Лейтенант не ошибся: Анна Бокова сидела в гостиной Сплоховых перед камином и ждала, когда Илья проводит своих гостей и выйдет к ней. Наконец, послышались шаги — и он явился.
— Я же просил, Аня! — воскликнул он вместо приветствия.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Прости! Я хотела… я думала поддержать тебя в трудную минуту! Всё это так… печально!
— Аня, ты не должна приходить сюда! Полицейские и так подозревают меня, а твоё присутствие… — он окинул усталым взглядом любовницу, — только усугубит подозрения!
— Я всё понимаю, — опустив ресницы, ответила она, — но… мне не даёт покоя… скажи мне, она вернётся?
— Откуда мне знать, — махнул рукой Илья и вдруг до него дошёл смысл сказанного любовницей. Он подошёл к ней и приблизив глаза к её лицу, прошептал: — ты что, думаешь, что я убил её?
— Нет… я этого не говорила, — отшатнулась она от него, и он понял: именно так она и думает.
Он сел за стол и обхватив руками голову, простонал:
— Всё один к одному! Индюшата вымерли на треть, а тут как раз вымогатели из ветнадзора должны приехать. Поспелов руками развёл! Ещё и Диана!
Анна обошла Сплохова сзади и начала разминать его плечи.
— Ну, ну, успокойся, любимый. Потихонечку всё наладится… я хочу, чтобы ты знал. При любом раскладе я с тобой, я за тебя… даже если…
— Аня! — вскочив, прервал её Илья, — я правда не знаю, где Диана! Мы поругались из-за твоего дурацкого платка, который ты подбросила мне в машину!
— Ничего я тебе не подбрасывала! — вытаращив глаза закричала Анна, — Ты уверен, что это мой платок?
— Уверен. Видел его на тебе, и не раз! — потухшим голосом сказал он и снова сел на стул.
— Я не подбрасывала! — со слезами в голосе повторила она.
— Да какая разница теперь, — Илья протянул любовнице руку, — прости, я с этой повестки осатанел просто!
— Бедный мой Илюшенька, — ласково гладила она его плечи, — бедный.
— Я был на работе, всё, как всегда, — Илья попытался расслабиться, закрыв глаза, — возился с трактором допоздна… только ближе к полуночи понял, что Дианы нет.
— Но, тогда у тебя должно быть алиби, верно? Ты же работал! Твои работники подтвердят!
— Да в том-то и дело, что я отпустил всех. Ждал сварщика, он должен был забор подправить… но он, как назло, позвонил и сказал, что не приедет, машина сломалась! Если бы я знал… я и подумать не мог, что она может просто взять и уйти!
Ранним утром, в четверг, возле дома Анны Боковой остановился полицейский УАЗик. Участковый захлопнул дверцу и направился к дому. На третий раз попытка оказалась удачной — Анна оказалась на месте, и даже вышла встретить лейтенанта.
— Здравствуйте, — приветствовала она его.
— Здравствуйте. Бокова Анна? — на всякий случай уточнил Гузь.
— Она самая, — кивнула женщина, — соседи говорят, вы заходили ко мне пару дней тому назад?
— Всё верно, — тон полицейского был строг, — вам необходимо проехать со мной, ответить на ряд вопросов.
— Но… я на работу собираюсь. Давайте, я отпрошусь сегодня пораньше и заеду. В Семёновском же у вас отделение?
— Сожалею, Анна Викторовна, но вам придётся проехать со мной прямо сейчас. На работу вам мы сообщим.
Гадая, чем вызвана подобная срочность, женщина тряслась на заднем сиденье УАЗика. По приезде в участок с ней разговаривал очень приятный и доброжелательный сотрудник, Востриков.
Он задавал вопросы в основном о её отношениях с мужем пропавшей женщины. Анна отвечала откровенно — она не видела в них ничего постыдного:
— Понимаете, Илья любит меня, но жену свою он бросить не мог из сочувствия, он очень уважал её!
— Может быть, он просто не хотел делить с ней ранчо? — тон следователя изменился, стал резким.
— О чём вы, какое ранчо? — не уловила иронии Анна.
— Ну, хозяйство, — пояснил следователь. — Какие отношения у вас были с Дианой?
— Никакие, — ответила Анна, — я с ней не общалась.
Следователь выразительно кивнул участковому и тот выложил перед женщиной косынку в бурых пятнах.
— Это ваша вещь?
— Да, — кивнула Анна, — но почему она такая грязная?
— Это мы надеялись у вас выяснить: как кровь Сплоховой оказалась на вашем платке? — следователь буравил глазами Анну.
Находившийся в кабинете лейтенант с изумлением на него посмотрел. Но промолчал.
— Какая кровь, о чём вы? — искренне удивилась учительница и придвинула к себе платок. — Я ошиблась. Косынка похожа на мою, но не моя. Моя дома лежит, чистая!
— Этот платок нашли у вас дома, вы оставили дверь открытой. Наш сотрудник, — следователь кивнул в сторону лейтенанта, — решил проверить, не случилось ли чего. И обнаружил этот платок. Вчера ночью пришёл результат из лаборатории — кровь, предположительно принадлежит пропавшей Сплоховой, но для того, чтобы быть полностью уверенными, нужно провести более тщательный анализ. На время, пока наши сотрудники этим занимаются, вы задержаны по подозрению в убийстве.
Тут до сознания Анны дошёл ужасный смысл этих слов.
— Вы что, хотите сказать, что это я Диану убила? — побледнела она, — да мы толком даже знакомы не были!
— Зато, судя по вашим же показаниям, — хищно улыбнулся следователь, и стукнул по исписанному листку, — вы близко знакомы с мужем жертвы! Кому, как не вам, выгодна её смерть?
— Я не понимаю, о чём вы говорите! — закрыв ладонями уши, мотала головой Анна, — отпустите меня, дома Машка голодная!
— Какая Машка? Дочка ваша? — поднял вверх брови следователь и беспомощно посмотрел на участкового.
— У неё есть кошка, — успокоил коллегу Гузь.
Когда Анну увели, лейтенант подошёл к следователю.
— Простите, Леонид Борисович, а давно пришли результаты из лаборатории?
— Если бы пришли, я бы вас информировал, — сухо отозвался следователь. — у этой дамочки во-первых, есть мотив для убийства, а во-вторых, вы за ней три дня гонялись. Что, если скроется? Пусть посидит, подумает, так спокойнее.
— Но…
— Хорошего вам дня, Евгений Андреевич. Работайте.
***
Тамара и Галина обещаний своих не сдержали. В тот же день личная жизнь учительницы стала главной темой обсуждения местных жителей. Люди строили собственные версии произошедшего.
Весть о задержании Анны разнеслась по деревне со скоростью света. Теперь даже те, кто сомневался в её вине, были уверены, что она причастна к преступлению.
— Я всегда знала, что Анька себе на уме! — бросала направо и налево недоброжелательница Анны, по фамилии Нащёкина. — Анька ещё в школе была завистливой и жадной! Никогда ничем не делилась!
— Вообще-то странно, — сомневалась её подруга, — Анька… ну, какая она убийца?
— Точно! Одна бы она не справилась! — соглашалась Нащёкина, — это они вдвоём с фермером провернули, нелюди! Я слышала, что платком кружевным рот заткнули, фермерша и задохнулась!
— Да нет же, её зарезали в лесу, Михалыч рассказал, — влезла в разговор третья женщина, — только пока не говорите никому, а то у него будут неприятности.
— Неизвестно пока, зарезали или зарубили, — напустив на себя таинственный вид, шёпотом сообщила Нащёкина. — в любом случае, жалко её!
— А Наумыч-то каков! — продолжала голос жена Михалыча, — Аньку, значит, посадят, а с него, как с гуся вода?
— Надо заставить его признаться! — хмыкнула Нащёкина.
— Ага. Только как? — недоверчиво посмотрели на неё подруги.
Илья Наумович всматривался в мглу, раскинувшуюся за окном. Деревья, терзаемые порывами ветра, казались чудовищами, пытавшимися сгрести маленького мальчика Илью, который проявлялся как правило тогда, когда Илья Наумович позволял себе лишнего. Тем вечером позволил. И теперь его душу охватили тревога и грусть.
Только что он выгнал двух деревенских бабёнок, знакомых жены, что пришли ему посочувствовать. Бабы принесли с собой коньяк, и фермер из уважения сел с ними за стол, принёс бокалы. Разговор крутился, в основном, вокруг пропавшей жены.
— В последнее время Диана была какая-то подавленная, правда, Сонь? — махнув коньяка, Мила толкнула локтем свою подружку.
Та, пригубив слегка, поставила свой бокал на стол, и глядя прямо перед собой, сказала:
— Тётка Матрёна карты раскидывала, гадала… вот, говорит, что и Диана твоя к ней не так давно приходила.
— Ну и что? — не таясь взглядов женщин, спросил Илья. — Ходила, не ходила… какая разница?
— Так она на вас гадала, — Соня снова взяла бокал и сделала глоток побольше. Она была тихоня, и разговоры, тем более с чужим мужем, её тяготили. — Матрёна сказала, что ушла расстроенной!
Мила тем временем допила свой коньяк, и плеснула себе ещё, из почти нетронутого бокала Сони.
— Девушки, милые, что вы от меня хотите? — Илья мелко забарабанил себя в грудь, — больше всего я хочу, чтобы Диана была жива, и весь этот ужас закончился! Ко мне полиция ходит несколько раз за день, в деревне чёрте что болтают!
— Успокойся, Илья Наумыч, — Мила покровительственно посмотрела на Сплохова, — нет дыма без огня! Ты, если что, можешь на нас положиться. Мы не из тех, кто суёт нос в чужие дела.
— Неужели? — Сплохов налил себе полный бокал коньяка, и, хотя был ценителем этого напитка, на этот раз выпил его в три глотка, словно дешёвый бренди. Покрутил головой, и уставился на гостий покрасневшими глазами: — а зачем пришли?
— Ты на нас не сердись, Наумыч, — подливая себе коньяк, икнула Мила. Без закуски она опьянела и теперь смотрела на Сплохова с превосходством человека, который знает о нём всё. — просто мы считаем, что жить с такой ношей на душе… тяжело!
— С какой ношей? — простонал фермер, — я жену не выгонял!
— Лучше б выгнал, — Мила выпила коньяк, и сморщившись, покрутила головой, после чего сипло добавила: — но ты… ты не выгнал… ты убил Дианку!
— Да с чего вы взяли, что я её убил? — не выдержал Илья, — с чего вы вообще взяли, что она мертва?
— А с того, что мент знакомый шепнул, что в лесополосе у дороги нашли… — она закрыла рот рукой и побежала в ванную комнату. Вернувшись, с каменным лицом села за стол.
— Так что там нашли в лесополосе? — спросил Илья, — дай угадаю… сбитое животное?
Немного протрезвев после того, как её вывернуло, Мила сделала серьёзное лицо:
— Я думаю, что не вправе раскрывать информацию!
— Ах, вон оно, что! — хлопнул в ладоши Илья, — Так ты уже сказала «А»! Говори «Б»! Или ты всё напридумывала, а Мила?
— Тело там нашли. Женское… ты, Наумыч, небось об этом поболе моего знаешь! Расскажи правду, не нам, а где следует! Не бери грех на душу! Дианка не сахар была, тебе много не дадут!
— Что? — аж затрясся Илья Наумович, — что ты там мелешь? Так, вставайте, девочки, и чешите отсюда!
Соня первая вскочила и побежала в прихожую, а за ней, пошатываясь, отправилась и Мила.
— Тоже мне, подруги! — покачал головой Илья, захлопнув за ними дверь.
Через десять минут он закрыл оставленную открытой нараспашку калитку, и теперь, вернувшись в дом, всматривался в ночную мглу. Ему чудилось, что там мелькают чьи-то тени.
Он думал о сказанном болтливой пьянчужкой: о женском тpyпе, найденном в лесополосе. Неужели, это Диана? Нет, если бы это была она, ему бы уже сообщили.
***
Внутри было сыро и душно. Воняло хлоркой. Анна пыталась уснуть, лёжа на старом, жёстком матрасе. Матрас был положен прямо на бетонный выступ. Накрыться было нечем, да и не нужно. Было непонятно, сколько времени, малюсенькое окошко находилось под самым потолком.
Анне удалось задремать, но вскоре её сон был прерван лязгом засова. Женщина вскочила, обрадовавшись, что недоразумение разъяснено, и сейчас её отпустят домой. Но, оказалось, что привели новую задержанную — высокую, тощую старуху с безумными глазами.
— У! — дёрнулась она в сторону Анны, и хрипло засмеялась увидев, как та с ужасом вжалась в крашеную унылым зелёным стену.
Снова лязгнул замок. Старуха с деловым видом взяла свёрнутый в углу матрас, и расстелила его недалеко от Анны. И всё это, не говоря ни слова.
Наверное, наступил вечер, потому что свет в камере погас.
— Уууу! — завыла безумная старуха, и Анна ощутила холодные цепкие пальцы схватившие её за запястье.
— Помогите! — завизжала она, — Аааааа!
— Да не ори ты, — раздался хриплый голос, — всё равно камера одна. Или ты хочешь к мужукам?
Она так и сказала «мужукам» отчего Анне представились огромные жуки с мужскими лицами.
— Не-ее-т, — стуча зубами, ответила она. — не хочу.
— Ну, тогда рассказывай о себе. Кто ты, откуда, за что взяли?
— Я… учительница, — глаза Анны чуть привыкли к темноте, и она стала различать контуры стен, но её всё ещё продолжало трясти.
Снова послышался лязг — в двери открылось окошко, по глазам резанул свет.
— Кто кричал? — спросил сонный мужской голос.
— Отпусти меня, миленький, я не виновата! — зарыдала Анна, бросившись к окошку, — родненький, отпусти!
— Ха!
Окошко закрылось, и вокруг Анны снова сгустилась тьма. Она нащупала выступ, на котором лежал её матрас, и осторожно примостилась на него.
— Да не бойся, учительница, — засмеялась старуха. — не съем.
— Я и не боюсь, — ответила Анна, во время вспышки успевшая заметить, что старуха вновь сидит на своём матрасе.
— Так-то лучше. Я-то, знаешь кто? Эх, раньше меня каждая собака знала! Я здесь, в Семёновском, Домом Культуры заведовала… сейчас-то уж и нет его. И меня тоже нет. — всхлипнула старуха.
— Домом Культуры? — Анна вспомнила, как школьницей ходила в Семёновский ДК. — я там в хоре занималась!
— У кого? У Николая? — оживилась старуха, или у Ольги Ссанны?
— Да, у Николая Палыча, — последний страх Анны развеялся, — классный преподаватель, Николай Палыч! Золотое было времечко!
— Слушай, — голос подобрел, — а спой что-нибудь, а? Из вашей программы?
— Нет, неудобно, — засмущалась Анна, — да и нельзя здесь петь.
— Ещё как можно! — старуха захлопала в ладоши. — Давай, пой!
— Лучше вы расскажите о себе, — чтобы не петь, схитрила Анна, — как вы здесь очутились?
Это сработало, старуха сразу переключилась на недавние события.
— В магазине витрину разбила, — захихикала она. — Валентиной!
— Сильно досталось Валентине? — продолжала интересоваться Анна, уводя старуху всё дальше.
— Да ты эту мордоворотину видела? — продолжала хихикать старуха, — но испугалась Валька, разве что не обделалась! Теперь небось не станет обзываться, имя моё трепать… всем говорит, что я деградировала. Пью, мол! А если и так… эта дура, Валентина, дай бог, восемь классов окончила, а у меня за плечами Плехановский институт!
Анна молчала. Хотелось уснуть, а проснуться у себя дома.
— Эй, учительница! Спишь что ли? — раздался голос совсем рядом, и Анна вздрогнула.
— Да! — фальшиво зевнула она, надеясь, что старуха оставит её в покое. Но той хотелось разговора и она продолжала засыпать Анну вопросами. Сначала Анна отвечала, но после перестала. В голове билась только одна мысль: никогда в жизни ей не было так плохо.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ