— Как она надоела со своими джунглями! Сколько можно?!

Светочка, заместитель директора небольшой строительной компании, раздраженно пнула туфелькой большую кадку с фикусом, стоявшую у окна в кабинете бухгалтерии, и взвыла:

— Уууй! Да что же это такое! Ни пройти ни проехать! Сегодня же прикажу убрать это безобразие!

Голос, спокойный и холодный, словно льдинка, осадил ее тихим:

— Тогда, я уберу тебя, милая. Толку от тебя все равно никакого, а шума слишком много. Что ты здесь делаешь? У тебя есть свой кабинет. Там слишком жарко или слишком тесно?

Светочка отвечать не стала. Фыркнула, протиснулась по стеночке к выходу и выскочила за дверь, не решившись оттолкнуть с дороги монументальную Лидию Васильевну – грозу фирмы и бессменного ее главного бухгалтера.

Когда-то эту фирму открывали дочь и зять Лидии. Оба архитекторы, они мечтали строить дома, в которых людям будет комфортно и хорошо. Дома, в которых будет детский смех и счастье. И им это вполне удалось. Фирма была небольшой, специализировалась на индивидуальном строительстве, и работала, как правило, с теми заказчиками, кто приходил в контору с растерянным:

— Дом хочу… Только, какой – не знаю. Или знаю… Пока сам не понял. И как это реализовать даже не представляю. Поможете?

Помогали. Строили, как для себя, контролируя каждый объект так же, как контролировали бы строительство собственного дома. И это давало результат. Фирма была на хорошем счету, заказов хватало, и каждый, кто заказывал здесь дом, знал, что получит именно то, что хочет.

А те, кто работал здесь, знали – их ценят. К сотрудникам своим владельцы фирмы относились так, что мало кому из них приходило в голову сменить работу. Ставку изначально делали на то, чтобы собрать команду, с которой будет комфортно и спокойно работать. А потому, даже если кто-то и выбывал, то это скорее было по причинам личного характера, так как атмосфера в конторе царила самая, что ни на есть, позитивная. Детей сотрудников на лето отправляли в лагерь, к праздникам дарили подарки, а родители их получали, пусть и не всегда большие, премии. За свое место в фирме сотрудники держались, понимая, что найти настолько спокойный коллектив, да еще вкупе с довольно приличным заработком – подарок судьбы.

Немалую роль в том, как работала фирма, играла как раз Лидия Васильевна. Женщиной она была умной, испытавшей на своем веку немало, а потому понимала и умела слушать людей. Своеобразный семейный подряд, при котором ее дочь и зять управляли конторой, а Лидия Васильевна грозным коршуном реяла над финансами, дабы никто не посмел упрекнуть фирму в том, что хотя бы одна копейка был потрачена не туда, куда надо, дал свои результаты. С зятем у Лидии отношения были самые теплые. Она приняла его сыном, прекрасно зная, что у парня нет ни отца, ни матери, так как он потерял их довольно рано. И ни разу не упомянула о том, что лопоухий, тощий, немного прыщавый Лешенька, был в свое время недоучкой. Она лично проследила за тем, чтобы Алексей окончил вечернюю школу и получил образование, и лишь после этого дала свое высочайшее согласие на его брак со своей дочерью.

Настену Лидия воспитывала одна. Муж ушел от Лиды среди ночи, ничего не объясняя и ни разу не поинтересовавшись, почему его молодую жену так отчаянно тошнит по утрам. Женаты на тот момент они были всего ничего – около трех месяца. Брак их устроился как-то быстро, и Лида была совершенно уверена, что это любовь с первого взгляда. Встретились – полюбили – расписались. Все, как положено. И лишь после того, как муж ушел, она поняла, что стоило бы не спешить так, а присмотреться к человеку, за которого она, очертя голову, вышла замуж, повнимательнее.

Уже после рождения дочери она совершенно случайно узнала, что у ее мужа была первая любовь, с которой он по глупости разошелся, приревновав ее к своему же другу. Но чувство то, первое, сильное, не забыл. И встретив свою любимую снова, отказаться от нее уже не смог. И ему было совершенно все равно, что будет с Лидой и ребенком. Они были ему чужими. А та, первая, милостиво простившая ему неудавшуюся месть, была своей…

Горевать Лидии было некогда. Ходила она тяжело. Ребенка рожать решила в любом случае, хотя ни помощи, ни поддержки ей взять было попросту неоткуда. Матери давно не было в живых, а отец жил с женщиной, которая Лиду на дух не выносила. С мачехой отношения наладить было нереально, а потому, Лида сделала ставку на подруг.

И они не подвели. Пока она бегала на лекции и сдавала экзамены, подруги, с которыми Лида после школы и замужества связь не теряла, сидели по очереди с маленькой Настеной. А когда никто из них не мог помочь, Лида брала дочку, и вместе с нею приходила на лекции. И ни разу никто из преподавателей не заявил протеста. Все понимали, в каком положении оказалась эта молодая и очень способная женщина. К тому же, Настя была поистине подарочным ребенком. Она редко плакала, вволю спала, и готова была сколько угодно сидеть на руках у мамы, глазея на однокурсников Лидии. Ее обожали в университете, и Настя быстро привыкла и к чужим рукам, и к желанию окружающих потискать и побаловать какой-нибудь мелочью милую розовощекую малышку.

— Настенка, ты экономистом стала раньше, чем мама твоя! – смеялись преподаватели, и требовали у Лиды зачетку. – Отлично вам, мамаша! Скажите спасибо своей егозе за ее долготерпение! Умница девчонка!

Лида зачетку принимала с благодарностью, но учила все честь по чести.

А как иначе? Отметку за экзамен просто так получить можно. А после, на работе, кто тебе скидки делать будет?

Диплом Лидия получила. К тому времени она уже вела бухгалтерию в двух небольших фирмах, которые не могли позволить себе иметь штатного бухгалтера.

Дальше – больше. Лидия училась. Теперь уже на практике. Хвостом ходила за теми, кто мог подсказать, научить, показать на пальцах те тонкости, которые так много значат в работе хорошего специалиста. А по мере того, как рос ее профессионализм, росли и доходы. И спустя какое-то время Лидия смогла позволить себе нанять няню для дочери.

Теперь она была спокойна. Ребенок под присмотром. Музыкальная школа и английский язык, любимая Настей библиотека и расписание, в котором всегда было время для подружек. Детство у Настены было хорошим.

До тех пор, пока в ее жизни не появился отец.

Настене тогда исполнилось пятнадцать. Лидия тихо радовалась тому, что дочь ее как-то обошли стороной подростковые бунты, и она росла понимающей, хорошей девочкой. Но стоило матери подумать об этом, как все изменилось, будто по чьему-то злому велению.

Настю словно подменили. Она начала грубить, могла сорваться в слезы или уйти из дома, отключив телефон. Лидия металась по окрестным дворам, разыскивая дочь, и не могла понять, что происходит. Пока Настя сама ей не выдала:

— Ты лишила меня общения с отцом! Как ты могла?!

Лидия опешила. Она и подумать не могла, что ее бывший муж, который ни разу не вспомнил за все это время о существовании дочери, вдруг появится снова на горизонте. И не просто появится, а настроит ребенка против нее!

— Что он тебе сказал?

— Правду! Ты запрещала нам общаться! Не давала ему мой номер, не позволяла увидеть меня! Как ты могла?! – Настя кричала и плакала, а Лидии до истерики хотелось обнять своего ребенка. Но она понимала, что сейчас ее порыв будет оценен неправильно.

— Хорошо. Он тебе говорит правду, а я вру. Так? Настя, доченька, спроси у него, где алименты, которые он должен был платить тебе все это время. Ты уже достаточно взрослая, и знаешь, что это такое. Это деньги, которые должны были идти на твое содержание. Твой папа, который так скучал, так рвался к тебе, должен был день и ночь думать о том, как тебе живется с таким монстром, как я. Что ты ешь, что пьешь, что на тебе надето. Может быть, он открыл счет на который перечислял те деньги, которые должен тебе? Ну, чтобы я их не тратила на себя, а то мало ли. Пусть покажет тебе документы. Просто попроси его об этом.

— Мама, при чем здесь деньги?!

— При всем! Тот, кто тебя кормил и растил – врет тебе. А тот, кто ни копейки не дал на то, чтобы тебе хотя бы молока купить – тот лучший родитель на свете, который вдруг соскучился. Просто подумай о том, что я сказала. И не уходи больше из дома. Я волнуюсь за тебя.

Нельзя сказать, что слова матери так уж остудили горячую голову Настены. Но воспитанная в окружении цифр и ответственности за финансы, она не могла не задуматься. А после и вовсе сделала то, о чем просила ее мать – задала эти вопросы отцу.

— Это она?! Она тебя настраивает?! Не слушай ее, дочка! Я все это время места себе не находил! Искал тебя!

— Искал?!

Вот тут-то все и встало на свои места в голове Насти.

Они с мамой жили в той самой квартире, доставшейся Лидии от бабушки, из которой отец Настены ушел как-то ночью, даже не обернувшись на прощание. Зачем было кого-то искать, если достаточно было просто прийти и постучать в дверь? Звонок, который Лидия отключила, когда родилась Настя, чтобы не тревожить чуткий сон ребенка, не работал с тех самых пор…

В тот день Настя в последний раз ушла из дома. Бродила по городу, периодически отправляя матери сообщения о том, что она в порядке, но ей нужно подумать. А потом вернулась к Лидии и уткнулась носом в ее обширную грудь:

— Мам, прости меня…

— Я люблю тебя, Настена. Больше жизни люблю! И ты об этом знаешь.

— Знаю, мам… Прости…

Мир был восстановлен.

Отец Насти снова гордо удалился из ее жизни, сочтя невыносимым оскорблением ее нежелание более общаться с ним. Больше девочка его не видела.

Когда Настена вышла замуж, и сама стала матерью, она спросила как-то у Лидии, почему та так терпеливо ждала, пока дочь перебесится? На что Лидия ответила:

— А какие варианты были? Потерять тебя я позволить себе не могла!

К сожалению, Лидия тогда не знала, что ее слова окажутся чуть ли не пророческими. И она будет больше двух лет биться за жизнь своего ребенка, умоляя Настю бороться и не бросать ее. Но болезнь, которую диагностируют слишком поздно, все-таки отберет жизнь у той, кто была для Лидии ее дыханием, и на какое-то время эта вмиг постаревшая женщина просто перестанет существовать. Уйдет в себя, перестав общаться со всеми, закроется в квартире, воя по ночам, словно раненная волчица. И очнется только тогда, когда ей позвонит зять:

— Мама, помоги! Не справляюсь. Лиля совсем не спит. Кричит по ночам и зовет… А я… Я не могу ей дать того, что она просит…

Слыша, как плачет зять, Лидия хотела только одного – сбросить вызов и забыться. Но она назвала Алексея сыном, а бросать слова на ветер эта женщина попросту не привыкла. И потому, она заставила себя собраться и выйти из дома.

А потом все встало на свои места. И маленькая внучка, обняв Лиду за шею и оплетя руками и ногами, словно могучий, но уставший под бременем времени, дуб, впервые после ухода матери уснула спокойно. А Алексей, поставив перед тещей кружку с чаем, задремал прямо стоя, пока пытался сделать ей бутерброд. И тогда Лидия включилась снова в эту жизнь. У нее было то, что осталось от Настены. И позволить всему этому просто исчезнуть, она не могла.

— Лешенька, иди спать! Я сама тут. Иди-иди! Я разберусь! – подтолкнула она зятя к дверям кухни и перехватила внучку поудобнее. – Ох, бедные вы мои… А я-то себя жалела…

Постепенно, не сразу, но все наладилось. Лидия Васильевна продала свою квартиру и переехала поближе к зятю, чтобы помогать ему с ребенком. Ей удалось купить небольшую квартирку на одной лестничной клетке с Алексеем, но жила она по большей части в его квартире, так как за маленькой Лилей нужен был глаз да глаз. Они спокойно и мирно уживались вместе до тех пор, пока в жизни Алексея не появилась Светочка.

Справедливости ради нужно заметить, что Лидия никогда не была против того, чтобы зять наладил свою личную жизнь. Напротив, она иногда сама заводила разговор об этом, пытаясь понять, почему достаточно молодой еще мужчина даже не смотрит на противоположный пол.

— Леша, не пора ли уже подумать о себе? Тебе жить надо!

— Я живу, мам. У меня есть Лилька. Есть ты. Есть работа.

— Это все не то, дорогой. Тебе нужна женщина рядом.

— А, нужна ли? Не уверен! – качал головой Алексей и сворачивал разговор, не желая огорчать тещу.

Но стоило появиться в офисе новой сотруднице, и Лидия с облегчением выдохнула. Светочка была стройна, миниатюрна, умела виртуозно сделать из ничего салат и истерику, и сразу дала понять, что Алексей ей нравится.

С Лидией Васильевной она пересекалась лишь по работе, и с опаской следила за тем, как та общается с зятем.

И довольно скоро Свете стало ясно – Лидия Васильевна имеет колоссальное влияние на своего зятя, а это значит, что с этой грозной силой придется считаться.

Свете эта идея совсем не понравилась.

Ультиматум она предъявлять Лидии не стала. Пакостила исподтишка. То бумаги нужные со стола стащит, то сотрудникам гадостей про Лидию наговорит.

Никто ее, конечно, особо не слушал. Все знали, что работа фирмы и климат в коллективе зависят от Лидии. Она считала офис своим вторым домом и железной рукой наводила в нем порядок тогда, когда считала нужным. И ни разу это не пошло во вред тем, кто там работал. А потому, Светочку считали немножечко истеричной, глуповатой особой, которая смогла заманить в свои сети Алексея, но молчали. Все видели, насколько тяжело далась ему потеря жены, и, конечно, хотели, чтобы этот рано поседевший, молчаливый, но очень добрый человек был просто счастлив.

Последней каплей в противостоянии Светочки и Лидии Васильевны стал фикус.

Здоровенный, развесистый, ухоженный, он был гордостью Лидии. Она привезла его в офис, когда продала квартиру. Фикусу было ровно столько лет, сколько исполнилось бы Настене, ведь листочек, из которого его вырастила Лидия, подарила ей когда-то соседка перед самыми родами.

— Смотри, какой красивый! Вырастет – будет тебе радость. А пока, если хочешь, пусть у меня побудет. Как родишь – заберешь. Это хороший фикус. Его еще бабушка моя сажала. Говорила, что фикус в доме к счастью. И у тебя оно будет! Вот, посмотришь, Лидочка! Ты, главное, поливать его не забывай, а об остальном уходе я тебе потом расскажу.

Лида, которая считала, что у нее тяжелая рука, раз уж растения в доме не приживаются, была вовсе не уверена, что фикус будет у нее расти. Но он ее удивил. И теперь занимал почти полкабинета в бухгалтерии, но никто не роптал на это, кроме Светы. Напротив, иногда сотрудники заглядывали в бухгалтерию просто для того, чтобы посидеть под фикусом, утверждая, что после этого им легче думается, а идеи приходят в голову самые нестандартные. Так это было или нет – Лидия не знала, но за фикусом своим тщательно ухаживала, не доверяя это никому из сотрудников. И покушение Светочки на своего любимца восприняла, как личное оскорбление.

Если человек растения не любит, то как он сможет полюбить чужого ребенка?!

Лидия волновалась за внучку. Ей вовсе не хотелось, чтобы мачеха отыгрывалась на девочке, а это было почти неизбежно. Света уже несколько раз встречалась с будущей падчерицей, но кроме второпях сунутого в руки девочки подарка и пары ласковых слов будущая мачеха себя никак не проявила по отношению к ребенку. И это Лидию совершенно не устраивало.

А потому, Лидия раздала поручения сотрудникам, выпила чашку крепкого кофе, что позволяла себе крайне редко, и отправилась в кабинет к Светлане для разговора.

Фирма затаилась, растопырив уши и гадая, чем закончится эта беседа.

— Света, я не буду ходить вокруг да около, — прогудела Лидия Васильевна, устаиваясь поудобнее на жалобно скрипнувшем стуле. – Ты меня знаешь. Я задам тебе только один вопрос. А ты на него ответишь.

— Почему вы решили, что я вообще буду на него отвечать? – Светлана насмешливо смотрела на Лидию. – Ваше время ушло. Алексей теперь мой.

— Да? Ну ладно. А ты его любишь?

Светлана ответила не сразу. Покачала ножкой, разглядывая новую туфельку и раздумывая, как ответить так, чтобы окончательно отвязаться от дотошной старухи, которая портила ей жизнь. Лидия была вовсе не старой, но Светлане казалось, что эта женщина древнее пирамид. И ей вовсе не хотелось тратить свое время на то, чтобы объясняться с той, которую она планировала в кратчайшие сроки просто изгнать из жизнь своего избранника.

— Какое вам дело? – наконец заговорила Светлана, когда Лидия уже начала терять терпение. – Это наши с Лешей отношения. И вас они не касаются.

— Ошибаешься. Помимо Алексея, которого я считаю сыном, есть еще Лиля.

— Сыном? А вы ничего не перепутали? Он вам зять, а вовсе не сын! Так не бывает, чтобы теща хорошо относилась к зятю. Не в сказке живем! Вы терпите его ради девчонки, и это понятно. Внучку видеть хотите, вот и стелитесь. Это поправимо. Хотите, я сделаю так, чтобы девочка жила с вами? А вы за это оставите нас с Лешей в покое? Как вам такая сделка?

Светлана протянула было узкую ладошку через стол, но в этот момент неплотно прикрытая дверь распахнулась, и в кабинет шагнул Алексей.

— Нет, Света. Не пойдет.

Опешив от неожиданности, Светлана поначалу растерялась, но уже через минуту собралась, и выдала:

— Это все вы! – ткнула она пальцем в Лидию Васильевну. – Вы это подстроили! Сериалов насмотрелись?! Валиде из себя строите?! Да кто вы такая?!

— Она мне мать! – положил руки на плечи тещи Алексей. – А тебя, Света, я попрошу уважительно относиться к той, кого я так называю.

Дальше Лидия слушать не стала. Свое дело она сделала. А потому, просто поднялась и вышла из кабинета, оставив Алексея объясняться со Светланой.

На душе у Лидии было муторно, хотелось вымыть руки и поплакать хорошенько. Она вернулась в свой кабинет, который делила с остальными сотрудниками бухгалтерии, и удивленно подняла бровь, когда увидела, что под фикусом стоит ее кресло, а рядом, на столе, дымится чашка с горячим чаем.

— Лидия Васильевна, мы перерыв сделаем минут на десять? Пойдем воздухом подышим. А вы – вот… Чайку попейте! Это ромашка. Мы с девочками заварили. Помогает успокоиться…

Не успела Лидия Васильевна ответить, как кабинет опустел. И она уселась под любимым своим фикусом, взяла в руки чашку с чаем, и пробурчала себе под нос:

— Вот видишь, Настена, что вытворять приходится?! Прям мадридский двор какой-то, ей-Богу! Ну, ничего! Найдем мы Лешке хорошую невесту. Такую, чтобы и Лилю приняла, и его не обижала.

Слово свое Лидия Васильевна сдержит. Спустя полтора года она возьмет на работу большеглазую бойкую девушку, которая довольно быстро станет ее правой рукой. Девушка эта будет чем-то неуловимо напоминать Лидии дочь. И поначалу это будет раздражать ее. Но присмотревшись к Нине повнимательнее, Лидия придет как-то в кабинет к зятю, и шепнет ему так, чтобы никто не услышал:

— Ты бы присмотрелся к Нине, Лешенька. Хорошая девочка. Правильная.

— Мам, да я уж и боюсь теперь какие-то отношения на работе заводить. Вспомни, как со Светой было!

— А ты не спеши. И должностей никаких не дари просто так. Я тебе Нину все равно не отдам. У нее не голова, а дом советов! Где я еще себе такую замену найду?! Я ж не вечная!

— Не говори так!

— Не буду! А ты все-таки присмотрись. А там – как Бог даст.

И у Лили появится мачеха.

Но девочка ни разу не назовет Нину этим словом. Сначала будет звать по имени, а потом, как-то обмолвившись, вскинет испуганные глаза на бабушку, но та лишь улыбнется в ответ:

— Не бойся. Можно. Иногда бывает так, что у человека две мамы. И это хорошо.

— Правда?

— Конечно! Чем больше тебя любят – тем лучше! Сама подумай!

— А ты не обидишься?

— Нет. Для меня главное, чтобы тебе было хорошо.

Лидия Васильевна обнимет внучку, поцелует ее, и уйдет к себе.

А еще через год Лидия подарит Нине листок от своего фикуса.

— Посади сама. Я присмотрю, пока ты в роддоме будешь. А когда вернешься – заберешь.

— Спасибо! – Нина, зная, что значит для Лидии Васильевны этот жест, оценит его правильно. – И в нашем доме будет счастье…

— Оно уже есть, Нина. И ты тому причиной. А фикус – это так, дополнение. Но с ним все-таки лучше.

— Бесспорно!

Автор: Людмила Лаврова