Александр был очень оживлён. Таким воодушевлённым Марина давно его не видела. И причина была ей ясна – они ехали к нотариусу для осуществления сделки. Сейчас она отпишет ему половину квартиры, доставшейся ей от бабушки.

Формально, конечно. Квартира всё равно останется их общей. Они – муж и жена.

Навигация канала

Отчего-то этот момент хотелось оттянуть. Марина уж и сама себя не понимала. Может это погода всё портила – шёл дождь.

– Саш, Саш, погоди. Давай заедем в магазин. Дома сахар кончается.

– Да потом, Мариш, потом заедем. Я тебе шампанского куплю, отметим это дело, – муж улыбался, смотрел на дорогу.

– Не надо, – она отвернулась к окну.

– Мы ж потом в Леруа? Выберем плитку, какую ты хочешь. Надо подороже взять, покачественней, да? Ну, вот эту, что ты смотрела. И класть ее быстрее. За выходные я стены в ванной сделаю. Красоту наведём. Эх, Мариш, давно этот ремонт затевать нужно было!

– Мы ж хотели со спален начать.

– Со спален? Да, точно … Ну, тогда обои посмотрим. Да и штукатурку…

Как он мог забыть с чего они решили начать ремонт? Он что, совсем не думает об этом?

Необходимость этой сделка имела простое объяснение: Александр свои сбережения, в размере – что-то около миллиона рублей, отдает на ремонт ее квартиры. И теперь квартира будет их – общая. Поровну.

Это предложение сначала показалось таким естественным и простым, идеальным вариантом в их ситуации. Чего ей терять, если они вместе уже второй год, любят друг друга, хотят детей, собираются жить в любви и согласии до конца дней своих?

Ну, раз так будет спокойнее ему…

Но вообще, началось всё с Катерины Осиповны, мамы Александра. Задумана эта сделка, чтоб успокоить ее слабую нервную систему. Переживает заботливая мама о сыне. Мол, потратит все свои деньги, которые откладывал несколько лет, на чужую квартиру, а молодая жена на законных правах его потом возьмёт да и выставит.

– Она достала меня, Марин. Все уши прожужжала. Советует общую квартиру купить. Эту продать и купить совместную. Всё переживает, что я без угла останусь. Ну, ее можно понять… У нее ж ещё Толик. Но ведь и твою квартиру можно до ума довести. Я так считаю.

Когда любишь, когда веришь, когда кажется, что он перевернул весь твой мир, когда разделяешь надежды на будущее, мечты, разве думаешь о квадратных метрах?

– Разве не понимает она, что я так не поступлю никогда, Саш? Давай я с ней поговорю. Постараюсь убедить, пообещаю.

– Ну, поговори. Но это бесполезно, Мариш. Она надеялась, что я вот-вот свой угол куплю, а я деньги на твой трачу.

– И что же делать, Саш?

– Ей было б спокойней, если б квартира эта на двоих оформлена была. Напополам, понимаешь?

– А как это сделать?

– Очень просто. Едем к нотариусу, я деньги тебе перевожу, а ты мне половину квартиры как бы продаешь. Или … может нотариус что посоветует. Потом на эти деньги ремонт сделаем. Тогда мать успокоится.

Любовь и молодость наивны …

– Так давай так и сделаем. Делов-то…

Тогда согласилась легко, а сейчас … этот дождь …

Квартира умершей бабушки Лиды, скромной жительницы города Краснодара, находилась в старом жилом фонде. Состояла эта квартира из трех комнат. Правда планировка была совсем не современной – две спальни выходили из зала.

Половину зала занимал бабушкин рояль – она всю жизнь преподавала музыку. А вот Маринка музыке не училась. Знала несколько красивых мелодий, которым научила ее бабушка. Вот и всё.

Кухня в квартире была удлиненная и довольно большая. Потолки четырехметровые, хоть второй этаж в квартире строй. Большой балкон, смежный просторный санузел. В открытых окнах полоскались тюлевые гардины. Жил в квартире ещё и Баська – старый бабушкин кот. Через балкон и дерево он ходил на улицу.

Стремительно и ярко летела эта весна. Уже оделись и зазеленели деревья. В парке покрасили скамейки ярко-бирюзовым.

Сейчас во дворе их дома начинала цвести сирень.

– Как ты, Марин?

– Прекрасно, тёть Тань, – частенько встречалась бабушкина приятельница и позитивная их соседка.

– А Вы?

– Как все старушки – потихоньку. Заходи ко мне. Баська и тот чаще заходит. По балкону …

– Зайду, тёть Тань.

Сама Марина выросла с мамой и папой в хуторе области Ростовской, а сюда, к бабушке, приехала учиться в университет. Она была на последнем курсе, когда бабушка скончалась скоропостижно, оставив, по согласию с сыном, завещание квартиры на внучку.

– Береги, Мариш, квартиру. Не продавай никому. Твоя она и детей твоих. Хорошее тут место, доброе.

Бабушка садилась за инструмент и пела:

– Есть тайная печаль в весне первоначальной,

Когда последний снег нам несказанно жаль,

Когда в пустых лесах негромко и случайно

Из дальнего окна доносится рояль.

Работать Мариша начала ещё не окончив вуз – в экологической компании химиком-лаборантом. Там и осталась. Для девушки только начавшей работать ремонт в квартире оставался мечтой.

Но очень быстро закрутились у нее отношения с Сашей, они поженились. Особых торжеств не собирали, но платье белое и фата, конечно, были. Приезжали родители, отмечали в кафе скромно.

Свекровь Катерина Осиповна со вторым мужем, младшим сыном и его молодой женой ночевали тогда в квартире Марины.

– Ох, Мариночка. Ремо-онту тут… Даже трубы ещё железные. Саша-то, конечно, рукастый у меня, мастеровой, но ведь он-то как раз не железный, устает на работе. Да и денег сколько вложить сюда надо! О-ох …

Марина улыбалась, пожимала плечами. Ей было неловко за отсутствие современного ремонта в квартире, но она была влюблена и счастлива, и все эти мелочи беспокоили ее мало.

Да, бабушка ремонты не делала давным-давно. И делала ли вообще? Квартира с советских времён капитально в порядок не приводилась. А самой Марине даже начинать было страшно – тут штукатурку сбивать надо, обои вместе с ней отваливаются от стен. И полы менять, и окна, и трубы …

А Баське точно всё это не понравится.

Предложение Саши сначала казалось вполне логичным: на его деньги будет сделан ремонт, да и его силой и умением. Но что-то в последнее время мешало Марине принять это предложение спокойно.

Вот, например, не хотелось ей советоваться с мамой. Догадывалась Марина – мама разволнуется. А что тут такого? Муж ведь. Понятно, что половина квартиры этой в центре Краснодара стоит гораздо больше миллиона, а у Саши и миллиона нет. Но ведь и работа его должна быть оплачена. Или… Почему оплачена, если это муж?

Но даже не эти вопросы настораживали. Больше настораживала та настойчивость, с какой ухватился Сашка за эту идею.

После первого же разговора, на следующий день уже звонил:

– Марин, тут Сергеич хорошего нотариуса советует. Говорит, хорошая женщина, вникает во все мелочи. Давай на завтра запишемся.

– Зачем? – Марина была занята, даже не поняла о чем он.

– Как зачем? Мы говорили вчера. Ну, помнишь? О квартире…

– А… Да, давай. Хотя… Ой! Саш, Саш! Нет, я завтра не смогу, прости. Мы на выезде, пробы берём. Уезжаем в шесть, вернёмся поздно. Я забыла совсем.

– Да? Жаль. Ну ладно. Успеем ещё. Только давай не будем затягивать, ладно?

– Конечно. Конечно, не будем. Но завтра никак не получится, Саш.

Потом Марина задумалась: надо же – вчера поговорили, а сегодня уже спешит. На Сашу это было не похоже, обычно он долго раскачивался на начинания.

К нотариусу записались на вторник. Вернее, Саша их записал.

– Мы со спален начнем, Саш?

Они лежали на разложенном диване. Она – смотрела в экран телевизора, он – в телефон. Оторвался от игры, глянул непонимающе.

– Что начнем? А, ремонт-то? Да, со спален, конечно.

– Так а почему б в эти выходные не начать освобождать их?

– Да можно. Почему б и не начать? – а огня в глазах нет, он – в игре.

Маринке не спалось. Советоваться? И что скажут?

И тут она явно поняла, что ответ всех ее потенциальных советчиков будет один: «Дура ты, Марина!»

Но они же не знают, что Сашка – парень хороший, не знают, как любит он ее, как она его любит. И вообще, нельзя начинать жизнь семейную с недоверия. Нельзя!

У них будут дети, и пусть квартира принадлежит им обоим. Иначе, и правда, никогда не почувствует Саша в ней себя настоящим хозяином. А он обязательно должен почувствовать, понять, как любит она его, как доверяет.

Но сказать кому-то хотелось, и она сказала Олесе – своей коллеге и старшей подруге.

– Ого! – присвистнула та, – Серьезный шаг, Маринка. Зачем? Что его не устраивает?

– Ни его. Просто, понимаешь, мама его против. Старшее поколение боязливое. Вдруг он деньги потратит, а я его пинком под зад, – Марина вздохнула, – Я похожа на мегеру, Лесь?

– Не очень. А вот свекровь твоя мне ещё на свадьбе не понравилась.

– Да ладно тебе. Представь себя-то на ее месте. Сашка ведь уж много потратил, а потратит ещё больше.

– А если не согласишься? Тогда ссора, да?

– Я не знаю, Лесь. Я же согласилась уже.

И вот они приехали к нотариусу. Тяжелые темно-коричневые с серебром шторы, окна выходят на центральную улицу города. Голубые стены с коричневым узором.

Их пригласили в кабинет. Огромный стол, во главе его красивое деревянное кресло в классическом стиле с черной кожаной обивкой. На столе – ничего лишнего.

Приятная женщина с коротко стриженным затылком выслушала суть дела, посмотрела их документы. И вдруг попросила покупателя удалиться.

– Зачем? Это жена моя, и у нас нет секретов, – улыбнулся Александр чуть тревожно.

– Такие правила. Уж простите, – повела рукой нотариус.

Саша пожал плечами, вышел.

– Марина Григорьевна, Вы правда хотите лишиться половины солидной квартиры в центре города за столь небольшие деньги?

– Лишиться? Нет, что Вы. Это же мой муж, мы будем жить в ней и дальше. Как жили. Вы, наверное, не поняли. Просто…

– Просто Вы уже не будете ее хозяйкой, каковой являетесь сейчас. Половина квартиры станет по закону принадлежать не Вам. Есть, конечно, нюансы. Вы в браке и имеете право на часть этой половины, и если дети… но всё же… Что заставляет Вас идти на эту сделку? Или кто?

Марина немного растерялась от такой прямолинейности и напора.

– Понимаете, у меня совсем нет денег на ремонт, а он потратит свои… А его мама, она …

– Ясно. Можете не продолжать. Сделаем следующее, я скажу, что мне нужно время на проверку документов, а Вы ещё очень-очень хорошо подумаете. Я б посоветовалась с близкими. Ведь Вы ещё очень молоды. Уж, простите… Вот, возьмите мой личный телефон. Звоните смело.

Александру сказали, что сделка проходит проверку, все идёт как надо, но дело чуток затянется.

– Но Вы же постараетесь побыстрей? На этой неделе получится?

– Думаю, да. Сделка уже в процессе, не волнуйтесь. Ещё раз простите за задержку, вас обязательно оповестят.

Эти слова «сделка в процессе» Александра вполне устроили. По дороге ему позвонила мама.

– Да, мам. Всё нормально. Я тебе потом перезвоню.

– Чего она хотела, Саш?

– Да так. Узнавала, как наши дела. Я не говорил тебе. Толик работу в Краснодаре нашел. Предложили в «Сатурне». Зарплата хорошая. Они, наверное, приедут в четверг, перебудут у нас. Ладно?

– Конечно… Постой! Но ведь четверг – послезавтра.

– Да. Вот они и приедут.

– С Ирой? С женой?

– Наверное. Может и мама ещё. Я не знаю.

И по его тону Марина поняла – мама приедет.

Гости объявились, когда Марины дома не было – утром в четверг.

– Мариночка, заходи, заходи, – встретила ее в ее квартире свекровь, – А мы тут похозяйничали чуток. Решили вот вам помочь с ремонтом.

Марина прошла с улыбкой, шагнула в зал и ужаснулась: рояль сдвинут в сторону, ковер скручен, и половина зала занята вещами, мебелью, стопками белья и кулями, вынесенными из маленькой комнаты, которую она по привычке называла комнатой бабушки.

Из бабушкиной комнаты показался усталый Саша.

– Марин, пока Толик тут, вот, вынесли. А то я один-то когда управлюсь. Он и с ремонтом поможет.

– Да? Если честно – не ожидала. Как же мы… Как же вы… Ну, в таком бардаке, как мы разместимся? Я думала вы погостите спокойно…

– Ну что ты, Мариночка. Разве мы не родня? Разве мы не должны помогать? Они же родные братья, одна кровь, – успокаивала свекровь, кивая головой.

Марина принесла торт, но другой торт уже ждал на кухне. Его привезла Ирина.

– У нас Ириша такие торты печет! – хвасталась свекровь, – Зря ты тратилась, Марин. Вот увидишь – вся выпечка будет на ней. Уж что-что, а печь она любит.

«Выпечка будет на ней»… На сколько ж они задержатся? – подумалось Марине, но она отогнала эти мысли, садились ужинать.

А за ужином – торжественное сообщение: Толик и Ира ждут малыша.

Марина искренне радовалась и немного завидовала. Нет, они с Сашей решили с ребенком обождать, но если б он только предложил… Если б…

Ирина цвела, опускала глаза и косилась на Толика. Марине Толик, если честно, не нравился. Полный, инфантильный, целиком зависящий от мамы. И работу скорее не ему предложили, а Катерина Осиповна для него выхлопотала.

Впрочем, это уж точно не ее дело. И вообще, это похоже на зависть. Ей хотелось нравится маме Саши, но Толик и Ира почему-то оставались у нее в приоритете. Вот и с первенцем их опередили.

За тот развал, который произвели в ее квартире без ее участия, Марина переживала. Ну, во-первых, каждая хозяйка переживает за то, что обнаружится беспорядок в укромных невидимых углах, а во-вторых, было просто неприятно, что рылись в почти святых для нее местах.

Бабушкины вещи она, конечно, перебрала давно. Но оставила очень много: бабушка любила хорошее льняное постельное белье, полотенца, у нее были новые халаты. Рука не поднялась это все выкинуть, но и пользоваться Марина ещё не решалась. Думала: пусть ещё чуток полежит. А уж потом … Она иногда перебирала это белье, брала в руки и клала назад, как святыню.

Конечно, с началом ремонта многое б выкинулось, но это б сделала она сама, обдуманно. Теперь же всё это бабушкино добро валялось неаккуратными перепутанными стопками на подоконнике и мебели, было рассовано по мешкам и пакетам.

Но Марина не любила и не умела ругаться. В конце концов давным-давно нужно было начать расхламление и ремонт, и близкие хотели как лучше – помочь им. Теперь ее волновал вопрос ночёвки.

Но этот вопрос быстро решили: опять собрали бабушкину кровать в пустой уж комнате для Толика и Иры. Было много суеты, беготни. Марина в этот вечер устала, спала, как убитая, а утром убежала на работу.

В этот день позвонила ей нотариус.

– Марина Григорьевна, звонил ваш муж. Вы в курсе звонка?

– Я? Нет…

– Я так и знала. Подождем до понедельника?

– Да, если можно.

– Можно.

А когда вернулась Маринка с работы – ужаснулась ещё больше.

Баська пищал на балконе, а в квартире начался ремонт. В комнате бабушки обивали штукатурку. Выносили ее через зал и прихожку. Пыль лежала вокруг толстым слоем вместе с мелким камнем, протоптанная дорожка вела в бабушкину комнату, там пыль стояла столбом. Рояль, ничем не прикрытый – под сантиметровым слоем песка и штукатурной пыли.

– Что тут происходит? – Марина вытаращила глаза.

Из комнаты выглянул серый от пыли Сашка.

– Мариш. Мы начали. Чего тянуть -то. Пока Толик тут… Две стены уже отбили. Осталось ещё две.

– Саша! Тут же вещи! Ковер! Рояль! Нужно было всё закрыть, шторы снять. Саша! – она пролезла к балкону, открыла дверь Баське, но он ступил на пыль, попятился и полез на соседний балкон к тете Тане.

– Да ничего не будет, – махал рукой Саша, – Тут выкидывать надо половину. Кстати, подумай, что из этого можно выкинуть. А рояль… Зачем он нам? Все равно продавать.

– Марина, ты пришла? – из их спальни вынырнула свекровь, – Мы там прилегли с Ирой, устали. Уж прости, но больше тут негде. Вот и хорошо, что ты пораньше. Столько дел! Поди на кухню, сейчас тебя Ира покормит, и за дела. Надо перебрать вещи, ненужное вынести на помойку. Мы без тебя не стали, ты ж хозяйка. Хотя вон ту кучу перебрали. Надо тот черный мешок вынести. И уж прости, Мариночка но мы с Ирой горшки с цветами с того подоконника повыкидывали все. Там нечего было беречь.

– Там была редкая фиалка…

– Да какая фиалка, я вам такой зелени навезу, обставитесь.

Марина взяла сухое полотенце из стопки, молча пролезла к роялю через наваленные кучи барахла и начала стряхивать с него пыль прямо на пол и вещи.

А в голове звучала песня бабушки:

«Ребята! Нам пора, пока мы не сменили

Веселую печаль на черную печаль,

Пока своим богам нигде не изменили, —

В программах наших судьб передают рояль.»

Свекровь, видя, что сноха губы поджала, тараторила:

– Ведь мы ж помочь… помочь только. От души старались, чтоб вам, чтоб Саше полегче.

Марине стало неловко.

– А как мы спать сегодня будем?

Свекровь этому вопросу даже обрадовалась.

– От, нашла тоже проблему. Мы уж всё решили. На вашей постели втроём ляжем, женщины: я, ты и Ириша. А мужики – на кухне: Толик на полу, матрац есть, а Сашка – на диванчике.

Маринка чуть не плакала. Не думала она, что ремонт для нее станет таким стрессом. Она втянула воздух носом, кивнула. Спать со свекровью и Ириной ей совсем не хотелось.

Ладно, важно перетерпеть этих незваных гостей, а когда уедут, пойдет ремонт иным ходом – таким, каким представляла себе его она.

И она включилась. В субботу и воскресенье они перебирали вещи, убирались, терли и мыли. Марина купила пленку, накрыла рояль и мебель, сняла все шторы, вернула кота и немного успокоилась.

Штукатурка в комнате была отбита, уже начали штукатурить заново. Грязи стало не меньше, но теперь грязь была другой.

– Саш, ну не носите сухую штукатурку через весь зал! Разводите там.

– Так ведь им так удобнее. Чего ты? Неуж не помоем?

– Зачем? Это лишний труд. Можно ведь делать все аккуратнее.

– Не знала я, Мариночка, что ты такая привередливая.

А Марина никак не могла понять, зачем эта канитель родне. Ну, свекровь ещё можно понять. Но почему с таким желанием, энтузиазмом и интересом участвуют в ремонте Анатолий и Ирина?

Ира сидела с мужчинами посреди ремонтируемой комнаты, следила за обработкой стен, мела, помогала, чем могла.

– Ира, а тебе не вредно этой пылью дышать? – спросила Марина.

– Да какая пыль? Я и не чувствую, на балкон выхожу. А запах штукатурки мне даже нравится.

– А где вы жить будете, когда Толик выйдет на работу здесь, в Красновдаре? Решили?

– Мы? – она покосилась на братьев, – Ещё думаем. Есть ещё время.

– Ну, да. Хотя в Краснодаре квартиры дорогие. Лучше позаботиться заранее. Вы когда возвращаетесь домой? – спрашивала Марина.

– Скоро. Как Катерина Осиповна скажет, так и будет. Мы ж не сами, Марин.

Что имела в виду Ира под «мы ж не сами» Марина не поняла, но и переспрашивать не стала.

А в воскресенье вечером позвала ее на чаёк тетя Таня. Марина пошла с удовольствием, так устала она от этого суетного ремонта, грязи, пыли, шума и новой родни.

Но тетя Таня была как-то уж сильно взволнованна. Чай намкухне, по ее обычаю, не накрыт.

– Мариночка, Марина! Присядь. Скажи мне, дорогая, ты что – квартиру продала? – она держалась за грудь.

– Да что Вы, тёть Тань! Ничего я не продавала. Просто, ремонт. Знаете же. А с чего Вы это взяли?

– Я? Так…, – она помялась, пересела на диване удобнее, – Ты ведь знаешь, как Баська лазает опасно. Вот я и увидела, лезет, вот-вот свалится. Пошла ловить его. Стою – руки протянула, а он – ни с места, паразит. А тут на балкон свекровь твоя выходит со снохой второй, как ее…

– Ира. С Ирой?

– Да, да. С Ирой. Иришкой ее называла. И знаешь о чем они говорили?

– Нет, тёть Тань, говорите уж…

– О том, как комнату эту обставят, как жить тут будут. Спорят, как лучше мебель поставить, а свекровь и говорит: «А родишь, приеду, так в зале спать буду, помогу с ребенком. Маринка ведь и не поможет нормально, гордая.» Нехорошо они о тебе говорили. А где ж ты гордая-то, Марин? Хорошая ведь ты. Вот и подумала я, что уж не ты квартирой распоряжаешься, а они. Неуж продала, думаю…

Соседка ещё говорила что-то о неловкости ситуации, дескать – услышала случайно, подслушивать не собиралась…

Марина оцепенела. Как это? Она ждёт, что гости помогут им с ремонтом и уедут, а они ждут сделку и уезжать не собираются. Да, если сделка, которая по мнению Саши «в процессе у нотариуса» состоится, то он имеет право оставить тут своего брата с семьёй. Или не имеет? Ответа на этот вопрос искать не хотелось.

– Спасибо, тёть Тань. Спасибо, что подслушали…, – она встала, пошла к двери.

– Так ведь случайно, Мариша. Куда же ты? А как же чай?

– Чуть позже, тёть Тань. Дело у меня. Сейчас я к Вам вернусь.

Марина вернулась домой, близкие как-то нехорошо замолчали, но она взяла телефон, улыбнулась им приветливо и вернулась к соседке. Уже от нее позвонила нотариусу, не сразу, но дозвонилась и объявила, что сделки не будет.

– Правильное решение, Марина Григорьевна. Вам вернуть предоплату?

– Нет. Вот уж нет. Это я Вам скорее должна останусь за предостережение и правильный совет.

– Обращайтесь, – как поняла Марина по голосу, нотариус улыбалась.

Марина вошла на кухню соседки.

– А теперь можно и чаю, тёть Тань. Похоже, им там и без меня весело.

– Ты улыбаешься? Значит, все хорошо будет?

– Будет, тёть Тань. Обязательно будет. Помните, как бабуля пела:

И будет счастье нам, пока легко и смело

Та девочка творит над миром пастораль,

Пока по всей земле, во все ее пределы

Из дальнего окна доносится рояль.

– Да, помню. Хороший она человек была, твоя бабушка.

Вечером Марина объявила родне, что переночует у соседки. Уступила свою постель женщинам. А утром позвонила на работу, отпросилась на денёк.

Ночь она не спала. Продумала всё. Меньше всего хотелось скандала, но как его избежать? Саше этот обман она тоже простить не сможет, это уж ясно.

Наверное, они начнут требовать возмещения затрат. Она, конечно, может возместить, лишь бы расходы их были не слишком преувеличены.

И она решила призвать на помощь силы со стороны. Утром по телефону всё рассказала Лесе. Марине нужно было найти ремонтников, и желательно вот прямо на день сегодняшний.

При чужих людях скандалить сложнее. А вытулить родственников будет проще. Вместе с ними она собиралась распрощаться и с Сашей. Горько было очень. Но теперь всё объяснялось: и его энтузиазм, и его равнодушие.

Леська помогла. Штукатуры должны были прийти к обеду.

Но, увы, события развернулись чуть раньше: Александр позвонил нотариусу, и та сказала ему, что сделки не будет.

Он присел на мешок с цементом, держал телефон, смотрел на него растерянно.

– Марин, а чего это? Почему сделки-то не будет, если ты отпросилась даже? Че-то я не понял.

– Да, Саш. Я квартиру продавать тебе не буду. Ты не волнуйся. Нужно посчитать твои затраты, и я всё верну.

– Ты чего? А как же… Ты что мне совсем не доверяешь?

Анатолий отвернулся, возил шпателем по стене, явно прислушивался к их разговору.

– Давай выйдем, Саш.

– Так а кого стесняться -то? Толька – брат мне. Какие секреты?

– А я – жена. Так почему от меня секреты есть? – она повернулась к Толику, спросила в спину, – Толь, а почему вы мне не сказали, что жить тут собираетесь, что эту комнату ремонтируете для себя?

– Чего для себя-то? – ответил за брата Александр, – Ну, пожили б они чуток. Мы ж братья. Ты одна, поэтому так и рассуждаешь. Была б у тебя сестра, неужели б не выручила? Пожить чуток не пустила? – он развел руки, вид недоуменный, как будто вообще ничегошеньки особенного и не случилось. Подумаешь – поживут.

– Да. Только я б у тебя спросила, Саш.

И тут Сашу повело в другую неправильную сторону, спросил некрасиво:

– А кто тебе сказал? Ирка что ли проболталась?

– Это уже не важно. Толь, заканчивай. Умывайтесь, купайтесь и, пожалуйста, уезжайте. Саш, – она обернулась к мужу, выдержала паузу, сказала уверенно, – Ты тоже.

– Чего-о? С ума сошла! Из-за какой-то ерунды?

– Уезжай, Саш. Мы разводимся, – она вышла из комнаты, прошла на кухню.

По лицам женщин поняла, что по крайней мере последнюю фразу они слышали. Свекровь смотрела надменно, Ирина – испуганно.

– Мы никуда не уедем, Марина, – довольно спокойно произнесла свекровь.

– К сожалению, придется. Ремонт я закончу сама.

– Ты? Не смеши… Документы у нотариуса. Саша сказал, что все в порядке – половина собственности в квартире – его. Осталась какая-то формальность.

– Катерина Осиповна, Саша поспешил. Сделку я отменила.

На кухню вышел Александр.

– Саша, что она такое говорит? – показывала на Марину свекровь, – Ты же сказал …

– Мам, собирайтесь.

Свекровь перебивала, просила пояснить, сын вытолкал ее в их спальню, долго что-то говорил, свекровь кричала на него, ругалась.

Ира перемывала посуду. Обернулась на Марину.

– Подло, да?

– Да уж, – Марина грызла сухарь, она всегда ела, когда нервничала.

– Разводиться будешь?

– Буду.

– Я тоже, наверное.

– Ты? С чего вдруг, Ир? Ты же ребенка ждёшь.

Ирина вдруг упала на табурет, легла на локоть и заплакала.

– Да не могу я так больше! Не могу … Она не даёт нам жить так, как мы хотим. А Толик…, – она зарыдал ещё громче, начиналась истерика.

На кухню прибежал Толик, начал ее успокаивать. Потом появилась и свекровь.

– Вот! До чего ты нас довела! Как не стыдно тебе! Она же беременная!

Марина ещё усерднее грызла сухарь.

Первой засобиралась Ирина. Она поднялась, утерла нос, направилась в спальню, начала собирать вещи в сумку.

– Ира! Ира, погоди. Мы все решим. Ну, куда ты сейчас, – уговаривали ее свекровь и муж. Но она не слушала их.

– Где мой фен?

– Вот он, – протянула Марина, фен она убрала в верхний ящик шкафа прихожей, чтоб не валялся наверху.

– Спасибо, Марин.

– Вы что снюхались что ли? Подружками стали? Ааа…теперь ясно, кто виноват. Толь, это твоя жена оставила Сашу без жилплощади. И тебя заодно. Они уже сговорились. Я так и знала, что Ирка твоя двойную игру ведёт.

– Ничего я никому не говорила! – зло бросала в чемодан вещи Ирина, – Загребитесь вы со своей квартирой и хитрыми планами. Отстаньте от меня.

– Ишь ты, как заговорила! Толь посмотри на нее…

– Толь, ты со мной? – спросила Ирина, – Я – к родителям.

– С тобой. Только я в штукатурке весь, обмоюсь сейчас, – шагнул в ванную Толик.

– А кто нам деньги за ремонт возместит? А? Столько денег потрачено!

– Мам, я разберусь. Собирайся! – гаркнул Александр.

– Нет я никуда не поеду, пока не увижу, как она вернет деньги! – она упрямо сидела на кровати.

Тогда Саша сам выкатил ее чемодан и начал собирать вещи. Она выхватила у него одежду, с ворчанием и упреками начала собираться сама. Всё, что поняла Марина – свекровь была уверена, что сделка состоялась, и половина этой квартиры уже принадлежат сыну. А раз сыну, то значит и ей. Вероятно, он хвастнул матери – слишком рано сообщил о совершении сделки.

Как же благодарна была Марина сейчас нотариусу! Нужно обязательно заехать к ней с цветами и презентом. Видимо, опыт подсказал женщине, что сделка эта сомнительная.

А сейчас Марина просто для того, чтоб чем-то заняться, прибирала на кухне. Свекровь зашла, бесцеремонно отодвинула ее от холодильника плечом, забрала палку колбасы и ещё что-то.

Марина отодвинулась,отошла.

– Какой срач у нее везде! – пробормотала Катерина Осиповна, чтоб уколоть ещё раз.

«До вас его не было» – подумала Марина, но вслух говорить не стала.

Наконец, Катерина Осиповна укатила на такси. Остался один Саша. Он пытался попросить прощения, уговаривал не рубить с плеча. Долго объяснял, что мать у него вот такая, спорить с ней трудно, пришлось чуток схитрить.

И было Марине так противно всё это слушать.

– Саш, уходи. Скоро работники придут. Я спрошу их, сколько стоит ваша проделанная работа, а ты сосчитай затраты. Можешь забирать свои вещи. Даже телевизор, вместе ж покупали. Забирай. Только уходи, пожалуйста, сегодня же.

– И куда мне?

– Это мне уже не интересно. Сегодня тебя тут быть не должно.

– Так, значит, да?

– Именно так.

Саша собирался долго, педантично, упаковывал все тщательно. Казалось, ждёт, что Марина передумает, пожалеет. Но к ней приехали мастера ремонта, она объяснялась с ними. Потом приехала на помощь Леся, они разбирали вещи. И даже Басик, казалось, вернулся, чтоб помочь хозяйке.

Наконец, к Александру приехал друг и коллега Иван, они начали носить вещи в машину Саши. Телевизор унесли тоже.

Все ходили туда-сюда: и девушки с мусором, и рабочие, и Александр с другом – двери не закрывались. Саша исчез незаметно, не попрощавшись.

– Вот скотина! Унес и телевизор, и ноут. А ведь ноут тебе Светка Соколова привозила, – смотрела в окно вслед отъезжающей машине Леська.

– Могло бы быть и хуже, Лесь.

– Эй, хозяйка, подойдите на минутку, – звали ремонтники.

– Слышь, – подняла палец Маринка, – Хозяйка! А могло бы быть иначе.

Потом они проводили мастеров, прибрали мусор, и уже спокойно выпили чаю. Басик положил голову на лапы, казалось, рад был тому, что опять в доме тишина.

Было немного грустно, всегда тяжело прощаться с надеждами.

А когда Марина, провожая Лесю, махала ей рукой, заметила, что сирень их под окнами совсем расцвела.

«Береги, Мариш, квартиру. Не продавай никому. Твоя она и детей твоих. Хорошее тут место, доброе». – вспомнились слова бабушки.

– Не продам, бабуль, – сказала Мариша вслух.

И подумала, что сделает этот ремонт обязательно. Займет денег у родителей, но сделает, доведет до конца. И сделает его так, как хочется ей.

Она прошла в зал. Вещи бабушки были уже перебраны, лежали аккуратными стопками под пленкой.

Марина подошла к роялю, села, открыла его и заиграла мелодию, которой научила ее бабушка.

– И ветер там вершит круженье занавески,

Там от движенья нот чуть звякает хрусталь.

Там девочка моя, еще ничья невеста,

Играет, чтоб весну сопровождал рояль…

Автор Рассеянный хореограф