Кабинет Лиде убирать дозволялось, главное было не трогать ничего на столе. Ослушаться Лида не смела, и не трогала ни компьютер, ни бумаги. Как тут ослушаешься, когда этот Владислав как глянет на неё вечно своими голубыми глазами – аж сердце покрывается ледяной коркой. Раз Лиде показалось, что в голубых глазах хозяина имеются жёлтые вкрапления, но разглядывать она не стала от греха подальше.
Она вообще старалась не смотреть в его глаза…
Хозяин говорил ей не заходить в дальнюю комнату. Он вообще был странным. Лиду отправили к нему из агентства, она и пришла. Это их, горничных, в агентстве проверяют вдоль и поперёк. А кто будет проверять работодателей? Пришёл человек, денег заплатил агентству, как посреднику, и всё. Считай, купил её, как вещь.
Лида тщательно убирала огромную квартиру. Четырёхкомнатную. Три комнаты, кухню, коридор и санузлы убирала, а в четвертую ей ход был заказан.
— Не ходи туда!
— А что там? – бесхитростно спросила Лида.
— Там… там комната моей покойной жены. Я и сам туда не заглядываю.
— Так там пылью всё небось заросло?
— Лида! Не ходи в ту комнату. Просто дорогу туда забудь. Это ясно?
Она покивала. И чего так разоряться? Комната-то всё равно заперта. Как она туда войдёт?
Иногда, моя пол в коридоре рядом с запертой дверью в четвертую комнату, Лида прижималась к ней то глазом, то ухом. Прямо к замочной скважине прижималась. Надеялась, что увидит или услышит что-то. Глазу ничего не было видно – видимо, окна в комнате были чем-то плотно закрыты. Тогда Лида прислушивалась. Вдруг комната заговорит с ней. Шорохом плотных штор. Скрипом паркета. Или голосом призрака покойной жены странного хозяина?.. Бр-р-р.
Почему он был странным? Она и сама толком не знала. С чёрной шевелюрой, часто лохматый и небритый, он работал за компьютером в своём кабинете. Что-то печатал. Кабинет Лиде убирать дозволялось, главное было не трогать ничего на столе. Ослушаться Лида не смела, и не трогала ни компьютер, ни бумаги. Как тут ослушаешься, когда этот Владислав как глянет на неё вечно своими голубыми глазами – аж сердце покрывается ледяной коркой. Раз Лиде показалось, что в голубых глазах хозяина имеются жёлтые вкрапления, но разглядывать она не стала от греха подальше.
Она вообще старалась не смотреть в его глаза. И объяснить, в чём дело, Лида не могла. Ну, холодеет сердце, а причина-то в чём? Владислав за два с половиной месяца ни разу не сказал ей плохого слова. Зарплату платил исправно и щедро. Что не разговаривал с ней, так это и понятно – серьезный занятой человек. А она кто? Просто горничная. По сути, уборщица.
Лида ехала в Москву совсем за другой жизнью. Она хотела стать моделью. Внешность позволяла, слава Богу. Лида была высокой, худой и красивой. Но в столице оказалось, что этого недостаточно. Что нужны связи и деньги.
— Папика тебе надо. – посоветовала пробивная развязная Альбина, с которой Лида познакомилась на кастинге. – И всё будет. И деньги, и связи. Там и моделью станешь.
— Ну, нет. Это не наш метод. – сказала Лида.
— Ну и дура. А так куда ты? На рынок продавщицей? Или в супермаркет на кассу? Пока есть внешка, надо её использовать. Все начинают с эскорта.
— Все? – поразилась Лида.
— Добро пожаловать во взрослую жизнь. – хмыкнула Альбина, и залихватским щелчком отшвырнула окурок длинной ароматной сигареты подальше.
Лиде всё это категорически не подходило. И домой было стыдно возвращаться. Она заявила родителям, что уедет в Москву и станет звездой модельного бизнеса. На худой конец, певицей под фонограмму в какой-нибудь группе. Но оказалось, что туда попасть ещё труднее. Лида поняла, что в следующем месяце ей уже нечем будет платить за комнату – деньги, которые на покорение столицы выделил отец, стремительно заканчивались. Тут-то и попалось ей на глаза объявление, что агентство по подбору домашнего персонала ищет молодых и шустрых.
На такой работе для красивых девушек тоже есть риск, что пристанет хозяин. Но Лиде повезло. Владислав хоть и был странным и пугающим, но не приставал. Приходить к нему нужно было три раза в неделю. Убирать, готовить, стирать, гладить. Всё это Лида и делала – быстро и качественно.
В самом начале её работы в этой квартире Владислав сказал:
— Проголодаетесь – в холодильнике, наверное, есть какая-то еда.
Она вымыла полквартиры и проголодалась. В холодильнике была какая-то еда. Но есть, по сути, было нечего. Лида достала мясо из морозилки, и поискала крупы или макароны. Ничего не было. Овощей тоже не обнаружилось. Поняв, что гарнир готовить не из чего, Лида прошла к кабинету и осторожно поскреблась в дверь.
Ответа не последовало, и Лида постучала уже смелее.
— Да! – рыкнул Владислав.
Она испугалась, но решила заглянуть, раз уж постучала:
— Мне бы за продуктами бы. Готовить не из чего…
— Так. И?
Видно было, что он очень увлечён чем-то, и с трудом включается в то, что пытается сказать ему Лида.
— В магазин бы мне. – загрустила Лида.
— Тебе денег, что ли?
Лида кивнула. Владислав выдохнул, и как можно спокойнее сказал:
— Деньги на хозяйство в верхнем ящике, в кухне. Ты не знаешь, что ли?
Она помотала головой и попятилась.
— Стой! – сердито сказал он. – Никогда не суйся, когда я работаю.
— Хорошо. – пробормотала виноватая Лида и ретировалась обратно в кухню.
Деньги нашлись в третьем по счёту верхнем ящике. Лида взяла тысячу рублей и отправилась в магазин. Ключи висели на крючке в коридоре. Владислав сказал Лиде, как только она пришла:
— Это ваши ключи.
Её, значит. Она взяла «свои» ключи, сходила за крупами, макаронами и овощами. Приготовила жареное в муке мясо с приправами, отварила рис, нарезала салат. Владислав из кабинета не выходил. Лида поела, и продолжила уборку.
Он вышел в семь.
— Ты ещё здесь, что ли? – удивился.
— Закончила. Могу идти? Поужинаете сами?
Владислав потянул носом.
— Пахнет вкусно. Я поем, спасибо. Ключи не забудь. Меня может и не быть дома.
Она почти уже вышла, когда хозяин окликнул её:
— Послушай, а как тебе платить?
— В смысле – как? Деньгами. Можно рублями. – сказала Лида.
— Да нет! Каждый день, или как? Я знаю, что семь тысяч в день, но не знаю, как часто ты хочешь получать. Прошлая помощница раз в месяц зарплату забирала.
— Как вам лучше, так и платите.
Он кивнул, и сунул ей деньги. Лида поблагодарила, попрощалась и ушла.
И вот, уже третий месяц работала она у Владислава. Они почти не пересекались в его огромной квартире с большим коридором. Иногда его просто не было дома. Иногда он просил её не приходить, или уйти пораньше. И это тоже было немного странно, с другой стороны – может у него в эти дни были свиданий? Точнее, в эти вечера. Но почему тогда Владислав не попросил Лиду приготовить что-нибудь романтическое на ужин.
Лиду кололи эти мысли. Мысли о том, что у хозяина свидание с кем-то. Вот ведь, пожалуйста, отказалась от того, чтобы торговать телом. Боялась идти работать домработницей к одинокому мужику. Да он не перестал её пугать и сейчас, ничуть не перестал – странный, взгляд холодный и тяжёлый, как айсберг. А поди ж ты… ревность какая-то.
Лида иногда думала, что если бы такой вот папик ей встретился, чтобы помочь с карьерой модели, так она бы, конечно, не отказалась. У Владислава, судя по всему, денег куры не клюют. Но даже если бы у него не было ничего – Лиду тянуло к этому загадочному мужику. Высокому брюнету с голубыми глазами. К Владиславу Лида подойти не могла – не так была воспитана, плюс чтила инструкцию, выданную в агентстве, и дорожила рабочим местом. К нему не подходила, зато она прислушивалась к его запретной комнате, хоть и не слышала оттуда ни звука. А вдруг он там кого-то держит в плену? Как бы ей хотелось разгадать эту загадку.
Ещё она издалека пыталась сунуть нос то в компьютер Владислава, то в его бумаги, заполненные плотными рядами напечатанных на принтере строк. Подходить и брать в руки она не решалась, а на расстоянии всё присматривалась. И ничего не понимала. Книжки, что ли, хозяин какие-то пишет? Судя по всему, книжки. Пара строк, которые она всё-таки разглядела, напугали Лиду. Там было написано что-то непонятное, жуткое. Мистическое что-то.
Ну его в баню. Деньги платит, и ладно. Не станет она больше прислушиваться к запретной комнате. Не будет заглядывать никуда у Владислава в кабинете. Он платит ей деньги, и хорошо платит. И не смотрит в её сторону – кто вообще смотрит на горничных? Разве что, какие-нибудь женатики, да и то, исключительно для острых ощущений. По-быстрому трахнуть прислугу, пока жена принимает ванну.
В тот зимний день, за четыре дня до Нового года, Владислав попросил Лиду уйти до темноты. Она всё сделала по-быстрому, взяла причитающиеся ей деньги со стола в кухне – хозяин иногда оставлял ей так. Значит, занят. Беспокоить не надо.
Лида ушла. На остановке она стояла и ждала автобус, ёжась от холода, и не вынимая рук из карманов пальто – было чертовски холодно. Наконец автобус приполз, битком набитый. Лида его пропустила. Следующий пришёл более свободный, и она сунулась в сумку за картой «Тройка». Карта была на месте, а мобильного телефона не было. Ну, конечно! Она торопилась уйти, сняла фартук, и не вытащила телефон. Не переложила в сумку. Лида бы заметила раньше, что она без телефона, если бы не собачий холод. На холоде она сотовый не доставала – берегла не слишком хорошую батарею.
Лида поколебалась. Фартук висел в коридоре. Ключи у неё есть. Если тихонько прокрасться, и забрать телефон из кармана фартука, висящего в коридоре? Без телефона она как без рук. Чем заняться долгим вечером? В телефоне вся жизнь. И почитать можно, и кино посмотреть, и фоточки в ленте полистать-полайкать.
Лида вздохнула и пошла обратно к дому Владислава. Она уже совсем замёрзла. Над крышей дома висел круглый диск луны. Почему луна не греет, как солнце? Вот бы грела! Как бы было прекрасно…
Когда Лида вбежала в подъезд, у неё уже зуб на зуб не попадал. Она постояла немного в подъезде, чтобы не выдать себя в квартире стуком зубов. Вроде согрелась… Лида поднялась на этаж, прокралась к квартире, как воровка. Замки она открывала едва дыша, боясь нашуметь.
Дверь была новой, хорошей. Не скрипела. Лида поставила одну ногу в коридор, а вторую оставила за порогом, и потянулась к фартуку. И, конечно, не удержалась на ногах. Свалилась. Нашумела. Больно ударила коленку той ноги, что была в подъезде. Треснула со всей дури об порог – хотелось завыть. Вот только кто-то сделал это вместо неё в недрах квартиры.
У Лиды от неожиданности боль прошла. Что это такое? Владислав завёл собаку? За сорок минут, пока Лида ходила туда-сюда и торчала на остановке? Или, это телевизор?..
— Кто здесь? – дрогнувшим голосом спросила Лида.
Послышался звук удара. Как будто кто-то стукнул молотком в стену. Точнее, большим молотом, которым сносят дома.
— Владислав… вы тут?
Ей было страшно и любопытно, как дурочке в фильмах ужасов. Она встала с пола и прикрыла дверь в подъезд. Закрывать не стала, чтобы был путь к отступлению. От чего она собралась отступать, Лида пока не знала. «Дура! Беги отсюда! — сказал разумный внутренний голос. – Хватай свой телефон и удирай со всех ног!»
Кто слушает разумный внутренний голос, когда там, в глубине квартиры, что-то происходит? Лида кралась по тёмному коридору – свет-то она так и не включила. Поравнявшись с кабинетом, она помедлила мгновение, и открыла дверь. Приоткрыла. В кабинете горел спасительный свет.
— Владислав, вы тут? – зачем-то спросила Лида, видя, что в кабинете пусто.
В ответ на её голос в квартире снова отреагировали. Теперь это был рык, а потом снова стук. Господи Боже мой, да кто там?
Она оставила дверь в кабинет открытой. Чтобы свет падал в коридор — хоть не так жутко. Звуки предположительно шли из той самой комнаты. «Никогда не ходи туда!» — прозвучал в её голове строгий голос хозяина. А разве она заходит? Там заперто, туда никак и не зайти.
Она просто подойдёт и посмотрит в замочную скважину, и всё. Лида подошла и прислушалась. Слышно было плохо. Но она чувствовала из комнаты… жизнь. Энергию. Она встала на колени и приблизила глаз к замочной скважине. В комнате было темно, как всегда. Ничего нового.
— Владислав… вы там? – негромко спросила она.
И увидела. Это было так страшно, что она отпрянула. С той стороны через отверстие замочной скважины на неё смотрел звериный глаз. Голубой глаз с жёлтыми вкраплениями. Раздался рык и удар такой силы, что дверь дрогнула. Качнулась, но не открылась. Лида поняла: заперто. Видимо, дверь укреплена чем-то – зверь не может выбить её. Хочет, но не может.
— Пёсик… бедный…
Тоскливый вой в ответ.
— Не плачь… хороший мой, не плачь.
Она села рядом с дверью, обхватив руками колени. Всю ночь из-за двери слышался какой-то шум, надо сказать, не особо громко – видимо, была какая-то звукоизоляция. Только через замочную скважину и проникали звуки.
Лида не ушла, она и сама не знала, почему. Сначала сидела, обхватив колени, а потом легла на бок на пол, у стены. Устала сидеть.
На рассвете звуки стихли. Лида уже не слышала ничего – она всё-таки уснула. Разбудил её щелчок. Она подскочила и увидела щель в двери. Лида тихонько потянула тяжёлую створку на себя. Глаза привыкли к темноте, и она увидела Владислава, абсолютного голого, лежащего без сил около двери. Он свернулся клубком и спрятал лицо в ладони. Как же он открыл дверь? Лида нащупала выключатель и включила свет.
Она бы вздрогнула от увиденного, — каменные серые стены все были в следах от огромных когтей, — но некогда было вздрагивать. Лида сорвала с себя пальто и прикрыла Владислава. Обернувшись к двери, она поняла, как та открывается изнутри – под выключателем был распложен сенсор для ладони. Лида видела такие в кино. Ей вдруг стало смешно.
— Чего ты ржёшь? – хрипло спросил Владислав, отнимая руки от лица.
— Что, лапой эта штука не открывается?
— Что ты тут делаешь? Зачем вернулась?
— Не поверишь. Я забыла телефон.
Она сама не заметила, как перешла с ним на «ты».
Лида помогла Владиславу дойти до спальни. Он рухнул в кровать.
— Скоро пройдёт. – сказал он и внимательно посмотрел на неё. – Ты не должна была узнать. Никто не должен знать. Мне придётся тебя убить.
Он говорил очень серьёзно, и она ему верила.
Лида задумалась на минуту, закусив губу. Потом сказала:
— Ну, что ж теперь поделаешь.
Нет, не убьёт он её. Тот, кто хочет убивать, не будет строить себе клетку, чтобы запираться в полнолуние.
Она подошла и присела на кровать. Взяла Владислава за руку:
— Бедный… наверное, тяжело это всё, одному…
Он отвернулся.
— Я как будто во сне. – пожаловалась Лида. – Разве бывает такое в жизни? Не в книгах, не в фильмах. Я как будто во сне, и ты мне совсем не помогаешь.
— Это ты моя помощница по хозяйству, а не я твоя. – хмыкнул Владислав.
Схватил её за руку, и втащил к себе на кровать. Прижал к себе и поцеловал. Лида только ахнула тихонько. Видимо, силы к нему вернулись.
Потом он рассказал, что раньше был обычным человеком. До двадцати шести лет. Как-то они поехали с двумя друзьями на охоту. Охотились на кабана. Заночевали в лесу, водки выпили – куда ж без этого. Было полнолуние. Ночью Влад спал, как убитый, а утром проснулся, и не обнаружил своих друзей. Ещё болела нога, но ему было не до того. Он ходил по лесу, и звал Витьку с Коляном. Куда эти придурки могли уйти?
Отчаявшись найти друзей, сорвав голос, он сел в машину и поехал в местный полицейский участок. Там его послали. Сказали, чтобы обращались родственники, через три дня, и желательно по месту прописки пропавших.
Владислав подкрепился в сельской столовой, и снова поехал на поиск друзей. Он не представлял, как вернется в Москву без них. Телефон не отвечал ни у Виктора, ни у Николая.
Влад задержался в лесу до вечера. Замотанный, напуганный и растерянный, он так и не посмотрел, что там у него с ногой. А вечером там, где весь день болело, сильно зачесалось. Владислав поставил ружьё к дереву, и задрал штанину. У него на глазах на ноге заживал… след от клыков. Заживал и чесался. И когда края ран сошлись и следы исчезли, его вдруг начало трясти. Потом он встал на четвереньки и неожиданно зарычал.
Владислав замолчал.
— А потом? – спросила Лида.
— Потом я впервые обратился. А Витьку с Коляном больше никто никогда так и не видел. Видимо, тот, кто обратил меня, сделал с ними что-то совсем уж ужасное… съел, и костей не оставил. С женой мне пришлось развестись. Я уехал в деревню, и там оборудовал себе погреб. В полнолуние я прятался, а в остальное время от тоски и ужаса вдруг начал писать. С тех пор прошло двенадцать лет. Кто меня обратил, я так и не знаю. Но зато написал много ужастиков и заработал кучу денег. Купил квартиру.
Лида помолчала, потом вдруг спросила:
— А я тебе нравлюсь?
Он вздохнул:
— Нравишься, конечно. Ты мне сразу понравилась. Но… мне нельзя. Понимаешь?
— Нет. Не понимаю. Я уже всё равно всё знаю. Не прогоняй меня. Ты мне тоже очень нравишься.
— Я знаю. – фыркнул Владислав.
— Знаешь?! – поразилась Лида.
— Конечно. Я же не дурак. И инстинкты у меня… обострены. Даже в новолуние. – он помолчал и спросил. – А почему ты работаешь горничной?
— Я хотела стать моделью. Но, оказалось, это – сложно. Сложнее, чем я думала.
— Деньги, что ли, нужны?
— Ну, конечно. Или связи.
— Связи… надо подумать. Мне проще денег дать.
— Что? – не поверила своим ушам Лида.
— Что? Если нужны деньги, я дам.
Она совершенно обалдела и поцеловала его с благодарностью. Почему-то Лида была уверена, что он – даст. Такой не будет просто так трепаться.
Они долго лежали и разговаривали. Потом уснули. Когда проснулись, Лида пошла готовить ужин. Тут она вспомнила, как в первый свой день в этом доме ничего не нашла, кроме мяса. Улыбнулась.
— Влад, тебе поджарить, или сырое будешь? – спросила она, заглядывая в спальню.
Он сидел на кровати, подперев голову руками и смотрел в окно.
— Что такое?
— Лида, ты должна уйти. Скоро стемнеет.
— Не уйду я. Что такое-то?
— Это опасно.
— Не уйду. Запирайся себе в своем вольере. Я тебя подожду. Ты только поешь, а то, поди, рычать и стены когтями драть тоже силы нужны. Поешь, и запирайся. А я дождусь.
Он поднял голову и посмотрел на неё:
— Зачем тебе это?
Она пожала плечами:
— Не хочу уходить. Хочу быть с тобой. Скоро Новый год. Хочу встретить его с тобой.
— А если дверь когда-нибудь не выдержит?
— Влад… давай поедим, и ты пойдёшь в комнату. А про дверь поговорим после полнолуния.
Она быстро приготовила то ли ужин, то ли обед, и они поели. Лида проводила Владислава до комнаты, в которую ей нельзя было заходить, и чуть сжала его руку напоследок.
— Я люблю тебя. – сказала она.
Голос дрогнул. Нет, Лида не врала. Она говорила то, что чувствовала. Просто ей было так жаль его. Так невозможно жаль!
Он обнял её, шагнул в комнату. Дверь захлопнулась с громким щелчком. Лида села на пол рядом с комнатой.
Может, позже она устанет сидеть под дверью, и уйдёт в спальню. Но ей очень хотелось поддержать Владислава, а как ещё это сделать, она не знала.
Луна вступила в свои права. Человек обернулся волком. И завыл. От тоски, боли, и… любви. Непрошенной, ненужной, но вечной и вездесущей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ