— Господи, ну и духота… Ещё эти туфли натирают, как назло, — Настя Орлова поморщилась, поправляя падающие на нос очки. Московский международный медицинский форум собрал невероятное количество специалистов, и кондиционеры не справлялись с такой нагрузкой.
Научный стенд с новыми технологиями в сфере генетики привлёк её внимание, и она, отделившись от группы коллег, подошла сделать пару заметок в планшете. Строгое серое платье не липло к телу только благодаря качественной ткани. «Ещё полчаса, и я смогу уйти домой, к Мише и Алисе», — подумала она, делая глоток воды из бутылки.
Внезапно Настя почувствовала непонятное беспокойство, будто какой-то внутренний сканер засёк что-то важное. Холодок прошёл между лопаток, заставив её невольно поёжиться. Она обернулась, и её взгляд упёрся вперёд… в её собственное лицо.
У стенда напротив стояла женщина в голубом платье, с такими же тёмно-каштановыми волосами, с той же линией скул и подбородка, с точно таким же разрезом глаз. Только улыбалась — шире, увереннее, обнажая ровные зубы в ослепительной улыбке, в то время как Настя застыла с полуоткрытым ртом.
— Катя, это твоя сестра? — раздался чей-то возглас. — Вы близнецы?
Женщина в голубом повернулась на звук, и её улыбка медленно сошла с лица. Настя видела, как расширились зрачки незнакомки, как она медленно покачала головой.
— У меня нет сестры, — произнесла Катя, находясь в полном оцепенении.
Вокруг загудели люди, кто-то начал делать фото. Настя, повинуясь странному внутреннему импульсу, двинулась вперёд, ноги словно не слушались её. Паркет постукивал под каблуками, гул голосов отдалялся, будто она погружалась в воду. Вокруг было полно людей, но для Насти существовала только эта женщина — фантастическое и невозможное отражение.
— Здравствуйте, — выдавила Настя, протягивая руку. — Я… Анастасия Орлова. Врач-генетик.
— Екатерина Лебедева, — женщина машинально пожала протянутую ладонь, и обе вздрогнули от этого касания. — Я педиатр в «Здоровом детстве».
Они стояли, всматриваясь друг в друга, как в зеркало с искажением — те же черты, но с иным выражением, другой мимикой, иным языком тела. Катя держалась прямее, смотрела увереннее, Настя сутулилась и щурила глаза.
— Мы должны это обсудить, — произнесли они одновременно и нервно рассмеялись.
Они обменялись контактами и разошлись. Обе находились в неописуемом состоянии. Ощущение не реалистичности момента и сна не покидало их.
***
Встречу назначили в небольшом кафе рядом с НИИ, где Настя вела исследования. Прошло уже минут пятнадцать после оговорённого времени, когда дверь распахнулась. Катя появилась на пороге — волосы слегка растрёпаны, на лице виноватая улыбка. В глазах читалось искреннее сожаление за опоздание.
— Прости, в пробке застряла. А потом ещё парковку искала полчаса! — она плюхнулась на стул и заказала капучино.
— Я всегда на метро передвигаюсь, — пробормотала Настя, вертя в руках кружку с обычным чёрным чаем.
— Я бы с ума сошла в подземке! Все эти люди, толкучка… — Катя передёрнула плечами и вдруг осеклась: — Прости, тебя это раздражает, да? У меня вечно язык быстрее мозга работает.
Настя невольно улыбнулась. Эта женщина была её абсолютной противоположностью по темпераменту. И всё же, наблюдая за её жестами, мимикой, Настя не могла отделаться от пронзительного ощущения, будто нашла утерянную часть своей жизни.
— У тебя аллергия на цитрусовые? — внезапно спросила она.
Катя замерла с чашкой у губ.
— Откуда ты?..
— И мигрени, да? Особенно перед грозой?
— Да… — Катя медленно поставила чашку. — Откуда ты знаешь?
— У меня то же самое, — пожала плечами Настя. — И родимое пятно есть? На правой лопатке, похожее на полумесяц?
Лицо Кати вытянулось от изумления.
— Есть, — она закусила губу. — Чёрт возьми, это как детективная история какая-то.
— Или медицинский феномен, — Настя поправила очки. — Меня удочерили в младенчестве. Родители рассказывали, что из детского дома в Подмосковье…
— Меня оттуда же… в 1993-м.
Они молчали, переваривая информацию. За стеклом проезжали машины, солнце отражалось в окнах бизнес-центра напротив, а две женщины сидели над недопитыми напитками, разделённые тридцатью двумя годами неведения и объединённые одной кровью.
— Нам нужно сделать ДНК-тест, — наконец произнесла Настя.
— Какие тесты! — ответила Катя. — Да ты на нас посмотри! Мы как две капли воды! Всё и так понятно! Ну и плюс… один детский дом…
— Я учёный, мне нужны доказательства, — упрямо сказала Настя. — Мало ли что.
Катя откинулась на стуле и рассмеялась.
— Мало ли что… Что значит мало ли что? Всё же очевидно.
— Ну да… Это будет просто формальность. — улыбнулась Настя.
— Ага-ага. Проверь… Видишь вот… Даже характер у нас разный. То есть… ты как-то сдержаннее, упорядоченнее. А я вечно нервничаю, психую. Мой муж Артём иногда говорит, что я как электровеник — сама вжик-вжик, и всех вокруг своими искрами бью.
— А мой Миша называет меня «мисс Совершенство», — улыбнулась Настя. — Говорит, что рядом со мной даже стакан стесняется быть неидеально чистым.
Они снова рассмеялись, и в этот момент что-то словно щёлкнуло между ними — первая нота сестринской связи, которую они были лишены всю жизнь.
— У тебя дети есть? — спросила Катя, помешивая ложечкой в чашке.
— Дочка, Алиса. Десять лет, — Настя достала телефон, показала фото светловолосой девочки с серьёзными глазами. — В папу пошла, слава богу. Мои аналитические мозги и Мишино спокойствие.
— Ого, — Катя присвистнула и тут же показала своё фото. — А у меня Димка, одиннадцать. Оторва ещё тот. В меня весь.
С экрана телефона смотрел мальчишка с хитрой улыбкой. Настя замерла, разглядывая черты лица этого ребёнка — её племянника, о существовании которого она не подозревала вчера. Что-то защемило внутри — странное, новое чувство к совершенно чужому, но уже родному мальчику.
— Теперь у Алисы есть двоюродный брат, — тихо сказала она.
— А у Димки — двоюродная сестра, — эхом отозвалась Катя. — Слушай, мы должны познакомить детей! И мужей. И родителей. Боже, сколько всего сразу!
Настю на мгновение захлестнула паника. Она привыкла планировать каждый шаг, а сейчас её жизнь перевернулась с ног на голову за один день.
— Давай по порядку, — она достала блокнот и ручку. — Сначала тест. Потом поговорим с нашими родителями. Они ведь должны ещё что-то вспомнить. Ведь по закону нас не имели права разлучать.
Катя вдруг нахмурилась.
— Родители… Знаешь, мои всегда говорили, что взяли меня из роддома совсем крошкой. Показывали фотографии…
Настя вспомнила своих строгих родителей-врачей. Мать, Елена Петровна, работала гинекологом в престижной клинике. Отец заведовал хирургическим отделением. Они дали ей хорошее образование, привили любовь к медицине, но никогда — никогда! — не любили говорить о её происхождении. Тема её происхождения была негласным табу в семье. Сама Настя узнала о том, что удочерена, случайно подслушав разговор матери с подругой, когда ей было четырнадцать.
— Я не знаю, — честно ответила она. — В моей семье это вообще была запретная тема.
— Только одно я знаю точно, — сказала Катя, допивая кофе. — Теперь мы есть друг у друга. И я от тебя не отстану, сестрёнка.
Это слово — «сестрёнка» — так приятно щекотало что-то в сердце Насти. Всю жизнь она ощущала пустоту внутри, будто часть её души отсутствовала. Она списывала это на особенности характера, на свою замкнутость и перфекционизм. А теперь эта пустота начала заполняться.
Две недели спустя Настя сидела на своей стерильно чистой кухне, перечитывая результаты ДНК-теста. Хотя она и знала ответ заранее, сердце всё равно колотилось как сумасшедшее.
— Мама? Что ты читаешь? — Алиса подкралась незаметно, как кошка, и заглянула через плечо.
Настя вздрогнула и поспешно убрала бумаги.
— Просто рабочие документы, солнышко. Иди поиграй.
— Опять работаешь? — девочка надула губы. — Ты обещала поиграть со мной в скрабл.
— Обязательно поиграем, — Настя рассеянно погладила дочь по голове. — Мне только нужно закончить с этими бумагами.
Когда Алиса ушла в свою комнату, Настя снова взглянула на результаты. 99,9% совпадения. Значит, они с Катей действительно были идентичными близнецами, разлучёнными при рождении. И теперь ей предстоял самый трудный разговор — с родителями.
Она набрала номер Кати. Та ответила после первого гудка, будто ждала у телефона.
— Ну? — выпалила Катя.
— Ты знаешь ответ, — тихо сказала Настя. — Мы сестры. Идентичные близнецы.
— Я знала! По-другому и быть не могло! — голос Кати дрожал от возбуждения. — Слушай, я тут подумала… Может, теперь соберёмся все вместе на выходных? Познакомимся семьями?
— Не торопись, — осадила её Настя. — Сначала нам нужно поговорить с нашими родителями. Выяснить, что они ещё знают об этом.
— А… да, точно, — Катя сразу поникла. — Я уже звонила своим, они приезжают завтра. Мама… Татьяна Владимировна… она странно отреагировала, когда я сказала, что, кажется, нашла сестру-близнеца.
— Странно — это как?
— Очень долго молчала. Потом сказала, что им с отцом нужно приехать и всё обсудить лично.
Настя прикусила губу. Её родители жили в соседнем подъезде — Елена Петровна настояла на покупке квартиры поблизости, когда Настя забеременела Алисой. «Чтобы быть рядом и помогать с ребёнком», — говорила она. На деле же это вылилось в постоянный контроль: когда гулять, чем кормить, как одевать.
— Я поговорю со своими сегодня, — сказала Настя. — Позвоню тебе вечером.
***
Елена Петровна сидела прямо, выправив осанку, аккуратно помешивая чай ложечкой. Сергей Николаевич, — отец Насти, нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла. В гостиной квартиры, где Настя выросла, всегда пахло лавандой и антисептиком — странное сочетание, которое для неё олицетворяло родительский дом.
— Я не понимаю, о чём тут говорить, — наконец произнесла Елена Петровна. — Тебя удочерили. И ты знаешь об этом с четырнадцати лет.
— А вы не знали, что у меня есть сестра-близнец? — тихо спросила Настя. — Идентичный близнец, мама. Как такое вообще возможно? Вам что-нибудь известно об этом?
Елена Петровна поставила чашку на стол с чуть более громким стуком, чем обычно — единственный признак её волнения.
— О чём ты говоришь? Нам сказали, что ты была одна. Клянусь тебе, Настя. В документах не было ни слова о близнеце.
— Мы бы никогда… Мы бы никогда не допустили разлучения близнецов. — добавил отец. — Это… это против всех принципов.
Настя внимательно всматривалась в их лица, ища признаки лжи. Но видела только растерянность и искреннее непонимание.
— Тогда кто-то в органах опеки совершил чудовищную ошибку, — она покачала головой. — Или преступление. Нас разлучили при рождении, отдали в разные семьи. Мы ведь могли никогда не встретиться.
— Боже мой, — прошептала Елена Петровна, прижимая руку ко рту. — У тебя есть сестра-близнец?
— Как две капли воды, мама. Только характер другой. Она… веселей меня. Смелее. Импульсивнее.
— Подожди. Не торопись. Ты видела её? Откуда ты о ней узнала? — спросил отец.
— Мы с ней познакомились на форуме. Узнали, что мы из одного детского дома. А потом мы сделали ДНК-тест. И оказалось, что это очевидное сходство между нами стало ещё более очевидным. Мы сёстры!
— Теперь мы хотим узнать правду, — Настя расправила плечи. — Кто наша биологическая мать. Почему нас разлучили. Что случилось тридцать два года назад.
Елена Петровна побледнела.
— Но информация о биологических родителях закрытая. Это конфиденциальная информация. Ты же знаешь, что…
— Я найду способ, — перебила Настя. — Я должна узнать, как всё произошло. Мама у меня есть сестра… Представляешь, мама?
Выйдя от родителей, она чувствовала странное облегчение. Они действительно не знали. Где-то в системе органов опеки произошла ошибка, и Настя всей душой хотела понять, что стало её причиной.
Когда она позвонила Кате, та была взбудоражена.
— Мои приехали, — затараторила она. — И знаешь что? Они знали! Знали о близнеце! Им сказали, что вторая девочка уже нашла семью, и они не смогли нас удочерить вместе!
— Что?.. Боже мой, — прошептала Настя. — Значит твои обо всём знали…
— Да, и я узнаю, почему так произошло, — Катя вдруг стала серьёзная. — И почему. Мы заслуживаем знать правду, сестрёнка.
ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ