмогорова, отличника, передовика, я! Я должен пойти и заставить исполнять кхм…супружеский долг. А ежели, словами этого человека говорю, ослушается мол, Егорка так исключить его из комсомола.
Вы видели?
Видели такое?
-Что? Как ни в чём не бывало, спрашивает старик, — значить не будете зятя моего заставлять, да?
-Да вы с ума сошли?
-Ну-ну…ну я знать…до райкома поеду.
-Да, вы, что такое говорите?
-Мы законы знаем…А ежели не захочет…то его мигом…разведуть…чай не старое время.
-Так он этого видимо и хочет — тихо говорит парторг.
Поняв, что сказал что-то не то, Степан кузьмич схватил листок, который сочинял всю ночь и пошагал прочь.
— Средневековье какое-то, ей богу, Пал Палыч, миленький…Что там с этим Колмогоровым…
-Да…простите, Степан Ильич, ну помните…прибегал тогда старик, говорил, что мол, обесчестил комсомолец комсомолку, а жениться не хочет…
-Ну?
-Вот и есть этот комсомолец, Егор Колмогоров.
-Так он…обесчестил или нет, — наклоняя голову, краснея и смущаясь, спрашивает председатель.
-Да не знаю…Не было ничего говорят, очень уж девушка замуж хотела, за Егора, вот и придумала…Ох, чует моё сердце наделает нам этот старик ещё…
-А что? Девка -то что? Страшная какая?
-Да нет, красивая, многие бы парни с ней счастливы были.
-Ну, а этот -то чего?
-Да не любит он её…
-Тьфу ты, Пал Палыч, мы с тобой, как бабы на лавочке, сидим и сплетни собираем…Противно.
-Да мне самому тошно…Отец Егора— боевой товарищ мой и твоарища первого секретаря, мы в гражданскую вместе и на фронте вместе были…только вот…не выжил Пантлей, может и не допустил бы такого позора.
А по деревне пошёл слух, что слово своё Егор держит, мол, даже Кузьмич ходил заявление на него писать, что не хочет долг свой исполнять, супружеский.
-Помню, махонькая была…так тятька корову когда к быку водил, ленточек ей на рога навяжет, чтобы знать понравилась, жаниху -то…-говорит маленькая сухоькая старушка.
-А, что бабы, может Кузьмичу тожа подсказат,ь нехай навяжет на Зинку ленточек, а-ха-ха…
Бежала домой Зина в слезах…
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ