1918 год
Маруся видела испуганные глаза своей барыни. Внизу шли обыски, из особняка выносилось всё, что представляло собой ценность.
— Они заберут всё, — рыдала Софья Андреевна. — Маруся, понимаешь, всё. Мне велено было переодеваться и брать с собой тёплые вещи.
— Зачем же, Софьюшка Андреевна?
— Говорят, в ссылку нас отправляют. Как же так, Маруся, за что же? Ваш ведь батюшка не выступал против новой власти.
— Он не выступил, зато братец мой Игнат Андреевич оружие взял, да рабочего заводского порешил. Вот за это семью нашу и ссылают. Мол, батюшка мой только притворяется, а сына надоумил.
— Царствие Небесное Игнату Андреевичу, — перекрестилась Маруся.
Ей было жаль молодого барина. Вместе с Игнатом и Софьей Маруся росла. Матушка её была кухаркой в семье Григорьевых, да два года назад не стало её. Маруся же убирала особняк, и тут же жила в уютной маленькой комнатке под лестницей.
Хоть и были у них разные положения, да вот только Софья и Маруся дружили меж собой. Иногда Софья могла прикрикнуть, да рассердится, но потом отходила и звала Марусю к себе, чтобы вместе вышивать, да кандидатов в мужья обсудить.
Маруся вместе с Соней и грамоту постигала. Музыкального слуха у служанки не было, но считать, писать и читать она научилась, пусть и не так хорошо, как молодая барыня, но необходимые навыки усвоила.
Когда в стране начались волнения, перед Григорьевыми встал выбор.
Андрей Сергеевич его сделал, хоть и не хотелось ему, но он перешел на сторону новой власти. К нему относились недоверчиво, но его деньгами пользовались в революционных целях, А вот Игнат Андреевич, сын его, мириться с положением не хотел. Каждый потраченный рубль на революцию вызывал в нём недоумение.
А потом на их небольшой фабрике произошел конфликт Игната Андреевича с рабочим. Молодой барин не выдержал, схватил ружье, да и наставил его на работника. Испугать хотел, но работник налетел, пытался вырвать ружьё из рук, а оно и выстрелило. Тут же начался бунт, после которого тело Игната принесли к дому Григорьевых. А через два дня пришли с обыском и велено было Григорьевым собираться в ссылку. Взять только тёплые вещи, а украшения, ценные вещи и мебель сказано было оставить. Нельзя было взять с собой и прислугу. Составлялась опись, с ушей Сони даже серьги сняли.
— Они скоро поднимутся наверх, — шептала сквозь слёзы барыня.
— Софья Андреевна, дайте же свои украшения, давайте сложим их в шкатулку, а я попробую спрятать.
Софья Андреевна печально посмотрела на Марусю и через мгновение произнесла:
— Да.. Лучше ты их возьмешь за службу свою верную, чем украшения достанутся им… Ты заберешь это и устроишь своё будущее.
— Что Вы, что Вы, — замахала рукой Маруся. — Я ничего оттуда не возьму, сохраню всё, как есть. Может быть получится, и я смогу отдать Вам это добро.
Сложив два кольца и серёжки золотые, к ним же Соня и Маруся добавили десять монет золотых.
— Прячь быстрее, Маруська, слышишь, шаги?
Задрав юбку, Маруся в который раз порадовалась, что купила на ярмарке панталоны с резинкой. Одно неудобство было, что резинка тугая, но как раз сейчас это было большой удачей, потому что шкатулка держалась и не падала.
Опустив юбку, Маруся крепко обняла Софью Андреевну и вышла из её опочивальни.
— Что ты здесь делаешь, девушка? Велено было всем слугам покинуть особняк. Иди, вещи собирай свои, здесь тебе больше работать не надо, ты свободна, — высокий усатый мужчина сочувственно посмотрел на Марусю. Она же стояла и держалась за юбку, будто прикрывая шкатулку, что была в панталонах. Было страшно, вдруг она выпадет. Но усатый и его помощник смотрели ей в глаза. Набравшись храбрости, Маруся ответила:
— А я и так была свободна. И жила здесь, в особняке, в комнатке под лестницей. Разрешите пройти и собрать вещи?
— Ступай, — махнул рукой усатый и вошел в опочивальню Софьи Андреевны, громко спросив: — Вы готовы?
Никто за Марусей не следил, она спустилась на первый этаж и проскользнула в свою комнатку. Сперва она хотела вытащить шкатулку, но вовремя опомнилась. А что если у неё мешок проверят с вещами на выходе?
Закрепив для верности на бедре шкатулку попрочнее, она надела нижнюю юбку, а сверху широкую, со складками.
Собрав вещи, она вскинула мешок на спину и пошла к «черному входу». Там стоял человек с ружьём и красной повязкой.
— Стой, что в мешке? — грозно спросил парень.
— Вещички мои. Осматривать будешь?
— Положено так.
— Ну смотри, — хмыкнула Маруся, глядя, как он открывает мешок и заглядывает туда.
Парень покраснел, увидев её бельё. Маруся улыбнулась, хоть и было ей грустно. Интересно было наблюдать за парнем, когда он перебирал её вещи.
— Для служанки слишком хороши вещички.
— Так меня барыни и не обижали, вещи свои давали, платили хорошо для того, чтобы я на ярмарке покупала необходимое.
— Серьги… — он посмотрел на её уши.
— Это мои! — она сердито посмотрела на него. — Это серебро, я купила их сама лично себе на именины.
— А это что? — он вытащил кошель.
— Там мои деньги! — она со злостью вырвала у него кошель. — Али ты думаешь, забесплатно я полы драила?
Парень смотрел на эту бойкую девчонку и понимал, что она цепляет его. Вот этой своей бойкостью, своей смелостью. Она отличалась от других, а скольких он повидал за год службы — кто-то плакал, проклиная судьбу и не зная, куда податься. Кто-то наоборот, плевался в след своим бывших хозяевам, а кто-то просто стоял в страхе перед неизвестностью. Степан думал о том, что хочет еще раз её увидеть, узнать её поближе. Он понимал, что знакомство с этой девушкой явно не будет скучным.
— Есть куда пойти?
— Разберусь, — хмыкнула она.
— Ступай на Зелёную улицу, там самый крайний дом с резными ставнями. В нём живёт тетушка моя. Скажешь, что Степан прислал, она приютит.
— Еще чего! — Маруся вскинула голову.
Ну уж нет, у неё другие планы — она собиралась пойти к дороге, чтобы дождаться, когда её хозяева будут покидать родной особняк и присоединиться к ним.
Но ничего не вышло. Они ехали в повозке — Андрей Сергеевич и Софья Андреевна впереди сидели, позади них Наталья Егоровна, матушка молодой барыни.
Рядом на четырех конях спереди, позади и по краям гарцевали четыре всадника.
— Софья Андреевна, голубушка!- Маруся выскочила вперед. — Я с вами.
— А ну, прочь, девчонка, — всадник, что ехал впереди, щелкнул кнутом по земле. — Велено было — никаких слуг!
— Маруся, прощай, милая! — Софья Андреевна заплакала, плакать стала и Маруся.
Когда Григорьевы скрылись за поворотом, девушка опустилась на землю и долго смотрела в одну точку.
Наконец выпрямившись, она постояла в задумчивости, а потом, вскинув мешок на плечи, пошагала по пыльной дороге.
Улицу Зелёную она знала хорошо. Длинная, вдоль реки, она тянулась до самой окраины города. Дом с резными ставнями и в самом деле был последним, стоявшим на самом краю. Вот к нему и пришла девушка.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ