Выспавшись на втором этаже дышащего стариной домика, сладко потянувшись и прислушавшись к мирному жужжанию пчел где–то на чердаке, Геннадий быстро встал, оделся и, приглаживая растрепанные, топорщащиеся волосы, спустился вниз. Ему здесь больше делать было нечего, Оля нашлась, теперь Ульяна не спустит с нее глаз, а уж их семейные дела его не касаются, со своими проблемами бы разобраться…
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
— Гена! Вы уже проснулись? Это я, наверное, разбудила вас, гремела на кухне кастрюлями да ведрами… Вы простите меня, просто воду отключили, а я затеяла блины печь, пока до колодца дошла, пока то–сё… — настасья виновато улыбнулась.
— Да что вы! Я и не слышал ничего, спал, как убитый… Хорошо тут у вас, только вот пчелы на чердаке гудят, вы осторожнее с ними! Надо воды принести? Давайте, я схожу.
Он с готовностью схватил ведра и вышел на крыльцо, потом понял, что не знает, где здесь колодец, заглянул в избу:
— Да погоди, сейчас Улька проводит. Тут недалеко, просто в горку потом подниматься. Давайте, идите, — Настасья Андреевна кивнула вышедшей из детской комнаты дочери. — Покажи, где у нас колодец, воды нет с утра. Мне допечь осталось немного, и садитесь за стол. Варенье из подпола принесешь тогда, Олю я сама одену.
… Они молча шли по тропинке, Гена неловко гремел ведрами, поскальзывался на мокрой от росы траве и вздыхал. Ему было почему–то неловко.
— Так что там у вас за дело? — как ни в чем не бывало, обернулась Ульяна и, прищурившись, с улыбкой посмотрела на своего спутника. — Проблемы с жильем?
— Да как вам сказать?..
Геннадий вкратце пересказал, кажется, всю свою жизнь. Ульяна молча слушала, изредка глядя на него как–то сбоку, как будто оценивая, стоит ли помогать этому человеку.
— За какие грехи она, ну, ваша Света, хочет наказать вас? Погодите, смотрите, ирга! Вы любите иргу? — женщина наклонила ветки росшего у дороги куста и сорвала несколько бордово–фиолетовых ягод.
Геннадий пожал плечами.
— Так попробуйте! Ну, берите же! — она протянула ему угощение на раскрытой ладони, словно желая, чтобы он губами взял их, коснувшись нежной кожи ее рук своим ртом.
— Да, я флиртую с тобой! — говорили ее глаза. — Но не бойся, я не сделаю ничего, о чем потом мы бы пожалели.
Геннадий, перехватив ведра одной рукой, взял пальцами тугие, сочащиеся темным соком ягоды, положил в рот и задумчиво надкусил.
— Ну? Как? Они суховаты в этом году, но вкус отменный! — улыбнулась Ульяна и зашагала дальше. — Догоняйте, вон там уже колодец!
Она уже бежала по склону, легко, как девчонка, отталкиваясь ногами от земли. Ее платье, полупрозрачное от солнечного света, намеками выставляло красоту фигуры, волосы, не собранные в пучок, как вчера, а свободно распущенные по плечам, игриво взлетали кудряшками и переплетались, отливая цветом спелой пшеницы.
Геннадий невольно залюбовался женщиной, потом, смутившись, отвел глаза и поспешил следом, неловко поднимая хромую ногу и перепрыгивая через камни, лежащие на дороге.
— Знаете, тут что–то не так. Дайте мне телефон вашей Светланы, мне нужно побеседовать с ней, а там посмотрим, — сказала Уля, когда они уже стояли на крыльце и стряхивали с подошв песок.
— Она не станет с вами разговаривать. Она слишком зазналась, прячась за спину этого бугая, что отделал меня вчера. Света велела мне позвонить сегодня, сказать, что я решил.
Ульяна, внимательно слушавшая его, вдруг чуть заметно скривилась и покачала головой.
— Гена! Я не понимаю, вы слабак? Вы вчера не стали отстаивать себя, не выволокли этого Василия на лестницу, не дали понять Свете, что с вами шутки плохи… Вы сидели, а я видела тех, кто выходит из тюрьмы. Они матереют, они становятся волками, иногда прикидываются мирными овцами, но в душе они волки. И шутки с ними плохи, они привыкли клыками защищать свою жизнь, это закономерно. Что в вас не так? Ввы чувствуете перед этой девушкой свою вину до сих пор?
Геннадий смутился, закашлялся, потом, отвернувшись и глядя, как Ольга тискает во дворе собаку, ответил:
— Я не знаю. Я устал, мне, кажется, уже все равно. Я сам виноват, поломал свою жизнь, что уж теперь…
— Тогда отдайте ей квартиру, всё отдайте. Идите странствовать!
Ульяна хотела что–то добавить, но Настасья позвала всех завтракать.
За столом было тихо, только звенели ложки, размешивая сахар в дымящихся чашках, и урчал в углу холодильник. Тему Ольгиного побега никто не поднимал, щекотливый это был вопрос, завязанный на предстоящем разводе, на ее детских, переплетенных с фантазиями, переживаниях. Уля поговорит с ней позже, а пока…
— Гена, вы когда домой поедите? — Настасья Андреевна ласково посмотрела на гостя и улыбнулась. — Я бы вам с собой гостинцев собрала. Не смотри так на меня, Ульяна! Хороший человек, надо отблагодарить!
— Да вот к обеду и поеду, — Геннадий бросил быстрый, изучающий взгляд на Улю. Попросит остаться или погонит прочь?
— Ну и хорошо. Тогда не забудьте номер вашей подруги мне оставить, да и ваш собственный. Я всё выясню и вам перезвоню, — женщина встала и начала собирать посуду со стола. — Оля! Иди в комнату и прибери игрушки, пожалуйста…
…Света лежала с закрытыми глазами и слушала, как рядом на койке сопит соседка. Большая палата на шестерых человек была заполнена лишь на половину. Душная, влажная ночь заливалась через приоткрытое окно и стекала на пол кляксами желто–белой луны.
Света здесь уже неделю. Сотрясение мозга, то–сё, – врач сказал, что нужно полежать, понаблюдаться. Было скучно и мерзко от казенных стен, постели и плоской, твердой подушки. Света крутилась с боку на бок, осторожно перекладывая ушибленные ноги и гудящую голову, смотрела то на двигающуюся в такт ветру штору на окне, то на мирно спящую соседку. Другие пациентки тоже дремали, что–то ворчали во сне, ворочались и застывали, накрывшись тонкими, кусачими одеялами.
А Света не спала. Вот уже которую ночь она лишь на миг проваливалась в мягкую пустоту, а потом в голову словно вгоняли раскаленный стержень. Он пронзал шею, разливал боль по лбу и пульсировал в висках.
Светка тогда тихо стонала, зажимала голову руками и садилась ан кровати, стараясь отвлечься.
— Это пройдет. Сотрясение… Особенности организма… Мы всё проверили, поводов для беспокойства у вас нет! — уверял лечащий врач, встречая Светиных родителей в коридоре. — Да, Светлана часто жалуется на головные боли, но, поверьте, её случай не самый серьезный.
О! Если бы у самого этого доктора, что, мило улыбаясь, входил каждое утро в палату и с тенью легкой усталости слушал жалобы своей пациентки, если бы у него вот так, день за днем, вопреки всем ухищрениям и принятым лекарствам, болела голова, он бы заговорил по–другому!
Света ненавидела своего врача, отказывалась с ним беседовать, презрительно отнимала руку, если он тянулся к ней.
— Он не помогает мне, папа! Он не слушает меня, не понимает, что мне больно! Голова… Она раскалывается, особенно ночью…
— Это сосуды, дочка, принимай таблетки, и всё пройдет. Иван Станиславович отличный доктор! А вот кто действительно во всем виноват, этот твой Геннадий, его–то мы уж приструним! Ему это так с рук не сойдет! Если бы он не гнал, если бы был благоразумнее, тебя бы тут сейчас не было!
Отец успокаивающе гладил Свету по руке, пока длилось их свидание в коридоре больницы, мать совала пакет с едой, качала головой и вздыхала…
После выписки и суда Светлана с родителями уехала к морю. Врач рекомендовал покой и свежий воздух. Девушка много гуляла, сидела в беседке, слушая шепот гальки на пляже и надрывные, как плач ребенка, крики чаек. А еще она слушала свою боль. Да, она немного притупилась, но не уходила. Теперь это было чувство, как будто в твоей голове открыли кузницу, мастера бьют по раскаленному железу, монотонно и надоедливо, а попадают по твоему телу. Шум моря тонул в этом гулком звуке, заставляя сжимать виски руками и жмуриться.
— Поехали домой, мама, мне здесь совсем не лучше! — сказала через месяц Света. — А дома и стены помогают…
Они уехали, хотя дача была оплачена до конца лета. Хозяйка, немного удивившись и недовольно скривив губы, вернула деньги, выхватила у Светиного отца ключи и, проводив отъезжающих до калитки, вяло попрощалась.
— Чего, Валюш, твои–то не дожили, кинули тебя, значит? — глядя вслед уезжающему такси, спросила соседка.
— Да может и лучше! А то вон, эта их дочка все ходит, стонет, а по ночам плачет. Повода нет, а она плачет, мож, сумасшедшая какая! Глаза у нее какие–то страшные, как будто выцветшие. Да ну их, от греха!
Валентина перекрестилась и ушла к себе в маленький домик, что стоял в уголке участка…
Света училась, встречалась с парнями, гуляла, танцевала на вечеринках, словно договорившись со своим недугом, что тот будет вылезать только по ночам. А в темноте комнаты девушка металась и крепко сжимала зубы, чтобы не закричать. Было больно! Очень больно, и во всем виноват Генка! Пусть вот теперь и сидит, пусть сгинет в тюрьме, чтобы и духа его не было на земле!
Светлана перепробовала многое – и горячий чай с чабрецом, и теплые компрессы, потом холодные, пробовала заниматься йогой, прошла курс иглоукалывания, массажа и физиотерапии. Ничего толком не помогало. Отец возил ее к лучшим специалистам, но те не находили сколько–нибудь важных причин головных болей.
— Так бывает, надо ждать и наблюдать, — звучал один и тот же вердикт.
Хорошо, что в мире придуманы болеутоляющие! Света теперь разбиралась в них не хуже фармацевта. Что сколько будет действовать, насколько поможет – лишь притупит боль или совсем выключит «кузницу» в голове, что будет, если смешать со спиртным, когда боль вернется, будет ли она сильнее…
Света могла бы написать целый трактат на эту тему, но она просто покупала в аптеке нужные лекарства и жила дальше.
Мать нервничала, отец советовался со знакомыми, но в–целом все постепенно как–то и забыли, что у Светы что–то не так. Она даже немного похорошела, появился румянец, девушка стала чаще смеяться, пошла на лад учеба.
— Ну, кажется, все проходит! — радостно шептались родители, — воистину, время – лучший лекарь!
А Светлана, стоя босиком на кухне и чувствуя, как холод пола поднимается по ногам, достигает поясницы и ползет выше, к затылку, глотала по несколько таблеток разом. Тогда она могла поспать…
… Всё изменилось однажды зимой. Лекарства просто перестали действовать. Света испуганно смотрела на себя в зеркало. В кого она превратилась?! На кого похожа?!Затравленные, с полопавшимися сосудиками глаза, сжатые в ниточку губы, бледная кожа… А завтра на учебу, а потом еще подруга пригласила на дискотеку, а потом с родителями на дачу…
…— Алло! Это Светлана? Светлана Егорова? — Ульяна старалась говорить непринужденно, легко.
— Да, это я. А вы кто? Если реклама, то не нужно мне ничего.
— Нет–нет! Я по поводу квартиры. Мой клиент, Геннадий Архипов, просил решить с вами все вопросы по поводу его квартиры. Я риэлтор, готова встретиться с вами, всё обсудить.
— Да что вы говорите?! — чуть громче, чем следовало, ответила Света и улыбнулась, — дозрел–таки мальчик? Ну и славно. Я хочу как можно быстрее всё устроить. Где мы встретимся?
Ульяна назвала адрес небольшого ресторана в центре города.
— Хорошо, но имейте в виду, ни на какие уступки я не пойду. Мне нужна квартира, денег не возьму.
— Я услышала вас. Значит, в двенадцать, в «Риме»! — Ульяна попрощалась, открыла дверь матери, что приехала посидеть с Олей, пока Уля будет на встрече, и хотела позвонить Гене, но вспомнила, что тот сегодня отмечается у участкового, и нажала «отбой».
— Здравствуй, мамулечка, извини, что сдернула тебя, но уж очень важное дело! — улыбнулась женщина, беря у матери ветровку и развешивая ее на плечики. С утра моросил дождь, на улицу выходить не хотелось, но раз Ульяна обещала, так и сдержит слово.
— А что, Уляша, Денис тебе не звонил? Не собирается приезжать? — Настасья, отвернувшись к зеркалу, старательно поправляла рюши на кофте. — Давно он уж там работает, в Италии своей, отдохнул бы!
— Мам, я же просила не спрашивать про него! Ему и без нас хорошо! — вскинулась Ульяна. — Зачем ты постоянно заводишь о нем речь? Тебе приятно мучать меня?
— Ну, прости, прости! — смутилась Настасья. — Я всё надеюсь…
— А ты не надейся. Просто живи дальше, зачем тебе лишние волнения!
— Да и правда… И не стоит… Ой, Оленька, девочка моя, а я тебе вот гостинцы привезла!
Настасья отвлеклась на внучку, а Уля поспешила в комнату. Пора собираться, ей еще к знакомому заехать нужно, тот обещал поднять дело Архипова, а заодно и разузнать все о Свете…
… — Так зачем вы хотите забрать у него квартиру, Светлана? — Ульяна подождала, пока Света усядется напротив. — Ах, простите, я подожду, вы пока выберете, что будете заказывать.
Но Светлана отодвинула пальчиком меню и, бросив официанту, чтобы принес кофе, уставилась на незнакомку.
— Неужели Генка так разбогател, что нанял риэлтера? И при чем тут вы, если я не покупаю квартиру, а принимаю ее в дар. Здесь нужен нотариус, и только! Гена все же глуп… Очень глуп! — Светлана сокрушенно покачала головой. — Это я вам как юрист говорю! Нотариус все может решить без вас!
— Простите мою бестактность, но вы так и не стали юристом. Вы забрали документы на третьем курсе и больше не учились.
— Ой, батюшки! Какая осведомленность! Ну, получить такую информацию может кто угодно! Да, я бросила учебу.
— Почему? Вы были зачислены в лучший вуз страны, вам, насколько я знаю, было сделано множество поблажек, благодаря отцу, ведь так? О, не нужно нервничать, вскакивать, уходить, вам нужна квартира?
Светлана, сев обратно на стул, кивнула.
— Тогда, — продолжила Ульяна, — нам нужно поговорить. Так что заставило вас уйти из института?
— Не моё, — пожала плечами Света. — Просто не моё. Неинтересно было учиться.
— Да? А я думаю, что было больно учиться, больно, как и сейчас сидеть здесь и слушать меня, как ехать в машине и смотреть на мигающие светофоры… Больно – вот в чем причина. Я права?
Светлана поставила на стол чашку, обхватила плечи руками, съежилась, ее губы скривились, а лицо из воинственного, смелого стало вдруг несчастным и неимоверно бледным.
— Ну, предположим, правы. При чем тут квартира? — прошептала женщина. — Моя жизнь – это моя жизнь, зачем вы копались в ней?!
— Вот и я не пойму, при чем тут квартира! — развела руками Ульяна. — Хотя постойте! Знаете, я по первому образованию фельдшер, так уж вышло, что на этом поприще не нашла себя, ушла в другое русло. Но кое–какие знания остались. Вы же страдаете от головных болей, да? Это видно даже сейчас. Вы трете виски, пьете воду, то и дело проводите рукой по лбу, но ничего не помогает. Это ведь связано с аварией?
Светлана, было, схватила сумочку, порываясь уйти, но вдруг передумала, опять села и, наклонившись над столом, прошептала:
— Да, представьте себе! С тех пор я ни одной ночи не спала нормально, ни одного дня не проводила так, как вы, например, в восторженной и пустой болтовне. Мне всегда плохо. Врачи говорят чушь, они уверяют, что с такими отголосками моей травмы можно жить, а я не могу. Мне мозг изнутри каленым железом жгут. А знаете, кто всему виной? Ваш Геннадий. Если бы тогда он думал, прежде чем сесть на мотоцикл, если бы… Но нет, все было так, как было. Он отсидел свое и вернулся, а я отбываю свой срок пожизненно. О, что вы так смотрите, товарищ фельдшер?! Да, есть врачи, клиники, методики, примочки и травки. А ничего не помогает, понимаешь ты? Ничего! — Света почти кричала, посетители ресторана удивленно смотрели на нее. — И всем на меня наплевать, слышишь?!
— Вы лукавите, — Ульяна покачала головой. — Оказалось, что не всем. Вам же помогли, не правда ли?
Светлана насупилась, уткнулась в меню.
— Можете не отвечать. Я сама всё расскажу. Вам предложили помощь. Возможно, где–то на вечеринке, возможно, в гостях или на отдыхе кто–то узнал о вашей беде, у него было нечто, что вдруг помогло избавиться от боли. Вам казалось, что так не может быть, но он, ваш спаситель, снова и снова помогал вам. Сначала бесплатно, потом стал требовать вознаграждение. Ты платила. А потом ему стало мало, да?
— Нет, — покачала головой Светлана. — Потом отец перестал давать деньги. Он считает, что мне пора самой зарабатывать, ведь я здорова, стала лучше выглядеть, как будто всё отлично… Но я не могу работать, я ничего не могу! Я не сплю, а днем валюсь с ног, но уснуть все равно не получается. Я ненавижу свою жизнь! Я бы давно прекратила всё это, но я трусиха. Знаете, там, на обочине, когда мы только–только упали, было так страшно умереть… Помню, лежала и молила Бога, чтобы не забирал меня… А теперь сожалею об этом, лучше бы тогда все закончилось одним махом. Геннадий должен расплатиться за все, он тоже должен страдать, как и я.
— Но через его страдание, ну, если вы отнимите у него квартиру, вы надеетесь прекратить своё?
— Возможно.
— Нет, вы точно так и думаете! Но вы ошибаетесь! Они просто будут тянуть из вас все новые и новые деньги, недвижимость, что–то еще, и никогда они не скажут, что всё, ты заплатила за целую жизнь спокойствия, Света! Ты просто больна, а они пользуются этим. Такая простая схема! Что ты делаешь? Колешься, глотаешь таблетки? Что они тебе дают? Поверь, когда ты не сможешь больше выполнять поручения своих спасителей, они просто оставят тебя страдать. Квартира Геннадия – это лишь мелкая плата. С него ты больше ничего не возьмешь, а что потом? Отдашь родительское жилище? Драгоценности? Что будет дальше?
— Они обещали, что не бросят меня. Они знают, что без них я просто не выживу, — пожала плечами Света.
— Им всё равно, поверьте мне! — покачала головой Ульяна. — Вы всего лишь расходный материал. Когда вещь изнашивается, ее выкидывают. Также будет и с вами. Вы вещь, вами пользуются, а потом отправят на помойку. А Геннадий благодаря вам отправится на улицу. Я не оправдываю его, он поломал тогда много жизней – свою, вашу, родителей. Но он не может расплачиваться за это до конца своих дней! Вы мстите, но потом облегчения все равно не будет. Он говорил мне, что вы любили скорость и просили его ехать быстрее, вы кричали и пели песни, вцепившись в его куртку.
— Неправда!
— Вам виднее, но Геннадий говорит так. Я не знаю, кто из вас лжет, я даже не буду разбираться в этом. Я просто готова предложить вам помощь, если вы оставите в покое Геннадия.
— Вы вылечите меня? — усмехнулась Светлана. — Владеете даром?
— Нет, но я могу порекомендовать вам нескольких врачей…
— Смешно, спасибо! Врачи не хотят возиться со мной. Да и хватит обо всём этом. Какая вам разница, что и как? Давайте оформим документы на квартиру, и вы уйдете.
— Нет, не получится, клиент отказался. А вам я дам телефон человека, который может вам помочь. Скажите ему, что вы от Ульяны, он поймет. Вот его карточка.
Женщина положила на столик визитку.
— И, если теперь моему клиенту причинят вред, я привлеку именно вас, Светлана, а там уж потянется ниточка. До свидания!..
…Света сидела на холодном кафельном полу, в номере гостиницы. Она наврала отцу, что дома делают ремонт, и ей надо съехать. Номер оплачен на неделю. Хватит ли этого? Что будет дальше? Светлане было всё равно. Ее друзья дали «лекарство», за огромную плату, за Светину квартиру, но дали несколько доз этого «сонного зелья». Теперь Света могла поспать. А чем заплатить в следующий раз, она найдет… Найдет, только не сейчас…
… — Света попала в большую беду, Геннадий, — скомкав фантик от конфеты и вытянув его в жгутик, тихо закончила свой рассказ Ульяна. — Ей еще можно помочь, я надеюсь, но возможно, что уже поздно. Она измучена, а это самое страшное. Если человек истощен, он готов отдать всё ради того, чтобы наступил покой…
— И что теперь? Это я виноват? — с вызовом в голосе спросил мужчина. — Случается всякое, но одни выбирают нормальную дорогу, а другие… Словом, она сама кузнец своего счастья! У них было столько денег… Ее отец богатый человек, неужели трудно найти врача? Просто она не хочет, ей нравится мучать себя и других, так она может крутить мной, она жертва, а я буду вечным ужасным монстром, потому что довел ее до умопомрачения.
— Геннадий, я не стану судить ни вас, ни её. Скажу одно: со всем, что мы делаем в этой жизни, нам потом жить. До гробовой доски.
— Ерунда! Я отсидел своё, я чист! — Гена вскочил и, пнув табурет ногой, отвернулся к окну.
— Ты не затормозил тогда, Гена. Если бы на месте Светланы была моя дочь, я бы ненавидела тебя всю свою жизнь, хотя это и грех. Извини, мне пора, Оля ждет. Спасибо тебе большое еще раз за то, что помог найти дочку. Но я больше не буду тебе помогать.
— Почему? А если я заплачу? Сколько вы берете за свои услуги? Или не хотите марать руки о бывшего зека? Понятно, чистоплотность – это хорошо. Тогда, у калитки, вы тоже с презрением смотрели на меня, удивительно, как потом в дом пустили…
— Дело не в твоем сроке, Гена. Дело скорее в том, что я не могу полностью встать на твою сторону. Да, вот уж так вышло. Прощай. Если нужно, я могу дать телефон хороших юристов.
— Сам разберусь, спасибо.
Он не стал провожать женщину до двери, она сама захлопнула ее за собой. Ульяна больше не хотела впускать в свою жизнь этого человека…
… — Привет, Денис, — Уля, пока ждала автобус, набрала номер мужа, подождала, пока он ответит, и вздохнула.
— Привет, что–то случилось?
— Да… То есть, нет. Мне просто хотелось услышать твой голос. Не отвлекаю? Извини, я знаю, что ты не любишь, чтобы тебя беспокоили…
— Ничего, всё в порядке. Где ты сейчас?
— Я еду домой, мама сидит с Оленькой, а я… Тут было одно дело…
— Понятно. Уль, бери такси, а то дождь скоро начнется. Мы тебя ждем.
— Мы? — Ульяна почувствовала, как сердце вдруг забилось сильнее. — Мы?
— Я дома, Улька, у нас дома. Мы с Настасьей Андреевной и Лёлей готовим ужин и ждем тебя. Давай скорее!
— Ты надолго? — шепотом спросила Ульяна.
— Я? Да, пожалуй, навсегда. В общем, ждем!
Он положил трубку. Уля, закусив губу, вздохнула, потом улыбнулась и зашагала к метро. На такси она попадет в пробки, а нужно спешить, пока не оказалось слишком поздно…
… — Извините, ваш номер дала мне некто Ульяна. Мне нужна ваша помощь, — Светин голос дрожал, она то и дело замолкала, потом сглатывала и, прислонившись пылающим лбом к стене, продолжала, — мне очень нужна ваша помощь…
— Ок. Вы Светлана? Хорошо, я ждал! — Виктор Федорович нахмурился, потом схватил сумку и быстро вышел из квартиры. — Скажите адрес, я приеду, а там посмотрим, что и как…
… Боль уходила постепенно, она пряталась по углам, цеплялась когтями и оставляла после себя царапины, но все же ушла. Впервые за все эти годы Света спала, просто спала, без снов и тревог. А Виктор сидел рядом. Он давно уже был рядом и будет рядом всю оставшуюся жизнь. Света на это очень надеется…
Геннадий продал квартиру и уехал в другой город. Он никогда больше не встречал Ульяну, ничего не слышал о Свете. Да и не хотел слышать. Всё это он оставил в прошлом…
Благодарю Вас за внимание, Дорогой читатель!
Автор Зюзинские истории