— Глубже ямку-то копай, иначе не приживутся ваши клёны, Сашок!
Отец хлопнул по плечу Сашу и подмигнул маявшейся рядом Вере:
— Эх, молодежь! И все-то у вас второпях да как попало! Нельзя так. Жизнь, она ведь торопливости не терпит. Скоро только кошки родятся, да и то не всегда. А вы все спешите куда-то.
— Так, время на месте не стоит, дядя Боря! – улыбнулась Вера, подавая саженцы другу. – Саш, ты только осторожно с ними. Я хочу, чтобы наши клёны выросли большие-пребольшие. Как мы с тобой!
— Не больно-то вы и велики! – усмехнулся в густые усы Борис Иванович. – Жених и невеста…
Зардевшаяся Вера опустила глаза, а Сашок с укором глянул на отца.
Вот ведь! И поперек не скажешь ничего! Заявление-то подали. Жених и невеста и есть.
Знали друг друга Сашок с Верой столько, сколько помнили себя. Всегда вместе, всегда рядом. Если радость какая – то делили пополам, а беду старались каждый на себя взять, чтобы другому не досталась. Сколько раз такое было, что прикрывали друг друга перед родителями. Натворят чего, а потом виниться идут вместе. Одного-то заругают, а двоих, глядишь, и пожалеют.
— Я вам, поросятам, крапивой всыплю по тем местам, откель ноги растут, если вы еще раз на крышу залезете без моего разрешения! А ну, как грохнулись бы оттуда?! – уперев руки в бока ругает шестилетних Сашка и Верочку одна мать.
— А я добавлю! – вторит другая. – Ишь, чего удумали, сорванцы! И чего на земле вам не сидится?! Заняться нечем? Так, я найду! Марш, огород полоть! А, хотя, нет! Чего это один только?! Оба! Аккурат до вечера и управитесь!
Стоят Сашок с подругой, носами шмыгают, но не спорят. Не поймут ведь мамки, как хорошо на крыше. Как видать далеко во все стороны и как простору много. Даже поля за речкой и те, как на ладошке.
Разве дал бы Сашок Вере с крыши упасть? Да ни в жизнь! Потому, как без Веры ему той самой жизни и быть не может.
Еще не ведая любви, они уже знали, что всегда будут вместе. Как оторвать половину от себя, пусть даже эта половина на своих ногах рядом ходит?!
В школе они делили одну парту на двоих и наотрез отказывались пересаживаться. И ни родители, ни учительница не могли уговорить упрямцев.
— Ну, что ты будешь делать с ними?! – глядя на понуро опустивших головы ребятишек, сетовала Марья Николаевна, классный руководитель Сашка и Веры. – Неслухи! Ладно, сидите вместе, но чтобы тихо мне! Услышу, что болтаете – разгоню по разным углам!
Улепетывают, взявшись за руки, в коридор, пока не передумала Марья Николаевна, а та смотрит им вслед и думает о том, как иногда прихотлива бывает судьба.
Жили-были две семьи. И не было ни в той, ни в другой детей. Грустили жены, хмурились мужья, а только все без толку. Год, другой, третий… Ездили в город, лечились, а никакого результата это не давало.
— Не будут в наших домах ножки детские топотать, — сокрушались две женщины, стараясь хоть как-то поддержать друг друга. — Все есть – и любовь, и достаток, и стены родные, а самого главного нет… Или не время? Может, просто подождать надо?
И они ждали. Долго. Без малого десять лет. А потом как-то прибежала одна к другой, и говорит:
— Сон я видала. Рыбу большущую! Плывет она по нашей речке и вижу я, что за нею много-много маленьких рыбешек следует. Что это означать может?
— И я рыбу видала. Золотую, как солнце. К чему бы это?
Думали-гадали, хотя ни та, ни другая в сны отродясь не верили, а через пару недель узнали, что быть им все-таки матерями.
То-то радости было!
А сон не просто в руку пришелся. В тот год в поселке детворы народилось столько, что на целый класс, когда время подошло, хватило, пусть и небольшой. Марье Николаевне работы прибавилось.
— Вот тебе и рыбешка! – смеялись матери на первой школьной линейке для первоклашек. – Мелкая пока, конечно. Но вырастет! И будет поселок жить!
Подросли немного мальки и заоглядывались по сторонам.
— Верка красивая.
— Куда пялишься? Она же с Сашкой!
— Подумаешь! Тоже мне, герой! Да я его одной левой!
— Ага! Попробуй! Только потом не плачь, если юшку из тебя выбьет!
Дрался Сашок за свою Веру так, как будто больше ничего у него в жизни и не было. Мелким бесом прыгал вокруг обидчиков своей любимой, не давая им ни малейшего шанса на то, чтобы показать себя. Накостыляет очередному кавалеру по шее, выслушает нагоняй от Марьи Николаевны, и Верин портфелик тащит с гордостью через весь поселок.
А что? Пусть знают, что он никому ее не отдаст!
И постепенно отвадил Саша от Веры всех «женихов», кроме одного. Вальки Котова. Угрюмый, немногословный, здоровый, что твой бык, Валька этот Вере прохода не давал.
— Пойдешь на танцы со мной?
— Я с Сашей!
— Зачем он тебе? Я же лучше!
— Это чем же?
— Всем!
И стоит. Смотрит в упор, не моргая. И до того Вере страшно станет, что бежать хочется, а не может. Ноги не слушаются. Уж очень тяжелый у Валентина взгляд. Словно душу вынимает, требуя чего-то. А чего – Вера не знает.
Сколько бы Сашка с Валькой не дрался, а все впустую.
Очухается Валентин, фонари, наставленные ему Сашкой, подлечит, и снова караулит Веру в коридоре или на школьном дворе.
— Не ходи за мной! – сердится Вера.
— Буду!
— Я не хочу!
— А кто тебя спрашивает?
Остерегалась Вера. Перестала по поселку вечером гулять с подружками, лишний раз из дома не выходила. И Сашу просила, чтобы не связывался с Валькой.
— Думаешь, я его боюсь?! – хорохорился Александр.
— Нет, Саша. Опасаюсь, как бы он тебя не испугался.
— Почему?
— Потому, что злой он. Нехороший. И что ему в голову придет – кто знает…
— Не думай о плохом!
— И не хочу, а думается…
Окончили ребята школу. Проводила Вера Сашу в армию.
— Жди меня.
— Буду ждать!
— И ничего не бойся! Вернусь – поженимся!
— А то я не знаю! – сквозь слезы смеялась Вера.
Прямо на проводах Сашок честь по чести, при родителях, сделал Вере предложение.
Валентина на проводах не было. Не звали. И о том, что Вера заневестилась, он до поры до времени не знал. А когда ему рассказали, то даже мать с ним сладить не смогла. В ярости разгромил он сарай в своем дворе, а потом двинул в сторону Вериного дома.
— Моя ты! Поняла?! – крикнул он Вере, которая вешала белье во дворе, и махнул через забор.
Да только Вера готова была к такому визиту. Не испугалась, не обмерла со страху, а кинулась к поленнице, где отец накануне дрова колол, и схватила колун.
— Подойди! Попробуй!
Рослая, сильная, она и сама хорошо умела управляться с дровами. А потому, Валька отступил на шаг, не решаясь приблизиться, а Вера метнулась к будке, где рвался с привязи цепной пес и ухватила его за ошейник.
— Уходи, Валька! Или спущу Полкана! Злее пса во всем поселке нет, и ты это знаешь!
— Все равно моя будешь! – буркнул Валентин, отступая к калитке. – Я не я буду, если не добьюсь своего.
Он ушел, а Вера упала на колени рядом с Полканом, обняла его за шею, зарывшись носом в густую шерсть, и разревелась.
Ей было страшно. Она понимала, что Валька так просто от нее не отступится. И за те полгода, которые оставались до его призыва, ведь он был младше Саши, случиться может многое
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >