На Анну нашла обида тоже. Не хотелось объясняться, не хотелось просить. Свидетельство собственности на 1/3 лежало у нее в сумке, и завтра же она подаст документы на прописку. Имеет право.
Ей нужен ключ от квартиры, ей нужна комната! Она пережила позорное унизительное выселение, была зла на ту ситуацию и готова была отвоевывать свое право на эту жилплощадь.
Если не получится по-хорошему.
НАЧАЛО — ЗДЕСЬ
Анна встала, задвинула табурет под стол и ушла в зал к дочке. Прилегла с ней рядом и закрыла глаза.
Ох, как тяжело было сейчас!
Вот и не скандалили, а ощущение, как после драки. Тяжёлым камнем лежит на сердце груз обиды. А почему, собственно всё Ленке? Получается – квартира бабушки ушла на ее проблемы, и мама свою долю оставила ей.
Да, досматривала она и бабушку, и маму. Впрочем, за бабушкой ухаживала мама, чего уж. А долю свою Ленке отписала. И ведь не по своей инициативе – Ленкина работа.
Мама тогда позвонила ей, начала сбивчиво от волнения объяснять свое решение.
– Ты не против, Анечка? Не против?
– Не против, мам. Делай, как считаешь нужным.
– Ты бы тоже подумала – они готовы заплатить за твою треть. Пусть уж их квартира будет, дети всё-таки…
– Хорошо, мам. Мы решим с Леной.
И разговор о продаже ее доли за поллимона с сестрой был. Тогда эта сумма ее вполне устраивала. Но всё так и осталось на уровне разговора, конкретных предложений не последовало.
А вот теперь… Теперь – фиг им! Цены на квартиры растут как на дрожжах.
Аня лежала и смотрела на свадебный портрет Лены и Алексея. Вот ещё с этим придется объясняться! Зятя она побаивалась. Неприятный тип. Строил из себя крутого всезнайку, мог раскричаться на ровном месте, был жутко раздражительный, когда что-то было не по нему, делал вид, что хозяин, а на деле… А на деле практически все вопросы в семье решала Лена.
Ленка… Куда ушла их детская дружба? Самой серьёзной заповедью их детского кодекса была заповедь «Не предавай!».
Они вместе играли в куклы во дворе двухэтажного многоквартирного дома бабули, ходили на речку, где у Ленки всегда надувались трусы на попе, и так это живо вспомнилось. Вместе с бабушкой катали кругляши теста и неуклюже заворачивали мясо, а потом искали свои пельмени в запашистом кипятке. Аня даже вспомнила этот запах.
Да, она хотела есть. Машу покормила, но сама даже чаю не попила. И на кухню пойти все равно придется, но она это пока отложила. Сестра тоже не заглянула в зал, видимо запретила ходить сюда и Роме.
И Анна не заметила, как уснула. Ничего удивительного –в поезде она не сомкнула глаз.
Проснулась от какого-то грохота. Поняла – вернулся с работы хозяин. Он на кухне, уже бушует, стучит по столу.
Заворочалась Маша. Меньше всего Аня хотела, чтоб скандалы слышала Маша и племянники. Она поднялась, посмотрела на себя в зеркало за посудой стенки, заплела волосы в косу и шагнула в коридор.
Смело вошла на кухню, но смелость эта была лишь внешняя, поджилки тряслись.
– Здравствуй, Алеш! Я чайник поставлю?
– Горячий, – кивнула Лена.
В кромешной тишине под тяжёлым взглядом зятя наливала она кипяток. Тут в пакете лежала ее заварка, оттуда и взяла пакетик.
– Чё думаешь, чая пожалели?
– Ну, что ты. Просто надо уж допить и этот.
– Да мы и накормить можем бедных родственников, вот только селить у себя не собирались.
– А я и не прошу селить «у себя». Я – у себя, в собственном доме.
– Ааа, вон как заговорила, когда петух жареный в ж… клюнул. А где ж ты раньше была, когда мы тут за бабкой да за матерью выносили? Когда вчетвером в одной комнате ютились? Когда старье выгребали, ремонт делали, окна меняли… А? А коммуналку нам за все эти годы ты вернуть не хочешь, нет? Давай, плати за содержание жилища, за ремонт подъезда … Давай!
Он крупный, приземистый с тяжёлыми руками и кудрявой нестриженной головой сидел за столом, курил. На кухне стоял дым.
– Впредь и я плачу коммуналку, а прежние суммы… Ну, посчитайте. Поделите на три. Только не услуги, а содержание дома.
– А я посчитаю, не поленюсь, – говорил он протяжно, – Все-о посчитаю. Только ты не расплатишься. И мы эту сумму из поллимона вычтем, и ты нам свою долю продашь.
– Я подумаю, – она обернулась к сестре, – Лен, нам в зале остаться?
Елена молчала, пожимала плечами.
– В коридоре на коврике вам остаться, вот где, – рявкнул Алексей.
– Ну, Лёш, погоди. Ань, давай мы первый месяц тебе оплатим, найдем квартиру.
– А дальше? Нет уж, надо сразу решать. Лучше давайте подумаем, где нам расположиться. Зал большой для нас, может…
– Ты не поняла, что ли? Тебе говорят – выматывайся! – он ударил по столу.
– Я не уйду! – упрямо твердила Анна.
– Не уйдешь, так вышвырну! – кричал Алексей.
– Леша, ну, зачем ты?! – встревала Лена.
Спор очень быстро накалялся. Слушать Алексея было уже просто неприлично. Анне изо всех сил хотелось быть спокойной и выдержанной, мягкой и воспитанной, но нервы сдали, закричала и она.
– Да хватит материться! Ты тут вообще – никто. Квартира Ленкина и моя!
– Что-о? Что-то? Да я по закону имею право. А кто эту квартиру сделал после вашего хаоса? Кто? Я! Вот этими собственными руками! – он тряс ладони в воздухе.
В кухню прибежала испуганная сонная Маша.
– Мам…, – прижалась к ее коленям.
Да-а, после таких споров возможны приёмы штыкового боя или сабельной рубки. Хорошо хоть за ножи не схватились. Но детей испугали.
Аню трясло.
– Ключ! Дайте мне ключ! – она протянула руку сестре, рука предательски дрожала, – Или я, как собственник, вызову слесаря. Нет? Значит приду с участковым.
– Да пошли вы! – Алексей вскочил, табурет грохнулся, Маша вздрогнула, прижалась к ней крепче.
Он размашисто вышел с кухни.
Лена бледная смотрела в спину мужа, в глазах – блеск слез. Слезы побежали и по щекам.
– Ты приехала разрушить мою семью? Повернуть вкривь, на триста шестьдесят градусов?
– глаза узкие, слез не скрывала.
– Лен, – Анне жаль было сестру, она понимала, как тяжело ей сейчас, – Лен, помоги мне, пожалуйста. Мне больше не к кому пойти. Ты же знаешь.
Лена метнула в нее взглядом, вышла из кухни и вернулась с ключом. Швырнула его на стол.
– Так мы в зале…?
– Как хочешь, – прошипела уже отвернувшись, шмыгая носом, занялась делами. Вернее, делала вид, что занята.
Было ясно: мира и дружбы не будет.
Ну, что ж. Так значит так. Анна взяла ключ, направилась в зал, немного поразбирала сумки, но настроение было пакостным, ничего не хотелось. Да и полок свободных в стенке не было. Куда это всё? Пусть в сумках лежит.
Она огромным усилием воли заставила себя сосредоточиться, чтоб перебрать содержимое сумок. Отыскала небольшую кастрюльку. Нужно было хотя б что-то сварить на ужин. Кастрюльку нашла, прикрыла ею лицо от дочки, чтоб скрыть нахлынувшие слезы обиды – нервы сдавали.
Говорят, особенно больна обида, когда чувствуешь свою вину, когда гложет совесть. Да, Аня не анализировала, не могла думать сейчас ни о чем, но она уж давно поняла –отделилась она от семьи давно, отгородилась.
Она считала себя выше их. Напасти в начале семейной жизни сестры раздражали. Вот глупая! Надо ж так было вляпаться! И мать втянула, и бабушку. А они бегом помчались ее спасать.
И этот второй ее муж – такое мурло. Мать его хвалила, а Анна недолюбливала. Наверное, за то, что он был полной противоположностью ее «золотого» Семена.
– Пойдем, Машка, в магазин. Купим чего-нибудь вкусненького.
Погода прекрасная. Лёгкий ветерок, знакомые дворики. Стало легче. В супермаркете вообще заулыбалась. Ничего. Всё она делает правильно! Сейчас важно прожить этот трудный период, не распылиться по пустякам. И жилье – это самое важное, это то, ради чего она сюда вернулась.
Когда пришли домой, телевизора в зале уже не было. Не было и пазлов, и ковра на полу. Три полки в шкафу – пустые.
Телевизор и ковер Аню не беспокоили. Она переживала за купленные продукты. Неужели нельзя будет воспользоваться холодильником? Или придется делать, как когда-то бабушка – авоську в форточку. Правда, морозов на улице ещё не было.
В этот вечер с сестрой и членами ее семьи они больше практически и не встретились. Видимо, сестра прислушивалась, и пока Анна была на кухне, туда не заходила. Вернулся старший племянник, поздоровался с тёткой скупо, быстро убежал в комнату – ясно, уже настроили.
Масло, сосиски и молоко – в пакете за окном.
Первым делом надо купить холодильник! Аня искупала Машу на скорую руку, сделали лечебные процедуры – Маша только после болезни, да ещё и этот вирус. Ох!
А потом Анна лежала рядом с дочкой и сочиняла какую-то сказку про двух сестер, пока дочка не уснула.
***
Потянулись денёчки. Неприятные, холодные и пустые. С Леной не разговаривали. Обменивались приветствиями: «Доброе утро, вечер, спокойной ночи…»
Алексей хлопал перед ее носом дверью, накричал на Ромку, который привел в свою комнату Машу в его там присутствие – Анна не досмотрела.
Они с Машей прописались тут, встали на учёт в детскую поликлинику. Холодильник Анна купила, привезли – поставила в зал на то место, где стоял телевизор. Прикупила посуды, мыла и уносила ее в комнату, чтоб не раздражать сестру.
Рома ещё болел и, естественно, сблизился с Машенькой. И ничего, что ему семь, а ей и трёх нет. Она ходила за ним по пятам, а он, от скуки, ее развлекал. Сидели в планшете, рисовали, играли. И обоих Аня звала к столу.
Анна наблюдала, как Маша, сидя рядом с двоюродным братом гладила его по голове и клала голову на плечо. Также и она ходила за Леной в детстве. Всё-таки нет ничего искреннее детских отношений.
Хорошо бы любить как в детстве — просто так.
В комнату к мальчикам, и уж тем более в спальню, Анна не ходила. Но Маша бывала в комнате с Ромой постоянно. Конечно, приходилось заглядывать. Хотелось навести там порядок, но Анна сдерживалась. Зато вычислила ванну, туалет, кухню.
Нет, Ленка была чистоплотный, в принципе. Просто закручена: работа, дети… А у Анны времени сейчас было достаточно. Но все равно случались нюансы. То газеты Анна забрала из ящика и положила не туда, то в ванной переставила моющее средство.
– Аня, постарайся не трогать ничего наше. Мальчики нервничают. Сколько можно! – психовала Лена, потому что ее накручивал Алексей.
– Хорошо, – кивнула Анна едва сдерживаясь.
Уж не первый раз находила она на полу свое полотенце, теперь брала его в комнату. Еду тоже уносила. Роились какие-то страхи – а вдруг да плюнет кто…
Они с Машей ходили гулять в ближайший парк, но погода не баловала. Уже редко прорывалось сквозь сизые, тяжелые тучи солнце. Оно почти не грело. Природа застывала. Анна вспомнила, что читала где-то: весной душа ищет нежности, летом — простора, зимой — сказку, а осенью – душа ищет дом.
А вот дома-то, в нормальном его понимании, у Анны как раз и не было.
Она позвонила Наталье. Обещала же. Та была рада звонку, пригласила в гости. Анна согласилась с радостью.
Жила Наталья с мужем и детьми в доме свекрови. Встретила их на крыльце. Свекровь она обожала, целовала в макушку – та была ниже ее на голову, носила белый платок, повязанный назад. Муж широкоплечий, плотный, с мокрыми волосами – из душа. В доме чисто, уютно. Немного не современно, но это и понятно – дом принадлежал свекрови.
Они вспоминали одноклассников, болтали о жизни в Загорном.
– Новая-то школа, как тебе?
– Какая школа?
– Тебе чего, сестра не рассказала? У нас же новую школу построили.
– Не рассказала, – знали б они об их с сестрой отношениях.
А потом Наташа повела показывать ей свою стройку. Маша осталась с полюбившейся бабушкой Надей.
Дом уже смотрел окнами, красовался новыми дверями, коричневая крыша, и даже огород был разбит. Но внутри ещё совсем ничего не сделано.
– Ох, Наташка! Сколько же здесь простора!
– Ну, мебель будет, уж не так чтоб… Мы решили, что слишком большой нам не нужен. Вон видишь – сосед строит. Размахну-улся. А теперь жалеет. Там и крыша в копеечку ему влетела, и внутренней отделки теперь сколько! А с девушкой расстался. Жениться собирались, а она за границу слиняла – не хочу, говорит, жить в селе. Нашла иностранца. А мы и так сидим без копья, чуть деньга появляется – сюда. Можно сказать на пенсию свекровушки живём.
– Ну-у… Хорошая она у тебя. А вы молодцы! Это ж надо, такой дом!
По дому гуляло эхо, внутренних дверей тут не было. Наталья перечисляла предстоящие работы.
– Мы ещё и летом не заедем. Не хватит средств.
– Ничего. Все равно ведь рано или поздно переедете сюда, – и получились эти слова какими-то грустными.
– Ань, прости, что лезу. Ты ведь не зря с такими сумками приехала, да?
– Не зря… Я … Ох, Наташка, я такую подлянку сестре устроила, приехав сюда. Мы … Мы практически не разговариваем. Я развелась, и жилья своего нету. Свекровь моя совсем не похожа на твою – выгнала из своей квартиры практически сразу.
– С дитем? – в ужасе взялась за грудь Наталья.
Анна махнула рукой, прикрыла глаза ладонью и расплакалась. Она рассказала Наталье всё. Та слушала внимательно, а потом резюмировала:
– Ты правильно всё сделала! А сестра… Она ж сестра, должна понять.
…ПРОДОЛЖЕНИЕ — ЗДЕСЬ >